Глава 2 Загнаных лошадей пристреливают. О. Генри

Глава 2

Я уже давно мечтала съездить на родину мамы, да всё как-то не получалось. Но недавно ко мне приезжала  институтская подруга по МГИМО, где я три года училась, прежде чем поступить в Сорбонну и уговорила приехать к ней в Касимов.  Места там для отдыха замечательные: река, лес, грибы, ягоды и, как шутила подруга, триста солнечных дней в году.  Мне так захотелось отдохнуть, а заодно побывать на родине мамы, которая была недалеко от тех мест. Мама не раз говорила, что её малая родина, ей так много дала в жизни.  Вот и мне захотелось взглянуть на природу и обстановку, в которой росла моя мама.  И я решила совместить оба этих мероприятия, но забыла, что за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.  В день отъезда, невезенье началось с утра. Разбила второпях любимую чашку, забыла взять в дорогу приготовленный термос с кофе и свои любимые голландские сигары с мундштуком.  К этим бедам добавилось загруженная до предела дорога и я поняла, что как бы я не торопилась, всё равно не успею приехать к назначенному сроку.
Сразу после Рязани дорога сузилась, обгон был невозможен, поэтому мне долго пришлось плестись в колоне за «Москвичом», у которого в салоне, перед задним стеклом, лежала большая игрушка в виде собаки, свернувшейся калачиком и непрерывно качающейся головой, а при торможении ещё и глаза вспыхивали красным цветом. Эта собака меня достала окончательно, мне это надоело и я его обогнала. Но в том «москвиче» явно за рулём сидел водитель, сбежавший из психушки. В каком-то месте он не выдержал езды в колонне и рванул на её обгон, буквально сломя голову. Уж не знаю, что у него за двигатель, но скорость он развил при обгоне просто невероятную. Он так и исчез вдали. А мои попытки, совершить нечто подобное, не увенчались успехом, и я плелась в колонне до посёлка Кирицы, где решила купить мороженое. Кстати, в Кирицах я видела этот «москвич», который производил странное впечатление из-за больших колёс, как на приличном джипе, но водителя-психа, в нём не было.
В Кирицах со мной произошёл забавный случай. Я подошла к передвижному лотку с мороженым, под зонтиком коего сидел довольно интеллигентного вида пожилой мужчина в костюме от «Кордена».  Надо сказать этот мужчина производил странное впечатление.  С одной стороны поражала небрежность во всём, с другой стороны в нём было что-то, что заставляло относиться к нему с уважением, причём это чувство рождалось как-то само собой.  На его руке поблёскивали золотые часы «Ролекс», которые как-то не вязались с лотком для мороженого.  У папы были такие же, но ему их подарило правительство.  Сам бы он никогда не стал бросать кучу денег на ветер.  Он бы скорее купил на эти деньги приличную импортную машину.  Он у меня не любил престижных вещиц.
На лотке стоял термос с кофе, из которого шёл изумительный аромат. Я решила, что он продавец, и попросила кофе и мороженое. Меня немного смутило такое странное сочетание костюма от «Кордена», «Ролекс» на руке и лоток с мороженым, но запах кофе притупил мой аналитический ум и я, получив заветный стаканчик, пила его с большим наслаждением, незаметно наблюдая за продавцом. Он оказался презабавным типом. Сделав изящный жест рукой, как это делают косметологи, мгновенно определил название моих духов, а заодно и фирму, сшившую мой брючный костюм и даже год его выпуска (только в этот год шили такие воротнички). Прочитал мне целую лекцию по психологии и заодно предложил себя в мужья. Причём это было сделано в странной манере утверждения. Как будто ему уже давно известно, что я стану его женой. Вообще при разговоре с ним невозможно было понять, что он говорит серьёзно, а чего в шутку. Довольно странный тип, с чисто рязанской физиономией и цыганскими манерами, но при этом он производил вполне благоприятное впечатление.
К концу нашей беседы пришла молодая женщина с сыном. Было, похоже, что это его жена (так я, по крайней мере, подумала), а мальчик, как я поняла, был ему не родной, но он его очень любит. Ребенок платил ему взаимностью.  Женщина - просто красавица, с фигурой Венеры и очень сексуальна.  Из Кириц я уехала с чувством какой-то незавершённости, тревоги и досады. Разбираться в своих чувствах мне сразу не захотелось, и я решила, что это сделаю, когда сверну с основной трассы.  Тогда и подумаю, тем более что когда садилась в машину, мужчина у лотка сделал жест, как будто что-то хотел мне сказать, но потом как-то удручённо махнул рукой, давая мне понять, что я могу ехать. 
У поста ГАИ на 285 километре, я заправилась бензином и свернула на Касимов.  Здесь дорога оказалась вполне сносной и совершенно пустой. Я прибавила скорость, ничто не мешало мне это сделать, и спокойно откинувшись на сиденье, решила отдаться своим впечатлениям. У меня из головы не выходил этот мужчина в Кирицах, который пытался играть роль оракула, которая как это ни странно, ему удавалась. Вплотную к дороге подступал лес, все обочины были сиреневыми от цветущего люпина.  Было очень красиво.  Даже захотелось выйти из машины и посидеть на обочине, но вспомнив про ждущих меня людей, я прибавила газу.  Но вдруг машина как-то странно задёргалась и неожиданно заглохла.
Я огляделась и поняла, что ничего хуже нельзя было и придумать: кругом был лес, ни одной машины, ни встречной, ни попутной, дело к вечеру и я без всякой связи. Свой мобильник я не нашла и поняла, что в спешке, оказывается тоже оставила его в Москве, вместе с сигаретами. Минут через десять показалась грузовая машина. На мои сигналы она остановилась, но водитель ничем не мог мне помочь, так как ничего не понимал в иномарках.  Водитель жигулёнка, который остановился следом, открыл капот, посмотрел проводку, аккумулятор и бессильно развёл руками, сказав, что здесь на дороге и даже в  мастерских местного городка, мне едва ли кто поможет. Надо буксировать автомашину или в Рязань или в Москву на компьютерную диагностику. Тут уж я совсем растерялась, тем более что в городке даже нет гостиницы. Об этом меня предупредил водитель жигулёнка.
Сделала ещё одну попытку завести машину, но безуспешно. Стартёр крутил вал двигателя, но он не заводился.  В этот момент показалась ещё одна машина. От отчаянья, готова была, бросится под машину, но водитель, ещё издали, включил сигнал поворота и остановился. О господи, это была машина того психа, который меня обогнал после Рязани.  А из неё вышел тот самый мужчина, который набивался мне в мужья в Кирицах. От избытка впечатлений этого дня, я не выдержала и расхохоталась, но через мгновенье мой смех превратился в рыданья. Без сил я опустилась на землю.
Из шокового состояния меня вывел резкий запах нашатыря. Мой «знакомый» незнакомец держал у моего носа ватку, смоченную этой гадостью. В другой его руке был стаканчик с кофе.
-Извините меня ради бога за истерику! И дайте, пожалуйста, ваше приворотное зелье, - сказала я ему, вымученно улыбаясь и показывая на стаканчик с кофе, который распространял изумительный аромат.
-Пейте на здоровье! И выкладывайте, что с вами случилось? – он сел рядом, достал сигареты и закурил.
