В доме - музее Рубенса

         Лучше молчать и слыть идиотом, чем  заговорить и развеять все сомнения!
         Где - то попалось на глаза: "Запомнить-то легко, а вот вспомнить трудно."  Этим событиям более сорока лет. Что - то, возможно, забыл, а что - то,  в мелочах,  напутал. Однако всё, о чём теперь пытаюсь более - менее складно рассказать, действительно происходило на  моих глазах.
         Начало семидесятых годов прошлого столетия. После знаменитого хрущёвского " ...нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме"  дорогой Леонид Ильич повёл страну  в развитой социализм. А мы всегда дружно, не споря, шли туда, куда направляют. Например, "Да иди ты на х... " , - и  в едином порыве отправлялись в пеший сексуальный тур. Особых споров не было, да и трудно стоять на своём - очень больно.  Мы были молоды, наивны и  замечательно бездумны. Очень верили" в светлые идеалы". Помните песню, главным в которой было:" ...Раньше думай о Родине, а потом о себе." Сегодня, под грузом прожитых лет, побитые опытом собственных ошибок и не убираемых грабель, мы многое переосмыслили.
          Однако убеждён, что лучшими годами моей жизни были  именно семидесятые. После того, как отработал три студенческих лета на стройках Севера, в бюро молодёжного туризма " Спутник" мне предложили по вполне приемлемой цене турпутёвку по странам Бенилюкса. Это было столь же неожиданно, сколь и невероятно. Дело в том, что в ранней юности моей самой любимой книгой была "Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях".  "Дух Фландрии - Тиль, Любовь Фландрии - Неле ", "Пепел Клааса стучит в моём серде", Гёзы, Филипп Кровавый, костры инквизиции, всё это блистательно описано Шарль де Костером. Нестерпимо хотелось побывать в стране героев книги. Я представлял, например, как Ламме Гудзак, обжора и весельчак, «брюхо Фландрии» пожирает "кольцо кровяной колбасы, запивая славным пивом". Очень хотелось присоединиться и отведать этих вкусностей.
          Сейчас мало кто понимает, что такое в годы железного занавеса выезд за рубеж, да ещё в капиталистические страны. Это было ого-го! Лишь одна группа из огромной страны за целый год выезжала в Нидерланды, Бельгию и Люксембург по линии "Спутника". Только активисты, ответственные комсомольские работники , "гвардейцы пятилеток" и ребята, отличившиеся в ССО.  Об инвалидах пятой графы и разговора не могло быть. В  КГБ искали порочащие связи, проверяли вдоль и поперёк, просеивали через сито, но и тут бывали проколы.
          Итак. После воспитательно - направляющих лекций в Горьком получили указания в Москве, как ходить, куда, с кем, по сколько человек, как и что пить, кого опасаться и почему. Последнее напутствие в ЦК ВЛКСМ - и, в конец  задёрганные, сели в самолёт.  Вперёд, в "загнивающий капитализм"!
          Сбылась моя мечта - я в Брюсселе, столице бельгийской Фландрии. Жизнь сложилаь так, что впоследствии мне случалось  выезжать за рубеж ещё не один десяток раз. Оказывается, хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было! Но эта первая поездка просто ошеломила.Капитализм, конечно загнивает, но, почему - то, очень вкусно пахнет. Когда я, вернувшись домой, рассказывал о сотнях видов  сыров, колбас, ветчины, никто не верил.  В крошечной стране сотня  с небольшим пивоваренных заводов выпускали  более тысячи сортов пива. А я считал, что люди пьют только "Жигулёвское", "Московское" и "Мартовское", если, конечно,  не наткнутся на нетленное:  "Пива нет и неизвестно". О продаже в магазинах стольких видов морепродуктов и живой  рыбы мы и предположить не могли. А чтобы попробовать все сорта бельгийского пива, нужно два года при условии, что в день придется выпивать по два бокала разных сортов.  Чудовищная, невообразимая разница между тем, что мы представляли и сногсшибательными реалиями жизни стран Бенилюкса.
             Понимая это, составители программы пребывания под недремлющем оком КГБ и идеологов КПСС, спланировали поездку так, чтобы свободного  от экскурсий и встреч времени практически не было.  Особенно жёстко нас предостерегали от контактов с "белоэмигрантами", обещая провокации от них и возмездие по возвращении домой.
             Как бесконечно стыдно перед ними - дворянами, офицерами, учёными, предпринимателями, священнослужителями, литераторами, музыкантами... Около двух миллионов лучших, думающих людей , вырванных с корнем из родной земли, стали изгоями.
