Поезд на Флориду. Крайние

Тела двух солдат и капитана Диаса сразу же, как подобает со всеми почестями, предали земле. Командование этапом согласно штатной расстановке я взял на себя. Капитан Лирой стал моим заместителем и помощником. О происшествии телеграфировали командованию незамедлительно. В папке Диаса я обнаружил рапорта офицеров, которые они написали под его давлением. Я не думал долго, как поступить с фальсифицированными документами и решил сжечь их в паровозной топке.
Среди заключенных недоставало одного - хикарилья- апачи, который уже делал попытку бежать с этапа вместе с исчезнувшим Хэксом, но был задержан патрулем. Этот апачи имел жесткую беседу с Диасом, и я отчетливо помнил, как капитан демонстрировал индейцу свой трофей, предлагая «засунуть» пенис заключенному в неуказанное место.
Конечно же, как только представилась возможность расправы с Диасом, апачи сделал это. Теперь я понимал, почему Диас боялся в тот вечер, почему настоятельно просил не спускать с краснокожих глаз.
Оставалось неясным, как удалось сбежать этому апачи. В нарушение инструкции я принял решение пойти с некоторыми из индейских вождей и на откровенный разговор. Меня уверяли, что из этой затеи ничего не выйдет, но я хотел все-таки попробовать выяснить обстоятельства побега. Из числа индейцев-скаутов эскорта я первоначально опросил метиса -апачи.
- Скажи, дружище. Можно ли, разорвав цепи на руках и ногах, когда тебя все видят, бежать незаметным? Кто помог бежать заключенному апачи?
- Он был великий шаман, хикарилья, - начал скаут, - его имя Тот-Кто-Живет-Наверху. Вначале ничего не было: ни земли, ни неба, ни солнца, ни луны. Только тьма повсюду. Внезапно во тьме возник тонкий диск, желтый с одной стороны и белый - с другой, и повис посредине. Внутри диска сидел бородатый карлик - Создатель - тот, кто живет наверху. Обеими руками он протирал глаза, как будто спросонья. Он вгляделся в бесконечную тьму, и вдруг вверху появился свет. Он опустил глаза и стало море света. На востоке он выткал желтые нити зари. На западе разбросал множество цветовых оттенков. Не забыл и про разноцветные облака. Создатель утер пот с лица, потер ладони, стряхивая его вниз. И надо же! Появилось светящееся облако, а на нем маленькая девочка.
- Встань и расскажи мне, куда ты направляешься? - спросил он. Но девочка не ответила. Он снова протер глаза и протянул правую руку Девочке-Без-Родителей.
- А ты откуда взялся? - Спросила девочка, ухватившись за его руку.
- С востока. Там сейчас светло, - ответил он, переходя на ее облако.
- А где же земля? - спросила она.
-А где же небо? - спросил он вместо ответа.
- Я размышляю, размышляю, размышляю и размышляю, чтобы такое еще создать, - пропел он четырежды. - А это священное число для апачи.
Создатель потер лицо ладонями, потер ладони и раскинул руки широко-широко! И вдруг появился перед ним Дух-Солнце. И снова Создатель утер пот со лба стряхнув с ладоней Мальчика. Все четверо духов сидели на маленьком облачке в глубокой задумчивости.
-Что же нам еще предпринять? - спросил Создатель. - Это облако слишком мало для нас четверых.
И тогда он создал Тарантула, Большую Медведицу, Молнию и несколько туч на западе, где поселился Гром. И запел Создатель: «Давайте сотворим землю. Я воображаю землю, землю, землю; я воображаю землю». И так он пропел четырежды. Все четыре духа всплеснули руками. Их пот смешался и Создатель, потирая ладони, выронил маленький бурый комочек, величиной примерно с фасолину. Создатель пнул его и он увеличился в размере. Девочка-Сирота пнула его и он стал еще больше. Бог- Солнце и Мальчик поочередно пинали его изо всех сил, и комочек становился все больше и больше, превращаясь в шарик. Создатель велел Ветру пробраться внутрь шарика и раздуть его, как следует. Тарантул сплел крепкую черную нить, привязал ее к шарику и быстро пополз на восток, натягивая нить изо всех сил. Потом он сплел синюю нить и протянул ее на юг, желтую - протянул на запад, а белую - на север. Потянув за эти нити, шарик раздался до неизмеримой величины, превращаясь в землю. Но на нем не было, ни гор, ни холмов, ни рек. Только гладкая, пустая бурая равнина. Создатель поскреб грудь, соединил пальцы, и появилась Колибри.
