Пусть бегают

В вагоне-ресторане поезда Петрозаводск – Москва властно пахло жареным горошком. И в этот царственный запах, как серебряная нить в бархат, вплетался дух сосисок. Я бы даже сказал точнее – сосисек. Молочных. Упругих, розовых и горячих, как пятка младенца.
Петя Челочёсов аккуратно намазал одну сосиску горчицей, другую – кетчупом. Укоризненно покачал головой, почесал лоб:
- Жалко, хрену у них тут нету.
Удивительное дело – человеческие фамилии. Я знал одного огненно рыжего и очень-очень худого человека по фамилии Морковкин.
 Маша Менялова, моя соседка по лестничной клетке, мало того, что она работает в обменнике, она еще и пять раз была замужем.
 А разве боксер Валуев не похож на гигантский гриб?
 Иногда кажется, что вроде бы нет никакой связи между человеком и фамилией, но если хорошенько покопать, связь обязательно найдется.
В случае с Челочёсовым ничего копать не надо. Все Челочёсовы имеют привычку чесать лоб.
Итак, Петя почесал лоб, еще мгновение подумал, крякнул и принялся густо перчить горошек:
- Пиво-то открывай…
- Пожалей печенку, Петь, - сказал я, открывая пиво. – Перец, кетчуп, горчица… Это ж напалм какой-то…
- Не говори под руку. Советчик, тоже мне. Вот страна у нас, а?! Все всё знают: что вредно, что полезно. Как страной управлять – все знают. В собственном сортире, пардон, на седушку не напрудонить – это для нас тригонометрия. А президенту советы давать – это запросто. Каждый суслик – агроном!
- Ладно, чего ты, Петь, завелся-то?
- Вот страна, а?!. Сын – дебил, жена – кретинка, дом – помойка, а сам умнее всех. ( Это я не про тебя). Все геополитики. Что ни поп, то патриарх.
Петя закончил перчить горошек. Подумал. Поперчил сосиски. Посолил и то, и другое и спрыснул всё блюдо уксусом:
- Вот теперь съедобно. Как говорил Мао? «Чем хуже, тем лучше». А то: печень, печень… У нас вообще страна людей с тренированной печенью. Понял?  Ты-то чего не ешь?
- Я ем…
В моей тарелке был убогий холмик винегрета. Со скрюченной воробьиной лапкой петрушки наверху.
- Да, на этом силосе детей не натачаешь, - вздохнул Челочёсов.
- У меня уже есть два.
- Два! Семья – это что? Семь « Я». Понял? Ладно, давай за удачное завершение нашего похода.
Мы выпили и закусили.
- Попробуй моего, - сказал Петя, протягивая мне вилку с напалмом.
- Не хочу.
- Пробуй, тебе говорят.
Я попробовал. Выпучил глаза и закашлялся. Челочёсов с удовольствием смотрел на меня и почесывал лоб:
- Во! Картина Сальвадора Репина «Глаз вопиющего в пустыне». Запей. Давай: за солнечную Карелию!
Поясню. Мы возвращались из Карелии, где две недели с нашими детьми сплавлялись на катамаранах. Я с моим старшим сыном и Петя Челочёсов со своими четырьмя детьми. Ваней, Машей, Марком и Матвеем. Пятый – годовалый Лука – остался с мамой Таней в Москве. Руководили нами два  молодых местных инструктора: Саша и Даша.
Отдохнули мы прекрасно. Было все, что полагается: упорно не разгорающиеся костры, сырые палатки, пороги с катамаранами, застрявшими на камнях, злобное мытье котелков, охота на верхоплавок, гордо именуемая Ловлей Большой Рыбы. Словом, сказка. И вот теперь мы возвращались в Москву. В пробки, офисы и банки.
Многодетные Челочёсовы начали с Вани четырнадцать лет назад. Потом, через два года, родилась Маша. Еще через четыре появился Марк.
