Глава III. Приезд племянника Тимофея Игнатьева

Посвящается…
200-летию победы России в военной кампании 1812 года;
15-летию памяти Почетного гражданина г. Калуги Булата Шаловича Окуджавы
(1924, Москва, Россия – 1997, Париж, Франция)


Иллюстрация: Художница Селиванова С.Н.. картина «Беседа Н.П. Опочинина со своим племянником Тимофеем Игнатьевым. 19 августа 1812 года». Картина находится в фонде художественной галереи Некоммерческого партнерства «Калужский областной исследовательский и культурно-просветительский центр «ГАРАЛЬ».


Приятной неожиданностью для Опочинина стал приезд 19 августа из армии племянника Тимофея, отпущенного на сутки из полка. Ввиду того, что русская армия отступала по Смоленскому большаку и подходила уже к Дорогобужу, оформить такую краткую отлучку было не сложно, тем более что деревня Липеньки была совсем близко. В доме его встретил Опочинин, с детства, души не чаявший в своём единственном племяннике.

Время близилось к обеду. Дворовые, получив нужные распоряжения, суетились по думу, накрывали стол…. Пока шли приготовления Тимофей в общих словах обрисовал генералу ход военной кампании. Сложившаяся боевая обстановка не вызывала оптимизма. Русская армия продолжала последовательно и, как уже многим казалось, «планомерно» отступать, опустошая за собою всю местность. Предавались огню уже не только сёла и деревни, но и большой торговый и административный центр – Смоленск. Это указывало на желание вести непримиримую борьбу с завоевателем.

Помещики, кто мог, покидали насиженные места, вывозя своё имущество и крестьян в другие губернии, подальше от войны. Всё, что невозможно вывезти: избы, различные запасы, деревни и города предаётся огню. Жгут свои. По всем признакам и народные массы, и командующий 1-й Западной армией военный министр Барклай-де-Толли, и командующий 2-й Западной армией князь Багратион, и стоявший за ними и над ними Император смотрят на происходящую войну, как на борьбу не на жизнь, а на смерть...

В Смоленске Наполеон, погружённый в многочасовые молчаливые размышления, провёл несколько дней. Всё шло не по его планам! Как он – «Покоритель Европы» мог позволить «неизвестному» выходцу из Шотландии на русской службе, почти англичанину, Барклаю-де-Толли навязать ему свою тактику ведения войны и незаметно затянуть его в Смоленск, за историческую границу России? Наполеон понимал, что в Смоленске Вторая польская кампания завершилась и перешла в новое состояние – открытую агрессию против самой России, получившее называние «Русский поход», обострив, тем самым, многие политические проблемы, которые так старался обойти Наполеон, начиная войну.

Было очевидно, что горящий Смоленск для Наполеона стал «точкой невозврата» в его отношениях с Россией, и ни о каком последующем примирении с ней, не говоря уже о проведении каких-то совместных походов как, например, в Азию, даже мечтать, было практически невозможно. В Смоленске разрушились и надежды Наполеона о превращении «политической войны» в войну кабинетов. Боевые действия вырвались за границу «спорной» территории «русской» Польши, что окончательно сформировало сильную коалицию России и Великобритании против Наполеоновской Франции.

В отличие от Наполеона, ощущавшего каждой клеткой своего мозга ту новую «патовую» ситуацию, в которую загнал его Барклай-де-Толли «сдачей» Смоленска, большинство россиян и, что хуже, высшая аристократия, не могли понять целесообразность действий военного министра. [Им проще было поверить в «измену» Барклая, чем вникнуть во всю глубину «тайной» стратегической операции, в деталях проработанной военным министерством и контрразведкой. Из-за крайне ограниченного круга лиц, посвящённых в утверждённый Александром I план кампании против Наполеона на территории России, политическая суть этого фрагмента войны до настоящего времени изучена ещё не достаточно полно – здесь и далее примечание автора]. Бонапарт же, как опытный политик и полководец, сразу увидел всю уязвимость положения своей армии: до снятия континентальной блокады Англии оставались считанные месяцы, а дальнейшее ведение войны с Россией не предвещало никаких положительных перспектив. От занятия древнего русского города Смоленска, радости Наполеон не испытывал, более того, здесь он испытал первое чувство неизбежной катастрофы своих планов…. Вопрос: «Что делать дальше?» не давал ему покоя….

