300 лет еврейской деревни

  Все началось как в сказке: "Прознал царь, что где-то растут молодильные яблочки..." Только не царь, а Императрица и не яблочки, а мед. Еще вернее: омолаживающее средство, сделанное на основе пчелиного меда. Никакой мистики, чистая наука: в восемнадцатом веке тоже не дураки жили. Нежелающая стареть Императрица поручила одному из князей найти волшебное снадобье и доставить ко дворцу. Поехал Князь не в тридевятое царство, а в Европу. История не сохранила, где именно (вроде между Польшей и Германией, но границы тогда часто менялись) нашел он еврейское местечко пасечников, которые владели секретом производства лекарства.
  Купил Князь баночку лекарства (тоже не по сказочному, там бы украл) и вернулся в Санкт-Петербург. Императрице средство помогло и понравилось, но очень она Князя ругала за то, что мало привез. Да и прочие придворные дамы насели на Князя: тоже хотим! А уж когда оказалось, что и мужскую силу волшебное снадобье восстанавливает, Князь получил указание любыми средствами наладить бесперебойные поставки лекарства ко двору. Приехал Князь еще раз в еврейское местечко, скупил весь запас готового продукта и предложил перенести пасеку, а заодно и всю деревню, поближе к столице России.
  Дела у евреев в Европе шли не очень хорошо, но сниматься с насиженных мест большинству не хотелось. Князь от имени Императрицы сулил несметные богатства и невиданные привилегии так убедительно, что десяток семей решились на переезд. Миньяном не страшно в чужие края ехать. Князь постарался, чтоб переселенцам достались лучшие улья и все рецепты. С собой везли саженцы местных деревьев и семена цветов. Во сколько денег этот переезд обошелся, даже страшно представить! Дороже всего обошлась взятка местному барону, чтоб не раздувал международный скандал из-за утечки в Россию мозгов и передовых технологий.
  Князь вернулся с товаром и разведчиками, обрадовал придворных и поехал искать подходящее место для новой деревни. Где-то между Петербургом и Великим Новгородом, среди бескрайних болот и лесов, нашелся большой остров, подходящий для постройки пасеки. Хитрый Князь специально все организовал так, чтоб никто не мог найти новое местечко: монополистом хотел остаться. Императрица издала высочайший указ: Деревню Остров ни на какие карты не наносить во веки вечные. Князь убедил ее, что пчелам спокойнее, если рядом не будет других людей, случайных заезжих... Евреи только обрадовались: они уже распробовали гостеприимство европейских народов и были рады жить на острове: это все же лучше, чем в гетто.

  Долго ли, коротко ли, но появилась в России деревня, к которой не вела ни одна дорога. Пчелы освоились на новом месте и снадобье, произведенное в России, не уступало по эффективности лучшим зарубежным аналогам. Шли годы и десятилетия, менялись князья и императоры, а в деревне Остров все оставалось по-прежнему. Евреи молились в синагоге, каждый год перечитывая одну и ту же Тору. Пчелы давали мед, появились молочники и кузнецы... Посторонние никогда не появлялись на Острове: пчелы охраняли его не хуже царевной грамоты. После того, как несколько лихих людей пробрались на Остров и умерли от укусов пчел, их распухшие тела отпугнули даже проверяющих: об аллергии тогда мало знали, а вот в разного рода проклятия верили легко. В обмен на лекарства шли деньги и товары.
  Население деревни сильно не увеличивалось: многим молодым не хотелось сидеть в глуши и они уезжали в другие места. Некоторые возвращались с семьями, приходило немного беженцев, но больше нескольких сотен человек в местечке никогда не было. Очень многие не переносили укусов пчел: у жителей деревни иммунитет был с рождения, а у приезжих долго вырабатывался, не всегда успешно. Слишком уж далеко было до дорог и цивилизации, да и места на острове было мало. Рядом деревень тоже не появилось: болота... Информация о месторасположении деревни и ее эксклюзивном продукте хранилась в тайне под надзором государственных спецслужб: снадобья хватало только самым избранным.
  Было несколько попыток создать конкурентов: сманивались отдельные пасечники и по несколько семей сразу, применяли технологии на других пасеках и организовывались новые деревни, но работало только средство, полученное на Острове. Может женщин мошенники смогли бы убедить, что другое омолаживающее средство помогает, но мужчин обмануть никак не получалось. Никто не знает, почему Остров остался уникальным: может мало денег вкладывали в организацию нового предприятия, а может так было предопределено.
  Деревня числилась за тайной канцелярией, никаких налогов не платила, в армию из нее не забирали: имеющие отношение к поставкам снадобья делали все возможное, чтобы как можно меньше информации об Острове просочилось наружу. Иногда про Остров забывали на много лет: из-за войн, переворотов и прочих потрясений. Остров закрывался как улитка в своей раковине: посылали редких гонцов за солью и новостями и жили на самообеспечении. Когда становилось невмоготу, посылали гонца новому царю или начальнику тайной канцелярии. Поднимались архивы, находились пожелтевшие указы, пробовались снадобья - и все возвращалось на свои круги.