-Лети на север, юг, восток и запад, а потом расскажешь нам обо всем, что увидишь, - велел ей Создатель.
- Все прекрасно, - доложил Колибри по возвращении. - Земля очень красива, а на западе появилась большая вода.
Но земля продолжала катиться и подпрыгивать: вверх- вниз, вверх-вниз. И тогда Создатель сделал четыре гигантских шеста: черный, синий, желтый и белый, чтобы удержать землю. Ветер разнес четыре шеста по краям земли, и она остановилась. Тогда запел Создатель: «Вот теперь мир создан и земля стоит прочно». И так он пропел четыре раза. После этого он запел о небе. Неба не было, но ему казалось, что оно нужно. Песня о небе прозвучала четырежды и появилось двадцать восемь человек, чтобы натянуть небесный свод над землей.
С помощью заклинаний Создатель определил верховных вождей для земли и неба. Он послал Молнию, чтобы определить границы мира, и вместе с Молнией появилось трое неотесанных созданий: две девочки и мальчик, которые выпали из панциря черепахи. У них не было ни глаз, ни ушей, ни волос, ни ртов, ни носов, ни зубов. Были руки и ноги, но не было пальцев. Бог-Солнце послал за Оводом, чтобы тот построил потельню. Девочка-Сирота покрыла потельню четырьмя толстыми тучами. Перед восточным входом она расстелила мягкое рыжее облако вместо одеяла, чтобы вытирать ноги после обряда.
Четыре больших камня накалили посреди потельни. Троих неотесанных поместили в потельню. Остальные запели целительные заклинания и пели до тех пор, пока внутри не кончился пар. Трое вышли и ступили ногами на волшебное рыжее облако - одеяло. Создатель всплеснул руками и у созданий появились пальцы, рты, глаза, уши, носы и волосы. Создатель дал мальчику имя - Мальчик- Небо и назначил его вождем Небесного Народа. Одной из девочек он дал имя - Девочка-Земля, и она стала ведать землей и урожаем. Другую девочку он назвал Девочка- Пыльца и назначил ее главной целительницей для Земного Народа. Поскольку земля была все еще пуста и бесплодна, Создатель решил для разнообразия сотворить животных, птиц, деревья и холмы. Потом он послал Голубя, посмотреть, как выглядит земля. Через четыре дня Голубь вернулся и доложил: «В мире все прекрасно, но через четыре дня поднимется большая вода и затопит всю землю». Создатель сотворил большую пинию. Девочка-Сирота обмазала все дерево смолой, превратив его в большой, плотный шар. Через четыре дня начался потоп. Создатель поднялся вверх на облаке, взяв с собой двадцать восемь помощников. Остальных Девочка-Сирота поместила в смоляной шар, плотно закрыв его сверху. Через двенадцать дней вода спала, а смоляной шар оказался на вершине горы. Могучий поток воды разворотил равнину и создал горы, холмы, долины и реки. Девочка-Сирота вывела богов из смоляного шара на обновленную землю. Она пригласила их на свое облако и они полетели, пока не встретили Создателя с помощниками, которые тем временем завершали строительство неба, в то время, как на земле продолжался потоп. Оба облака опустились в долину. И там Девочка-Сирота собрала всех, чтобы услышать волю Создателя. «Я покидаю вас, - сказал он. - И я хочу, чтобы каждый из вас постарался сделать все возможное, чтобы мир стал совершенным и счастливым. Тебе, Гром, я отдаю власть над тучами и водой. Тебе, Мальчик-Небо, я отдаю власть над Небесным Народом. Тебе, Девочка-Земля, я отдаю власть над Земным Народом и урожаем. Тебе, Девочка-Пыльца, я поручаю исцелять людей и учить их. Тебе, Девочка-Сирота, я поручаю смотреть за порядком в мире».