-Во-первых, заглохла машина и не заводится, во-вторых, забыла дома сотовый телефон, в-третьих, мне местные водители объяснили, что «Форды» с эжектором тут не ремонтируют и его надо буксировать в Москву. В-четвертых, меня уже давно ждут в Касимове, сидя за столом.  Ну, и, наконец, ваше появление на безлюдной дороге, среди глухого леса – разве это не судьба, предсказанная вами. Отсюда и такая бурная реакция с истерикой и обмороком.  Учитывая, что я ваша потенциальная жена, как вы предсказали мне в Кирицах, я беспрекословно подчинюсь вам, вверяю себя и свою судьбу в ваши руки.
-Я согласен и горд таким доверием.  Начнём разруливать ситуацию. Вот вам сотовый телефон, садитесь в мою машину и поезжайте вон на тот пригорок, так как здесь, где мы сидим, зона неуверенного приёма. Позвоните друзьям, пусть не беспокоятся и пьют за ваше здоровье. Успокойте их, что вы здесь не одна, а с гипотетическим мужем, который копается в машине, пытаясь её реанимировать. Через некоторое время вы им перезвоните, когда будет ясность с машиной. Да, чуть не забыл, управление в моей машине обычное. На болтовню компьютера не обращайте внимания. Если надоест, просто цыкните на него и «Чарли», как я назвал микропроцессор, замолчит. Вперёд!
Он дал мне ключи от машины, мобильный телефон, а сам, открыв капот, стал копаться в моторе. Мне не оставалось ничего другого как воспользоваться его советом. Немного успокоившись, завела машину, и поехала на указанную мне возвышенность. В какой-то момент, когда поднималась в горку, я сильно нажала ногой на педаль газа. Машина с визгом рванулась вперёд, даже тело вдавило в сиденье. Компьютер равнодушным синтезированным голосом тут же отреагировал, посоветовав водить не машину, а телегу с кобылой. Это замечание окончательно меня расслабило, я успокоилась и дальше на все замечания компьютера я отвечала хихиканьем. Дозвонилась почти сразу и, коротко обрисовав положение, пообещала перезвонить, но на всякий случай предупредила, чтобы сегодня они меня не ждали. Мой «знакомый» незнакомец всё также копался в моторе. Он попросил меня сесть в машину и попробовать завести её. Ничего, конечно, не получилось, после чего он заявил.
-Мадам, в вашем двигателе пропала искра, - заявил он, озабоченно наморщив и без того морщинистый лоб.
Он подогнал вплотную к моей машине свою машину, протянул между машинами какие-то провода и снова попросил крутануть двигатель стартёром. После нескольких подобных манипуляций, он дал заключение:
-Поломка пустяковая, но исправить здесь нельзя.  В вашей машине вышел из строя датчик числа оборотов двигателя, из-за чего логику микропроцессора буквально заклинило и он не работает, и как следствие нет искры в свечах. Насколько мне известно, для вашей машины такого датчика вы можете не найти даже в Москве. Ваша машина в некоем роде раритет, их давно сняли с производства. Через сервисную службу вам могут прислать его непосредственно из Америки, но на это уйдёт больше месяца. Буксировать вашу машину нельзя. У неё автоматическая коробка скоростей и при буксировке она выйдет из строя. Машину в Москву можно отправить только эвакуатором или на грузовой машине. Предлагаю более простой вариант. Машину сейчас доставим ко мне на дачу, благо это рядом. Обзвоним сервисы и выясним всё про датчик, а уж потом решите что делать. Если датчик появится не скоро, машину оставите у меня, сохранность гарантирую, а сами уедете. Но, если честно сказать, упускать вас мне бы не хотелось. Всё-таки будущая жена, сами понимаете…. Просто если вы побудете у меня, будет легче привыкнуть друг к другу, - закончив этот монолог, он лукаво улыбнулся.  Кстати сказать, эта его ироничная улыбка, преображала его лицо, делала его мягче, обаятельнее.
В это время мимо проехала грузовая машина. Проскочив мимо нас, она вдруг резко затормозила и остановилась. Из машины выскочил водитель и подбежал к нам.
-Здорово, Сан Саныч! Чего случилось? Помощь нужна?
-Здравствуй, Володя! Да вот у знакомой машина сломалась, возможно, придется везти её в кузове в Москву. Если потребуется, ты можешь это сделать на своей машине в ближайшие дни? Но этот вопрос ещё не решённый.
-Саныч, нет проблем! Сообщи по телефону, и я мигом отвезу. Деньги позарез нужны. Дочка собралась замуж.
-Володя! А у тебя в кузове нет случайно двух досок, чтобы загнать машину в кузов и отвезти её ко мне на дачу?
-Досок нет! Но если это нужно, то я сейчас смотаюсь домой и привезу.  В общем телефон у тебя есть, позвони и я тут же приеду.  Ну пока, звони, если понадоблюсь, - Володя попрощался и уехал.
-Ну, так что будем делать, сеньорита?
Пока они беседовали, я ломала голову, что же делать?  Вероятно, что тот вариант, который предлагал Сан Саныч, был наиболее предпочтительным.
-Сан Саныч! Мы столько уже вместе, я уже почти ваша жена, а вы не знаете моего имени - Александра Васильевна. Прошу любить и жаловать, можно просто Саша. Как звать вас, я уже знаю. А что касается судьбы машины, то полностью полагаюсь на вас.
-Спасибо за доверие! Если вы не будете возражать, то звать я вас буду Алей, мне так привычнее. У меня внучку тоже зовут Александрой, но мы все с пелёнок зовём её Алей. Принимаете?
-Меня так никогда не звали. Мне нравится такая интерпретация моего имени, я возражать не буду.  Ну, а что будем делать с машиной?
-Сейчас, Аля, вы нальёте себе кофе, возьмёте бутерброды и просто посидите. А я займусь подготовкой машины к транспортировке.
Я настолько изнервничалась и устала, что любое предложение с его стороны, принимала как руководство к действию.  Тем более, он располагал к себе такое доверие, и от него шло, такое спокойствие и уверенность, что мне ничего не оставалось делать, как полностью отдать свою судьбу в его руки, пусть даже и не на всю жизнь.  Я с удовольствием набросилась на бутерброды и кофе.
Вскоре возле нас остановилась машина, на этот раз, легковая. Её водитель, после традиционного приветствия спросил, не нужна ли помощь. Похоже, мой «будущий» муж здесь был весьма популярен.
-Вася, нужен двойной провод длиной метров пять. Не найдётся? – обратился к нему Сан Саныч.
-Найдётся!
Вася покопался в багажнике и, отыскав провод, передал его Сан Санычу, а сам, попрощавшись, поехал дальше.  Сан Саныч завёл свою машину и поставил её впереди моей. Сцепил их между собой буксировочным тросом и пробросил провода из одной машины в другую. Долго их подключал. Потом залез в кабину моей машины и завёл её. Я буквально остолбенела. То он заявлял, что её невозможно отремонтировать, но, тем не менее, смог её завести. От этого я была буквально в шоке.
-Сан Саныч, как это понять? Вы забили мне голову, что машину невозможно отремонтировать. А сами свободно её завели.
-Аля, подозревать меня в мелком жульничестве нехорошо. На первый раз прощу. Но если это будет и в дальнейшем, то я, пожалуй, обижусь.
Дальше он подробно рассказал смысл своих манипуляций с проводами. Объяснить его манипуляции с проводами и машиной я не смогу, это слишком сложно для женщины с гуманитарным образованием, но я поняла, что своими действиями он «обманул» микропроцессор моей машины, подав на него сигнал от своей машины, взамен сигнала испорченного датчика.  Благо у него был с собой частотный генератор, который мог работать от напряжения машины и который он брал с собой в Москву, где использовал при усовершенствовании своей машины.
