Миниатюры брызги-осколки

         Миниатюры (брыги-осколки)


Метафора
 
Медленно плывущие, почти остановившиеся кучевые облака причудливыми узорами легли на яркую синеву неба. Восторженная девушка, моя новая пастушка, подметила: «Земля в облаках, как в брачных одеждах!

Неожиданная радость

Печальная шла она по коридору, с опущенной головой и с потухшим взором. Но когда подруги сказали ей, что со следующего месяца стипендию повысят, она вся засияла, как солнце, выглянувшее из-за туч.

Похожая на кобылицу

Она пробежала мимо трибуны, молодая и здоровая, и чем-то напомнила ему резвую, ещё необъезженную кобылицу. «Лошадь..., настоящая дикая лошадь!» ; отметил он. Это жуткое впечатление усиливала её задранная к верху гордая голова и густая грива жёстких чёрных волос. А чёткая дробь её каблуков похожа была на стук копыт. И когда он спустился вниз и подошёл к ней, ухмылка всё ещё оставалась на его лице.


Фрагмент к драме «Агитирую девушек!»

; Любишь меня? – спросил он, не сомневаясь в её ответе.
; Нет! – говорит она.
; Не верю... По глазам вижу, любишь! – не смутившись её ответом, твёрдо и громко сказал он.
; Нет! – тихо произносит она.
; Любишь! Просто тебе стыдно признаться.
; Нет! – совсем тихо шепчет она.
Он с силой прижимает её к себе. Она почти не сопротивляется. Помощь приходит вовремя. Неожиданно в комнату вошёл её отец.
; Прошу прощения, ; будничным голосом пробасил он, ; я тут забыл
Сигареты.


Фантазия

Было особенно тяжело на душе. Я остановился на площади и крикнул как можно громче: «Послушайте! Могу продать сердце, молодое, неизношенное!» Вопреки моему ожиданию никто не заинтересовался моим предложением: все проходили мимо, бегло окидывая меня равнодушными взглядами. Один моложавого вида мужчина, в шляпе и в очках, всё-таки остановился и спросил: «А что, подлости..., нет ли случайно? За подлость хорошо заплачу!» — «Пожалуй, найдётся немного...» ; сказал я, секунду подумав. И вдруг прохожие навострили уши, стали подходить всё ближе и ближе и вскоре обступили меня плотным кольцом. Подоспела и милиция, так сказать, для наведения порядка и для устройства очереди. Молодая женщина, оказавшаяся одной из первых, тихонько, чтобы не слышали другие, просила, дёргая меня за рукав: «Мне побольше... Уж очень нужно!» Не успел я опомниться, как началась потасовка. Оказывается, кто-то хотел обойти очередь, но на него набросились с кулаками. Милиционеры увели двух мужчин с расквашенными носами. Подъехала скорая помощь. «Чёрт дёрнул меня так глупо пошутить! – подумал я. – Теперь толпа разорвёт меня от злости». Но опасения мои оказались напрасными. В какой-то момент я перестал быть центром внимания — все сцепились друг с другом из-за постоянного нарушения очереди. Я, незаметно протиснулся сквозь тела беснующихся людей и покинул площадь.


Из студенческого творчества

Пригласительный билет
Делегату съезда алкоголиков-собутыльников

До Вашего сведения доводится, что 1-й Съезд Алкоголиков-собутыльников состоится в ресторане «Белая горячка».
Повестка дня
1. Отчёт представителя оргкомитета алкоголиков
2. Выборы комитета.
На съезде будут присутствовать представители союзных республик:
От РСФСР — товарищи Сивушкин, Рыгалочкин, Блювалочкин, Рюмочкин, Стаканчиков.
От УССР — товарищи Упивайтесь, Наливайко, Спотыкайко, Брага, Горелка.
От БССР — товарищи Стограмович, Бутылкович, Чекушкевич.
От Армянской ССР — Сутрапьян, Стограмян.
От Литовской ССР — Непохмеляйтесь, Нематюгайтесь.
А также прибудут представители из-за рубежа:
От Франции — господа Де-Пье-Там-Блье, Де-Винье.
От Японии — господа То-Яма, То-Канава.
От Китая — господин Пью-Лью.
А также прибудут представители Хабаровского края, товарищи Денатуратов, Перцовкин, Самогонщиков.
Справки по телефонам: 2-по сто, 3-по двести, добавочный – 150 два раза.


Состояние депрессии

Студенты обратили внимание на пациента странного вида. Он был лет сорока, небрит, непричёсан; лицо его выражало вселенскую скорбь. Он говорил не очень громко, но выразительно: «Ах, никто не сжалится над бедным человеком! Халаты, белые халаты подходят ко мне, но ничем не могут помочь... или не хотят. Халаты..., куда ни посмотришь, одни халаты, и нет ни одной души!


Глубина интересов

В рабочей комнате (коморке) для полотёров. Один из них, с испитым лицом и мрачный, как демон, раздражёно говорит:
«Ну, эта стерва, ты её знаешь... — она у меня, зараза, попляшет! Я из неё вытрясу всё до копейки!»
«Пусть поставит нам поллитровку, и дело с концом!» ; согласился напарник.


Опасное место
(из народного творчества)

На щите надпись: «Огнеопасно! Курить строго воспрещается!». Однако подвыпивший мужчина спокойно закуривает, не обращая внимания на грозное предупреждение. Тут же подбегает пожарник, кричит: «Эй, ты, почему куришь? Тебе, что, жить надоело?» (Далее пускается в ход ненормированная лексика). Мужчина невозмутимо отвечает: «А я не курю — ведь я курю понарошку, не затягиваясь!».


Инопланетяне

Любопытство землян по поводу приземления космического корабля. Толпа. Возгласы: «Откуда? Кто?» Командир корабля: «Невелика же амплитуда ваших желаний и мыслей! Всё копошитесь на своей крошечной планете?! Вообразите: пока вы переезжаете из города в город, мы за это время перелетаем с одной планеты на другую. О какой цивилизации вы говорите? Мы знакомы с тысячами цивилизаций!»
Инопланетяне живут на Земле несколько дней. Их поражает мелочность интересов и скудость мысли землян. Они хотят помочь землянам избавиться от звериных инстинктов. Земляне соглашаются с тем, чтобы поднять свой интеллект, но не хотят, чтобы их лишили чувственности. Они сопротивляются всеми силами попыткам инопланетян «усовершенствовать природу человека.
Инопланетяне и часть присоединившихся к ним землян садятся в корабль. Перед стартом поэт-землянин декламирует прощальные стихи:
Прощай, развратная планета!»


Тёмная планета

Тёмная планета, на которой живут разумные существа подобные людям. Они живут в полной темноте. Они никогда не видели света, ни солнечного, ни искусственного. Они никогда не видели даже мерцания звёзд — планету окружает непроницаемая пелена облаков. Но они всё-таки имеют смутное представление о небесных светилах благодаря рассказам, передаваемым из поколения в поколение сказителями. Ведь было время, когда планета получала свет от звезды, когда было небо, и днём на нём было Солнце, а ночью — яркие звёзды. Не зная ничего конкретного о свете, человекоподобные существа мечтают всё-таки о его возвращении на планету. Поэты и сказители усиливают эту тоску своими фантастическими вымыслами.