Потом Создатель повернулся к Девочке-Сироте, и они одновременно потерли ноги ладонями. Внезапно между ними появилась куча бревен и Создатель, взмахнув рукой, поджег ее. Огромные клубы дыма заволокли небосвод. И в этом дыме Создатель исчез. Остальные боги последовали за ним, оставив земным людям только двадцать восемь помощников. Бог-Солнце отправился на восток, чтобы жить и странствовать вместе с Солнцем. Девочка-Сирота направилась на запад и поселилась далеко за горизонтом. Мальчик и Девочка-Пыльца поселились на южных облаках. Большая Медведица все еще видна на севере по ночам и указывает людям правильный путь.
- Все это конечно очень поэтично, - сказал я в явном недоумении и раздражении. - Но я не понял ответа на мой вопрос.
- Вот именно. Ты не понял. Я рассказал тебе больше, чем надо, - точно как я, недоумевая, ответил мне метис.
- Послушай. Я хочу понять, как бежал заключенный. Твоя легенда рассказывает, если я правильно понимаю, почему он бежал? - продолжал добиваться я определенного ответа от скаута.
- Не только, - уверенно заявил метис. - Я рассказал, что тот, кто живет наверху, освободил его, так как заключенный носил его имя. Я же сказал, что Создатель передал свою власть Грому, Небу, Земле, чтобы мир оставался совершенным и счастливым.
- И что? Причем здесь побег? - тупо спрашивал я.
-Притом, молодой человек, что апачи по имени Тот-
Кто-Живет-Наверху призван Создателем выполнять миссию, указывая людям правильный путь, - сказал, незаметно подошедший к нам проповедник Цивингер.
- Дружище, - обратился я к скауту метису. - Ты можешь идти. Все равно я ничего не понял.
- Вы хотите услышать от них, как он освободился от кандалов и незаметно, словно призрак ускользнул? - спросил меня Цивингер и тут же ответил. - Не услышите. Индейцы сами этого не знают. Вернее знают только, то, что подобное мог совершить великий шаман, и все как один будут вторить в это. А как апачи снял с себя кандалы, знает только он сам.
Эта техника нарабатывается десятилетиями и передается избранным. Ею владеют не многие среди краснокожих шаманов и колдунов. Вы можете спросить меня, почему он не сделал этого ранее? Отвечу. Ему тогда не дано было свыше. Апачи подбирал время, место, вступал видимо в транс, чтобы услышать голос духа-покровителя. И уверяю вас, если бы не сила Создателя, побег, возможно, не удался бы. Либо совершился, но не в столь мистической, демонической форме.
- Да-а... и это мне говорит христианин, богослов- проповедник, - с сарказмом сказал я.
- Зря иронизируете, молодой человек, духовный мир индейцев загадочен и окутан многими тайнами, в отличие от христианского. Скаут апачи вероятно решил вам рассказать легенду в представлениях его народа о сотворении мира, прагматично решив, что в ней кроются ответы на ваши вопросы. Это действительно так. Индейцы не понимают, почему белый человек ответы на элементарные вопросы мироздания ищет в практической плоскости, а не духовной. И впрямь, они нас считают тупыми. Кстати, молодой человек, Апостол Петр, по Писанию, бежал из тюрьмы с помощью Ангела Господнего, отверзшего железные решетки, и снявшего с него кандалы. Этот факт христиане не придают сомнению и не мучают себя вопросами: как ему это удалось. Они верят, что Господь высшая Сила и все. Апостол Павел праведностью своей был угоден Господу и стал его избранником, поэтому ему также много раз удалось бежать из заточения с помощью Божией.
