Глава 8. о бабуле и детях наших

Глава 8. О БАБУЛЕ И ДЕТЯХ НАШИХ

                Рассказал я Лизоньке, какой зарок я дал у  Вечного огня. Лизонька очень серьёзно ко всему этому отнеслась, и сказала, что теперь нам нужно, во что бы-то ни стало, их родить – двух сыновей – Ванечку и Петю, чтобы зарок исполнить, - шутить этим нельзя. Но первой у нас Алёнка родилась. А при второй Лизонькиной беременности / послушались мы Альбину Ивановну, мол, один ребёнок – не ребёнок, обзаводитесь детьми, пока молодые, чтобы всё лучшее детям передать, и я пока  на ногах, - чем могу, вам помогу/ явились на свет наши близнецы – Ванечка и Петя. Мы посчитали это чудом. Но Альбина Ивановна. Она тогда ещё не верующей была, сказала, что никакого чуда здесь нет. В их роду были близнецы, а это время от времени передаётся по наследству.
                Принесли мы Ванечку с Петей из роддома, я побежал к той старушечке, которой дал зарок у Вечного огня. Так решили мы на семейном совете. Легко нашёл дом, куда её проводил. Жива ли? Спросил её квартиру – фамилию ведь помнил, записана была, – Еремеева. Квартиру показали – знать –жива. Постучал – сердце сделалось не на месте.
 - Кого Бог прислал? – услышал её старческий голос. Вошёл, она ко мне навстречу из кухни с полотенцем через плечо – жарила картошку. Ещё меньше сделалась бабуля моя. А, может, это я увеличился в размере с момента нашей встречи.
 - Что-то я, старая, тебя, сынок, не узнаю, чей будешь, с чем пожаловал?
 - А помните, бабуля, ходили мы однажды с вами  вокруг Вечного огня, я ещё собирался жениться тогда. И обещал назвать своих сыновей Ваней и Петей, если родятся.
  - Так это ты, дорогой сынок, помню – помню, как не помнить! – прослезилась она.
 - Родились, бабуля, у нас Ванечка с Петей – близнецы. Я за вами приехал, если захотите – пусть будут они вашими внуками.
 - Услышал Господь мои молитвы! – плакала она и начинала собираться, но всё валилось у неё от радости из рук. Никак не могла развязать передник, пока я на неё не прикрикнул:
 - Бабуля, так до вечера вы не соберётесь, а нас ведь ждут…
                Знакомилась она первый раз со всеми с полными слёз, невидящими глазами. Долго стояла над Ванечкой с Петей. А они посапывали, морщили красные личики, и пахло от них тёплым молоком. Верно, вспоминала бабуля над их двухместной коляской своих сыновей. Но плакала только первый раз. Потом быстро освоилась. Оказалась ловкой и умелой в уходе за детьми, весёлой и смешливой. И много нам помогла в возне с малышами. Мы тоже её не забывали, и когда тихо скончалась она, хоронили как родную Пете с Ваней бабулю. Было им по пять лет и стояли они у гроба, сознавая значение своё, заменяли её погибших сыновей. Мы все считали её бабулей нашей.      
                И окрестила она их ещё тогда, при советской власти в годовалом возрасте. Приходит однажды разодетая, смущённая и чем-то озабоченная. Издалека начинает, что есть ли, нет ли Бога, мол, никто не знает, он нам, может, за грехи наши не показывается, а, может быть, его и нету… - произнесла в угоду нам с натугой, в это не веря, - хотя кто же, как не он, сделал всё, что под нами, что над нами, и кругом? – произнесла она дальше уверенно, удивляясь, как же нам это невдомёк?
 - В общем, есть ли он,  нет ли – не нам судить, рабам божиим, наше дело верить, а коли вам не велят, то не верьте, - нас она старалась оправдать. – Только есть у православных  христиан такой обычай, - в церквях крестить своих малых детушек. И тогда – Бог им в помощь.
 - Ну и что? Был до советской власти такой обычай, - перебила её Лизонька, - ты, бабуля, не криви душой, а сразу признайся, что Ванечку с Петей решила окрестить?