Выбор был действительно не велик и Наполеон это знал. Наиболее предпочтительным он считал возвращение на «спорные» территории Великого княжества Литовского и закрепление в крупных городах: Могилёве, Минске, Полоцке, Витебске, Гродно, Брест-Литовске и Вильно. Далее можно было бы оказывать политическое давление на Россию, осуществляя различные реформы, в том числе крайние меры - отмену крепостного права и полонизацию местного населения. Но что делать с разорённым Смоленском, препятствующим проведению любых переговоров с Россией? Как объяснить всей Европе своё бегство из Смоленска от отступающей, но ещё не побеждённой, русской армии? Другим вариантом развития событий было дальнейшее преследование отступающего противника по неведомому «дикому краю», разгромить русскую армию в генеральном сражении, взять древнюю столицу России и, уже в Москве, вынудить царя Александра заключить нужный Наполеону мир. Но и этот вариант отдавал привкусом авантюры и неминуемого поражения….

В Смоленске Барклай-де-Толли принял командование над всей русской армией [Багратион с момента их соединения стал его подчинённым] и отступал по Московской дороге, уводя армию от наседавших со всех сторон Мюрата, Нея, Даву и Жюно. Из-за бездарности последнего 7 и 8 августа армия Барклая удачно отошла на восток после тяжёлых боёв у Валутиной горы и Лубина, понеся потери в 7 тысяч человек, но значительно меньше, чем французы. Оставлен Дорогобуж, Барклай отступал на Вязьму, Гжатск и Царёво-Займище не желая даже начинать арьергардных стычек ввиду очень невыгодных топогра-фических условий. Наполеон со всеми войсками шёл за ним по пятам по опустошаемой армией дороге.

Усиливалась напряжённость между Барклаем и Багратионом. «Министр [Барклай] ведёт гостя прямо на Москву», — со злобой писали из штаба Багратиона в Петербург.

Воззвание Барклая-де-Толли, обращённое «Обывателям Псковским, Смоленским и Калужским!» с призывом ко всем слоям общества, «любящим себя, Отечество и Государя» к вооружению с целью истребления врагов и обороны против посягательств на собственность со стороны русской армии… вызвало шок в С.-Петербурге.

Александр I переживал самые мучительные дни своей жизни. Придворные были в панике…. Призрак Пугачёва носился по кабинетам дворцов, напоминая об ужасах русского бунта. Партизанская война была уже реальностью…. «Раздразнили мужика сердитого» — говорили в народе. Всё более и более разгоралась в русском народе вражда, чувство обиды, жажда мести, жгучее желание отплатить вторгшемуся насильнику и грабителю. Все эти чувства, усиливаясь с каждым днём, и породили грозное всенародное сопротивление, которое, в конечном итоге, погубило Великую армию завоевателя.

Мещанство и крестьянство говорили разное и о царе и о Наполеоне. С Наполеоном дело было уже давно неясно. В 1807 г. до июня он был с церковного амвона провозглашён предтечей антихриста, а в разговорах — самим антихристом и истребителем христианской веры, с июня того же 1807 г. антихрист стал внезапно, без малейших переходов и объяснений, другом и союзником русского царя. Теперь он снова оказался антихристом и пол России завоевал почти без сопротивления.…

Пообедав и удовлетворив профессиональное любопытство дяди, Тимофей сообщил ему новость о назначении нового главнокомандующего – графа Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова, приезд которого в армию ожидали со дня на день [Кутузов приехал к армии в Царёво-Займище 19 августа 1812 г.].

Окончив свой «доклад» Тимофей решил пройтись по поместью и прежде всего, обозначить своё возвращение возвышенными словами, которые выжег на гладкой липовой доске: «Всё в мире меняется — только Липеньки неизменны». Это творение своих рук, придуманное в день благополучного приезда к родимому порогу после боевых стычек и долгих вёрст изматывающего отступления, он велел прибить к воротам на въезде. В начертанном на воротах «девизе» как бы было отражено всё безразличие этой безмятежной территории, к надвигающимся бедствиям войны. Как и прежде деревня Липеньки располагалась у самой Протвы на просторном прибрежном лугу, барский дом стоял на пологом возвышении, окружённый запущенным парком, небо было всё тоже глубокое. Протва - всё так же несла вдаль свои воды, чтобы слиться в Оке с остальными потоками среднерусских рек, и, перемешавшись в ней пройдя по всей европейской части России, соединиться в Волге с остальными водами тысяч российских рек, речек и ручейков в гигантский и величественный водный поток, несущий в своих водах всю духовную энергетику, собранную с Русской земли.