- Хотел бы с вами согласиться и согласился бы, если бы не носил пагоны. Вы полагаете, брат Джозеф, что мое командование примет от меня подобные мистические объяснения, а не доказательства и факты, имеющие причинно- следственную связь? - пояснил я свое удручающее положение.
- Не смею возражать молодой человек, - сказал Цивингер и медленно удалился.
Я и офицеры эскорта продолжили начатую работу с заключенными. Лирой и еще два офицера его роты говорили с одной частью заключенных команчей, апачи, чок- то, чероки. А я с помощью Пай-тальи и Обомке пытался разобраться в произошедшем инциденте с заключенными кайова.
Откровенно сказать у меня ничего не получалось. Как и предупреждал Цивингер, одни из кайова подчивали меня байками из эпоса. Другие - выказывая презрение, отказывались разговаривать. У меня сложилось впечатление, что они все заодно, и апеллировать к их межплеменным разногласиям, с целью выяснения деталей побега уже было бессмысленно.
- Зото? - спросил я у моего бывшего визави гордо стоявшего передо мной, - может ты видел, что кто-либо из воинов или наших солдат помог бежать Демону с Обожженным Лицом (Хэксу) и его другу апачи.
- Демон с Обожженным Лицом - друг кайова. Апачи его враги, - ответил Зото на неплохом английском языке.
- Разумеется, почему тогда кайова - враги апачей, не хотят сказать мне, как этим апачи удалось бежать. Неужели кайова будут покрывать своих врагов, - прокачивал я Зото в надежде получить хоть какую-то информацию.
- Великий воин апачи, - говорил Зото, - стал ястребом. Вон он летает над нами. - И молодой кайова указал на птицу в небе. Великий воин апачи услышал песню того, кто живет наверху и стал ястребом. Цепи не могут сдавить лапы и крылья ястреба.
Я знал, что индейцы верят в то, что многие их шаманы, вожди и великие воины могут принимать облик зверей и птиц.
- Ты не хочешь говорить, Зото?
- Зото честен, - твердо произнес молодой кайова. - Его уста говорят правду. Уста белых людей лгут.
- Почему ты не бежишь, Зото? - спросил я, явно провоцируя индейца.
- Мне все равно, где встречать смерть. На востоке, у большой воды, или в резервации.
Конвой, уводя от меня Зото, обнаружил у него сверток, в котором были завернуты небольшие листки бумаги и кожаный мешочек с красками из природных материалов. Солдат подал мне имущество Зото. Внимательно рассмотрев листки, я увидел на них довольно-таки качественные цветные рисунки, на которых изображены различные сцены из прошлой жизни племени кайова и нашего путешествия на поезде во Флориду. Зото отразил все то, что привлекло его внимание: посадку в фургоны у Форта-Силл, драку заключенных с солдатами эскорта в Индианаполисе, побег Хэкса и Тот-Кто-Живет-Наверху, смерть Диаса, ночлег в цепях у реки и прочее.
«Очень впечатляет, Зото», - с восхищением сказал я, возвращая индейцу его творчество.
Кайова недоверчиво бросил взгляд на стоявших рядом солдат. Я понял его и сказал солдатам: «Не изымать, пусть рисует».
«Какой он к черту воин, - подумал я про себя, - ребенок еще. Взрослые воины думают о смерти, а он о жизни рисует себе».
Потом ко мне подвели Одиноко Волка и Маманти.
Одинокий Волк отказался со мной говорить, но Небесный Ходок по убедительной просьбе сестры сказал, что выслушает меня.
- Может ли шаман превратиться в зверя или птицу, Маманти? - спросил я с учетом выводов Зото о побеге шамана апачи.
- Этого никто не знает, - ответил Маманти
-И ты даже не можешь сделать такое?
- И я не могу.
- Но ведь ты же шаман. Или я не прав?
