Как готовят больших боссов

Хочу предупредить с самого начала, что людям со слабыми нервами это лучше не читать. Потому что на базе Куэльпорр «хапали горе» все. Ну, обо всём по порядку.
Наши приключения начались с того, что я с группой ребят из молодежного клуба, состоящего в основном из детей больших начальников нашего градообразующего предприятия и самых талантливых детей города, были вынуждены больше часа мёрзнуть около профилактория «Тирвас». Наш клуб готовил будущих руководителей компании «Юкос» - «Роспром». Я работала в клубе куратором, то есть организовывала досуг и вела образовательные программы, а также обеспечивала ребятам психологическое сопровождение.
 На улице минус 15 градусов, разгар полярной ночи. Светового дня, как такого нет, ночь – сумерки часа два – снова ночь. Мы мерзли, развлекая себя шутками и розыгрышами, потому что транспорт, который должен был доставить нас на базу, задержался. Но всё же, когда вездеход приехал, мне стало не по себе. Первое, о чём я подумала, - он ужасно пахнет, и в нем будет трясти. Сейчас мои элитные детки взбунтуются! А тем, у кого слабый вестибулярный аппарат, к данному «чуду прогресса» лучше близко не подходить. И как мы все в нем поместимся?
Смотрю, не бунтуют, устраиваются, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Все, с Богом, поехали! Правда, самым морозоустойчивым пришлось ехать наверху, что, наверняка, не доставляет при морозе никакого удовольствия. Подышать свежим воздухом всегда полезно, а если они заболеют? Как потом с родителями объясняться? Наши программы выживания показывать, и в сотый раз доказывать, что руководитель должен не только суть своего бизнеса и психологию управления знать, но и уметь «ходить в одной связке» и выживать в условиях стрессогенных ситуаций.
Внутри вездехода было не намного теплее, поэтому мы прижались друг к другу, надеясь немного подремать. Но вдруг на потолке начали появляться тёмные пятна, на которые мы вначале не обратили внимания. Пятна постепенно угрожающе увеличивались, и на меня сверху хлынул поток грязной ледяной воды. Ребята потеснились, насколько смогли, освободив мне сухое место.
Наконец, мы прибыли на базу, и я поняла, что все прелести «выживания» только начинаются. В комнате, где нам предстояло провести три с половиной дня, было холодно, как на улице. Спать предстояло на дощатых нарах. Стол, сколоченный, вероятно, без намёка на дизайнера, украшала керосиновая лампа с прокопчённым от времени стеклом. Достижения прогресса здесь неизвестны, о чём кроме перечисленных предметов незатейливого быта, свидетельствовала доисторическая печь, которую надо было топить дровами. Я подумала: интересно, кто-нибудь из нас знает, как это делается?
Великолепным истопником оказался самый младший член нашей экспедиции – москвич Антошка. И мы начали готовить обед, устраивать постели, расстелив на нарах «пенки», «спальники» и приспособив вместо подушки запасные ватные фуфайки и штаны, которыми нас щедро снабдили спасатели. Ноги непривычно гудели от тяжёлых унтов или подшитых валенок.
Все привезённые продукты сложили и провели ревизию наших запасов. Обнаружили, что кто-то не довёз тех или иных продуктов, что вызвало праведный гнев нашего командира специального корпуса спасателей – Миши Иванова. Нехватка продуктов нарушала наше продуманное меню, поэтому приходилось урезать порции ужина. И, хотя кастрюля каши на завтрак и обильный обед были неприкосновенными, спать мы, почему-то ложились всегда голодными. А Мишка строго следил, чтобы мы не таскали еду из пакетов в неположенное время, и каждый вечер считал оставшиеся продукты: «Вот будет буран, застрянем здесь на неделю, тогда и хапнете горя без еды-то!»
В первый же день мы совершили небольшую прогулку на лыжах. Наш размеренный бег останавливали вопли маленького Антоши, который едва умел стоять на лыжах (в Москве нет в школах лыжной подготовки).
Совершенно естественно, что в первую ночь мы почти не спали. Если кому и удалось задремать, то он был разбужен в три часа ночи, когда нашему истопнику показалось, что в комнате стало холодать, и, спасая нас от холода, он принялся топить печь, бурно выражая своё отношение к пережитым минувшим днём неординарным событиям его жизни. Прикорнуть удалось лишь под утро, но в шесть утра уже все протёрли глаза и начали требовать завтрак в постель. Дежурные принялись готовить завтрак, поминутно уточняя у меня, как, когда и сколько чего класть в кастрюлю, чтобы каша получилась, по крайней мере, съедобной.
В десять часов утра все построились перед домиком, готовые к подвигам и приключениям. Не могу сказать, сколько километров мы прошли в тот день, но казалось, что наш путь по заснеженным склонам никогда не закончится. До перевала мы не дошли совсем немного – испортилась погода. Командир поисково - спасательного отряда рассказывал нам о трагических случаях гибели людей в этих местах  много, и я боялась, что теперь по ночам мне будут сниться лишь фильмы ужасов с хибинским сюжетом. Я даже представить себе не могла, насколько трудна и опасна профессия спасателя. Романтики здесь не много, а вот трудной работы в нечеловеческих условиях хоть отбавляй. Но некоторые из наших ребят уже выбрали для себя эту профессию. Поэтому они и занимаются у спасателей, жертвуя своими выходными днями, когда можно хоть до обеда валяться в постели.