Марк сначала планировался как Федя, в честь деда, но Петя Челочёсов решил не мелочиться и воспроизвести на свет всех евангелистов. Наметили Матвея, который послушно явился через два года. А вот Лука задержался на шесть лет. Но все-таки был сделан.
Друзья Челочёсовых называют Челочёсовых «че;лами». Иногда – «бандой мелких челов». Любя, конечно. Хотя мелкие челы – это самая натуральная банда.
Петя и Таня Челочёсовы отличаются абсолютно уравновешенным характером. Вывести из себя этих людей нельзя ничем. В бытовом плане. Поспорить на абстрактные темы – это святое. Но быт Челочёсовых поколебать не может. По этой причине Таня Челочёсова имеет прозвище Тётя Дамба. А Петя именуется так: «Человек, Который Уходит».
Дело в том, что Петя имеет особое свойство: в любой момент жизни он имеет эксклюзивное право встать, уйти и лечь спать.
Он может позвать всех на день рождения и сразу после прихода гостей уйти спать.
Когда он учился в институте, он уходил спать с лекций и семинаров. Просто – молча вставал и уходил. И спал где-нибудь на «сачке». А через полчаса просыпался бодрый и свежий.
Он ушел спать во время защиты собственной диссертации (его с трудом разбудили). Когда год назад родился Лука и Тётя Дамба позвонила из роддома и невозмутимо сказала: «Четыре пятьсот пятьдесят. Пятьдесят шесть», - Чел Старший спокойно произнес: «Я сделал это», - и ушел спать.
 С заседания правительства Москвы, на которое Петра Федоровича Челочёсова пригласили в качестве докладчика по стратегическому планированию архитектурного облика Москвы XXI века, он тоже ушел.
К этому свойству Чела-Старшего все давно привыкли.
Банду Малых Челов «Человек, Который Уходит» называет «Саморегулирующейся Системой», или, кратко – «СС».
Что это значит?
Это значит то, что это значит. Петя любит цитировать Мао Цзедуна, который, как известно, сказал: «Много людей - легко решать проблемы».
- Что там твои микробы делают? – спросил я, разливая пиво.
- Живут, - сказал Петя, вытирая тарелку хлебом. – Думаю, кого-нибудь окучивают. Например, из соседнего купе…
- Не представляю… - покачал я головой.
- Чего не представляешь? – Петя посолил и поперчил пиво. Он всегда солит и перчит пиво. А водку любит с кетчупом. Типа «Кровавой Мэри».
- Не представляю, как можно управляться с этой оравой…
- А чего с ней управляться?.. Пусть бегают.
Приоткрылась дверь вагона-ресторана, и из нее высунулся восьмилетний Марк. Марк по-хозяйски оглянул помещение. Через мгновение из-под Марка высунулся шестилетний Матвей и тут же крикнул:
- Пап, а пап!
- Чего?
- Отгадай загадку! – крикнул Марк и почесал лоб.
- Валяй.
- Что было вначале, курица или яйцо?! – закричали они хором. Причем Марк закричал «курррица», а Матвей - «куйица».
- Ну, это неинтересно… Ни то, ни другое…
- А вот и непйавильно!
- А вот и непрррравильно!
- А чего же правильно?
- Купи спрррайту, скажем.
- Купи спйайту, фкавем.
- Ладно, куплю.
Марк с Матвеем переглянулись и хором выдохнули:
- Вначале был петух! – и засмеялись.
- Гм… неглупо. Это кто вас научил?
- Тетя Валя!
- Кто такая?
- Эта… как ее?.. – Матвей посмотрел на Марка.
- Пррроводница!
- Пйоводница!
- Мудрая женщина, - с уважением покачал головой Петя. – Ну-ка сбегайте к ней и так и скажите: «Папа просил передать, что вы, тетя Валя, очччень мудрая женщина». Запомнили?
- Осень мудая зенсина… - задумчиво почесал лоб Матвей.
- А спрррайт?
- Куплю, куплю. Дуйте.
- Ну, мы подули, - сказал Матвей и че;лы хлопнули дверью.