- Я - шаман. Белый офицер прав.
- У тебя должен быть дух-покровитель и песня, которую он дает тебе, когда нужна помощь кому-либо?
- Дух есть, а песни нет. Была бы песня, я бы сейчас не разговаривал с тобой.
- Значит апачи, который сбежал и убил наших людей, дух даровал песню и помог ему?
- Это знает только он. Мне не известно. Выслушай меня, белый офицер. Мое сердце видит в тебе храброго солдата и хорошего человека. Я помогу тебе разобраться в том, что происходит. Ты только внимательно слушай. Мои дни сочтены и я не увижу больше прерии и пасущихся бизонов. Что такое жизнь? Это вспышка светлячка в ночи. Это дыхание бизона зимой. Это маленькая тень, пробегающая по траве и теряющаяся в закате.
Когда-то давно, я был один на вершине холма. Сидел у ямы видений. Это было отверстие, которое выкопали на вершине холма. Мои руки лежали на коленях. Я следил за тем, как Плачущий Койот - шаман, который меня привел сюда, исчезал внизу, в долине. Он казался черной точкой между стволами сосен, пока совсем не исчез из виду. Я был предоставлен только самому себе. Все время - четыре дня и ночи, я должен был сидеть на вершине холма без пищи и воды, пока Плачущий Койот не вернется назад поглядеть на меня! Знаешь ли ты, что кайова воспитываются не так, как большинство белых. Наши дети никогда не бывают одни. Они все время в окружении бабушек и дедушек, дядей и тетей, племянников и всевозможных родственников, которые болтают с малышами, поют им, рассказывают разные истории. Если родители куда-нибудь идут, то берут детей с собой.
И вот я, скорчившись, сидел в своей яме видений первый раз в моей жизни, одинокий и покинутый. Тогда мне было шестнадцать лет и я еще носил детское имя и... боялся. Я дрожал, но не только от холода. Я был удален на много миль от человеческих существ, а четыре дня и четыре ночи так длинны! Очень долгое время. Но когда оно закончится, я буду уже не мальчиком, а мужчиной. Это ясно. Я должен иметь своего духа-покровителя. Я должен получить имя мужчины. Мужчины кайова не боятся голода, жажды и одиночества. Это утешало так же как и тепло одеяла, украшенного звездами, которое Плачущий Койот набросил на меня, покрыв мою наготу. Бабушка сделала его специально для моей первой ямы видений, моего первого общения с духами. Это было великолепно украшенное белое стеганое одеяло с большой Утренней Звездой из множества цветных заплат. В случае, если Великий Дух даст мне духа- покровителя и силу, я стану шаманом и с этим одеялом пройду много церемоний.
Это одеяло ваши солдаты забрали у меня в тюрьме форта. Я хотел, чтобы меня похоронили в нем.
Плачущий Койот также оставил мне трубку и кисет с киник-киник, нашим табаком из коры красной ивы. Эта трубка значила для меня еще больше, чем мое звездное одеяло. Она была моим другом. Для нас трубка, как для белых их книга о боге. У белых для того, чтобы создать молитвенный настрой, есть церковь и священник. Слишком много вещей, напрягающих внимание.
Я думаю, что таким способом, вряд ли можно получить духа-покровителя.
Для нас, индейцев, есть только трубка, земля, на которой мы сидим, и открытое небо. Дух повсюду. Иногда он проявляет себя через животных, птиц, деревья на холме. Иногда он говорит из земли, из камня и даже из воды. Дым из трубки прямым путем поднимается в мир духов. Сила нисходит через дым, через мундштук трубки и направляется к нам. Ты чувствуешь эту силу, когда держишь трубку и она движется через трубку прямо в твое тело. И волосы твои становятся дыбом. Эта трубка не просто вещь, она живая. С ее дымом ко мне приходит удача. С ее помощью исчезают мои страхи.