-Двигатель твоей машины сейчас работает на холостых оборотах, мне это удалось синхронизировать, но стоит нажать на педаль газа, как тут же машина заглохнет. Поэтому сейчас, когда ты сядешь в машину и будешь в ней рулить при буксировке, то упаси тебя боже нажать на газ. Ясно! Таким способом мы можем сохранить коробку скоростей и проехать десяток километров до моей дачи.  Конечно, можно было и не морочить себе голову, буксировать машину и так, но я хочу перестраховаться.  Давай садись. Можно ехать. Я поеду потихоньку, ну а ты крути баранку в струю с моей машиной да иногда притормаживай, чтобы не врезаться в меня. Ручку коробки скоростей тоже не трогай.  С богом, здесь недалеко. В случае чего сигналь фарами, особенно если заглохнет двигатель.
Как мы доехали до его дачи, не знаю. Я никогда раньше не пробовала ездить на буксире. Это оказалось таким мученьем. То я резко тормозила и дёргала машину Сан Саныча, то не вписывалась в радиус поворота, то чуть не врезалась в его машину. Когда мы приехали, то я не могла вылезти из машины. Ноги были как ватные.
Сан Саныч заглушил свою машину и как только он это сделал, заглохла и моя.  Выйдя из машины, Сан Саныч подошёл ко мне, открыл дверцу и сделал приглашающий жест.
-Ну, вот и приехали. Пошли знакомиться с хозяйством. Аля, ау. Ты, где витаешь? Что устала? Ничего, это сейчас пройдёт. Примешь душ, и всё будет нормально.
Наконец я смогла выйти из машины. Как я поняла, мы заехали на его участок через задние ворота со стороны поля. Что мне бросилось в глаза, когда мы въезжали, так это то, что ворота открылись сами. По-моему он перед въездом мигнул фарами, я заметила какой-то отблеск. Сейчас ворота были закрыты.  Впереди машин был гараж. С лева от въездной дорожки стоял ряд яблоневых деревьев и за ними небольшой бассейн, а дальше просматривались грядки огорода. Всё было ухожено, чистота и порядок. Газонная трава на площадке перед домом подстрижена. В углу площадки был построен импровизированный фонтанчик в виде грота, сложенного из огромных валунов. Фонтан в данный момент не работал, но, поймав вопрос в моих глазах, Сан Саныч громко хлопнул в ладоши и фонтан зажурчал.
-Если так будет продолжаться и дальше, дорогой Сан Саныч, я, пожалуй, всерьёз подумаю над вашим предложением.
-Подумать, конечно, можно и даже нужно, но (он выдержал паузу) решение этого вопроса зависит от другого.
-Вы меня заинтриговали…
-Так это ж прекрасно…
В конце лужайки, недалеко от фонтана стоял шатёр в арабском стиле, в нём разместился большой дубовый стол, с трёх сторон которого стояли садовые скамейки. Здесь же рядом расположились широкие качели с крышей. На них могли одновремённо качаться не менее четырёх, а то и пяти человек. Сделано всё было добротно, надёжно и удобно. Во всем  чувствовалась работа специалиста дизайнера. От улицы всё это хозяйство закрывал сад, который окружал дом с двух сторон. Сам дом особого впечатления не произвел, это была обыкновенная деревенская изба, хотя с некоторым натягом его можно было принять за экспонат музея деревянного зодчества под открытым небом. Красивые наличники, небольшие окошечки, высокий скат крыши, печная труба, на которой флюгер с вертушкой и перед домом, со стороны улицы, палисадник.  С двух сторон дом окружала новая пристройка. Вот она впечатляла. Самое примечательное в ней, была одна из стен, сделанная из огромных оконных переплетов. Они были практически от земли до крыши и занимали всё пространство этой стены.  Так обычно строили свои студии художники.  Гараж и дом почти примыкали друг к другу под углом в девяносто градусов и охватывали газонную лужайку с двух сторон, а с двух других сторон был сад. Замкнутое пространство создавало необычайный уют этой площадке. Даже гараж не портил интерьер лужайки, а его необычная крыша наоборот дополняла и украшала ландшафтную архитектуру этого комплекса. Создавалось впечатление, что эту крышу сдвинули на половину в одну сторону. В результате, с одной стороны гаража крыша была плоской (там был солярий), а с другой стороны образовался огромный навес, под которым была оборудована  мастерская с верстаком и множеством инструментов, висящих на стенах. Чердачное помещение гаража было переоборудовано под жилое помещение и использовалась как мансарда, куда вела узенькая лестница, утопающая в ветках могучей груши.  Во всём этом не было ничего особенного, но для деревни это было необычно и во всём чувствовалась ухоженность и постоянное внимание ко всему.
-Ну, Сан Саныч, вы умеете удивлять! Я видела много красивых дач, но такого уюта и продуманности каждой детали интерьера обыкновенной деревенской избы, честно скажу, не встречала. Браво! Как говорят в народе из «Г» сделали конфетку. И если вы ещё скажите, что всё это вы придумали сами, то моему уважению к вам не будет предела.
-Не только придумал всё сам, но и сделал всё своими руками, кроме вот этой гнилушки, - сказал он и показал рукой на избу.
-Сан Саныч, что вы со мной делаете? Моя надломленная психика может и не выдержать, если вы и дальше будете удивлять меня подобным образом, - высказалась я, намеренно подольстив хозяину.
Мы вошли в дом. Естественно, меня и здесь ждали приятные сюрпризы.  Дом состоял из двух половин, одна использовалась зимой, вторая только летом. Зимняя половина дома - это бревенчатая изба с кухней и залом, с кирпичной печкой на кухне и камином в зале, с самоварами на трюмо и традиционным старинным абажуром на потолке. Все дышало старинным деревенским укладом и только несколько предметов выдавало истинное лицо хозяина. Удобное кресло перед камином, на каминной полке диковинные сувениры, рядом книжный шкаф с книгами, по большей мере техническими, и на стенах картины написанные маслом, среди которых был портрет самого Сан Саныча.
Вторая часть дома резко контрастировала с зимней половиной. Это было современное жилище с прихожей, кухней-столовой, со спальней, ванной комнатой и туалетом. Всё, как сейчас говорят, современный новодел.  И этот новодел сделан руками Сан Саныча из ценных пород дерева.  Арки, порталы, встроенные шкафы, ниши, всё это как бы вытекало одно из другого, дополняя и усиливая впечатление.  Столы, лавки, барная стойка, сервант, всё продумано до мелочей и сделано из массива дуба, что придавало определённый шарм всему.  Красиво и главное, удобно и функционально. Кроме этого, среди этой деревянной красоты совершенно спокойно разместились все достижения современной бытовой техники.
В спальне стояла огромная дубовая резная кровать с гидроматрацем, в таком же духе письменный стол и рабочее кресло к нему, естественно, все сделано, как я поняла, руками Сан Саныча.  Рассматривая эту красоту, я сразу и не заметила фотографии, висящей над письменным столом.  Это была большая фотография моей мамы, стоящей у стога сена и расчёсывающей свои длинные густые волосы.
Не знаю, как я сдержалась, и не вскрикнула. Какое-то седьмое чувство залепило мне рот. Благо в этот момент Сан Саныч был в другой комнате. Ноги буквально подкашивались и я села в кресло-качалку и попросила у Сан Саныча закурить. Он вошёл в спальню, открыл ящик стола и достал несколько пачек различных сигарет, в том числе и чисто женских.
-Что будете курить? – спросил он, показывая мне весь этот арсенал. Я сидела рядом со столом, и когда он выдвинул ящик, то заметила в нём металлическую коробочку голландских сигар.
-Если можно, то будьте добры, вон тех сигар с фильтрами.