Образ-гротеск

Поэт читает свои стихи со слезами на глазах. Что-то слюняво-сентиментальное декламирует он речитативом. Трибуна, за которой он стоит, имеет приспособление для стока жидкости. Вода (слёзы поэта) стекает в водосток и растекается грязной лужей вокруг трибуны. Рыдающий голос поэта всё усиливается, слёзы всё больше льются из его воспалённых глаз. Слушатели, большинство из которых девушки и молодящиеся женщины, не стесняясь, плачут, вытирая глаза и носы надушенными платками... Полный катарсис.


Вечер поэзии

Вечер поэзии в одном из домов культуры. Поэты поочередно читают свои стихи.
; Стихи Нехлёбова Вам понравились? – спросил я у миловидной девушки, сидевшей рядом со мной.
; Очень!.. Кажется, оригинальные! – охотно отозвалась незнакомка.
; Может быть, ; отвечал я, ; но он не столько читал, сколько пел речитативом.
; Да! Но я как-то не обращала на это внимания... Поэты вообще плохие декламаторы.
; Я с Вами согласен... Но я хотел сказать совсем другое. Стихи Нехлёбова не произвели на меня никакого впечатления. Но другое дело —Вы!.. Да я не столько слушал речитативы поэтов, сколько смотрел на Вас. Пусть я Вас совсем не знаю, но Вы мне нравитесь. Вы могли бы быть прекрасной музой какого-нибудь молодого советского поэта.
Незнакомка ничего не отвечала… Я с удовольствием наблюдал за процессом появления красных пятен на её гладких атласных щёках.


Свидание с природой

Москва меня бесила. Я рвался в деревню: мне хотелось быть вдвоём с природой. И вот я, наконец, в деревне. Вот она природа! И жить, и чувствовать буду вместе с ней! Но прошло не больше недели, когда я заметил, что природа равнодушна ко мне, безучастна к моему состоянию. И к своему разочарованию я понял, что с нею мне стало ещё скучнее, чем с людьми.
Природа, что мне делать с ней? Например, я привык к злословью, а что ей мои сарказмы? Смутишь или развеселишь её, что ли, этим? Плюй на неё, восхищайся ею — всё равно ей нет никакого дела до меня. Она живёт своей жизнью, а я своей. Я и она, мы живём отдельно друг от друга. В результате ей, как говорится, всё безразлично, а мне невыносимо скучно. Уж лучше скучать в городе. В городе скучать веселее. В городе есть хотя бы люди, разнообразие явлений и развлечений. Правда, в городе нет воздуха, в нём смрадно и душно. Но вот я дышу свежим воздухом и всё равно задыхаюсь. В городе я был один, но этого почти не чувствовал, проводя время с приятелями и вакханками. Здесь же, на природе, я всё время чувствую своё одиночество. Одно дело знать, что ты одинок, а другое — чувствовать это. Нет, нужно скорее возвращаться в город. Прощай, холмы и горы!


Мягкий характер

Его задирают трое пьяных. Положение у мужчины безвыходное: он не хочет позвать никого на помощь и в то же время сам не может расправиться с хулиганами. Ведь на крик и шум подоспеют менты, и всех, не важно кто прав, кто виноват, отвезут в Отделение. А пьяные «герои» готовы уже перейти всякие границы. Они обливают его грязными словами, размахивают перед его носом кулаками. Он пока всё терпеливо переносит. Они уже готовы его избить... Мужчина готов постоять за себя... Наступает самый напряжённый момент. Кто-то из драчунов хочет уже нанести первый удар... Но откуда-то, совершенно непонятно откуда, как будто из-под земли, появляется милицейский наряд. Всех забирают для разбирательства. Производится допрос. Мужчина старается смягчить свои показания, чтобы никто из зачинщиков не был наказан. «Может быть, они хорошие ребята... Просто перепились... С кем не бывает!» ; старался он оправдать их». Но хулиганы не были такими добренькими, как он. Они дружно показывали на него как на зачинщика. В результате их отпустили, а его решили ещё подержать.


«Всё моё»

Он воспитывал себя в духе «всё моё!» Всё, что на земле, ; говорил он, ; моё! Земля моя, дома мои, люди мои! Однажды мы шли по улице Горького. Пропустив мимо себя молоденькую смазливую блондинку, я нарочно спросили его:
; И эта твоя?
; Моя! – сказал он.
; Ну это уж слишком! — усомнился я.
; Увидите!
И он тут же принялся за дело: оставил нас и бросился догонять девушку. Мы остановились и стали наблюдать за ним. Мы видели, как он пристроился к незнакомке... Прошло немало времени, прежде чем мы увиделись снова. Примерно через месяц он появился с той самой блондинкой в нашей компании. Мы все гадали: останется она с ним на ночь или нет. Конечно, она осталась.


Почти готоый рассказ (эскиз к роману).

Однажды он почувствовал, что она к нему стала охладевать. «Нужно расстаться с ней, пока ещё не поздно, ; решил он. – Сделаю это при первом же удобном случае».
Ждать подходящего случая пришлось недолго. Как-то она позвонила ему и пригласила пойти на вечер танцев.
; Хорошо, ; сказал он, только мне надо два билета – я захвачу с собой своего закадычного друга. У него действительно был приятель, крупный, похожий на гориллу парень, которого он держал около себя в роли телохранителя. Она привыкла видеть рядом с ним этого обезьяньего вида человека.
; Хорошо, я достану два билета, ; пообещала она.
В клуб, где проходил вечер, она приехала одна. Бал уже был в разгаре, а он всё ещё не появлялся. Она одна: ждёт и в то же время не ждёт его. Ей хочется танцевать с одним из новых обожателей. Она надеется, что он задержится или не приедет вовсе. Но самолюбие её раздражено. «Он больше не интересуется мной!» ; думает она, и ей хочется, чтобы он поскорее показался в дверях.
И он входит в зал. Но телохранителя с ним не было, а была молодая женщина примерно её лет. Наверное, она была не дурна собой, раз на неё смотрели все мужчины, а ещё больше — женщины. Вот он подходит к ней, держа за локоть свою новую знакомую.
«Где он подцепил такую красивую девочку..., красивую, как полевой цветок? – вслушивалась она в свой внутренний голос, в то же время впиваясь в незнакомку своим острым взглядом.
«Это будет для неё горькой пилюлей!» ; отметил он, увидев, как зло сузились её зрачки.
После танцев он взял их обеих под руки и повёл к выходу.
«Останется он со мной или уйдёт с новенькой?» ; мучилась она вдруг вставшим для неё актуальным вопросом.
; Нам пора! – спокойно сказал он, усевшись в такси вместе с ненавистной ей юной красоткой...
Ночью она тихо плачет. Она, конечно, и разревелась бы, но боится разбудить мать. Он тоже не спит – наслаждается победой. «Пусть узнает, каково быть покинутой... Пусть почувствует душевную боль: это ей полезно! – говорит он самому себе. – Не всё-то ей смеяться!»


Ах, эта жизнь!