 - Да как вы скажете, так и будет, - застеснялась она.
 - Так они и ваши внуки, – вступился я за бабулю.
 - А вы подумали, как это можно сделать? – спросила Альбина Ивановна, - ведь мы с Лизонькой вам не помощницы – мы в школе работаем, нам близ церкви находиться противопоказано. Виктор – партийный, ему тем более не положено. Вы - не здоровая и не сильная женщина. А младенцев двое, нелёгкие они. Бабуля же наша от таких оговорок воспрянула духом.
 - Подумала, как не подумать? – смело отвечала она Альбине Ивановне,- вон у меня во дворе – две здоровые девочки. Хорошие девочки. Верующие у них родители, верующие и они. А, главное, умеют с младенчиками управляться. Братиков своих вынянчили, в обиду не дали. Родители – то на работе. Они мне помогут Ванечку с Петей в церковь довезти, окрестить и привезти обратно.
 Мне так не хотелось огорчать бабулю отказом, я сам готов был с ней ехать. Посмотрел на Лизоньку с Альбиной Ивановной с надеждой. Но они тоже, оказывается, бабулю обижать не собирались.
 - Ну, если у вас всё обдумано и решено, то мы возражать не станем, Витя правильно сказал – ваши они ведь внуки, и вы имеете на них такое право,- заключила Лизонька. Альбина Ивановна согласно кивнула.
 Вызвали для верности такси.
 Явился таксист – пожилой человек. Мы обрадовались – с таким легче договориться. Но он, едва узнав, в чём дело, наотрез отказался:
 - Не верующий, не повезу, и не просите. Всхлипнула бабуля от жалости к нему: «прости его, Господи!»
 После его ухода помолчали. Первой взорвалась Альбина  Ивановна:
 - Для матери павших воинов побоялся сделать такую малость? Не все люди одинаковы. Вызываем такси до тех пор, пока не найдём согласного водителя.
 Следующим явился ухарь молодой.
 - Ну, с этим комсомольцем бесполезно разговаривать, - подумал я, но всё-таки,  на всякий случай, сбиваясь и смущаясь, объяснил ситуацию. Спокойно выслушав,
 - Хоть к чёрту на рога, лишь бы платили,- ответил он. Щедро я ему заплатил, но предупредил, чтобы скорость он не превышал, и чтобы всё было в порядке с бабулей нашей, младенцами и девочками, их сопровождающими. Он объяснил, что водитель опытный, что волосок с головы ни у кого не слетит, кто поедет с ним. Бабуля сияла тихой радостью:
 - Спасибо вам! Теперь все они, мои деточки, будут у Бога своими. И мне спокойно можно умереть. Давно я думала об этом, да всё боялась вам сказать, не знала, с какой стороны к вам, неверующим, подойти.
 - Умирать только повремените, бабуля, кому мы ещё ваших внуков можем доверить? Без вас не справиться нам с ними, - Лизонька сказала. Потом мы отметили за общим столом / об этом Лизонька с Альбиной  Ивановной позаботились/ крещение наших мальчиков.
      И славных воспитали мы ребят – не пьющих, не курящих. А где нет дурных привычек, там хорошие поселяются всегда: учёба, чтение, спорт, музыка… Огородные и домашние обязанности были строго распределены, как в нашем доме когда-то.
 - Воспитанные дети, - говорили все о наших сыновьях. Очень умело Лизонька с Альбиной Ивановной  обращались с детьми, и меня к воспитанию привлекли, хитро незаметно так. Например, Ванечка с Петенькой подходили ко мне:
 - Папа, ты с нами немножко не погуляешь? А то мы уже во все игры переиграли, и весь кислород в квартире передышали. И тащили мне зимние одежды. Как им отказать? Ясно было, что Лизонька с Альбиной Ивановной их подослали. А начнёшь с детьми возиться, и погружаешься в это дело с головой. Чуть они подросли, пошёл я с ними и их друзьями в спорткомплекс.