-Однако! – промолвил он и замолчал. Подал сигары и поднёс зажжённую зажигалку.
-Я вас шокирую?
-Да нет, просто я никогда не видел, чтобы женщины курили сигары. Да, кстати, давайте обсудим план на ближайшую пятилетку. Лично я, предлагаю следующий вариант. Сейчас вы позвоните в Касимов, затем примите ванну, а я приготовлю обед. Другие предложения есть?
Других предложений не было, и Сан Саныч занялся приготовлением обеда, а я была предоставлена сама себе. Наконец-то я могла осмыслить всё произошедшее. Теперь мне было известно кто такой этот загадочный Сан Саныч. Когда мне исполнилось двадцать лет, я решила выйти замуж и естественно посоветовалась с мамой.  Вот тогда она и поведала мне историю своей жизни и посоветовала не делать скоропалительных опрометчивых решений, от последствий которых потом всю жизнь буду жалеть.  Из рассказа мамы, я поняла, что её жизнь сложилась совсем не так, как она мечтала и виной всему скоропалительность решения, обыкновенная человеческая слабость.  До этого я всегда считала, что семейному счастью моих родителей можно позавидовать.  Как же я ошибалась….
Мама родилась в Москве. Ещё ребёнком она потеряла родителей, трагически погибших в автокатастрофе. Её воспитанием занимались две тётушки. Они были родными сёстрами погибшей бабушки. Одна из них жила в Москве, а другая в деревне, в Рязанской области. У неё мама и жила до шестнадцати лет. А потом её забрала к себе другая тётушка в Москву, где она окончила среднюю школу, а затем и университет.
Спустя примерно полгода после переезда в Москву, мама получила письмо. Причём получила в тот момент, когда страшно болела, врачи даже опасались за её жизнь. Утром тётушка, которая очень любила мою маму, принесла ей в постель поднос с традиционной чашкой горячего шоколада. На подносе, помимо шоколада и тостов лежало письмо. Прочитав его, мама как будто выпила эликсир жизни. К вечеру у неё спала температура и, когда ей потребовалось пойти в ванную комнату, она не шла, а порхала и пританцовывала. Кто написал это письмо, она не знала. Да и откуда пришло письмо, тоже было не ясно. Ни обратного адреса, ни имени отправителя в письме не было. Даже в место штампа почты отправителя, стоял штамп почтового вагона поезда дальнего следования откуда-то из Сибири. Само письмо было шедевром эпистолярного жанра. Письмо было явно  написано на природе. В нём писалось про поле пшеницы, по которому от ветра катятся волны. Как шелестят колоски и шепчут имя моей мамы. Как муравей взбирается на высокую травинку с одной только мыслью, увидеть мою маму, где-то там, в необозримой дали. Травинка гнётся и падает под весом муравья, но он вновь и вновь делает тщетные попытки забраться вверх, чтобы что-то увидеть. Ветер приносит еле заметный аромат, чем-то напоминающий лаванду, которую так любила моя мама и с детства ею пользовалась. Ветер также рассказывает автору письма всё, что он видел, про маму. Как она едет в трамвае, и окружающие любуются её красотой, а мужчины делают всё от них зависящее, чтобы понравиться ей. Мама действительно была очень красивой, что в определенном возрасте доставляло ей лишние хлопоты. В письме писалось, как сверстники наперебой стараются ей угодить. Как ей улыбаются взрослые мужчины и долго провожают взглядом. В этом письме было описание её жизни, как будто автор письма невидимкой сопровождал её всюду. Даже читал её мысли и описывал их в письме. Он писал, что каждый день просыпается с мыслями о ней и засыпает, мысленно нежно целуя ей руки.  Это было странное письмо.  Скорее чьи-то мысли вслух, авторские размышления о моей маме, о своей любви к ней.  Ирония автора над самим собой подкупала своей искренностью, вызывала сочувствие и внушала уважение за силу своей любви.
В течение трёх лет мама получила десять таких писем. Они приходили с разными интервалами, написанные в разное время года, непохожее одно на другое, но во всех этих письмах лейтмотивом проходила неземная любовь автора к маме. В этих письмах, между строк, читалась лёгкая грусть и ирония автора над собой. Почти все письма писались на природе, поэтому они дышали свежестью и покоем.  Автор писем писал, как облака, причудливо извиваясь, постепенно превращаются в фигуру мамы, рисуют её портрет. Ароматы луговых цветов, трепет листьев на деревьях, плеск волн о речной берег помогали автору найти слова и мысли, которые покорили сердце мамы. Иногда в письмах были вложены соцветия донника или лепестки цветущего шиповника. От писем веяло свежестью родниковой воды, пьянящим дурманом цветущих лугов, бескрайним простором полей, нежной прелью лесных опушек. Но самым удивительным был откровенный монолог в письмах, который иногда переходил в диалог. Автор беседовал с мамой, открыто обсуждая кандидатов, а вернее претендентов на её руку и сердце. Он описывал их характеры, что в них не устраивает её.  Рисовал тот идеал, который она себе вообразила, отмечал плюсы и минусы этого воображаемого героя и между строк смеялся над собой, над своими нереальными грёзами.  Характеристики лиц маминого окружения были настолько близки к реальным персонажам, что мама порой думала о том, что это кто-то, совсем близкий, подшучивает над ней.  Маму очень мучила эта неизвестность, подогреваемая каждым последующим письмом, которое было ещё интереснее предыдущего. Из писем было видно, что автор постепенно взрослеет и его чувства становятся всё сильнее и сильнее. Сила любви неизвестного автора опаляло сердце мамы и постепенно мама сама влюбилась в человека, писавшего эти нестандартные письма. Мама порой по несколько раз в день бегала к почтовому ящику, но её ожидания так редко сбывались. Автор писем не баловал маму, но зато каждое последующее письмо было бальзамом для её сердца. Все письма всё также приходили  в конвертах со штемпелями поездов дальнего следования с разных концов Советского союза. Так что понять, где они были опущены в поезд, было невозможно. То ли во Владивостоке, то ли в Ярославле или Казани. В конце писем неизменно стояла одна и та же подпись - «идиот», наверняка навеянная книгами Достоевского. Мама извелась, пытаясь вычислить автора, ведь он знал о ней всё, следовательно, был среди её круга знакомых, но так ничего и не добилась. Ни один, из парней и мужчин её окружения не обладал такой глубиной романтики и нежности души. Но, тем не менее, она была твёрдо убеждена в том, что знакома с автором писем, ибо иногда он описывал то, что мог знать только человек, находившийся с ней в контакте.
А жизнь продолжалась, мама взрослела, превратилась в статную девушку, и стала объектом вожделения воздыхателей и претендентов на её руку. Но мама была ровна и спокойна и к ним и к их признаниям в любви.  Как-то, уже будучи студенткой, она поехала на каникулы в деревню к той тётушке, у которой росла до шестнадцати лет. В деревне она в полной мере отдыхала: купалась, загорала, читала книги, изредка ходила в местный клуб на танцы. Как-то, придя на танцы, она увидела группу своих бывших одноклассников и несколько ребят из старших классов. Сейчас они здорово изменились, одежда и прически выдавали в них студентов. Вели они себя расковано.  Смеялись, травили анекдоты, не танцевали.  Несколько обособлено от них стоял молодой человек с гривой волос цвета тёмной меди. В то время стали входить в моду причёски битлов, вот и у этого парня волосы густой шевелюрой были рассыпаны по плечам. Парень стоял ко входу в зал спиной, но она невольно обратила на него внимание. Он был весь в белом и взгляд непроизвольно задерживался на этом белом пятне. Приталенная белая рубашка, идеально сидящие белые брюки и даже белые туфли на высоком каблуке, всё вместе взятое указывало на хороший вкус этого человека. В нём, когда она подошла поближе, мама узнала бывшего рыжего старшеклассника, с кем однажды вместе участвовала в школьной постановке русской сказки. Она играла роль Царевны-лягушки, а он Ивана царевича.  В те школьные времена это был не в меру начитанный и серьёзный паренёк, круглый отличник, имевший авторитет, как среди учащихся, так и среди учителей. Из-за этого авторитета его избрали секретарём комсомольской организации школы. Со своими друзьями, как они сами себя называли мушкетёрами, он постоянно что-то изобретал, мастерил, организовывал. Они делали парусные лодки, самодельный порох по китайским рецептам, конструировали радиоприёмники и даже отремонтировали списанную легковую автомашину и разъезжали на ней. О водительских правах в те времена никто и понятия не имел.