Он жил строго и размеренно, тратя большую часть свободного времени на работу с книгами. Много сил отнимала работа в больнице. Оттого что работать приходилось слишком много, как он говорил, на износ, ему не нравилась работа вообще. У него было немало друзей, общение с которыми выливалось в посещения злачных мест и в скучные разговоры о политике и женщинах. Как у любого успешного мужчины, были у него и любовницы, и он должен был стараться изо всех сил, чтобы они были о нём самого высокого мнения. И каждый день его был расписан чуть ли не по минутам. И он не знал, как ему освободиться от хронической занятости. Но иногда, затосковав, он бросал свои книги и шёл к друзьям или к женщинам, у которых всегда было весело и беззаботно.


Испытание

Он хотел, чтобы она решилась принадлежать ему в первое же их свидание. Но у неё был свой план, следуя которому, она неизменно отказывала ему в продолжение всей недели. Тогда он резко сменил тактику: он больше никак не обнаруживал своего страстного желания. Прошла ещё одна неделя, и она не выдержала теперь уже сама.
«Долго ль ты меня ещё будешь мучить?» ; обратилась она к нему с упрёком и с краской стыда на лице.
«Наконец-то плод созрел!» ; обрадовался он.


Вот это девушка!

Она говорит ему, что прибежала прямо с работы и поэтому должна показаться сначала дома, отметиться, так сказать, перед родителями, и заодно переодеться. Он понимающе кивнул головой и стал ждать её возвращения. Но каково же было его удивление, когда через пять минут она вынырнула из-за угла не одна, а с каким-то мужчиной бандитского вида. Он вперил в неё глаза — хотел, чтобы взгляды их встретились, но она, поравнявшись с ним, скромно потупилась.


Не все сразу сдаются

Они исходили весь парк, прежде чем нашли подходящее место, где можно было бы присесть, а ещё лучше прилечь. Он расстегнул портфель, из которого вынул бутылку крымского портвейна и гранёные стаканы. Они выпили терпкого вина и закусили конфетами местного производства. Покончив с куревом, он выбрал положение поудобней и сел, прислонившись спиной к дереву. Она устроила свою голову у него на коленях и закрыла глаза. Он нагнулся и прижал свои губы к её устам, которые вряд ли кто до него целовал. Она обхватила его голову своими нежными руками и прижала к себе. «Наверное, капитулирует..., долго не продержится!» ; решил он. Но он ошибся: она охотно позволяла себя целовать, но как только он начинал действовать с целью овладеть ею, поднимала шум и вырывалась. «Я ещё девушка! – призналась она. – Мне нужно время, чтобы ...».


Рефлектирующий интеллигент

Всё не для меня, ; говорил он себе, ; всё для других! И эти роскошные дома, и эти лакированные автомобили, и эти дорогие магазины... И даже эти фигуристые женщины не для меня! Я никому здесь не нужен. Никто на меня даже не смотрит, когда я прохожу по улицам этого города. И никто не заметит, я в этом уверен, моего исчезновения, потому что меня никогда и не было в сознании всех этих тысяч людей. Ведь никто меня не знает сейчас, и тем более не будут знать, когда меня уже не будет. Весь этот мир не для меня. У меня не будет, как у Моцарта, даже своей могилы. Нечего сказать, очень весело у меня на душе!


Фрагмент, изъятый из романа

Это была весёлая страна, и каждый в ней жил в своё удовольствие, и каждый, как умел, развлекался. Премьер, он же верховный жрец, любил поболтать, и не как-нибудь, а непременно с трибуны и перед скоплением народа. Народ в свою очередь был признателен премьеру за то, что он веселил всех своими байками. В народе про него говорили, что он мог бы работать даже конферансье. Премьеру было весело, и народ веселился заодно с ним: хлопал в ладоши и пил за здоровье первого и самого главного ленинца. Премьер чуть ли не ежедневно произносил речи, и все газеты публиковали его «содержательные» выступления, а чтобы народу было ещё веселее, на первой странице всегда помещали его портрет крупным планом. «Ах ты, шут гороховый!» ; восклицали люди при виде плутовато-хитроватой физиономии премьера, украшенной бородавками величиной с кукурузное зерно. Премьер был специалистом во всех областях, он знал всё или почти всё и поэтому мог дать любой совет. Он даже сам когда-то был рабочим, и это ещё больше располагало всех к веселью. «Тёртый калач»! ; говорили о нём с ехидной любовью. Он даже в тактике футбольной игры разбирался. Да что там футбол! Он был меломаном и мог бы сочинить народную песню, если бы у него было время. Но в том-то и дело, что у него не было ни одной минуты свободной: он постоянно был занят тем, что давал всем советы.
В стране много было всяких проблем, в частности, проблема очередей. Люди безропотно становились в очереди за хлебом, за колбасой, за мясом, за квасом и даже за газетами. И это никого не тяготило, напротив, всем было весело. И как можно обойтись без очередей? Где очереди, там ссоры, ругань, драки. А это куда веселее, чем жить спокойно. Все давно привыкли к тому, что в стране всегда чего-нибудь не хватало. Да и что бы люди делали, если бы всегда всё было? За что бы тогда бороться? О чём бы тогда говорил и к чему призывал их «любимый» премьер? О чём бы тогда писали газеты? Не было бы тогда веселья, и всем было бы скучно.
Нет, как ни поверни, очень весёлая была эта страна.


Фрагмент, не вошедший в роман

В нём кипела демоническая сила, но он не находил ей применения. Он презирал карьеристов и стяжателей — главных врагов любого государства. Но не было ни одной государственной структуры, где бы ни уселись прочно эти могильщики империи. Он жаждал чистого творчества, никак не связанного с наживой и не опошленного алчностью. Он мучительно переживал своё вынужденное безделье и поэтому впадал часто в мизантропию. Чиновничьи заведения он сравнивал с Авгиевыми конюшнями. Но не было героя, который смог бы, если не уничтожить, то хотя бы проредить многомиллионную армию чиновников-синекурщиков.


Тема для живописца

Вечер танцев был в самом разгаре. Студентка с полным лицом и толстыми бёдрами, и всё-таки по-своему изящная и красивая, извивалась и дёргалась в руках тощего худосочного студента.


Поражение

Никто ещё в мире не был настолько умён и удачлив, чтобы никогда ни в чём не оставался с носом. Герой мой потерпел фиаско неожиданно для себя. Накануне он с новой девушкой приехал к своему другу на дачу в посёлке «Быково». Вечеринка началась как обычно с застолья, и всё шло хорошо, но потом всё было испорчено нестандартным поведением приехавшей с ним блондинки, с которой он познакомился в метро на стации «Маяковская» два дня назад. Ночь прошла бездарно. Но вот наступило, наконец, утро. Он лежит, совершенно не выспавшийся, и неудовлетворённое желание неприятно раздражает его. А рядом — тепло молодой самки, сумевшей отстоять себя в ночной схватке. А из соседней комнаты доносится приглушённый, но счастливый смех Н., которой не нужно был бороться за свою честь, давно уже утраченную. Он лежит с полузакрытыми глазами и вспоминает, как всё блестяще складывалось в начале всей этой истории и как потом всё неожиданно провалилось. «Странная эта Р., ; пытается анализировать он. – Так легко согласилась поехать на дачу, а потом вдруг беспричинно дала задний ход! В чём моя ошибка и была ли она вообще?» Он вспоминает, как долго возился с ней и как, в конце концов, заснул, уставши уговаривать девчонку, вдруг ставшую несговорчивой. Об особенностях физиологии женского организма он как-то не подумал, да и она ничего на этот счёт не говорила. В результате он напрасно потерял время, да к тому же не выспался. Он потерпел поражение, и ему теперь нестерпимо противна эта девушка, которой он пока ещё позволяет лежать рядом с собой, но с которой он больше никогда не встретится.