 После школы решили они изменить семейной традиции по материнской линии. Ко мне на завод пришли к технике приобщиться, чтобы выбрать профессию по душе. Альбина  Ивановна не очень довольна была:
 - Больше всего в школе не хватает настоящих мужиков. Но тоже особенно не возражала – им видней. С Ваней и Петей дружили хорошие ребята. Девять их было друзей. Двери квартиры нашей для них всегда открыты, чтобы куда в другие места не попали и не пропали.
 Чуть поменьше и постарше девичья компания вокруг Алёнки собиралась у нас. Весёлым был дом. Незабвенное, быстро пролетевшее время. Воспитание детей – очень важный, сложный и интересный этап нашей семейной жизни, он заслуживает отдельного повествования. Когда-нибудь я напишу об этом.

 Проводили мы на службу своих сыновей. Война. Чечня. Сначала в безопасном месте служили они. Мы мечтали – пронесёт. Не пронесло. Затаились всей семьёй, друг перед другом бодры всегда, письма им пишем и получаем, посылки шлём. Будто всё как раньше. А горюем и молимся о них наедине. Ой? Я, совершенно не верующий тогда, горячо обращался к Богу, чтобы сохранил он наших сыновей. Только бедствие народное не обойдёшь, не объедешь. И как многие тогда, встретили мы страшный с Ванечкой цинковый гроб. Лизонька, я думал, не переживёт,  хотя стенаний я от неё не слышал и не видел слёз. Стойко держалась она. Но в её глаза невозможно было заглянуть – столько горя в них. Со смерти Ванечки, по-моему, начались все её болезни. Аленка горе своё выражала шумно и яростно. И как-то рыданиями  и причитаниями своими облегчала нашу участь. Альбина  Ивановна, собранная в струнку, с сухими строгими глазами, распоряжалась всем.
 Схоронили. Помянули. О Пете боялись думать и говорить. Но вскоре из госпиталя после незначительного ранения вернулся домой наш Петя. Я думаю, что это бабуля наша отмолила у Бога Петю, если бы не она, погибли бы оба – ведь близнецы – не расставались никогда.
 Встретили мя Петю, а он, словно, не живой. Перед женщинами крепился ещё, а мне признался, что без брата, после того что видел и делал в Чечне, не сможет жить. Мы окружили его заботой и вниманием. И горе материнское тронуло его. На работу пошёл, начал готовиться в институт, и общие их с Ваней друзья стали снова посещать наш дом. Всё будто бы благополучно – то же окружение, те же дела. Но меня не проведёшь. Я чувствовал – всё это внешне, а внутри одинок он и беззащитен. Просто Ваня был для Пети нераздельной его половиной. И не мог он без него жить. Но Бог помог.
 Сидим как-то все на Ваниной могилке, красим её и украшаем, потому что родительская скоро должна быть. А рядом с нами похоронная процессия. Хоронят женщину. И дочка, молоденькая девушка, рыдает , убивается над ней, не позволяет хоронить, бьётся в истерике. Над ней хлопочет медсестра.
  И вдруг Петя наш вскочил, подходит к девушке этой. А парень он у нас большой, сильный и красивый. Обнимает её, прижимает к себе и что –то ей говорит, говорит, говорит. И она биться перестала. И всё, что надо исполнила: поцеловала мать в холодный лоб, бросила, как положено, в могилу горсть земли, а Петя её держал, не отпускал, так и уехал с ними. Потом всякое свободное время у них пропадал. Стал девушку эту – Катю домой приводить. Мы, сами недавно пережившие тяжёлую утрату, окружили, конечно её особенной заботой и вниманием. Застенчивой и услужливой была Катя, но был в ней какой-то внутренний стерженёк, где кончалась услужливость и застенчивость её, и делалась непреклонной она.
 Я заметил, что Петя распрямляться внутренне стал. Вскоре поженились они. Катя к нам жить перешла. Сделались с Петей неразлучны. Даже за хлебом норовили вдвоём сходить, где кто-нибудь один мог обернуться. Радовались мы, на них глядя.