Не задумываясь, увидев знакомые лица, она направилась к ним, интуитивно стремясь подойти поближе к заинтересовавшей её мужской фигуре в белом.  Впоследствии она рассказала об этом Саше, а он ей тоже признался, что если бы она не подошла тогда к ним, то он бы ни за что не осмелился с ней заговорить и она бы никогда в жизни не узнала автора писем.  Их свёл роковой случай, их ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ.  Так вот, она рискнула подойти к этой группе, поздоровалась со всеми, а к рыжему парню обратилась с вопросом:
-Иван-царевич! Ты что-то не в меру грустен? Неужели опять стрелу в болоте утопил?
Саша, так звали парня, посмотрел на маму долгим изучающим взглядом и, иронично улыбнувшись, ответил:
-Ты, Валя, на все сто права! Я уже несколько лет ищу стрелу и не могу найти. Ни стрелы, ни царевны-лягушки! Как тут не будешь грустным?- его взгляд стал лукавым и хитрым.
-Придётся вспомнить школьные годы и на правах «бывшей» царевны-лягушки развеселить тебя. Пойдём танцевать, сам-то, наверное, не догадаешься пригласить. Кстати, учитывая, что сегодня здесь нет ни одной близкой мне подруги, надеюсь на тебя, что ты будешь моим гидом и после танцев проводишь меня домой. Одной как-то неуютно.
-Почту за честь! – ответил он ей и галантно подал руку. Они закружились под волшебные звуки вальса.  Саша оказался превосходным танцором. Мягко, но уверенно, он вёл маму среди танцующих пар. Надо сказать, что в то время среди молодёжи не пользовался авторитетом вальс, да и мало кто умел его правильно танцевать. Модным был твист. На счастье мамы, партнёр прекрасно владел умением танцевать вальс. Они кружились в упоении, забыв обо всём на свете. Танцующая молодёжь, как-то само собой расступилась и уступила им центр зала.  В тот вечер, собираясь в клуб, мама одела тонкое белое платье с пышной юбкой.  Когда Саша с мамой танцевали, они из-за своей белой одежды производили впечатление жениха и невесты. Как будто они сбежали от гостей со свадьбы и решили немного развлечься танцами.  Они с упоением отдавались ритму вальса, буквально паря над грешной землёй. Не обратить на них внимание было невозможно. И все взгляды были прикованы к ним. Когда закончился танец, раздались аплодисменты в их честь. Под эти аплодисменты они вышли из клуба подышать свежим воздухом.
В течение всего вечера они были вместе, не отходили друг от друга. В промежутках между танцами, Саша рассказывал смешные истории из студенческой жизни, потешал тем, что на спор с мамой, мог силой своих мыслей заставить споткнуться человека идущего по залу. Или девушку, стоящую к ним спиной, посмотрев ей в затылок, принуждал обернуться и глянуть на них. Один раз даже вынудил покраснеть маму, заявив, что походы в туалет вещь естественная и не надо этого стесняться. Он буквально прочитал её мысли. Девчата в школе не зря ему дали прозвище «колдун».
По окончании танцев, Саша пошёл провожать маму домой. Дорога, а вернее узкая тропинка, вилась вдоль реки. От воды тянуло прохладой, и мама зябко поёжилась. Заметив это, Саша достал из заднего кармана брюк небольшой свёрток, обёрнутый носовым платком, и развернул его. По мере разворачивания платка, его объём всё увеличивался и увеличивался, превратившись, в конечном итоге, в тончайший, пушистый свитер из лебяжьего пуха. Взмахнув им, как фокусник, Саша предложил маме его одеть. Впоследствии, он так и остался навсегда у мамы, и она не расставалась с ним никогда. Даже когда он износился, она использовала его в качестве повязки на поясницу. Она любила тереться об него щекой и, чему-то, улыбаясь, уносилась куда-то далеко, далеко. Этот пуховый свитер был для мамы символом памяти любви Саши к ней. Между мамой и Сашей в тот вечер возникло необыкновенное доверие друг к другу. Мама по натуре была скрытным человеком и редко с кем откровенничала, но в тот вечер всё было наоборот. Она рассказывала о своей жизни всё, даже самое сокровенное. Саша был хорошим слушателем. Мама поведала ему и про письма и что она готова полжизни отдать, чтобы узнать, кто автор этих писем. Она говорила Саше, что когда ей грустно, то она достаёт письма и перечитывает их и ей становится радостно жить. А когда жизнь бьёт ключом и ей надоедает суета, она вновь достаёт заветную шкатулку из сандалового дерева с письмами, читает и у неё наступает умиротворение.  Большинство поступков в жизни она делает мысленно согласовав это со своим апонентом, который шлёт ей письма.  Она уже стала разбираться, что он может одобрить, а что отвергнет.
 Путь к дому тётушки был не близкий. Всё это время, пока мама изливала свою душу, Саша шёл по тропинке сзади неё и молчал. И, когда, закончив, она остановилась и повернулась к нему, он от неожиданности наткнулся на маму и, чтобы не упасть, непроизвольно схватился за маму, почти обняв. Это объятие длилось на мгновение дольше, чем требовали обстоятельства. Саша отпустил маму. Затем с неподдельной грустью, чуть слышно, то ли прошептал, то ли простонал слова из песни, про горную лаванду. Мама вначале опешила, а потом вдруг на неё нашло озарение. Да ведь вот он автор писем, в которых он неоднократно упоминал про мамину любовь к лаванде. В тот злополучный вечер она не изменила своей привычке и, идя на танцы, надушилась лавандой. При ярком свете луны она заставила его смотреть ей в глаза. Их взгляды встретились, и всё сказали друг другу.  В мозгах обоих, как будто что-то щёлкнуло, словно выключатель.  Их губы слились в поцелуе, который длился вечность.
Остаток пути до дома тётушки они не шли, они парили над грешной землёй на крыльях любви, кружились в танце, целовались до безумия.  Порой маме казалось, что она теряет сознание от нежности, с какой целовал её Саша.  Ей даже хотелось большего и если бы Саша был чуточку понастойчивей, он мог добиться всего, она бы не смогла отказать ему в этом. Её муки и страдания от неизвестности закончились и теперь она знала автора писем. Её рассудок исчез, растворился в горячих поцелуях Саши. Расстались они уже на рассвете, предварительно договорившись о встрече в этот же день. Мама так и не смогла уснуть в то утро. А днём приехал Саша и предложил на велосипедах поехать в турпоход. Он знает красивейшие места на реке Цне, где можно прекрасно отдохнуть на природе и полюбоваться Рязанской Швейцарией. Тётушка прекрасно знала Сашу и свою племянницу, поэтому спокойно их отпустила. Набрав продуктов и походного инвентаря, они уехали на берег реки Цны. Это километрах в пятнадцати от их села. Там было очень красивое место, но им было не до красот.