Из рассказов моей бабушки А.П. Фроловой

Один алчный торговец, поддавшись наваждению, присвоил обманным путём деньги своего товарища. Купил он себе лисью шубу с енотовым воротником и бобровую шапку. Но недолго пришлось ему радоваться богатым покупкам! Получил как-то он приглашение придти в гости к своему богатому приятелю. Нарядился он в свой лучший костюм, надел на себя шубу и шапку и пошёл на званый ужин, гордо поглядывая по сторонам и не уступая дорогу ни женщинам, ни старикам. В гостях торговец от жадности много ел, но ещё больше пил крепкие настойки. И поздно вечером, пьяный и весёлый, возвращался он домой. Улица была безлюдна. И встретили его около собственного дома грабители, и в два счёта сняли с него шубу и шапку. Да на прощанье ещё пристукнули, чтобы не шумел. Упал торговец прямо в снег и пролежал в нём часа два, если не больше, пока его ни увидели поутру проезжавшие мимо крестьяне, которые хотели пораньше попасть на воскресный рынок. Торговец за ночь весь промёрз. Не прожив и недели, отдал он чёрту свою душу. Но перед этим долго мучился от лихорадки, страшного кашля и удушья.


Борьба с самим собой

Он сидел спиной к залу и ни разу не посмотрел на то, что там происходило. А между тем происходящее в зале его сильно занимало. Там была музыка; были красивые женщины; там царила атмосфера улыбок и обещаний; там весело текла та грубая и пошлая, та беззаботная животная жизнь, к которой стремятся повесы и которой предаются при случае все, даже несносные умники, воображающие, что они живут исключительно в мире духовного; там громогласно разговаривали и смеялись пьяные мужчины; там щебетали и хихикали одуревшие от вина и сигарет потаскушки… Там была часть обыкновенной жизни людей мегаполиса. Ему хотелось туда, его тянуло в эту грязь..., но он продолжал сидеть спиной к залу с тем равнодушием на лице, которое присуще только опустошённым и пресыщенным людям. Через полчаса он встал и, хотя ему ещё сильнее захотелось взглянуть на происходящее за его спиной действо, пошёл к выходу. Он надел пальто и вышел на улицу, так и не дав себе слабости полюбопытствовать.


Слабодушие

О, как невыносимо тяжело любить не любя! Как тяжело притворяться влюблённым, искусно скрывая своё равнодушие к женщине, которая не догадывается, что она давно уже нелюбима!
Глухое раздражение всецело завладело им. Эта странная любовь без любви, эта необходимость любить, не любя, тревожили его совесть и били по самому больному месту — чувству достоинства и гордости.
; Я тебе нравлюсь? – спросила она.
И хотя он не чувствовал ничего, кроме злости и раздражения, ответил спокойно:
; Да, нравишься... Ты же знаешь!
Он с трудом переносил её лепетанье, а она сидела у него на коленях и дурачилась:
; Ты ведь не хочешь, чтобы я уходила?
; Нет, не хочу! – подтвердил он, а сам подумал. ; Когда же ты, наконец, уберёшься?
Он мог бы сказать ей в любую минуту, чтобы она ушла и никогда больше не приходила, но не спешил сбросить маску. И когда она стала прощаться, он, хотя и не изъявил готовности проводить её, всё же был ласков с ней и не счёл нужным отказаться от предложенного ему нового свидания.
«Глупая дура, кукла!» – называл он её в душе, а сам обнимал и целовал её. Он не знал, не мог объяснить себе, почему он так поступает. Он чувствовал, что нужно немедленно покончить с этим унизительным обманом, но боялся сделать ей больно.
«В следующий раз я всё скажу ей!» ; подумал он и невольно улыбнулся, вспомнив, что уже не раз собирался это сделать.


Власть женщины над мужчиной

На работе он сильно задержался. Было уже одиннадцать часов, когда он приехал, наконец, домой. Переодевшись, он направился на кухню, чтобы поужинать, как вдруг зазвонил телефон. Он снял трубку: — друг его, молодой офицер в звании лейтенанта, с которым он вместе отбывал гауптвахту, настойчиво приглашал повеселиться в ресторане. Он снова оделся и вышел на улицу, взял такси и поспешил в центр. Входя в зал ресторана, буквально за пять минут до его закрытия, он ругал себя последними словами за то, что позволил уговорить себя притащиться в питейное заведение в столь позднее время. Ситуацию он оценивал примерно так: посидит часик с другом за бутылкой коньяка, с которым давно уже собирался встретиться, и вернётся к себе домой. Но он не знал, что простой встречей с другом дело не закончится, а постепенно и незаметно станет участником настоящего загула, когда на русского человека найдёт какая-то необъяснимая бесшабашность, когда русский человек махнёт на всё рукой и только пьёт с утра до вечера.
В довершение ко всему он познакомился с ней, с женщиной, едва не погубившей его карьеру. Он настолько увлёкся свежей красавицей, что не мог смириться с тем, что не попробует от лакомого куска. В течение целой недели он не ездил на работу, хотя и знал, что может потерять место в институте, завоёванное напряжённым трудом. Знал, что все его честолюбие планы будут перечёркнуты... Он готов был потерять всё — лишь бы она принадлежала ему.
И он добился своего. Но цена победы была слишком дорога. Целый месяц потом он был занят тем, что приходил в себя и поправлял свои рабочие дела.


Славные пионеры

Его квартира была свободной всю зиму. По вечерам он приводил к себе одну из своих женщин. Он даже их не приводил — они приходили к нему сами. Лишь некоторых он удостаивал чести встречать вблизи своего дома. Возлюбленные, любовницы, наложницы — он уж не знал, как их лучше называть — звонили ему наперебой, звонили одна за другой, отнимая у него время, которое он ценил больше всего. Они звонили каждый день, и он выбирал одну из них или по желанию, или по обстоятельствам.
Случалось, что у него собирались его приятели со своими, как они пошло острили, мамзелями. Во время встреч они сначала пили, хвалились друг пред другом новыми анекдотами, а после укладывались спать на диванах, в креслах, а то и просто на полу. Утром они вставали с тяжёлыми головами, бледные, с опухшими от бессонницы глазами. Он их выпроваживал и принимался за уборку квартиры. Недопитые и пустые бутылки он выбрасывал на улицу. Для этого он выходил на балкон и швырял бутылки вниз, ухмыляясь. В такие минуты перед его взором вставал образ лётчика-героя, сбрасывающего бомбы из кабины летающей этажерки на кайзеровских солдат или на большевиков.
Целую зиму освобождался он таким способом от стеклянной тары. К весне уже не было свободного места в сквере под его балконом, так что, случалось, одна бутылка падала на другую, и они разбивались с характерным звоном.
Когда наступила весна, и снег наполовину растаял, в снегу там и сям заблестели горлышки бутылок самых разных цветов. Когда снег растаял совсем, все они лежали на боку, отражая прямо в глаза прохожим солнечные лучи. Он выходил даже на балкон полюбоваться их фальшивым бриллиантовым и жемчужным блеском.
Когда земля просохла, пришли весёлой гурьбой пионеры и быстро собрали все до одной выброшенные им стеклянные посудины. Он как раз был дома и наблюдал за работой школьников. У него даже потеплело в крови, когда он увидел, как старательно трудятся мальчики и девочки.
«А ведь не зря я бросал эти стекляшки, подумал он. — Как это оказалось кстати для учителей и ребятишек!»
И он улыбнулся. Он представил, как всё это у них было. Прежде всего они, конечно, устроили собрание, на котором много и долго говорили. Выступили, как принято, преподаватели и школьники-активисты. Постановили провести субботник. И вот они пришли во двор, чтобы показать, какие они передовые ребята.
«Приходите ещё! – подмывало его крикнуть. — Приходите осенью или весной. Вы славные ребята, и вы мне нравитесь!»