За ужином, когда августовское солнце уже клонилось к закату, они снова встретились. Тимофей стал убеждать дядю выехать из Липенек в Москву или в своё орловское поместье, ввиду того, что в скором времени деревня непременно окажется в зоне военных действий.

«Куда уехать? – сказал, вмиг посуровев отставной генерал, нервно раскуривая свою трубку, - Куда сбежать от себя, от того позора и бесчестия, которые происходят в настоя-щее время здесь? Враг в 150 верстах от Москвы…. Нет, хватит и того, что вы, молодые, бежите «задрав хвост»! Куда нам, старикам, за вами угнаться? Пусть я злослов. Но пред-ставить бегущую и на ходу же глубокомысленно рассуждающую о преимуществах поспешного бегства нашу армию – не могу! Вы, даже креститься на ходу не успеваете – как же не злословить?» Немного пройдя по комнате, прихрамывая на правую ногу больше обычного и постукивая своей палкой, нервозность генерала улеглась, он сел в кресло и, сделав глубокий вздох, словно снимая камень с души, Опочинин стал излагать свои мысли по сложившейся в России обстановке. Тимофей слушал его, почти не дыша, боясь потревожить установившуюся тишину тёплого августовского вечера. Генерал чувствовал некоторое облегчение, мысли, которые переполняли его при одиноком образе жизни, рвались наружу. Он испытывал неимоверное желание поделиться ими и делал остановки только для того, чтобы в очередной раз вдохнуть табачного дыма.

«Ты знаешь, любезный Тимоша, что мне довелось участвовать в Аустерлицком деле, - начал Опочинин издалека. – Но я никому не говорил о моей памятной встрече с двумя Императорами….

Тому удовольствию, что мы с тобой можем сейчас общаться, я целиком обязан Наполеону, он фактически спас мне жизнь. Случилось так, что после нанесения французами главного удара по центру армии Кутузова и овладения Праценскими высотами, русско-австрийские войска были разделены на две части: северная группировка была отброшена в Моравские горы, а южная - к Зачанскому пруду и Сокольницкому замку. Сражение завершилось нашим разгромом, а я с раздробленной ногой остался лежать на прибрежном льду Зачанского пруда. Находясь в беспамятстве, я не заметил, как оказался на «плавающей льдине» в центре пруда. Уже не помню: стонал я или звал на помощь... – всё было, как в тумане. Отчётливо помню только то, что с каждым моим неловким движением, от моего «плавучего островка» откалывались куски льда, приближая мою непременную по-гибель.

На моё счастье, в это время Бонапарт в окружении свиты объезжал поле сражения. Увидев моё плачевное состояние, он слегка кивнул в мою сторону, и тотчас два его молодых адъютанта скинули одежды, вошли в эту страшную ледяную воду, подплыли к льдине и погнали её к берегу.... Позже я узнал, что один из адъютантов скончался от воспаления лёгких…. На берегу, пока личный врач императора «колдовал» над моей раной, Наполеон, сидя в седле, смотрел на меня немигающим взглядом. Несколько раз взгляды наши встречались, и, поверишь ли Тимоша, под его взглядом я забыл о нестерпимой боли, терзавшей меня. Перед этим человеком стыдно было не только стонать, но даже показывать намёк на присутствие боли мне, в тот момент, казалось верхом неприличия. Тогда осознал я всю силу воли и величия этого человека.…

Но раньше была и другая встреча – с императором Александром Павловичем. После того как русско-австрийские войска были разгромлены и бежали, в верстах трёх от Аустерлицкого поля сражения заметил я двух всадников, стоявших против канавы в которой протекал болотистый ручей,… кажется, Гольдбах. Один из них не решался перепрыгнуть на лошади через канаву. По какому-то его жесту я мгновенно узнал нашего обожаемого Государя. На смертельно бледном его лице лежала печать тяжкой грусти. Александр I на мгновение повернул голову в мою сторону, и я увидел его черты, так живо врезавшиеся в мою память: государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Наш Император, безусловно красив, но не полководец, и самое лучшее, что он может сделать сейчас для армии – это удалиться из неё и доверить её опытным генералам…» [12].