Как говорится с милым и в шалаше рай. Так оно и было. Саша быстро построил шалаш, набросал туда пахучего сена, расстелил покрывало. Из одеял и простыней соорудил спальный мешок на двоих. До вечера они что-то варили, что-то жарили, что-то ели. Но в основном целовались и не могли насытиться друг другом. Они рано легли спать, учитывая предыдущую бессонную ночь, но уснули только с рассветом. Лежа в спальном мешке, совершенно обнажённые, они ласкали друг друга нежно и упоительно. Горящие страстью тела переплетались в экстазе любви.  Руки как змеи, обвивали друг друга, гладя самые сокровенные места человеческого тела. Их губы сливались в порывах страсти и нежности. Иногда Саша во время поцелуя втягивал лёгкими в себя воздух из их слившихся уст, искусственно создавая разрежение в полости рта, а затем, как бы чуть отстраняясь, слегка шевелил головой. При этом их губы, не отрываясь, нежно скользили относительно друг друга, доводя тела до эротического взрыва и вызывая жжение в сосках грудей и спазмы ниже пояса. В них бушевал вулкан страсти, обжигающая лава любви мутила сознание. Это была буквально эротическая пытка, которая толкала их в объятья друг друга. Но роковую грань любви они так и не перешли. Невозможно описать их неистовые ласки, но всякий раз, дойдя до их пика, они останавливались и переставали ласкать друг друга. Слишком чистой и светлой была их любовь, романтически хрупкой и нежной, и они подспудно боялись её осквернить. Мама впоследствии жалела, что не настояла на своём желании из девственницы превратиться в женщину. Если бы «ЭТО» произошло, то их жизнь сложилась бы совершенно иначе и, возможно они бы не расстались. Еще несколько дней они провели на берегу реки, живя в шалаше, и лаская друг друга взглядом, движеньем рук, прикосновением тел. Их общение в тот момент было родником святости, безбрежным морем нежности, обжигающей лавой страсти.  Ничего подобного в их жизни уже не было в последующем, хотя и мама (и как я потом узнала и Саша) в дальнейшем любили и были сами любимы.
Природа, как будто благословляя влюблённых, дарила им сказочные дни.  Было тепло, но не жарко.  Иногда они переплывали на другой берег реки, где были девственно чистые пляжи белого песка, по которому не ступала нога человека с весны, когда был разлив.  В том месте, где они разбили лагерь, не было ни одного населённого пункта и поэтому барханы белого песка были нетронуты.  Они бродили по этому, девственно чистому песку и мурлыкали мотив из фильма «генералы песчаных карьеров», который был тогда моден.  Мама и Саша находили на берегу уютные полянки этого дивного песка, окружённые кустами ивняка, и загорали там.  Это было какое-то сказочное наваждение.  Ничто не омрачало их святые чувства друг к другу.  Этот момент их жизни впоследствии стал самым святым для них обоих.  Всё, что было потом в их жизнях, они соотносили и соизмеряли с этим периодом неземных чувств.
После возвращения из похода мама уехала в Москву. Её туда срочно вызвала московская тётушка, по каким-то неотложным делам.
Следующая их встреча произошла в Москве. Эта встреча оставила неприятный осадок в душе мамы. Саша был скованным, не похожим на себя. Он был дитя природы, а в городе чувствовал себя провинциалом. Мама пыталась расшевелить его, просила объяснить причину плохого настроения. На что он ей ответил, что причина всему её красота.  Он ревниво смотрел на мужчин, которые проходили мимо и невольно задерживали взгляд на маме.  Это нервировало Сашу, он в шутливой форме сказал маме, что всё это лишний раз подтверждает мысль об их несовместимости, хотя они и безумно любят друг друга.  Мама даже обиделась на это.
В тот раз они так и расстались, ни о чем не договорившись. Спустя некоторое время, они снова встретились. На этот раз мама решила разыграть Сашу и попросила у него совета по вопросу замужества. В тот период маминой руки действительно добивались сразу три претендента. Один из них был профессором ее университета, второй был её сокурсником, сыном министра и третий дипломатом, папа которого работал в ЦК КПСС. Мама честно рассказала об этом Саше, попросив у него совета, за кого из них ей выйти замуж. Она кратко охарактеризовала каждого из них. При этом она надеялась, что он тоже сделает ей предложение. Но Саша не принял игры мамы. Он сразу замкнулся и ушел в себя. Спустя много лет, она поняла, что Саша в тот момент просто оскорбился. Ему стало обидно, что она, зная об его отношении к ней, затеяла этот разговор о претендентах на ее руку. Встреча была испорчена. Дальнейший разговор не клеился, и они расстались, недовольные друг другом, забыв даже договориться о следующем свидании.
Это было роковой ошибкой. В каждом из них взыграла гордыня и ни один из них не смог переступить эту черту, позвонить и извиниться за не корректное поведение.  Впоследствии, мама не раз размышляла о бо всём этом и поняла, что она своим непродуманным вопросом, очень глубоко обидела Сашу.  Он её буквально боготворил, молился, как на икону, а она своим поведением приземлила его и развеяла созданный им миф.
Встреч больше никогда не было. Спустя два года, устав ждать Сашу, мама вышла замуж за дипломата, который все эти годы не оставлял надежды завоевать сердце мамы. К тому моменту его назначили послом в одну из Европейских стран, и его отъезд туда был возможен только при условии его срочной женитьбы (властные структуры государства бдели за моральным обликом дипломатов и не могли назначить послом неженатого человека). Под бурным натиском дипломата, мама не устояла и свадьба состоялась. Брак без любви не мог быть удачным, но благодаря этому браку, появилась на свет я. И вот теперь, спустя тридцать лет после описанных событий, мне совершенно случайно довелось встретиться с человеком, которого мама любила всю жизнь и который боготворил её. В то время, когда я рассуждала об этом, идеализированный объект тайных мук моей мамы, гремел на кухне посудой, хлопал дверцей холодильника, а я приходила в себя, пытаясь осмыслить все происходящее, и решала задачу о линии поведения себя с этим человеком.
Ополоснувшись под душем, я, наконец, почувствовала себя человеком. Дорога с приключениями в конец выбила меня из колеи, да еще эта встреча с Сан Санычем. Когда я принимала душ, то невольно отметила для себя, что для деревни такая ванная комната это, пожалуй, непозволительная роскошь, но чертовски приятная.
Сан Саныч сидел в кресле и ждал меня. Такое кресло внушало уважение к себе. Оно напоминало царский трон.  Половину своей жизни я провела в Европе. Училась в престижных школах, окончила университет в Сорбоне, побывала в лучших европейских музеях и видела огромное множество произведений искусств. И, тем не менее, кресло, в котором сидел хозяин дома, поразило меня своей красотой, оригинальностью формы, богатством резьбы и отделки.
-Где Вы приобрели такое готическое кресло и этот резной столик?
-Сделал здесь в своем сарае, но сразу оговорюсь, что чертежи делал один мой знакомый архитектор.
-Вы все больше поражаете меня, но где же обещанный ужин? Не вижу красиво сервированного стола.
-Прошу за мной, не обещаю кулинарных изысков, но сытно накормлю.