Небольшой штрих из жизни героя

Лертов приехал в два часа ночи, и когда укладывался спать, подумал о том, что встанет не раньше двенадцати, но при этом позабыл выключить звонок телефона. Вот почему уже в девять часов, едва держа трубку, он спрашивал заспанным голосом:
; Вам кого?
; Можно Свету! – услышал в ответ.
; Свету нельзя, и Машу нельзя, и никого нельзя! — засмеялся он и бросил трубку на рычаг.
«Ох, уж эти московские телефоны!» — ворчал он, снова ложась на диван. И только удобно устроился на правом боку, прижавшись спиной к пуховой подушке, как опять зазвонил телефон. Чертыхаясь, взял трубку. На этот раз звонил не кто-нибудь, а сам Старик — приглашал совершить загородную прогулку. Он поспешил отказаться и снова нырнул под одеяло. Но только стал засыпать, как телефон затрезвонил в третий раз. Он решил не вставать больше, но сон уже покидал его. Не желая валяться без толку, он нехотя поднялся. Злой и желчный, машинально включил радиоприёмник — полилась весёлая, но глупая музыка, больше глупая, чем весёлая.
«Эта уж мне сионская жизнерадостность!» — чуть ли не выругался он и тут же повернул выключатель в обратную сторону. Сделав несколько упражнений, пошёл в ванную чистить зубы, бриться и умываться.


Сделать девушке приятное

; У меня красивая грудь, сказала она, ; поцелуй мою грудь!
; С удовольствием! – согласился он.
Она расстегнула платье. Он наклонился и поцеловал её грудь прямо в сосок. Грудь была обыкновенная. Но он не стал с ней спорить: не хотел обижать влюблённую в него девушку.
; Твоя грудь самая красивая в мире! Любая женщина могла бы тебе позавидовать! — соврал он ради того, чтобы сделать ей приятное.


Приманка

Молодой, но уже спивающийся офицер, муж красивой жены, знал, что у этих грузин всегда водились деньги. По легенде все они работали завотделами в издательствах или министерствах, тогда как в действительности просто торговали на рынках цветами. Как известно, благосклонность многих женщин завоёвывается толстым кошельком. Мнимая дружба также поддерживается платёжеспособностью партнёров. Друг, часто приходивший в гости к офицеру, постепенно стал догадываться, что Оксана служила всего лишь приманкой для пылких южан. Ради неё они приезжали с коньяками, винами и закусками, ради неё водили всю компанию в рестораны. И она знала об этом, знала, что её роль заключалась только в одном: — морочить головы богатеньким ухажёрам. Но муж догадывался, что его Оксана не отказалась бы провести несколько ночей с одним из этих щедрых, как она думала, мужчин. Поэтому он не сводил с неё глаз. В результате грузины могли только смотреть на неё масляными глазами.


Сцена из студенческих оргий

; Неля! Я хочу тебя! – пьяным хриплым голосом крикнул из смежной комнаты Антон.
Неля тут же вырывается из объятий Шурика и бежит к Антону, который ей больше нравился, а Шурик начинает возиться со Светой, но на самом интересном месте слышит с неудовольствием грубый баритон Антона:
; Света, я хочу тебя!
Света отталкивает Шурика и возвращается к Антону. Неля, вся в слезах, нехотя плетётся к Шурику.
; Он меня прогнал! – говорит она.
Через некоторое время плачущая Света опять возвращается к Шурику.
; Он меня прогнал! – хныкнула она.


Сцена из студенческой жизни

; Надо бы подзаправиться! – сказал Федя.
; Да, не помешало бы! – согласился Егор.
Они отыскали какое-то кафе, которое как-то называлось: может быть, «юностью», «зарёй» или «авангардом», но они даже не полюбопытствовали. Они вошли, сели за стол и стали рассматривать меню.
; Что возьмём? – спросил один из них.
; Что-нибудь из мяса. Шашлыки есть?
; Есть. Может, по два шашлыка?
; Нет, сначала по шашлыку! А там будет видно.
; А как ты на счёт алкоголя?
; Не отказался бы.
; Отлично! Водки или коньяку? (Коньяк был в одной цене с водкой).
; Всё равно!
; Тогда берём водку: она быстрее разогревает.
; Правильно, берём водку.
Им подали шашлыки и водку. Дополнительно заказав пива и пачку сигарет, они начали процесс заправки.


Студенты веселятся

Они разлили спирт в фужеры и подожгли его. Им, пьяным, было весело смотреть на голубоватое пламя, такое лёгкое и невесомое. Официанты, однако, заволновались и вызвали милицию.
; Что у вас горит? – спросили у них.
; Минеральная вода! – ответили они и захохотали во всё горло.
Под общий смех зала их вывели из шашлычной во двор, посадили в милицейскую машину и повезли в Отделение.


Власть музыки

Все считали вечер потерянным. Кто-то машинально включил репродуктор — полились сочные звуки рояля. «А ведь это второй концерт Рахманинова! Вторая часть!» ; сказал А.К. «Да, это Рахманинов!» ; подтвердила А.Р. Пустой разговор не прекратили, нет, но каждый больше вслушивался в чарующие гармонии мелодий и властные ритмы, чем вникал в смысл слов собеседников.


Вражда вместо дружбы

Лёд уже прошёл, и одни рыбы возвращалась из верховьев в свои постоянные места обитания, а другие шли вверх. Трое мальчишек, он и братья Бабановы, решили перегородить речку специальной плотиной, называемой местными жителями шезником. Целый день они работали: принесли к реке заранее заготовленные бревно, жерди, несколько охапок длинных кольев и целую кучу еловых веток (лапника).
Сначала они вбили в землю самые толстые колья, которые должны были поддерживать бревно. Затем поставили бревно вертикально и толкнули его в направлении противоположного берега реки так, чтобы оно, подхваченное течением, зацепилось за выступ в самом узком месте русла. Бревно плюхнулось в воду, описало дугу и остановилось как раз в нужном месте. Они укрепили его верёвкой и перебрались по нему на другой берег, рискуя, конечно, сорваться в бурлящий поток. Оказавшись на другом берегу, они вбили ещё два больших кола, связали их и положили между ними свободный конец бревна. Дальше дело пошло быстрее. Перекинули через русло длинную толстую жердь и приладили её с помощью кольев рядом с бревном, на полметра ниже и сантиметров на тридцать в стороне от него. Используя жердь как опору, забили колья в дно реки. Затем перегородили течение лапником. Река была таким образом перегорожена плотной хвоей, так что нигде не было свободного промежутка, через который могла бы пройти рыба вверх или вниз. И только входы в вершу и норот были свободны. Они взяли свои топоры и разошлись по домам.
Осматривать рыболовную снасть решили по утрам и вечерам. Прошёл день, за ним второй, но верша и норот оставались пустыми.
; Балует кто-то! – сказал старший из братьев Бабановых.
; Кто бы это мог быть? – спросил он.
; Может, Бушенков. Наш норот ему мешает, ответил Бабанов.