Смеркалось. Слуги, выполняя свои обязанности, зажгли свечи.

Опочинин, сидя в кресле и покуривая трубку, задумался, его лицо исказила недобрая усмешка: «Да, Тимоша, сравнение военных талантов двух Императоров – явно не в пользу России…».

Затем, вспомнив сообщение Тимофея о назначении нового главнокомандующего, продолжил с горечью: «Михаила Илларионовича знаю давно, ещё с Измаила. Был под его командованием и в кампанию 1805 года, когда ретирада наша под Аустерцицем была весьма почтена. Мой полк был рядом с ним, я видел беспомощность и растерянность в лице Кутузова при бегстве армии…. В нём не было уже тогда тех желаемых военных дарований, не видел в нём ни предприимчивости в предприятиях, ни твердости в исполнении их. Не укрылась от меня, тогда, слабость души его и робость в обстоятельствах, решительности требовавших. Да…. С возрастом угасла храбрость, молодости его присущая, и низкое малодушие место её заняло. С французами воевать – это не турок бить! Бонапарт – противник серьёзный! С ним одной хитростью или храбростью не справиться! Тут, как в шахматах, на десять ходов вперёд видеть надо…» [18].

Тимофей робко спросил: «Так ты что, дядя, не одобряешь назначения Кутузова на пост главнокомандующего? Тогда кого…?»

«Любезный племянник! Ты слишком горяч, что, впрочем, свойственно молодости. Одобрять или не одобрять назначение главнокомандующим Михаила Илларионовича я не смею, - сказал Опочинин со вздохом, - на то есть Высочайшая воля Государя! Я говорю о другом: возраст – главный и непобедимый противник человека. В 1805 году при Аустерлице Кутузов был на семь лет моложе, да и армия его превосходила французскую, как по численности, так и по артиллерии.… Результат сражения ты знаешь. Нынче же соотношение сил другое – войск и артиллерии у Бонапарта значительно больше…. Вот и остаётся, что надеяться. Тут не до сантиментов.… Я убеждён, что Наполеон Божиим провидением найдёт в России свой конец, но предчувствую, что назначение Кутузова на пост главнокомандующего принесёт России большие бедствия, я полагаю – он непременно сдаст Москву….

       ***
М.И. Голенищев-Кутузов (1745–1813), светлейший князь, генерал-фельдмаршал, вели-кий российский полководец и государственный деятель, полный кавалер ордена Св. Георгия, командовал русской армией на втором этапе военной кампании 1812-1813 гг. [точнее на третьем, так как первым этапом является подготовка Барклаем-де-Толли в течение 2,5 лет России к предстоящей войне с Наполеоном],  руководил Аустерлицким сражением и Бородинской битвой [в обоих сражениях русская армия потерпела поражение, при этом, роль 67-летнего М.И. Кутузова в Бородинском сражении, данном им через неделю после его вступления в должность главнокомандующего, до настоящего времени не исследована. Очевидно одно, что за неделю пребывания в должности главнокомандующего невозможно вникнуть во все тонкости сложившейся оперативной обстановки, включая тыловое и медицинское обеспечение армии, тем более не имея опыта командования войсками более 50 тысяч человек. Надо полагать, что командующие 1-й и 2-й армиями решали свои поставленные задачи автономно от воли М.И. Кутузова], принял роковое решение о сдаче и сожжении Москвы.
Большую роль в формировании  Кутузова сыграли русско-турецкие войны под руководством П.А. Румянцева и А.В. Суворова.
Исправляя допущенные ошибки, Кутузов скрытно совершил фланговый Тарутинский манёвр, выведя армию к селу Тарутино Калужской губернии для прикрытия Калуги и Тулы. Руководил сражением на р. Чернишне близ с. Тарутино. Русская армия под его руководством остановила фланговый марш Наполеона на Калугу в Малоярославце.
       ***

Что до твоего вопроса «Кого?» - в одночасье ответить, видимо, не смогу.
Ты знаешь Тимоша, как я люблю князя Петра Ивановича [Пётр Иванович Багратион, давний товарищ Н.П. Опочинина], хороший и необыкновенно храбрый генерал, но признаюсь честно, он – лучший исполнитель, кроме командования авангардом и арьергардом, на него никогда особенно важные поручения не были возлагаемы. Полагаю, что его излишняя горячность несовместима с необходимой для главнокомандующего осторожностью [18].