              Удивительно, что, уехав из своей горячо любимой России в неизбежную тогда эмиграцию, эти люди - вечная им память -  навсегда остались верными Отечеству, православию, устоям и традициям. Честь и Долг -  их Знамя! Многие из них после оккупации фашистами Франции, вступили в Движение Сопротивления и погибли. Княгиню Веру (Вики) Оболенскую после пыток в гестапо казнили на гильотине. Почти  15 000 замечательных русских в 5220 могилах упокоились только на Парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Сколько их, благородных людей из славных русских фамилий Одоевских, Шереметьевых, Волконских, Толстых, Раевских, Куракиных, Голициных, Юсуповых..., прославивших своё  Отечество, лежат в чужой земле.  Большинство из них выбрали Францию по причине знания французского языка. Однако позже, освоившись на чужбине, стали уезжать в другие  страны, селясь кучно, рядом с соотечественниками, чтобы дети и внуки могли общаться со своими.
               Бельгия - удивительная страна. Иногда казалось, что это огромный музей средневековья под открытым небом. Улицы, и дома, памятники и соборы, крепости и монастыри сохранены в первозданном виде. Гент, Остенде,  Льеж - это гимн людям, любящим свою страну и гордящимся ею. В  Брюгге,  в центре города, на рыночной площади  прекрасно сохранились дома и соборы постройки тринадцатого века.  Научимся ли когда - нибудь беречь то, что создали наши предки? Почему мы такие?
               Одними из русских эмигрантов первой волны, нашедших себе пристанище в Бельгии, стала семья нашего гида по дому - музею прославленного художника 17 века Питера Пауля Рубенса в  портовом Антверпене.
               Она поразила, как только вышла навстречу нашей группе.  Небольшого роста, седовласая, очень ухоженная, для которой давно стал непреложным закон выход "на люди" только в безупречном виде. Её совсем немолодое  лицо, но  искрящиеся глаза, добрая, доверчивая улыбка выражали столь видимую приязнь, что она нас мгновенно  покорила. Никогда нами дома не виданная благородная осанка, гордо посаженная голова, взгляд, манеры говорили, нет, кричали, вот в каких женщин когда-то влюблялись на балах юные графы и князья, гусары и поэты. Было ради кого потерять голову и драться на дуэли!
         Память в моём возрасте прихотлива. Иногда смилостивится и поможет, но всё чаще и чаще она неозывчива .  К стыду своему, запамятовал, чьего древнего рода наш гид, но точно от какой - то из славных ветвей Рюриковичей.
         Говорила она  на восхитительно чистопородном русском языке. Каким  был наш русский язык, теперь можно понять, только читая М. А. Алданова, В. В. Набокова, В. А. Бунина, И. С. Шмелёва, Е. И. Замятина, С. М. Волконского... В СССР эти авторы были не доступны.
         Слушали с открытыми ртами. Мы на время забыли бредни инструкторов КГБ и Райкомов о том, что белоэмигранты - наши  враги. Нет, она наша, плоть от плоти, истинно русский человек. Просто  она лучше нас. Всем - манерами, обликом, уровнем образования, умением излагать свои мысли, невиданной доброжелательностью. Искренне считая, что ей несказанно повезло два часа общаться с молодыми людьми её страны, она глядела на нас молодых, сильных, но странно напряжённых, зажатых...в почти одинаковых костюмах и обуви, белых нейловых рубашках и обязательном галстуке посередине жаркого лета. Вдруг чуть заметная тень пробежала по её лицу.... Какая мысль сделала ей больно? Теперь думаю, что эта умная красивая женщина всё поняла. Нет, она нас не винила, но убедилась, что пропасть между ней и Родиной растёт.
        Не стану рассказывать о великолепном музее, читатель  умный и пытливый прочтёт или увидит.
        Мы долго и трогательно прощались, каждый отдал этой чудесной женщине все сувениры, что были с собой. Она стояла с охапкой подарков и слезами на прекрасных глазах, благодарная и растроганная. Чуть задержались двое - я и Отари, большой начальник, секретарь горкома комсомола одного славного грузинского города, выпускник  истфила университета Тбилиси. Вдруг он спрашивает:
         - Праститэ, можно  послэдний вапрос?
         - Конечно, прошу Вас.
         - А кто хазаин этот красывый дом?
         - Администрации Антверпена.
        - ПАСЛУШАЙ, А ГДЭ ТАГДА РУБЕНС ЖИВЁТ? БЕЗДОМНЫЙ ДА ? ВАХ - ВАХ - ВАХ...
            Я готов  был от стыда провалиться сквозь землю или оторвать башку этому кретину. Поздно. Страшно было смотреть на нашего гида. Ещё минуту назад счастливый человек, она словно получила удар хлыстом, была на грани обморока... По - моему, она готова была бросить в эту  самодовольную рожу все наши незамысловатые подарки. Вдруг, взглянув мне в лицо, чутким сердцем русской женщины поняла мои чувства. Собравшись с силами,- вот оно дворянское воспитание, -  вымолвила:"Не стану судить по одному недорослю обо всей моей любимой России!"
            Резко развернулась и ушла.

       P.S.
              - Молчание не всегда доказывает присутствие ума, но доказывает отсутствие глупости. (П.Буаст)