- Надо еще парочку, - философски почесался Петя.
- Не понял. Ты про пиво?
- Про детей. Хотя насчет пива тоже правильная мысль. Будьте добры, еще два пива! – крикнул Челочесов. – А детей нужно еще двоих, - сказал он тихо, - это мы с Ленкой уже обсудили.
- Сильно!
Нам принесли две бутылки «Балтики».
- А что?.. – шмыгнул носом Челочесов. – Пусть бегают. Думаю, надо заделать для полноты тематики Петра и Павла.
- Хорошо, что не Мафусаила с Иезекиилем.
- В школе задразнят… А так бы – на раз. А что? Мафа и Изя. Там, в Писании-то, как сказано?
- Как?
- «Плодитесь и размножайтесь». А дальше уж – как получится. Наливай.
- Тоже ход…
Я стал разливать пиво. В это время в вагон-ресторан вбежала двенадцатилетняя Маша. Вся розовая и влажная, как утренняя роза:
- Пап!
- Чего?
- А чего Ванька щипается?
- Что Ванька делает?
- Щипается!
- Не понимаю…
- А чего тут непонятного? – Маша страстно откинула челку со лба. – Берет прямо – и больно щипается! За ногу;.
- Нет таких слов в русском языке.
- Как нет?!
- А так… «Щипается» и «ногу;» - нет в русском языке таких слов.
- А какие есть?
- Вот пойди и узнай. И доложи по уставу.
Маша недовольно вытянула губы, озабоченно почесала переносицу и убежала.
- Лихо ты с ними, - сказал я.
- Пусть бегают, - Петя посолил и поперчил пену, отчего она зашипела и стала похожа на халву, с наслаждением выпил. – Однако диспропорция получается.
- Не понял?.. Переперчил, что ли?
- В каком-то смысле… Получается шесть пацанов. А Машка – одна. Не порядок. Надо девок рожать.
- Сарру с Агарью? Или Юдифь с Магдалиной?
- Ну, это мы еще подумаем. Сейчас Ванька прибежит. Чувствую. Я ему кое-что обещал. Он теперь переживает. Сейча-а-ас прибежит.
Как по заказу хлопнула дверь, и вбежал Ванька. Он уже открыл рот и хотел что-то крикнуть, но Челочесов старший его опередил:
- А вот про мопед забудь.
- Как?!
- А так.
- Нууу!.. Ты же обещал! Я так не играю!
- Я тоже. Провинился – забудь про мопед.
- А что я сделал-то?!
- А ты у Маши спроси.
- Да я…
- Значит так: пусть Маша придет ко мне и на хорошем русском литературном языке попросит, чтобы я тебе купил мопед. Понял?
- Да я…
- Ты понял?
- По-о-онял, - понуро пробурчал Ваня, шмыгнул носом, почесал висок и вышел.
- Ну вот, круг замкнулся. Как говорится, кольцевая композиция. Все при деле, - сказал Петя и допил пиво. – Пусть теперь побегают. А я пошел. Что-то меня в сон потянуло.
Челочесов купил бутылку спрайта и ушел.
Я еще с полчаса сидел в ресторане и смотрел на мчащиеся в окне валдайские поля. Жирные, тучные, все в золотисто-изумрудной траве, освещенной предзакатным солнцем. Смотрел на васильковые искрящиеся затоны. На пестрые березово-еловые перелески. Там, в перелесках, наверное, видимо-невидимо грибов. Сейчас как раз пошли подберезовики. Лобастые, веселые, шелковые под солнцем и замшевые в тени. И никто их не собирает.
И снова я смотрел на бескрайние русские поля, в которых ни души. Полчаса вагонных перестуков – и ни одного человека. Где же мы, люди? Что с нами происходит? Почему же мы не плодимся и не размножаемся, как завещано нам Главной Книгой, где сказаны Главные Слова?
А вначале, конечно, были не яйцо, не курица и даже не петух.
Вначале было сами знаете - Что.