На четвёртый день они всё ещё не поймали ни одной рыбины. Бабушка над ним смеялась:
; С кем ты связался? Эти жулики обманывают тебя: они просто проверяют шезник раньше.
Он ничего не ответил. Встретившийся ему на улице Бушенков, парень лет шестнадцати, узнав, что они так долго остаются без улова, засмеялся и сказал:
; Ну, это дело рук твоих дружков!
Подозрение закралось в его душу. Ночью он пришёл к плотине один и разломал её. Когда утром они все вместе увидели, что плотина разворочена, то братья Бабановы, не задумываясь, сказали в один голос:
; Это работа Бушенкова!
Так пропал напрасно трудовой порыв мальчишек. А как они, глупые, старались, столько выказали умения и смекалки!


Злодей

Он должен был сказать ей правду, но не нашёл в себе смелости произнести страшные для неё слова. Он знал, однако, что со временем сможет заставить замолчать свою совесть и заглушить в себе чувство жалости к несчастной девушке. Но теперь, когда они только что проснулись, когда она лежала рядом с ним, прижавшись доверчиво головой к его плечу, когда за дверью слышались тревожные голоса её родителей, он понимал, что ложь будет спасительнее правды. Он сгорал от стыда, испытывал страшные муки борьбы с самим собой, и в то же время тупо смотрел в потолок. Если бы она захотела, то могла бы увидеть, что лицо его было спокойно и непроницаемо. Для себя он уже принял жестокое по отношению к ней решение, но она ещё не подозревала о том, какой удар ожидает её уже через полчаса. Она верила в то, что они поженятся. Но какое-то непонятное чувство тревоги подсказывало ей, как зыбки её надежды. Поэтому она напомнила ему, что они провели ночь как муж и жена прямо в доме её родителей. «Да, конечно, он всё отлично понимает и постарается, чтобы всё было сделано наилучшим образом!» ; услышала она его ровный и спокойный голос. И опять она поверила ему.
Они встали, наконец. Мать и отец уже давно ждали их. Стол был уже накрыт. Ему ничего не оставалось, как принять приглашение позавтракать. Налили в стопки вина и все дружно выпили за счастье молодых. Глядя на счастливые лица её стариков, он почувствовал себя последним подлецом.
Завтрак продолжался недолго. Он счёл за лучшее не задерживаться. Пред самым уходом, уже взявшись за ручку входной двери, он слышал, как шептались её бедные родители.
; Он хороший парень, ; сказал старик.
; Дав, кажется, хороший, ; отозвалась старушка.


Молодой пьяница

— Вставай, сынок! – разбудил его голос санитарки.
; Ну тебя, мать — я не выспался!» ; промычал он в ответ.
Но, приоткрыв глаза, увидел он совсем незнакомую обстановку. Он не поверил себе и открыл глаза ещё шире. Голые обшарпанные стены увидел он. Посмотрел на себя — совсем голым лежал он на кушетке, застланной старой клеёнкой. Никогда раньше не разглядывал он так внимательно своё тело, как в ту минуту. На правой голени красовался казённый номер. Он даже прочитал его: 24!
; Эй, Двадцать четвёртый! Вставай, хватит дрыхнуть! – прикрикнул на него проходивший мимо мужчина в белом халате.
; А, чёрт! – выругался он, догадавшись, наконец, где находится.
Он с трудом поднялся, накинул на плечи грязный халат. Голова болела так, как будто кто ударил по ней увесистой палкой.
«Как только выберусь на свободу, напьюсь!» ; решил он.
; Ваша фамилия? – спросил у него дежурный фельдшер.
; Двадцать четвёртый!» ; сострил он.
; А точнее? – нахмурился фельдшер, которому было не до шуток.
;А где мои деньги? – спросил он в свою очередь.
; Какие тебе деньги?
; Как же, у меня были деньги!
; Эх, молодой человек, у меня тоже когда-то были деньги!
; Но у меня действительно были деньги!
; Может, когда-то и были, а теперь сплыли! – мрачно ухмыльнулся фельдшер.
; А, чёрт! – ругнулся он опять.
В это время привели другого молодого мужчину.
; Родимец, и ты здесь! – услышал он чей-то радостный голос за своей спиной.
; Юрка! Вот уж встреча! Какой стыд! Какой позор, однако!
; Ничего, ребята, утешил их старый алкоголик. – Мужчина всё должен познать и всё на свете испытать!


Муж и юноша (из народного творчества)

Приходит как-то старый кот к молодому коту.
; Ты сегодня не занят? – спрашивает.
; Нет, не занят.
; Тогда пойдём, покотуем!
; Пойдём! – согласился молодой кот.
Залезают они на крышу. Старый кот тут же подцепил кошку и отправился с ней за ближайшую трубу. А молодой кот не знает, что делать. Стоит себе на ветру да мерзнёт. Продрог он основательно. Когда же стало совсем невмоготу, сказал самому себе: «Ну что ж, покотую ещё немного и пойду домой!


Оптимист и пессимист (из народного творчества)

Встретились два друга: оптимист и пессимист. Решили обмыть встречу. Зашли в кафе и заказали коньку. Пессимист выпил и говорит, скривив рот: «Так себе коньяк — уж больно клопами воняет!». Оптимист только посмеялся. Встретились они в другой раз. Зашли в номер гостиницы, где остановился оптимист. Сели за небольшой столик. «Клоп ползёт!» ; испугался пессимист. «Не бойся! – успокоил его оптимист, раздавил клопа и воскликнул. – Коньяком пахнет!


Неприятный эпизод из жизни героя

Он спросил, как она сдала экзамены. Она процедила сквозь зубы: «Сдала!..» Он улыбнулся и хотел сказать, что не сомневался в том, что всё будет хорошо. Но только он хотел произнести первое слово, как получил от неё увесистую пощёчину. Он почувствовал, как щёку его будто охватило огнём. Хотя никого из сотрудников не было рядом, но всё-таки нельзя было исключить, что кто-нибудь мог заметить, в какое щекотливое положение он попал. Мгновенно, в какую-то долю секунды, оценил он ситуацию. Никак внешне не отреагировав на её поступок, рассчитанный на скандал, он открыл первую попавшуюся на глаза дверь и вошёл в комнату. Осмотревшись, он понял, что попал в боксовый отсек, в котором ему приходилось не раз бывать, так что его неожиданное появление ни у кого не вызвало бы ни вопросов, ни удивления. Как он убедился позже, никто из находившихся в коридоре людей не видел и не слышал, как обошлась с ним практикантка из МГУ. Если бы он возмутился или дал волю своему гневу, то стал бы объектом нездорового любопытства. В комнате, в которую он ретировался, никого не было, и это ему было на руку. Он не покидал своего убежища до тех пор, пока краска не сошла с его пострадавшей щеки. Успокоившись, он вернулся в свою лабораторию и приступил к очередному эксперименту. Внешне он казался спокойным, но негодование переполняло его. Он не хотел разжигать себя чувством отмщения, хотя и знал, что оскорблён был не совсем справедливо, может быть, даже незаслуженно. Долго он обдумывал вопрос, как поступить с обидчицей, и решил наказать её самым чувствительным способом — больше никогда не встречаться с ней.


