Поезд на Флориду. Время жестоких

Я покинул ранчо отца незадолго до восхода солнца. Вместе со мной, в качестве провожатых и личной охраны отец отправил чернокожего Самюэля и двух мексиканцев вакеро, управлявших добротной, похожей на фургон, павозкой, которая была необходима для транспортировки раненого Саливана.
Как только первые лучи утреннего солнца, появившиеся из-за небольшого серого облака, упали с востока горизонта на прерию, мой эскорт приблизился к месту одинокого типи.
- Не понимаю, - произнес я. - Они что, снялись с места.
- Похоже на то сэр, - согласился со мной Самюэль.
Вдалеке вместо конуса типи едва виднелся легкий дымок,
как нам показалось от очага жилища Плачущего Койота. Мы, не торопясь, двинулись в этом направлении. Самюэль ехал впереди меня и повозки. Приблизившись, он остановил лошадь, махнул мне рукой и спешился. Подъехав к нему, я увидел ужасающую картину. Во взглядах Самюэля и мексиканцев застыла тревога. Каждый поправил свое ружье и проверил, в порядке ли прочее снаряжение.
В грубом подобии кресла из бизоньих шкур сидел, или даже полулежал старик. Его глаза остекленели и казались незрячими, потому что в них уже не отражалась мысль. Лицо осунулось, на нем были видны кровоподтеки. Источенные временем черты умирающего индейца, хранили выражение тихого и благородного покоя. Жизнь еще не покинула его тела, но временами она как будто была готова отлететь, а потом, казалось, опять возвращалась в недвижимую фигуру. Свет восходящего солнца падал прямо на его величавое лицо. Голова была обнажена и длинные пряди седых волос развевались утренним ветерком. Весь его вид говорил, что ему уже недолго осталось ждать конца. Казалось, что прерия наблюдает, как Плачущий Койот готовится отправиться в свое самое далекое изгнание, но не добровольно, а по чьей-то роковой «милости». В ногах у него валялись две мертвые собаки, припавшие к земле головами, будто бы во сне. Близ умирающего старика лежала его жена. Лицо ее превращено в кровавое месиво.
В нескольких шагов от стариков мы обнаружили Глядящую Прямо. Ее мертвый взгляд устремлялся к облакам, что заволакивали восточный горизонт, переливаясь яркими тонами, придавая отчетливость и прелесть красочному великолепию восхода. Спокойная красота этого времени года и то, что предстало нашему взору, - все это соединилось, что бы наполнить наши сердца отчаянием и скорбью.
Майора Саливана среди погибшего семейства Плачущего Койота не было.
Я подошел к старику в надежде приоткрыть тайну случившегося, и взял его за руку. Рука Плачущего Койота с невероятной силой стиснула мою ладонь. Он на мгновение поднял глаза и посмотрел на меня, приглашая слушать.
- Тхе - пу ля-вына -кау. Вте-ло пела-ки-пу,- тихо произнес старик и запрокинул голову на бок. Я сделал попытку приподнять старика, но упавший на меня его мертвый взгляд говорил о том, что он не нуждается в моей помощи. Дух Плачущего Койота отлетел в мир его видений и песен.
- Хороший день для смерти, - отрешенно произнес Самюэль.
- Что? - не понял я.
- Старик сказал, что хороший день для смерти, - повторил Самюэль, как я понимал - это перевод последних слов Плачущего Койота. Я еще раз осмотрел тело старика и не увидел на нем ни одной кровоточащей раны, кроме красно- синих кровоподтеков в области груди и лица.
- Его били, - сказал Самюэль. - Он умер от разрыва сердца.
- По всей вероятности, ты прав, - согласился я. - Кто это мог быть, зачем их убили Самюэль?
- Не знаю, сэр. Но явно не индейцы. Старики и девушка защищались. Вот смотрите, сэр. Стреляные гильзы от этого старого «Спрингфилда».
Я обратил внимание, что ружье, которое еще вчера было направлено на меня Глядящей Прямо, лежало рядом с телом девушки. Мы еще раз осмотрели местность и обнаружили с десяток гильз от ружей «спенсер», и револьвера, которыми были вооружены солдаты кавалерии.
- Похоже, здесь побывали военные сэр, - утвердительно заявил Самюэль.
- Да, следы кавалерийских подков отчетливо видны, - жестко сказал я.
- Часа два назад сэр, группа человек пять, шесть кавалеристов была здесь, - констатировал Самюэль.
Зачем нужно было их убивать? Задавал я себе этот вопрос мысленно. Может они увидели раненого Саливана и тот, оклемавшись, попросил о помощи. Завязалась потасовка и естественно армия имеет приказ, оказывающих сопротивление индейцев, уничтожать на месте.
- Их надо похоронить Самюэль, - сказал я.
- Да, сэр.
Самюэль и мексиканцы недалеко от догорающего типи выкопали три могилы и сделали что-то похожее на надгробие из камней. Я стоял молча и смотрел, как мексиканцы тщательно укладывали на бугорки камни. Впервые я задумался об офицерском долге. Сердце мое наполнялось таской и печалью. Эти покойные малознакомые мне люди, которых я толком и не знал, более того чужеродные моему племени в эту минуту казались мне родными и я еле сдерживал слезы, чтобы не разрыдаться, как мальчишка.
- Мне нужно двигаться в форт, Самюэль, - твердо сказал я и вскочил на лошадь.
- Едем сэр. - И чернокожий вакеро одним движением оказался в седле.
- Нет, Самюэль, мне надо ехать быстро, а повозка будет замедлять движение, поэтому, спасибо тебе за все. Забирай остальных и трогайте обратно на ранчо.
- Что вы, сэр, - протестуя, сказал Самюэль. - Патрон нам головы оторвет, если мы вас оставим.
- И все же, Самюэль, нет необходимости меня сопровождать. Я все-таки офицер кавалерии, один домчусь быстрее.
Я достал из походной сумки блокнот и написал отцу о том, что в эскорте нет необходимости, что я добровольно отсылаю Самюэля обратно и благодарю за все. Написав, я оторвал листок и протянул его чернокожему.
- Передашь мистеру Пратту, Самюэль. Я ему все написал. Остальное расскажешь ты.
- Хорошо сэр. Но все-таки.
- Ни каких все-таки, разъезжаемся. Да дружище как ты понял, что сказал старик? - чуть не забыл поинтересоваться я.
 - Я беглый раб, сэр, Ребенком сбежал с плантации. Меня обессиленного, нашли воины кайова возвращавшиеся из похода и привели к себе в селение. Я рос с их детьми. Потом в моей жизни появился ваш отец. Он был уважаемым белым. Кайова считали его другом. Мистер Пратт выкупил меня у индейцев и привез к себе на ранчо. Мне было тогда семнадцать лет. С тех пор я верный слуга вашего отца.
- Счастливо тебе, Самюэль. Береги отца, - сказал я и пришпорил своего мустанга.
- Храни вас Христос, сэр! - прокричал мне вдогонку чернокожий вакеро.