Глава 6. снова о жене моей лизе

ГЛАВА 6. СНОВА О ЖЕНЕ МОЕЙ ЛИЗЕ
 .

 А дома вечером вспоминал и записывал я с Лизонькой нашу жизнь с самого начала. Вспомнил, как мы с Лизонькой в первый раз в Зауральную рощу пошли. И я в порыве высоких чувств и благих намерений огромный букет цветов, вокруг растущих, нахапал и возвратился к Лизоньке, бездумный и счастливый. Лизонька сидела на стволе старой упавшей берёзы и внимала всему, что происходило вокруг. Побледнела она, увидев меня с охапкой цветов, спросила:
 - Как вы могли?
 - Чего могли? – удивился я, ни в чём дурном себя не подозревая.
 - Как вы могли столько цветов сорвать и погубить, - разве вы сажали их?
 - Так ведь я хотел осыпать вас цветами!
 - Меня варварски погубленными цветами? Которые росли для всех -  для птиц, для пчёл,  для бабочек, для вас и для меня, и которых теперь нет? Мы с вами совсем разно относимся  к цветам, а , может быть, и многому другому, и нам, наверное, нужно расстаться   поскорей, пока не поздно,  - продолжала Лизонька казнить меня за цветы. Легко спрыгнула с толстого ствола старой берёзы, отряхнула ладони от  трухлявой коры, и готова была решение своё исполнить – со мной немедленно расстаться.
 Я содрогнулся от содеянного -  как это я своим умом до этого не дошёл?
                И теперь спросите у Лизоньки – внучки моей, почему она не рвёт цветов на зелёных солнечных лужайках? И она своим ещё картавым детским язычком ответит вам то же самое, что я тогда услышал:
 - Они растут здесь, чтобы все их нюхали и ими любовались. И Лизонька моя очень любит нюхать цветы и ими любоваться. А если захочется ей набрать букетик полевых цветов, то она срывает их очень осторожно, только там, где много их, приговаривая:
 - Этот пчёлке, этот мушке, этот птичке, эти детям,  тётям, папам, - этот мне. А зачинщица такого воспитания, конечно же, Альбина Ивановна.
 - Лиза, не уходите, - взмолился я тогда, - да, я – варвар, я дикарь, преступник! Но это понял, осознал! Назначьте мне любое наказание, и, может быть, меня простите? Я осторожно уложил охапку цветов на широкий ствол падшей берёзы и воткнулся в них бессовестным, как мне казалось, лицом.
 Такое искреннее покаяние на Лизу мою хорошее впечатление произвело. Она решила, что не совсем я безнадёжен, и назначила мне наказание, вернее задание, «наказанием нельзя это назвать», - поправилась она.
 - Отвезите эту охапку цветов к Вечному огню.
 - Может быть, нам вместе отвезти?
 - Нет, не вместе, - это ведь в какой – то степени и наказание.
  Потом, когда мы к трамвайной остановке шли по траве, я попросил Лизу цветы подержать. Она согласилась. Лизонька с охапкой цветов – это же надо было видеть! Ничего не подозревая, она утопила в цветах лицо, нюхая их. А я – коварный, Лизоньку на руки поднял и немного понёс, пока она от неожиданности приходила в себя. Конечно, возмущению не было границ…
 - Немедленно меня оставьте, иначе мы видимся с вами последний раз! – блистала она гневными глазами. Я её тут же отпустил. Но больше ей ничего сказать не дал.
 - Позвольте, Лиза объясниться! Я подумал, что мы много травы помнём, если будем идти рядом. А если я вас буду нести…
 - Хитрец вы. Но дело было сделано. Лиза ощутила силу и защитные свойства мужских рук моих. А я – тёплую нежность и хрупкость её, и страстный зайчик неведомых ещё желаний трижды успел прыгнуть от меня к Лизе и обратно. Я твёрдо решил немедленно на ней жениться.