Работники

Гордо вскинув головы и самодовольно улыбаясь, они познакомили его со своей статистикой. Оказалось, что за месяц они выпили шестьдесят бутылок московской водки и пять бутылок коньяка. А было их всего три человека. «Вы всё время пьёте, а когда же, интересно было бы узнать, вы работаете?» ; спросил он, спрятав до времени в голосе и глазах жгучее желание немедленно расправиться с пропойцами и халтурщиками.


Отрывок из повести

Второй раз он увидел Любу на другой день вечером. Он разыскивал своего сына и с этой целью заглянул на спортплощадку. Сына на площадке не оказалось, но зато он увидел её. Она сидела к нему спиной, слегка наклонившись вперёд. Тонкое прозрачное платье плотно облегало её спину и самую интересную для мужчин часть тела. Судорога желания овладела им. Непреодолимо потянуло его к красавице. Он подошёл к ней совсем близко и сел на ту же лавочку, на которой сидела она, мирно беседуя с толстой брюнеткой. Ему хотелось обратить на себя внимание, но он никак не мог преодолеть своей скованности. Всё-таки он сумел два-три раза подать свой голос. Красавица взглянула на него и улыбнулась. Он был замечен. Это означало, что в дальнейшем  он мог обращаться к ней как к знакомой.
Сближение с Любой происходило постепенно. По отношению к ней он не ставил привычной для него цели немедленного удовлетворения своего вожделения. «Она молода и красива, ; думал он. – Чего она может найти во мне привлекательного?» Чтобы познакомиться с ней поближе, он решил воспользоваться вечером танцев. Но странное дело, он робел как мальчишка и осмелился лишь подойти к ней и спросить, не видела ли она его сына. Она покачала головой. Тогда он сделал вид, что она нисколько не интересуется ею и отошёл в сторону. Какой-то молодой парень, почти молокосос, пригласил её танцевать, и она не отказала ему и стала вместе с ним трястись и извиваться всем телом, так что её бёдра и стан выставлялись самым неприличным образом.
Ночью он плохо спал. Может быть, поэтому утром во время завтрака он неожиданно для самого себя решительно подошёл к ней.
; Здравствуйте! – сказал он, с трудом справившись с волнением.
; Доброе утро! – ответила она и посмотрела на него вопросительно.
; Что-то Вас совсем не видно, ; сказал он наугад.
; Днём я занята дочерью, а вечерами бываю на танцах.
; Да, танцы… Жаль, что плохо танцую. А на пляж Вы ходите?
; Обычно мы с моей Жанной уходим на пляж сразу после завтрака.
; А как Вы смотрите на то, чтобы покататься на лодке?
; Я не отказалась бы от такого удовольствия…
После завтрака он поспешил на лодочную станцию, чтобы выбрать самую лучшую лодку. Пока он со своим сыном возился с вёслами, прилаживая их в уключины, подошла и Люба, как они условились, вместе со своей тщедушной девочкой. Взяв её за руку, он помог войти ей в лодку. Потом он усадил детей и сел за вёсла. Грести ему было привычно. Вскоре они были уже на середине реки. Она сидела на корме вместо рулевого, так что он мог свободно любоваться ею.
На субботний день Люба пригласила Романа пойти на другой, отдалённый, пляж. «На субботу и воскресенье приезжает много отдыхающих, поэтому пансионатский пляж будет переполнен… Негде будет повернуться!» ; пояснила она, не дожидаясь вопроса.
Когда красавица сбросила с себя полупрозрачный халат, он сразу заметил, что она нарядилась в новенькие узкие плавки и красивый едва прикрывающий грудь бюстгальтер. «Кажется, она хочет мне понравиться!» ; автоматически отметилось в его сознании.
; Располагайтесь!» ; сказала она, указывая на место рядом с собой.
Он осторожно прилёг на край одеяла. Лицо его было непроницаемо. «Как будто задумался!» ; усмехнулась она про себя.
; А как Вас зовут?» ; спросил он, вспомнив, что ещё не знает её имени.
; Люба! – просто ответила она, никак не подчёркивая красоту своего имени.
День выдался жаркий. Каждые десять-пятнадцать минут подходили они к воде и подолгу плескались на мелководье. Заплывать на середину реки Люба не отваживалась. Время между тем подходило уже к обеду. «Почему меня так потянуло к этой женщине?» ; задавался он вопросом. И вдруг понял, что ему с ней хорошо не потому, что у неё красивое молодое тело, а по другой ещё не совсем понятной ему причине. «Она как бы врачует мою душу!» ; нашёл он ответ на свой вопрос. Поборов волнение, он открыл ей свои чувства. «Люба! – сказал он. – А ведь мне будет не хватать Вас в Москве!» — «Вам так кажется!» ; ответила она. Но по интонации её голоса он догадался, что она хотела бы, чтобы сказанное им было правдой.
Люба не отвергала признаний Романа. «Только странный он какой-то! ; говорила она себе. – Да и зачем он мне нужен? Я замужем, и, кажется, довольна своим мужем». Но вдруг против своей воли она подумала: «Хорошо бы ему быть смелее и настойчивей!»
В воскресенье они опять отдыхали на диком пляже. Во второй половине дня за Романом должен был приехать его ученик Никита, обещавший сводить его в деревенскую баню. Любитель русской бани, Роман заранее предвкушал удовольствие, какое он получит от парилки, наполненной сухим горячим паром и запахом свежих берёзовых веников.
; Что тебе привезти?» ; поинтересовался он. (Они уже успели перейти на «ты». Всё-таки английское «Вы» неудобно для нормального общения).
; Пива и тараньки! – сказала Люба.
; Может, вина и конфет?
; Нет, только пива! – повторила она.
«Странный, однако, вкус у моей красавицы!» ; улыбнулся он.
Деревенская банька могла бы служить образцом для других бань подобного типа: небольших, уютных и с отменной парилкой. После каждого подбрасывания горячей воды в раскалённый зев печки Роман и Никита неподвижно лежали на пологе — пар был слишком крепок, — а потом, выждав две-три минуты, поднимались и хлестали по очереди друг друга берёзовыми и дубовыми вениками.
За баней последовало застолье. Романа радушно угощали водкой с мёдом, парной телятиной, свиными шашлыками, жаренными в сметане карасями, дикой уткой, пойманной на местном болоте с помощью рыболовного крючка, и ароматным чаем, сдобренным целебными травами. Подвыпив, они танцевали с местными дамами, а перед танцами успели спеть немало русских песен.
В «Сосновый бор» доставили Романа вместе с сыном около одиннадцати часов вечера. Сын сразу улёгся спать и почти мгновенно уснул богатырским сном. Роман отдавал себе отчёт, что он пьян, и поэтому боялся, что к нему может придти Люба угощаться пивом. В дверь постучали. Сердце у него страшно заколотилось. «Войдите!» ; сказал он, надеясь, что это не Люба. Дверь отворилась, и, какой ужас, он увидел её. Она сделала вид, что не заметила его состояния. Только спросила, хороша ли была парилка и привёл ли он обещанное пиво.
; Пива сколько душе угодно! – сказал он и поставил на стол пятилитровую бутылку с янтарным напитком.
После пива Роман захмелел окончательно.
; Дай я поцелую твою руку! – осмелел он.
Она охотно подала ему свою нежную руку, которую он стал страстно целовать. Через минуту он уже обнимал и целовал её шею и плечи. Она отвечала ему встречными поцелуями.
; Не надо, Рома! – шептала она, а сама крепко прижималась к нему.
Когда она, наконец, ушла, он ещё долго не укладывался спать. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
***
Обменявшись адресами и телефонами, они расстались. «Кто знает, быть может, навсегда!» ; старался он заглянуть в будущее. В Москве он целую неделю не находил себе места: как все разлучённые любовники, грустил, тосковал, плохо ел и спал и никак не мог приступить к своим научным занятиям.
Когда он уже совсем отчаялся, вдруг пришло от неё письмо. В радостном возбуждении перечитывал он без конца её послание, пока, наконец, его сознание не омрачено было страшным озарением. Из содержания Любиного письма следовало, что нет у него больше той божественной женщины, с которой он встречался ещё совсем недавно в уютном пансионате, стоящем на берегу сонной реки с песчаными пляжами и окруженном косматыми соснами, защищающими его от жгучего солнца. Одно дело устная речь, — голос, слова, интонация — которую он воспринимал как приятную музыку. Но другое дело письмо, безжалостно обнажавшее весь внутренний мир женщины. Восклицательные знаки не могли подобно косметике скрыть отсутствие у Любы самого главного — целомудренности и чистоты. В письме было немало грубых выражений, неграмотных конструкций, но зато много было примитивных чувств и мыслей. Он был настолько оглушён этим открытием, что несколько дней подряд не мог заставить себя написать ответное письмо. Он даже решил сгоряча прекратить с Любой всякие отношения. «О, женщины! – мысленно восклицал он. – Какими вы бываете красивыми внешне! Если бы у вас ещё была и прекрасная душа!»
Пережив своё потрясение, он отправил Любе письмо, полное сдержанной нежности и надежды на скорое свидание. «Что ж, буду довольствоваться её роскошным телом! А там будет видно!» ; улыбнулся он и опусти л письмо в почтовый ящик.