Мы вышли из дома и поднялись на второй этаж гаража и через него прошли на солярий. Вот там то и был приготовлен искусно сервированный столик. Второй этаж гаража был оборудован под рабочий кабинет. Здесь была видна  всё та же  функциональная рациональность. В кабинете было всё необходимое для работы и отдыха. Стояла большая кровать, кресло качалка, огромный письменный стол с компьютером, книжные полки с технической литературой и ещё много всяких мелочей, которые говорили, что здесь хозяин проводит много времени.  Здесь, как и в доме, многое говорило о характере человека.  Засохший букет цветов из колючек рядом с компьютером, резные маски, диковинные деревянные самодельные часы в виде какого-то сфинкса, характеризовало хозяина больше, чем что либо.
-Что будите пить?- спросил он и подвёл к бару, стоящему в кабинете, и, открыв дверцу, указал на батарею бутылок.
Такому арсеналу мог позавидовать любой гурман. Там стояли одни из лучших сортов итальянских и французских ликеров, несколько видов коньяков и виски, ну и конечно русская водка, а также целый букет сухих вин.
-О боже! Вы кто? Подпольный глава мафии или нефтяной магнат?
-Ни то и не другое. Простой пенсионер. Так каков Ваш выбор?
-Для простого пенсионера это слишком круто. Здесь, что ни бутылка, то полугодовая, а то и годовая пенсия рядового пенсионера. Не вешайте мне лапшу на уши. Я же жила во Франции и бывала в Италии и прекрасно знаю, что почём.
-Лично я не покупал ни одной из этих бутылок. Это подарки друзей и знакомых, кому я оказывал помощь или давал советы. Так что, всё-таки, Вы будете пить?
-Налейте наполеона. Он мне напоминает о лучших днях моей жизни во Франции.  Вы Сан Саныч, кстати, тоже не ответили на мой вопрос. Я просто умираю от любопытства. Кто Вы? Для простого пенсионера Вы слишком богато живёте. Изысканные напитки, антикварная мебель, костюмы от лучшего французского салона мод, «ролекс» на руке.
-На этот вопрос в двух словах не ответишь…. Если будет время, я поведаю Вам о своих доходах. А сейчас давайте садиться за стол.
Мы сели. Он налил мне коньяка, а себе плеснул чуть-чуть ликёра «Амарето ди Сароно».
-За что пьём? - спросил он и поднял бокал
-Лично я пью за знакомство с Вами, дорогой Сан Саныч.
-Ну а я, за Вас, Аля.
Мы выпили, и я с аппетитом набросилась на еду. Благо на столе было чем закусить.  Вкусно приготовленное мясо в кисло сладком соусе, карбонат, свежие овощи, копчёные колбасы, красная рыба и ещё много деликатесов, что для деревни было довольно необычно и многое говорило о хозяине. С солярия открывался прекрасный вид на окрестности. Сама деревня  расположена на огромном холме, а дом Сан Саныча находился на крайней улице, которая выходила огородом к пшеничному полю. С солярия были видны разноцветные лоскуты полей, луга, далее лес, синевато-зелёными каскадами поднимающийся к горизонту и охватывая деревню со всех сторон. Перед лесом виднелись луга, на которых там и сям росли отдельными кучками кустарники, которые были похожи на серебристо-зелёные облака, опустившиеся отдохнуть на грешную землю. Простота и незатейливость пейзажа вызывала в душе ностальгическую грусть.  На соседнем участке, примыкавшем к участку Сан Саныча, появилась женщина. Сан Саныч тут же её заметил и окликнул.
-Валя здравствуй. Как тут дела?
-Ой! Это Вы Сан Саныч?! Вы уже вернулись? А я и не слышала. В деревне всё по-старому. Новостей нет.
-Валя поднимайся к нам, отметим моё возвращение в родные пенаты. Заодно прихвати с собой Володю. Его что-то не видно, наверное, всё спит на диване.
-Ой! Спасибо Сан Саныч, но сейчас не могу, надо бежать к старикам. Мать стала совсем плохая. А Вовка действительно спит, - ответила соседка и, сорвав что-то с грядок, ушла.
-Хорошо живёте с соседями?
-Пожалуй, лучше, чем с самыми близкими родственниками. Мне мама часто говорила, что не выбирай при покупке дом - выбирай соседей.
Сан Саныч встал и, извинившись, пошёл с солярия в кабинет, откуда вскоре послышалась тихая музыка. Вернувшись, он долил бокалы и, подняв свой, вопросительно посмотрел на меня.
-За что пьём на этот раз?
-Давайте за прекрасную музыку Вивальди, - ответила я.
Мы молча выпили. Красота, открывающаяся с солярия, прекрасная погода, изысканность сервировки стола, ненавязчивые звуки скрипки, которой вторил оркестр, создавали неповторимое очарование вечеру. Дорожная нервотрёпка и усталость отступили. Накатила волна умиротворения и беззаботной лёгкости. Буквально захотелось петь и танцевать. И, как будто прочитав мои мысли, Сан Саныч предложил мне одной потанцевать.
-Танцуйте, танцуйте! Ведь Вам этого хочется? Не надо давить свои эмоции.
-Вы что колдун? Как Вы догадались? С Вами становится опасно. Вы создаёте вокруг себя атмосферу интимной близости. А вдруг мне захочется чего-то большего? А уж если честно, то я могу не устоять. Но мне кажется, что Вы не воспользуетесь моей слабостью.
-Можете быть спокойной. Эти игры в далёком прошлом. В настоящее время красивые и главное умные девушки, вроде Вас, для меня как вон тот горизонт. Им можно бесконечно любоваться, восхищаться и нежно ласкать взглядом. Но стоит сделать шаг или даже тысячу шагов, чтобы приблизиться к объекту своего обожания, как горизонт отодвинется ровно на это же расстояние.
Произнеся эту тираду, Сан Саныч надолго замолчал и закурил сигарету, не забыв, при этом, предложить закурить и мне. В этот момент мы с ним встретились взглядами. И меня поразила в его глазах какая-то обнажённость души, незащищённость и боль, мгновенно сменившуюся на грустную ироничность, которая тут же превратилась в острый пытливый взгляд, от которого у меня по спине поползли мурашки.
Казалось, его взгляд мгновенно проник в самые сокровенные уголки моей души и прочитал все мысли, даже те, которые я прятала от самой себя.
-Дорогой Сан Саныч, это запрещённый приём. Вы напугали меня своим взглядом. Ещё минуту назад я чувствовала себя рядом с Вами очень комфортно и уютно, как будто знала Вас тысячу лет. Даже возникло желание чуточку пофлиртовать, подыграть старому ловеласу и покорителю женских сердец, а сейчас я чувствую себя как на операционном столе, где Вы, разрезав меня вдоль и поперёк, спокойно изучаете мою душу, мысленно проставляя оценки. И что же вы там увидели?
Он рассмеялся и шутливо попытался меня успокоить, рассказав несколько остроумных анекдотов про психоаналитиков и колдунов. Затем в той же шутливой форме рассказал мне про меня, про две мои попытки устроить семейную жизнь. Надо сказать, он мало в чём ошибся, а в нескольких мелочах, произошедших со мной, поразил своей проницательностью. Только теперь до меня дошло, почему мама так переживала из-за этого человека.  Мне казалось, что мама в юности нафантазировала, сама себе создала кумира и боготворила его. Реальное воплощение мечты моей мамы оказалось ещё лучше, чем мне представлялось, и это повергло меня в шок.
-О чём задумались, Аля?
-Если честно, то о Вас, дорогой Сан Саныч! Я попыталась заглянуть в Ваше далёкое прошлое, чтобы найти ответ на вопрос, почему Вы отказались от своей первой любви. Видите, не один Вы обладаете способностью читать чужие мысли.