В тот миг, когда мои пальцы скользят вдоль по головке трубки из гладкого красного камня - красного, как кровь моего народа, - мне неведом страх. Эта трубка принадлежала моему отцу, а прежде - моему деду. «Когда-нибудь я передам ее своему сыну, а через него - своим потомкам», - думал я в те времена, когда сидел в яме видений. Пока мы имеем трубку, народ кайова не исчезнет. Когда я прикасался к трубке, ощущая ее поверхность, гладкую от долгого употребления, я чувствовал, что когда-то мои предки вырезали ее, и здесь, на этой горе у ямы видений, я теперь не один.
Кроме трубки, Плачущий Койот оставил мне трещотку из тыквы. Внутри нее было сорок маленьких четырехугольных кусочков плоти. Их вырезала для меня бабушка. Я видел ее при этом: от плеча до локтя окровавленная рука. Ее действия - робкие и осторожные вначале, были точны и решительны; каждый кусочек она клала на платок. Кто- то милый и дорогой терпел для меня боль, старался что-то дать мне от своего тела, помогал мне молитвой, и это придавало силы моему сердцу. Разве мог я испытывать страх, когда так много людей: живых и мертвых, помогало мне? Но тревога не оставляла меня. Я должен был стать шаманом кайова, который может общаться с духами, как и мои предки. Обучение этому для индейца совсем не то, что занятия для вашего сержанта-шамана. Конечно, старый шаман из древнего рода может рассказать тебе о свойствах растений, о правилах проведения обряда, где каждая вещь имеет свое место, а каждое движение и слово - свое особенное значение. Но одно лишь знание этих вещей ничего не стоит. Всему этому можно научиться, так же как и объезжать лошадь. Без видений и силы все эти знания бесполезны. Не они сделали меня шаманом.
«Что же будет, если у меня не получится, если у меня не будет видений»? - думал я тогда. Когда-то я мечтал о духе Грома или Молнии, ударяющей в холм. «Ты должен знать, что получаешь дар, - говорил мне мой дядя Плачущий Койот. - Если ты его получишь, ты не должен лгать и обманывать. Это убьет тебя и всех, кто близок тебе, кого ты любишь».
Наступала ночь. Я все еще был в оцепенении после моей первой потельни, где я очищал себя перед тем, как подняться на холм. Я никогда раньше не был в потельной палатке. И вот я сидел в маленьком помещении, напоминавшем по форме пчелиный улей. На согнутые ивовые ветви были наброшены одеяла, сохраняющие тепло. Со мною были Плачущий Койот и три других шамана. Я сидел спиной к стене, отодвинувшись, как можно дальше, от раскаленных докрасна камней в центре. Когда Плачущий Койот плескал на них воду, белый пар обволакивал меня и проникал в легкие. Мне казалось, что этот жар убьет меня, выжжет мне глаза. Но сквозь пелену пара я слышал голос Плачущего Койота. Он пел. Значит, все это можно было выдержать. Затем старики шаманы распорядились открыть входные клапаны палатки и к нам хлынул свежий воздух. После этого я был горд. Я слышал голос Плачущего Койота, молящийся за меня: «Вы, священные камни, мы получаем ваш белый дух. Это дух жизни. Этот юноша желает его вдохнуть. Он хочет стать сильным».
Парильная должна была подготовить меня к ожиданию видений. Уже прошел час, а мою кожу все еще щиплет. Мозг же, напротив, словно опустошен. Возможно, это к лучшему - в нем теперь много свободного места для нового понимания.
На вершине становилось темно. Я знал, что пришел Сын Ночи, которого все зовут Месяц. Согнутый в своем тесном узком аду я не видел его. Мгла накрыла меня, словно платок из бархата. Казалось, она отделила меня от внешнего мира и даже от моего тела. Она позволила мне слышать мой внутренний голос. Я думал о своих предках, которые сидели со мной на этом холме.