По моему мнению, на пост главнокомандующего могли бы подойти генерал Беннигсен, человек упорный и решительный, доказавший свою твердость, или адмирал Чичагов, прямой и превосходного ума человек, поражающий точностью рассуждений и совершен-ным знанием обстоятельств [18]. О военном министре Барклае-де-Толли судить не могу – по службе не встречались, но слышал много хорошего. Говорят, он человек в высшей сте-пени порядочный, честный, сдержанный, дипломатичный и храбрый. Хороший хозяйственник, за два года, коих на посту военным министром он пребывает, практически полностью перестроил всю систему управления и обеспечения армии. И, что характерно, всё было сделано без «показушного» рвения, спокойно и незаметно.…

        ***
Л.Л. Беннигсен (1745–1826), Леонтий Леонтьевич, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, граф, родом из древней баронской фамилии в Ганновере (независимого немецкого государства).
С 1773 г. - в русской службе, принимал участие в русско-турецкой войне, отличился под Очаковом и при взятии Бендер, в войнах с Персией и против польских конфедератов. Участвовал в военных кампаниях против Наполеона в 1805 – 1807 гг. Командуя отдельным корпусом, нанёс поражение французам под Пултуском (1806), прославился при Прейсиш-Эйлау (1807), где, командуя русской армией, сумел дать первое генеральное сражение, которое Наполеон не выиграл. В том же году он разбил маршала Нея у Гутштадта, затем дал отпор Наполеону у Гейльсберга, но сам был разбит в сражении под Фридландом. В кампанию 1812 г., будучи начальником Главного штаба русской армии, разработал план сражения под Тарутино, ставшего первой тактической победой в войне.

П.В. Чичагов (1767–1849), Павел Васильевич, русский адмирал, морской министр, из дворян Костромской губернии.
Командуя кораблём «Ростислав», в 1788 г. принял участие в сражении со шведами при Эланде в Балтийском море, а в 1790 г. – в Ревельском и Выборгском морских сражениях. Прошёл обучение в морской школе в Англии.
С 1802 г назначен членом комитета по образованию флота, где только можно, он отстаи-вал идею освобождения крестьян, пользовался большим доверием и любовью Александра I; с 1807 г. - министр морских сил, Член Государственного Совета и Кабинета Министров. В 1812 г. Александр I, недовольный медлительностью  М.И. Кутузова при заключении мира с Оттоманской Портой, назначил его главнокомандующим Дунайской армией, Черноморским флотом и генерал-губернатором Молдавии и Валахии.
      ***

В начале мая ездил в Калугу по делам, был приглашён на обед к Павлу Никитичу [Каверину]. За разговорами узнал много любопытного. Оказывается, с назначением Барклая-де-Толли военным министром, уже третий год вся Калужская губерния завалена военными заказами: металлоделательные и литейные заводы губернии делают ядра и гранаты, а полосовую сталь отправляют в Тулу, для изготовления ружей; фабрики делают полотно для парусов и сами паруса для флота, полотно и сукно для форменной одежды, конскую упряжь, канаты, пеньку, дёготь, бумагу и прочее имущество. Раньше ядра и гранаты временно хранились на заводских складах, а в конце зимы стали свозить со всех мест в созданные по указу Императора в пяти верстах от Калуги на берегу Оки запасные артиллерийские парки. Губернатор рассказывал, что от множества барж с боеприпасами невозможно было плавать по реке на лодках.… Разгрузка боеприпасов велась круглосуточно.

      ***
П.Н. Каверин (3.01.1763-4.02.1853), Павел Никитин, действительный тайный советник, сенатор, калужский губернатор (23.02.1811 - 29.02.1816).
На годы его губернаторства пришлось тяжёлое бремя военной кампании 1812 г., организация управления при формировании Калуги, как главной тыловой базы русской армии, развёртывании крупнейших в России запасных артиллерийских парков, госпиталей в Козельске и Калуге, пунктов содержания военнопленных, сбора калужского ополчения и одних из самых больших пожертвований в России на ведение войны. На его долю выпала героическая оборона Калуги и вверенной ему губернии, организация обеспечения русской армии боеприпасами и продовольствием в Тарутинском лагере и последующее восстановление и приведение в порядок инфраструктуры Калужской губернии, её духовных и культурных центров. Каверин остался в памяти калужан и как градостроитель.
       ***

Павел Никитич тогда намекнул мне, что создание этого самого большого сосредоточения боеприпасов и военного снаряжения в России, было создано в Калуге не случайно…» [19 - 22].

