парад-алле

Развод с его бывшей женой Надькой затянулся. Из-за дележа комнаты в коммунальной квартире.
 
Надька претендовала на половину с окном. А Серегин считал, что  делить надо вдоль, чтобы окно поровну.

Комната была крохотной. К тому же выходящей на задворки городского цирка. И оттуда приходили тараканы.
 
Тараканы были цирковыми. Стоило хлопнуть в ладоши, как тараканы вставали на задние лапы. У цирковых  этот  номер назывался парад – алле. Тараканы  отвешивали поклоны и отступали в засаленные портьерные кулисы.
 
А потом  выскакивали на бис.
 
Надька уже с полгода в комнате не жила. Уехала к любовнику.

А Серегин жил.

А с разводом не успели. И вот Новый год. К кому в гости приткнуться?
 
Ерундовый праздник, особенно, когда тебе за сорок, но не дрыхнуть же в тот момент, когда вечность  переползает твою дорогу?

Раньше, если вспомнить,  как было?

Раньше на Новый год по гостям Серегина водила Надька. Надьку все любили за бескорыстную помощь, умение танцевать и хорошенькую фигурку. Все считали, что Надька приносит счастье. И обязательно звали ее на  новогодний стол. Отбоя от приглашений не было.

В гостях Серегин старался не напиваться, чтобы не потерять Надьку из виду. И Надька вроде все время была на виду. Пришпилит к своему красному короткому платьицу чужой  хозяйский фартук и пыхтит с салатами и пирогами  из кухни в зал и обратно. Цок-цок-цок,   на своих каблучищах.

А потом гости  начинали курить,  дым скрывал очертания.

Надька все реже прибегала с кухни с салатами и пирогами, потому что все были сыты и хотели танцевать.

Серегин вставал из-за стола и шел в соседнюю комнату, где орал музыкальный центр. Надька должна была быть там. Но ее не было. Танцующие  зло отталкивали Серегина в сторону,  и ему пришлось даже дать под дых одному балетному.  Балетный  сел на пол и стал ловить ртом воздух.

А Серегин пошел на кухню, но там пили на брудершафт при выключенном свете. Серегин не стал мешать целоваться после тоста, не по-божески это.

Туалет и ванны были открыты и пусты.

Оставался балкон.

Серегин выпил для храбрости пару коньяка и пошел на балкон.

На балконе мужик со спущенными штанами прижимал к перилам даму с задранным платьем. Движения мужика были такими размашистыми, что  Серегин подумал - а ведь  дама может свалиться  вниз, прижимая к груди выдранные перила балкона?

Мужик коротко покосился на Серегина и ничего не сказал. И может быть, это молчание спасло ему жизнь.

Серегин закурил, и некоторое время стоял возле  слившихся  в объятиях мужика и дамы и пытался осмыслить свое место в жизни.

Было холодно. Город  спал в  жидком азоте, ожидая обещанного волшебного   выздоровления, а ползущая по черному горизонту электричка походила на  оборванный светодиодный шнур.

Светлячок окурка Серегина, получается,  был единственной теплой точкой космоса. Светлячок летел вниз, от пьяных кухонных  брудершафтов, сытых козлиных танцев, сопящего  мужика со спущенными штанами и молчаливой женщины, прижатой к перилам балкона.

Надьку Серегин не нашел. Она заночевала у подруги, но это было вранье. Ну и ладно, не убивать же всех подряд?

И вот теперь наступил Новый год, а Надьки нет.

Серегин подошел к обшарпанной стене и хлопнул в ладоши. Тараканы встали на задние лапы.
 
- Браво, браво, браво,  - сказал Серегин и достал мобильный телефон.

Надька взяла трубку не сразу. И говорила с придыханием. И голос был слишком сладким. Черт ее знает, чем она там занималась.

- Привет, Надь, - сказал Серегин, - с Новым годом.

-  И тебя, медвежонок, с Новым годом, - сказала Надька, - ты голодный?
 
- В гостях наемся, - сказал Серегин, - друзья позвали.

- Врешь, лосенок, - вздохнула Надька, - никто и никуда тебя не звал. А деньги у тебя есть?

- Надь, ты сейчас в чем? – спросил Серегин, чувствуя отчаянный пульс в виске.

- В красном платье, - сказала Надька, - короткое такое, помнишь?  Нас позвали в гости. Извини, мне пора, меня ждут.

-  Я на минутку, - сказал Серегин, - я хочу сделать тебе новогодний подарок.

- Не надо, медвежонок, - сказала Надька, - у меня все есть.

- Этого у тебя нет, - сказал Серегин, - я от всего сердца.

- Ну, хорошо, - сказала Надька, - говори, только быстрей. Меня сейчас уже за руки и за ноги потащат. Такси же ждет.
 
- Надь, - сказал Серегин, - я дарю тебя нашу комнату, теперь она только твоя.

- По суду, медвежонок,  у тебя только половина комнаты, - уточнила Надька.

- Точно, - смутился Серегин, - я и имел в виду эту половину. Она твоя.

- Подожди, - сказала Надька, - я сказала, руки убери. Не лезь, козел. Это я не тебе, медвежонок. Послушай, медвежонок, тебе же негде жить. Ты выпил?

- Я давно не пью, - сказал Серегин, - а ключи от комнаты положу под коврик. На столе оставлю шампанское. На новоселье. С Новым годом, Надя!

- С Новым годом, медвежонок, - отозвалась Надя, - ой, да прекратите вы, дайте поговорить…

А потом раздались гудки.
 
Серегин поставил на стол бутылку шампанского. Рядом положил ключи от комнаты. Подошел к стене и хлопнул в ладоши. Тараканы встали на задние лапы.
 
- Браво, браво, браво, - сказал Серегин и встал впереди тараканов, - а теперь парад-алле

Тараканы  привычно  поклонились  и стали отступать  к засаленным кухонным  портьерам. Серегин слаженно отступал вместе со всеми, как вдруг ощутил адское желание выскочить   на бис. Но не выскочил. Не выскочил Серегин на бис. Не мужское это дело аплодисменты срывать.