Шаманы моего рода использовали этот клочок земли как место для уединений и поиска видений. Они охотились в стране бизонов после того, как двести лет назад пришли из других земель. Я думал, что я - их настоящее, их присутствие на земле, с их помощью я могу чувствовать. Я ощущаю, как они входят в мое тело, движут моим духом, моим сердцем. Сквозь темноту ко мне проникают звуки: шум ветра, шепот деревьев, голоса животных, крики совы - вся музыка природы.
Вдруг я почувствовал здесь, внизу, в моей узкой норе присутствие большой птицы. Эта гигантская птица летала вокруг меня словно в открытом небе. До меня доносился ее крик: то издалека, то совсем рядом. Я ощущал, как ее перья или крылья касаются моей спины, моей головы. Чувство было таким гнетущим, что я не мог больше выносить его. Я дрожал, словно мои кости были скованы льдом. Я схватил трещотку с сорока кусочками плоти моей бабушки. В ней было еще много маленьких камешков, найденных в муравейнике. Никто не знает, почему муравьи собирают их. Эти камешки наполнены силой. Я потряс трещотку и ее шум успокоил меня, как дождь, сбегающий по скале.
Она говорила со мной, но не могла успокоить мой страх. Я взял Священную Трубку в другую руку. Начал петь и молиться; Но песня не помогла. Я не знал, насколько все это опасно и был сам не свой. Я начал плакать, но даже мой голос был не таким, как обычно. Он звучал как голос старого человека и я не мог признать его своим. В своей молитве я употреблял древние слова, которых нет в языке кайова сегодня. Я пробовал сдерживать слезы, но они не слушались меня. Наконец, когда я забился в угол, они покатились. Все еще ощущая прикосновение крыльев, я медленно постигал голос, взывающий ко мне. Он звучал как крик птицы, и я начинал что-то понимать. Так мне казалось. Я знал одну женщину, что сажала бабочку себе на плечо. Эта бабочка рассказала ей о многом. Благодаря этому она стала великой шаманкой. Я же слышал мужской голос странного высокого тона, голос, который не мог принадлежать обычному живому существу. Я приближался к нему. Холм ямы видений возвышался над всем остальным. Я даже мог видеть звезды и месяц, висящий слева. Казалось, будто земля и звезды движутся ниже меня.
Голос говорил: «Ты приносишь здесь себя в жертву, чтобы стать шаманом. Ты станешь им, когда придет время. Ты будешь наставлять других шаманов. Мы - крылатый народ, крылатые, орлы и совы. Мы - один народ и ты будешь нашим братом. Ты один из нас никогда не будешь убит или ранен. Ты будешь понимать наши голоса всякий раз, когда ступишь на этот холм в поисках видений. Ты будешь знать толк в растениях и корнях, сможешь лечить людей. Ты не должен требовать от них награды. Человеческая жизнь коротка. Смотри же, будь достоин всего этого». Я чувствовал, что это хороший голос и мой страх медленно покидал меня. Я потерял ощущение времени и не знал; день это или ночь.
Затем я увидел возле себя фигуру. Она возникла из темноты, окутанная клубящимся туманом, что проникал в мою дыру. Я узнал своего дедушку. Я видел кровь, текущую из его груди, потому что белый солдат застрелил его. Я понял: мой дед желает, чтобы я носил его имя. Это сделало меня невыразимо счастливым. Мы - кайова, верим, что в нас есть что-то, руководящее нами, словно второй человек в каждом из нас. Это нечто невидимое, неощутимое. Я лишь один раз, на холме почувствовал, что оно было во мне, наполняло меня.
Теперь я был уверен в себе. Я стану шаманом. Я снова заплакал. На этот раз от счастья. Я не знал, как долго нахожусь на этой горе. Я почувствовал руку на своем плече, она нежно встряхнула меня. Это был Плачущий Койот, который пришел за мной. Он сказал, что прошло четыре дня и ночи, и пора спускаться. Сначала он дал мне подкрепиться, а после я рассказал ему все, что произошло со мной. Он обещал растолковать мне мои видения. Он сказал, что яма видений - это способ изменения своей сущности, но я еще не могу этого понять. Я ответил, что я больше не маленький мальчик. Я мужчина. Я - Небесный Ходок.