-Аля, не играйте с огнём, обожжётесь!- он пристально посмотрел мне в глаза и укоризненно покачал головой.
-Уж, коль затронули тему первой любви, то давайте за неё и выпьем,- он долил наши бокалы, на этот раз налив себе тоже коньяка и, не чокаясь, выпил. Затем молча закурил, уставившись в одну точку.
Я была представлена сама себе и, пользуясь возможностью, стала более пристально изучать внешний облик моего визави. Обычное, ни чем не примечательное сухощавое лицо аскета. Не урод, но и не красавец. Густые кустистые брови, придающие ему вид сурового человека. Всё лицо и лоб изрезаны глубокими морщинами. Что было примечательным в его облике, так это густая волнистая шевелюра, тёмно-каштанового оттенка. Но главным в его лице, безусловно, были глаза и улыбка. Они постоянно изменялись. В них сквозил острый пытливый ум, ироничное лукавство, прозорливость, огромная сила воли. Она подчиняла себе всех окружающих. Это я почувствовала на себе за короткое время знакомства с ним.  Сан Саныч очнулся от своих дум и, пытливо глядя на меня, сказал:
-Время танцев мы с вами упустили. Тонус настроения резко упал. Давайте поднимать его другим способом. Предлагаю сделать экскурсию по достопримечательным местам моей деревни.
-Я не против этого.  Что для этого надо?
-Ничего, кроме желания.
Сан Саныч молча перенёс столик с закусками в кабинет и закрыл двери. Мы спустились на грешную землю. Я думала, мы пойдём пешком, но он, всё также молча, повёл меня к своей машине и, галантно открыв мне дверцу, предложил сесть. Мы ехали полевой дорогой, и за нами клубился шлейф пыли. Вдоль дороги цвели васильки, ромашки и ещё множество полевых цветов, названий которых я, к сожалению, не знала. Затем полевая дорога закончилась, и мы выехали в луга. От пестроты луговых цветов рябило в глазах. Сквозь открытые окна в машину врывался пьянящий дурман разнотравья и цветов. Луговая дорога привела нас к большому озеру, берега которого по всему периметру заросли шиповником и ежевикой. Вдоль берега, поверхность озера была покрыта цветущими кувшинками и лилиями. Запах разнотравья, чёрная гладь озера, покрытая ярко жёлтыми кувшинками и кипенно-белыми цветами лилий, раскалённый диск предзакатного солнца, создавали сказочную загадочность.
-Господи! Какая прелесть! Я думала таких уголков в природе уже не существует.
-К счастью, как видишь, ещё есть колдовские уголки.
Сан Саныч достал сигареты, хотел закурить, но передумал и убрал пачку в карман.  Я же от избытка чувств, бессильно опустилась на охапку сена, оставленную кем-то на берегу озера.
-В таком святом месте можно заниматься только любовью,- невольно вырвалось у меня.
-Заниматься любовью?- Сан Саныч на мгновенье замолчал и затем продолжил:
-Нет! Не согласен! Любить - да!
-Вы правы.  Я не правильно выразилась, но имела в виду именно любовь, а не секс.
-Ну, уж простите старику.
-Нарываетесь на комплимент? Так получите! По моему мнению, Вы ещё способны двигать горы и делать детей!
-А вот и ответ на Ваш Аля вопрос, почему я расстался со своей первой любовью. Меня бог обидел. Мне с детства было известно, что у меня никогда не может быть детей. Учитывая это, я, в своё время, и расстался с твоей мамой. Жалею только об одном, что не рассказал ей об этом.
-Как Вы догадались? Да Вы действительно колдун!- я была буквально ошарашена его словами.
-Да ни какого колдовства. Просто когда ты Аля вышла из ванной, то сделала жест рукой, поправляя сырые волосы, точно так, как делала твоя мама. Никогда и никто за всю мою жизнь не делал подобных движений. Только твоя мама могла так горделиво и величественно повести головой и элегантно поправить волосы. А ты унаследовала от неё всё лучшее, включая и портретное сходство. Я ещё там, в Кирицах, когда ты попросила мороженое, мучился вопросом, где я мог тебя видеть. Что-то знакомое было во всём твоём облике, что я даже хотел у тебя спросить об этом, но постеснялся.  А потом, уже здесь сообразил на кого ты похожа.  Вот так-то дочка,- завершил он монолог и по-отечески погладил меня по голове.
Меня душили слёзы. И я заплакала. Мне было жаль этого пожилого человека, который через всю свою жизнь пронёс романтическую любовь к моей маме.  Будто прочитав мои мысли, Сан Саныч начал собирать букет луговых цветов, лишний раз, подтверждая, что романтик в его душе так и остался навсегда.  Набрав букет, что было сделано почти профессионально, как это делают продавцы цветочных магазинов за бугром, он галантно преподнес его мне.  Даже метёлка засохшего конского щавеля, не портила букета, а подчёркивала его великолепие.
Мы ещё долго молча сидели на берегу озера. Вечерние сумерки всё плотнее укутывали берега озера. От воды потянуло прохладой. В лугах раздавались скрипучие голоса коростелей и посвисты перепёлок, уговаривающих нас пойти спать.
-Ну что, послушаем совета перепёлок, и вернёмся домой?- спросил Сан Саныч. Он встал и подал мне руку.  Затем мы сели в машину и поехали к дому.
Вернувшись, мы по обоюдному желанию выпили по чашечке крепкого кофе и, чтобы снять стрессовое настроение, по рюмке коньяка.
-Учитывая тяжёлый день, пора ложиться спать. Где тебе постелить, Аля?- спросил Сан Саныч и предложил мне занять спальню в пристройке или кабинет на втором этаже. Я выбрала последнее предложение, и, побывав в ванной комнате, ушла спать на второй этаж. Но уснуть я не могла. В голове прокручивались картины прошедшего дня. Объём информации и впечатлений не давал возможности уснуть. Чтобы немного успокоиться, я вышла на солярий, села в шезлонг и залюбовалась стоящим на перилах букетом, который нарвал Сан Саныч.  В свете луны, которая огромным диском висела над деревней, букет поражал своей пышностью, загадочностью полутеней, необычностью форм цветов.  Мне как-то не приходилось видеть такие букеты, где было много зонтичных цветов.
Перебирая в уме всё произошедшее со мной за день, я закурила, и попыталась сделать ежедневный анализ своих поступков, как это делала всегда. Но сегодня ничего не получалось и этот ежедневный ритуал психоанализа не помог.  Вконец измучившись, в душе стыдясь своих мыслей, я решительно встала и пошла в спальню Сан Саныча.
-Сан Саныч! Вы не спите?
-Что, тоже не спится?- вопросом на вопрос ответил он.
-Да! Никак не могу уснуть. Бабушку вспомнила, она ведь трагически погибла. А ещё вспомнила маму. Она мне во всех подробностях рассказывала о Вас, а лучше о тебе. Давай перейдём на ты. Не возражаешь?
-Нет, не возражаю.
-Вот и отлично! А теперь подвинься, я лягу с тобой. Сегодня я просто не смогу спать одна. Можешь считать меня кем угодно, но сегодня, это моё твёрдое решение, командую парадом я. Очень прошу тебя, не порть вечер ни себе, ни мне, доверься моей интуиции. Завтра можешь подать на меня в суд за совращение престарелого человека или, чтобы не мучила совесть, жениться на мне, но сегодня будь джентльменом и выполни все мои желания.
-Это круто! Чувствуются гены мамы. Но замес ещё круче,- ответил он и молча подвинулся на кровати.