Опочинин умолк. Солнце уже село за горизонт, но вечерняя заря ещё свидетельствовала об его присутствии. Поднявшись с кресла, опираясь на ореховую палку, он подошёл по старому скрипучему паркету, к столу, удалил огарки фитилей со свечей…. Тимофей сидел задумчивый. Правда жизни разрушала его юношеский максимализм, и он, со свойственным молодости упрямством пытался найти «спасительные» аргументы для укрепления своей «правды». Внутренняя борьба вконец измотала его, и он сидел молча, рассматривая колебания пламени свечей.

Опочинин прошёлся по комнате, разминая затёкшую раненную ногу, и в завершение начатого разговора сказал: «Недавно я читал воззвание Барклая-де-Толли, обращённое «Обывателям Псковским, Смоленским и Калужским!»…. Призвать все слои общества, «любящие себя, Отечество и Государя» к вооружению…. Это же партизанщина! Русский бунт пострашнее Бонапарта будет!» Походя немного по комнате и успокоившись, он добавил: «Хотя, по большому счёту он прав, только думаю, это воззвание и стало главной причиной его отстранения от командования.… Его инициатива хоть и патриотична, но не соотносится с интересами крупных землевладельцев…».

«Дядя миленький, бог ты мой, ну уж этого не должно случиться, – сказал Тимоша тихо. – Сдать Москву! Мы все костьми ляжем! Это что же, значит, армию предать? И вообще всё? Москву…. Все надежды разрушить.… Кутузов не допустит…».

«Кому нужны наши кости? – хмуро возразил генерал, - удивил! Умереть не страшно – страшно умирать…. Этот недолгий марш по коридору расставаний с лёгкостью не совершить, а особливо хромая на одну ногу, сознавая, что все остальные стараются выжить ради отечества. Отечеству покойники не нужны…. Наполеона одолеют только живые!

Ты возлагаешь надежды, что с Кутузовым дело переменится, и армия перестанет пятиться. Но, если, даже, это и произойдёт, то не от дарований Кутузова, а от того, что Барклай заставил Наполеона растерять больше половины своей Великой армии в пути…. А к нам подкрепления идут и идут.… Вон, генерал Милорадович в Калуге целый рекрутский корпус сформировал и, как я слышал, готов выступить в ближайшее время. Генерал Шепелев собирает 15-тысячное ополчение…. Я из Липенек и из твоего Боровского поместья согласно разнарядок всё поставил: и в рекрутский набор, и в ополчение, и двух лошадей, и провиант, и фураж, и сено, и, даже, четыре подводы с мужиками для обеспечения нужд армии. Да и вообще земля вокруг своя – это же преимущество!»

      ***
М.А. Милорадович (1771–1825), Михаил Андреевич, потомок выходцев из Герцеговины, русский генерал от инфантерии, граф, военный губернатор С.-Петербурга.
Участвовал в Итальянском и Швейцарском походах А.В. Суворова, в русско-шведской войне (1788-1790), русско-турецкой войне (1806-1812) и Наполеоновских войнах: под Аустерлицем (1805), Бородинском и Малоярославецком сражениях (1812), в европейском походе (1813-1814). Везде обнаруживал необычайную находчивость, быстроту и храбрость, граничащую с безрассудством. В июле 1812 г. Александр I поручил ему формирование в Калуге рекрутского корпуса из юга России, Левобережной и Слободской Украины. После Бородинского сражения возглавил арьергард, сдержал войска французов, чем обеспечил отход всей русской армии. Он же договорился с Мюратом о временном перемирии при оставлении русскими войсками Москвы. Отличился в сражении при Малоярославце….