Маманти замолчал. Сидя передо мной, шаман кайова смотрел куда-то в глубину, абсолютно не замечая меня. Мне показалось, что сейчас он не здесь, а в мире своих видений или воспоминаний о былом своем могуществе. Лишь только тяжелый, отхаркивающий кровью кашель вернул его в реальность.
- Зуммер! - крикнул я. - Зуммер, черт вас дери!
Ко мне подбежал сержант Зуммер и сразу же бросился оказывать помощь Маманти. Индеец, откашлявшись, жестом рук показал Зуммеру, чтобы тот к нему не приближался.
- Теперь ты знаешь и, наверное, все понял, - обратился Маманти ко мне.
Не могу сказать, понимал ли я все то, о чем говорил Маманти, но в ответ я все-таки кивнул головой.
- Уведите, - сказал я конвоирам.
- Тяжелая форма туберкулеза, - констатировал Зуммер. Не жилец, бедняга.
- Может, оклемается? - спросил я.
- У него, сэр, недомогание, слабость, субфебрильная температура, плохой аппетит, похудание, бледность кожных покровов и свойственные в основном туберкулезу потливость в ночные и утренние часы, навязчивый длительный кашель и., - демонстрируя свои профессиональные знания, выпалил Зуммер.
- Не понимаю, сержант, - сказал я. - Как вы определяете «бедность кожаных покровов» на бронзовой коже Маманти.
- Видите ли, сэр., - начал было оправдываться или доказывать что-то Зуммер, как нас прервали.
- Пратт, - обратился ко мне капитан Лирой. - Ничего не говорят, долдонят, кто о чем.
- Ладно, в отчете что-нибудь придумаю, - сказал я удручающе. - Будем отправляться капитан. Горнист!
- Погодите Пратт, - остановил меня Лирой, - телеграмма поступила, за нас уже подумали.
Я взял листок, переданный мне капитаном. Нам предписывалось разоружить находящихся в эскорте скаутов- индейцев, арестовать их, поместив в вагоны и далее вместе с остальными заключенными этапировать в Форт-Марион для отбывания наказания. Командование решило, что для одного этапа слишком много происшествий. По их мнению, скауты-индейцы способствовали всему тому, что случилось на этапе. Посему они объявлялись «изменниками».
Таким образом, решив перестраховаться, мое командование снимало всю ответственность с себя за ранее принятое решение о включение в штат эскорта индейцев-скаутов. Но с меня ответственность не снималась, и я допускал, что по прибытию на место поступит распоряжение в отношении моего наказания. Ведь Диас был мертв.
Перед поездом, напротив вагонов с заключенными, офицеры выстроили десятерых скаутов-индейцев. Сзади шеренги скаутов и по обе стороны от нее, Лирой расставил солдат своей сводной роты с оружием на «изготовку». Скауты не понимали, что происходит и некоторые из них заметно нервничали.
Мне предстояло огласить приказ «Большого солдатского вождя». Так индейцы называли главнокомандующего Уильяма Шермана. Уже не помню, какие чувства испытывал я в тот момент, но избегал лишь одного: поймать на себе пытливый взгляд Пай-тальи. Читая приказ, я себя не слышал, потому что не хотел слышать голос предательства и цинизма. Закончив, я опустил голову и отвернулся в сторону, чтобы не смотреть, как солдаты разоружают скаутов, снимая с них синие мундиры, поясные ремни с револьверами, и прочие кавалерийские атрибуты. Индейцы не проронили ни звука, смиренно протянув руки для заковывания в наручники. На ноги скаутов солдаты накинули кандалы, посадив вагон с остальными пленными.
«Я хороший разведчик. Я солдат армии США», - крикнул кто-то из скаутов, как мне показалось, в мою сторону.
Машинист разогрел пары, прозвучал паровозный гудок и эшелон тронулся в направлении Флориды.