  Но вот началась индустриализация. В конце девятнадцатого века очередной наследник Князя решил развивать производство, ставить дело на широкую ногу. Он построил в нескольких километрах от Острова фармацевтическую фабрику и проложил к ней железную дорогу. Рядом с фабрикой появился рабочий поселок. Русские жители конечно знали, что поблизости есть еврейское местечко, откуда поступает мед, но ходить туда им было запрещено. Страшные последствия пчелиных укусов тоже отпугивали. Некоторые евреи работали на заводе, переселялись в поселок, женились на русских девушках, выходили замуж... Но правило, что на Острове живут только религиозные евреи, строго соблюдалось.
  Сообщение с внешним миром было только по железной дороге и строго контролировалось: технологии, применяемые на заводе, были не для посторонних глаз. Еще больше берегли снадобья от воровства и отравления. Мед и прочие материалы поставлялись уже со всего мира, но вся продукция шла туда же - в императорский дворец, а потом и в Кремль.

  Не то чтобы жители Острова и Поселка вообще не заметили Первую Мировую, Революцию и Гражданскую, но войны и беды обошли их стороной. Жили все ровно, инженеры не слишком отличались от рабочих, хозяина никто в глаза не видел... Там, где начиналась железнодорожная ветка в сторону Острова, сидел суровый заслон. Ветка не была соединена с магистралью, товары перегружали через полустанок. Иногда склады сжигали и все работники станции прятались в Поселке. Большие банды и регулярные войска не добирались даже до поселка, тем более до Острова, а с мародерами и агитаторами справлялись. Мысль о еврейских погромах не приходила в головы русских жителей поселка: люмпенов среди них не было, батюшка в церкви был мирный, у многих были родственники в местечке...
  Когда Советская Власть окончательно утвердилась, Управу поселка переименовали Совет, на этом политические преобразования окончились. Раскулачивания не было - нечего было отбирать, да и коммунистов-активистов не нашлось. Лет десять Остров жил в затворничестве без связей с внешним миром. Жители поселка разъехались или перешли к натуральному хозяйству. Потом новые хозяева Кремля и их жены начали стареть и вспомнили об Острове и его снадобьях. Завод восстановили не сразу, но за 10 лет жители Острова создали достаточно большие запасы готовой продукции.
  Потом пришли новые времена: население поселка подчистили от нежелательных элементов и на его месте была создана закрытая воинская часть, подчиняющаяся НКВД. Деревни Остров чистка не коснулась: может потому, что надо было всех и каждого в Сибирь отправлять или потому, что чисткой и реорганизацией руководили родившиеся и выросшие на Острове. Поступили проще: обнесли Остров и поселок забором с колючей проволокой и назвали зоной. Закрытой зоной, военной базой, тюрьмой - каждый понимал по-своему. На заводе стали производить не только лекарства, а и совсем наоборот. Но и за омолаживающие средства не забывали.

  Началась война с Германией. Практически все население поселка эвакуировали, оборудование завода вывезли, остальное взорвали: взрывчатки заложили столько, что все большие дома в поселке тоже разрушились. Автомобильную дорогу так и не построили, железнодорожную ветку частично разобрали, остальное закопали и замаскировали.
  Деревня Остров представляет из себя пару десятков домов вокруг синагоги и несколько хуторов, разбросанных по острову. Никаких административных зданий нет, улиц и дорог тоже: на острове никогда не было транспорта. С самолета деревня не видна: все дома стоят среди деревьев. Мост между поселком и Островом разобрали как только дошли слухи о том, что фашисты делают с евреями. Конечно, если бы Остров искали целенаправленно, то нашли, но указ немки-императрицы советская власть выполняла: ни поселок, ни деревня не были обозначены ни на каких картах. Не было упоминаний и в документах местной власти: это была воинская часть центрального подчинения, все снабжение шло из Москвы. Никакого партизанского движения в тех краях не было, так что и эта война миновала Остров.

