Две стороны одного мира

Дул холодный ветер, отрывая от веток последние жёлтые листья. Земля была покрыта перегнившими остатками, некогда богато расписанного ковра, который теперь превратился в  грязную кашу отвратительного цвета. Воздух пропитан запахом не свежих продуктов, дешёвой выпивки и сигарет - обычным тошнотворным коктейлем мелких улочек  в квартале, переполненном людей без определённого  места жительства, пьяни и прочего сброда.  Между  обшарпанных пятиэтажек, которые вот-вот обрушаться, оставив под своими обломками десятки мёртвых тел, проносятся характерные для такого места звуки. Стоны и вопли, исходящие из беззубых ртов бомжей вперемешку с неким подобием песен различной пьяни, вопли маленьких детей, которым, увы, не повезло провести своё детство именно тут и шум трескающихся стен домов.
Под стеной одного из этих старых домов-расчесок дрожит большой ком, укутанный старым пледом, который уже давно проела насквозь моль. Следы крови, рвоты и мочи  ещё больше украшали его.   Плед служил коконом для двух молодых парней, таких же грязных и драных, как он сам.  Тут все их знали как близнецов Лево и Право. На вид им можно было дать лет  семнадцать – тощие, неказистые с угловатыми лицами и  огромными  карими планетами вместо глаз.
Близнецы жили в этом квартале сравнительно не долго, но уже свыклись со своей участью.  Родителей своих они не помнили, вернее сказать, не говорили о них никому. Они попали в этот квартал пару лет назад. Столь милые и невинные. Но всего за считанные месяцы они превратились в сброд, и нашли среди развалин домов, свалок и бродящих собак свой дом.
Лево и Право вечно ходили вдвоём, хотя чаще, конечно,  сидели у какой-нибудь стены, укутавшись старым пледом, который  забрали у мёртвого тела. Ему-то он зачем?
Но всё это дерьмо, что нависло над ними, словно проклятье, не могло скрыть  необыкновенную красоту парней. Когда тем удавалось смыть с себя гниль под  ливнем, они  превращались в миловидных мальчишек.  Летом угловатости их юных тел были ещё более заметны, потому что мимолётное тепло позволяет снять рваные, давно выброшенные  с торчащей набивкой куртки.  На них было  жалко, противно  смотреть. Опустившиеся до самых низов выгребной ямы, жалкие маленькие мальчики, которые, в лучшие времена, торговали своим телом за кусок хлеба или пачку сигарет.