Сила народной песни

Когда-то в деревнях Тверской губернии распевали песню на тему власти денег. Как рассказывали мне бабушка и мама, песню «Ехал из города ухарь-купец» исполняли ещё до «революции», часто можно было слышать её во времена НЭПа и в годы коллективизации. К сожалению, текст песни мама подзабыла. По обрывкам фраз попытался я восстановить слова этой народной песни. После я установил автора: им оказался поэт И.С. Никитин. Вот в каком виде получился у меня текст песни-баллады:
«Из города ехал ухарь-купец,
На тройке залётных скакал молодец.

Заехал в деревню коней напоить,
Своею гульбою народ удивить.

В кабак заезжает: «Давай наливай
Вот золото… деньги — народ угощай!»

Вино зелен;е рекой полилось,
Веселье хмельное в селе началось.

К игривой девчонке купец пристаёт,
За белую ручку красотку берёт.

Но мать не дремала — честь дочки блюла!
С такими словами к купцу подошла:

«Постой ты, купец! Постой, не балуй.
Дочку мою не позорь, не целуй!»

Отец рассердился, к старухе шагнул
И сильной рукою прочь оттолкнул:

«Иди-ка отсюда, колода-змея,
Пусть погуляет дочка моя!»

С купцом прогуляла она до утра,
За что получила подол серебра.

Домой на рассвете сребро принесла,
А девичью совесть вином залила!»

Мама связывала популярность песни с тем, что она воспитывала у девушек и родителей чувство собственного достоинства и чести. Никакая пропаганда нравственности и чистоты душевной и никакие поповские проповеди не могли по силе воздействия на сознание сравниться с этой песней.


Сила соблазна

Много греха он знал за женщинами… Случай в купе вагона был для его жены неожиданной, но приятной импровизацией. События происходили в определённой последовательности. Сначала она познакомилась с молодыми мужчинами, соседями по купе. Нездоровый интерес к одному из них всецело завладел ею. Вскоре они устроили совместный ужин, во время которого подогрели себя спиртными напитками. После ужина мужчина, оказавшийся лишним, покинул купе. Она осталась наедине с выбранной жертвой. Именно так современные женщины смотрят на облюбованного мужчину.
Как же всё-таки она, не ставя заранее перед собой постыдной цели, могла дойти до измены своему мужу, тем более, если верить её словам, горячо любимому? Обнаружив в купе смазливого мужчину, ей страстно захотелось овладеть им, и она на время забыла, что недавно вышла замуж, что едет к мужу, и что утром муж будет встречать её на вокзале с цветами. Вместо того чтобы внутренне сосредоточиться на мыслях и чувствах, которые обычно испытывают жёны в ожидании долгожданной встречи со своей половиной, она пустилась в пустые разговоры с незнакомыми мужланами, стала кокетничать с ними, и в результате была принята ими за типичную современную женщину, на языке жаргона называемой тёлкой, потаскушкой, шлюхой или даже бл – ю. Недавно ей исполнилось тридцать лет. Она всё ещё воображала себя девушкой, не успевшей вкусить в полной мере от яблока соблазна. Она сама впоследствии не могла объяснить себе, как могла пойти на сближение с незнакомцем, соседом по купе, характеризуемым ею на ясную голову как глупое примитивное существо.


ДРАКА

Конюху Володьке Михееву легко удалось спровоцировать драку между мальчишками Генкой и  Мишкой. Драка произошла нешуточная. Противник Генки был на четыре года старше. Несколько раз Генка летел головой в  сугроб от ударов Мишкиных кулаков. Но он не сдавался и  нападал на Мишку с каждым разом всё яростнее. В конце концов, Мишка не выдержал отчаянного натиска противника и предложил мировую. Генка облегчённо вздохнул, так как сам уже не мог продолжать борьбу. Он был порядочно избит, лицо его было в крови, кожа на пальцах рук была содрана. Но сдался всё-таки Мишка, а не он, и торжество, которое испытывал он, заставляло забыть на время о боли над правой бровью и в подвывихнутой левой кисти.
- Генка победил! – авторитетно сказал конюх.
- Как победил, когда он весь в фонарях? – удивился стоящий рядом парень, которого все звали Косариком.
- Хотя и в фонарях, но всё-таки победил! – сказал конюх и достал кисет с табаком, чтобы сделать самокрутку.
- Вырастет — бузилой будет! – сказал Косарик.
- Не бузилой, а атаманом! – поправил его конюх».