На обратном пути мы установили палатку, вырыли пещеру, пытались вскипятить при пронизывающем ветре чай для «сугнева». Вся беда была в том, что, как только мы переставали двигаться, мгновенно замерзали. Через некоторое время мы замерзли как «цуцыки» и в супер ускоренном темпе двинулись к базе.
К нашему возвращению был готов грибной суп и макароны. После обеда все уснули мёртвым сном, который длился минут двадцать. В результате чего, спасатели пришли к выводу, что чем больше они нас гоняли, тем меньше нам хотелось спать, и тем больше мы галдели, делясь впечатлениями.
Вся комната была увешана мокрыми фуфайками, ватными штанами. Над плитой сушились варежки и носки, которые по мере высыхания норовили упасть почему-то или на раскалённую печь, а то и в кастрюлю с оставшейся после очередного приёма пищи едой.
Вечером мы совершили ещё одну лёгкую прогулку на лыжах за дровами для печки. По возвращению, видимо после урезанной завхозом порции ужина, часть наших ребят поразило желание что-нибудь творить. Из-под их лёгкой, творческой руки при свете керосинки выходили одна за другой песни на разный мотив, но с неизменным смыслом: «Все хапнули горя по полной программе…» и «Я спросил у Мишеньки, где мои сосисочки?» В эту ночь всех просто «вырубило» от усталости.
Наутро глаза с трудом открылись только в восемь часов утра от громкого и возмущённого вопля Миши Иванова: «Проспали!» Ох, и досталось от него дежурным! Печка никак не хотела топиться, а вода для каши и не думала кипятиться. Наконец, мы позавтракали. Затем мальчики снова отправились за дровами, вооружившись пилой и топорами. Оставшиеся на базе пытались навести порядок: перемывали посуду, которую в целях экономии воды, после приёма пищи мы мыли снегом и потирали полотенцами. При скудном свете короткого заполярного дня подметали пол и искали пропавшие вещи, которые при свете керосинки находиться решительно не желали. Особо продвинутые в домашнем хозяйстве помогали мне готовить борщ и тушить картошку, с тревогой поглядывая на часы: скоро наши вернутся голодными, а обед ещё не готов.
С самого утра топили баню, в которой с лета никто не мылся. Поэтому и нашим ребятам это удалось начать помывку только поздно вечером. Вернулись они оттуда под утро, но румяные и счастливые. Осталось тайной, что они там столько времени делали, но восторженные вопли, доносящиеся из бани, говорили о том, что там было очень весело.
Вторую половину отряда, не пожелавшим подвергать свой хрупкий организм экстремальным нагрузкам в бане, поразил страшный недуг – безудержный смех. Я объяснила это ребятам охранительным торможением, но может вновь урезанная пайка ужина так на них подействовала, или страшная жара, от того, что нашему Антоше страшно понравилось топить печь. Когда наш главный истопник, наконец, утомленный жарой уснул, дышать в комнате стало легче, и постепенно все уснули.
Утром нас снова разбудил истошный крик Миши: «Опять проспали! Корпус, подъём!» Но сам после этого залез в спальный мешок с головой. В комнате было ужасно холодно, печь за ночь остыла, и никому не хотелось покидать уютный и тёплый спальник. Но дежурным пришлось пересилить себя, бежать в речке за водой, отдраивать кастрюлю с намертво присохшими макаронами и варить кашу, в которой из-за небывалой щедрости завхоза ложка в этот последний день едва поворачивалась. Отряд мирно похрапывал.
После завтрака начались сборы. Сначала все искали мои пропавшие сапоги, которые заботливые спасатели унесли сушиться, не предупредив меня об этом. Когда сапоги нашли, многие обнаружили пропажу и своих вещей. Часть вещей оказалась без хозяина. Все искали свои перепутанные в темноте ложки, чашки, миски, валенки, рукавицы, рюкзаки, мешки для спальников. Благодаря режиму жёсткой экономии, продуктов питания осталось столько, что для следующей поездки на базу, закупок делать не придётся.
Обратно доехали без особых приключений, если забыть о том, что наш уникальный ГТС сломался в пути, и нам пришлось делать зарядку под руководством спасателя Николая Сенина, чтобы не замёрзнуть. Укрыться от холода в древней машине было невозможно – данный вид транспорта не отапливается. Из-за поломки мы, конечно, опоздали на ожидавший нас магирус.
Когда мы появились во Дворце Культуры, от нас за километр несло всеми запахами Куэльпорра. В помещении нашего клуба ребята съели три пакета пряников, всю оставшуюся тушёнку и выпили по литру горячего чая. Развесили сушиться спальники, разобрали вещи и мечтали хоть когда-нибудь добраться домой, где нас ждали горячий сытный ужин, ванна и мягкая постель. Но уснули и в этот день не сразу. Перед глазами пробегали эти необычные дни, когда мы умудрялись чувствовать себя счастливыми, прекрасно обходясь без электричества, телевизора, компьютера, подушки и пухового одеяла. Может быть потому, что не они главное в нашей жизни?