  Советская власть не сразу вспомнила за Остров. Эшелон с руководством и оборудованием завода разбомбили, кураторы погибли или были заняты другим... Оказалось, что все мужское население Острова было приписано к воинской части, так что их не только не наказали за уклонение от воинской службы, а причислили к участникам войны. Поселок и завод восстановили, построили автомобильную дорогу. Забор тоже восстановили: сделали его еще выше и надежнее. Были попытки превратить Остров в обычную деревню: заставляли детей ходить в школу в поселок с первого класса, пытались закрыть синагогу... Но поселковые власти целиком зависели от руководства завода, среди которого дураков было мало, а производство базировалось на знаниях жителей Острова.
  Не только рецепты многовековой давности продолжали работать: жизнь не стояла на месте. Дети, с малолетства жившие фармацевтикой и учебой, заканчивали институты и становились академиками или инженерами. Не все возвращались на Остров, но все давали подписку о неразглашении информации. Продукция завода не попадала на рынок, во всяком случае в открытую. Яды шли спецслужбам, лекарства - руководству. Иногда наоборот.
  Цивилизация внешне не слишком поменяла Остров: дома по-прежнему деревянные или из настоящих камней, никаких кирпичей или бетона. Городской инфраструктуры почти не существует: только в нескольких домах общий водопровод, проложили под землей кабель от электростанции в поселке, устанавливают генераторы и газовые баллоны. Электричество и прочие удобства есть в каждом доме, но хутора практически автономны, а некоторые из них было решено оставить вообще безо всяких элементов прогресса: как музейные экспонаты и для гарантии экологичности продукта. Никто не хочет делать из Острова музей по типу американских деревень амишей или индейских резерваций. Жители деревни работают на предприятиях с передовыми технологиями, осваивают компьютеры, в курсе всего, что происходит в мире. Но остаются религиозными и затворниками.

  Миновало время застоя - благодатный период для Острова: члены политбюро были очень хорошими потребителями омолаживающей продукции. Как ни трясло СССР и Россию, развала не произошло. Была предпринята попытка сделать копию Острова в Израиле, потом в США, но ничего довести до конца не удалось: снадобья, не утратив силу, потеряли свою уникальность. Да и терпеть укусы ядовитых пчел никакие соседи не хотели.
  Завод приватизировали, военное производство куда-то перенесли или ликвидировали, увеличили выпуск лекарств. Забор сносить не стали, но КПП с въезда в Поселок перенесли на мост к Острову. Деревья, спасавшие Остров от немецких самолетов, теперь закрывают от спутников Google. Поселку дали название и нанесли на карты, но Остров остался таинственным. Никто из посторонних так и не поселился там. Несмотря на то, что население уменьшилось из-за эмиграции, Остров не исчез и все же стал уникальным заповедником: поэтому и поставили заслон на мосту. Евреев заносить в Красную Книгу России еще не начали, но заповедными объявили пчел: никого лишнего на Остров не допускают из опасения, что посетители умрут от укусов.
  На Острове несколько раввинов из разных стран изучают Тору и другие книги: не много синагог могут похвастаться тем, что прожили 300 лет без погромов. Ультра-религиозные жители, которые не захотели никуда уезжать от старой синагоги, были бы рады полной изоляции Острова, но большинство островитян не смирились с ролью музейных экспонатов: они продолжают делать снадобья дома и продавать через интернет, изучают фармакологию и прочие науки, работают на заводе и других предприятиях в поселке. Технологии изменились, большие заводы в некоторых случаях не нужны, что именно производится на хуторах мало кому известно.
  Бывшие и оставшиеся жители Острова сплочены как мафия, все они носят фамилии с корнем "остров" и крепко хранят его тайны: никто не знает, что будет, не придется ли снова разрушать все мосты и дороги, ведущие в деревню и скрываться как черепаха под панцирем.