В.Ф. Шепелев (1768–1813), Василий Фёдорович, генерал-лейтенант, из дворян Жиздринского уезда Калужской губернии [ныне Кировского района Калужской области], начальник калужского ополчения в 1812 году.
Служил в Конной гвардии, участвовал в военных действиях в Польше (1792), Швейцарском походе (1799), войнах с Францией (1805, 1806-1807). В 1812 г. был избран начальником Калужского ополчения с подчинением ему всех воинских частей, находившихся в губернии. В октябре войска под его командованием прикрывали Брянск, заняли Рославль и двинулись к Ельне, а затем к Мстиславлю и Могилёву, где сам Шепелев остался с отрядом для наведения порядка.
Имя генерал-лейтенанта В.Ф. Шепелева занесено на мемориальной доске № 27 в Галерее Воинской Славы в Храме Христа Спасителя в Москве [23].
       ***

«Получается странная картина, – сказал Тимофей, – с одной стороны, мы одерживаем верх во многих стычках, с другой – беспрерывно отступаем. Вдруг выясняется, что французы совершили вероломное нападение, хотя мы уже давно готовимся к этой войне и са-ми, своей политикой, подталкивали к этому французов….

Я понимаю, конечно, что это с их стороны бестактность, – он саркастически усмехнулся, – но ведь война же! И вот, представьте, отступаем, маневрируем, сжигаем, чтобы не достались врагу, магазины и такие запасы, что трудно передать! Мы думали, что при столкновении с противником устроим им баню, и дело с концом, но от Витебска как покатились, так и продолжаем катиться…. Начинаются такие картины: вечером на биваке счастливое известие, что Платов где-то там вошёл в соприкосновение, потрепал дивизию противника и взял тысячу пленных. Кричим «ура». Утром просыпаемся. «Господа, быть наготове, скоро выступаем». Все наготове. Выступаем,… но не против француза, не добивать его, а от него! Да как быстро! В иной день пятьдесят вёрст…. И снова та же картина: «Господа, радостное известие. Кульнев опрокинул авангард, взял три тысячи пленных и десять орудий. Ура…». А утром все в подъём,… и в дорогу…. И заметьте, дя-дюшка, что все цифры круглы, как наливное яблочко, и никакой информации о наших потерях….  Вот так, торжествуя, катились мы до Смоленска, потом до Вязьмы, теперь, наверное, и от Царёва Займища покатимся…» [20, 21].

      ***
Я.П. Кульнев (1763–1812), Яков Петрович, из дворян Речи Посполитой, генерал-майор, помещик деревни Булдарёво Козельского уезда Калужской губернии, гусар, герой войны 1812 г.
Участвовал в осаде и взятии Бендер (1789), воевал в Молдавии (1790), в Польше (1792 и 1794) против французов (1807), против шведов (1808-1809). В первые же дни войны 1812 г. одержал победу над французами под Вилькомиром, взяв в плен генерала Жюно, и у д. Клястицы, взяв в плен 900 французов и весь обоз маршала Удино, затем, при ретираде, был смертельно ранен ядром в момент, когда прикрывал отход русских войск. Своими действиями он нанёс поражение войскам маршала Удино и пресёк попытки французов продвинуться в направлении российской столицы Санкт-Петербурга.
Узнав о его гибели, Наполеон писал Жозефине: «Вчера убит Кульнев, лучший русский офицер кавалерии».
      ***

Свечи стремительно таяли. Опочинин, во время последних слов Тимофея стоял уже у самой двери, опираясь на палку. Его пристрастие к гению Бона парта, не мешало ему нежно и преданно любить своё Отечество. Генерал, пожелав Тимофею покойной ночи, вышел из комнаты, оставив его наедине со своими мыслями.




Игорь Горолевич,
директор НП «Калужский областной исследовательский и
культурно-просветительский центр «ГАРАЛЬ»,
Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств (СПб).


Для тех, кто хочет прочитать остальные главы книги зайти на:


От Автора. План генерала Н. П. Опочинина о войне 1812 года
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/316


Глава I. Начало военной кампании 1812 года
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/786


Глава II. Генерал-майор Н.П. Опочинин
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/847


Глава IV. Визит помещика-соседа Лобанова
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/892


Глава V. Прощание с Тимофеем
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/903


Глава VI. Проработка Опочининым плана спасения Отечества
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/926


Глава VII. Посещение Опочинина генералом П.И. Багратионом
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/11/1486


Глава VIII. Пленный француз
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/12/1127


Глава IX. Завершение подготовки плана
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/12/1237


Глава X. Превратности судьбы
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/12/1358