Солнечная родословная. Перепечатка

      (Перепечатка из книги Блаженного Иоанна "Мой таинственный отец")

    Мой таинственный отец...

    28 лет общения (с сентября 46-го по сентябрь 74-го)... и ничего, кроме глубочайшей травмы   у т р а ч е н н о г о   с о л н ц а.
    Как говорить об объекте столь высокой любви?
    Говорю о тайнах заповедных, которых никто ещё не касался.

    Сам он о себе молчал, сколько я ешё сызмальства ни провоцировал его на откровенные разговоры. Лежим рядом на застеленном белым совковом диване. "Папочка, расскажи о себе"... Он улыбается в ответ, прижимает меня пятилетнего к доброму богоотеческому животу. Изливая доброту, рассказывает мифические байки...
    Дал обет неразглашения (совку? Берии?), чем собственно и спасся...

    Память зафиксировала дату. 21 сентября 74-го. По сути я умирал с каждым из моих обожаемых ближних. Какие-то год-полтора до того умерла моя ненаглядная бабуля-богородица Анна. Две смерти подряд. Вторую не выдержал - впал в глубокий шок. Вызывали неотложную, делали укол...
    Помню, едва не лишился разума. Невозможно было пережить внезапную кончину отца. Не мог без него.

    На похороны отца пришло несколько сотен человек, что само по себе было чудом.
    Отец, хоть и был высокого ранга (родившись в 1907 прошел гражданскую, отечественную, дослужился до начальника связи дивизии, потом армии), но оставался всего лишь опальным чиновником, бывшим соловецким зэком. Сломали в тридцать два карьеру...
    Небоскреб министерства транспортного строительства мгновенно опустел. Едва ли не половина сотрудников, в том числе и те, кто его не знал, потянулись отдать последний долг Якову Михайловичу Береславскому - такая светлая молва о нем шла.

    Стопроцентный боном ((добрый человек)), никому не причинивший зла. Изумительно доброжелателен, заботлив, участлив. Если видел зло, молча страдал.
    При этом - главный геолог министерства, инженер, один из главных строителей транспортных магистралей России, талантливый изобретатель, на счету которого больше двухсот патентов...
    Если бы не арест по ложному доносу, отец непременно стал бы министром, не меньше. Уже в 26 был директором кирпичного завода, в 30 - начальником треста и заместителем начальника главка, под началом которого 200 предприятий. К тому же выдающийся изобретатель...

    Не встречал я в своей жизни более светлого коммуниста. Коммунизм для него (в том-то и тайна моего отца) был истинной  в е р о й ,  непятнаемой, неотмирской религией. Революция - праведным восстанием на романовскую Россию.
    Коммунизм его был особым,  х р и с т о в е р ч е с к и м . Никакие аргументы, никакая смута человеческая на него не действовали. Отец не допускал даже тени сомнения. Зажегшееся в добрейшем сердце солнце продолжало сиять высоким идеалом, который однажды осуществится. Люди примут друг друга в братские объятия, и наступит мессианистическое царство...

    Чистейший чистых в тысячах отношений, как никогда не изменял жене, так не изменял и своей вере светлокоммунистической - даже в ежовские времена, во время лютейших пыток в Бутырской тюрьме.
    Его заставляли неделями лежать не вставая, стоять неподвижно. В плошку с супом плевали, мочились, сморкались и издевательски спрашивали: "Ну как, вкусно?" Папочка отвечал, как его учил Серафим Умиленный, оказавшийся сокамерником по бутырскому пересыльному этапу: "Ничего вкуснее не ел. Благодарю вас!" После того, как неделю запрещали вставать, говорил: "Наконец-то выспался, я ведь страдал бессонницей". После пытки стоянием: "Прекрасно! Я, видите ли, чиновник, сидел всю жизнь и нажил себе геморрой. А тут исцелился"...

     У бабушки Анны я был надышан истинной религиозностью от самого рождения. Принял христоверческую духовность, в которой открываются  ж и в о й  Христос,  ж и в а я  Богоматерь.
    Христоверчество их обоих, папы и бабушки, проявлялось как запредельная доброта, к которой я привык с детства как к своего рода норме. Оба они - пресуществленный свет. Никуда не уходили, и я продолжаю быть в общении с ними.

    Брат отца, мой дядя Роман (красный комдив и командарм) в 25 лет погиб на гражданской. Вспоминаю его фотографию - такой жет девственный трепет и святая вера в революционное преображение мира.
    Папочкина сестра, ненаглядная моя тетушка Вера... О ней папочка говорил только одно: "Добрая. Отдаст тебе последнее, стоит лишь попросить"... У Верочки улыбка не сходила с уст даже когда лежала смертельно больная, полупарализованная.

    О своей бабушке Брониславе, матери Якова, Романа и Веры, и ее полупольско-полушведских корнях я узнал опять же не от отца. Скрывал...
    Бабушку расстреляли за "буржуазное" польское происхождение. А шведскую кровь в семье скрывали еще тщательнее. Сегодня, читая в его сердце, вижу ту великую скорбь, которая неизбывно точила его:  ч т о,  е с л и  с т а л и н и з м   в е р н ё т с я ?
    Бабушка моя Бронислава Товаровская была по отцовской линии внучкой шведского аристократа. В сорок лет имевшая шестерых своих детей, выкладывала последние гроши, чтобы кормить еще целую ораву нищих и бездомных. За праздничным воскресным столом собиралось не меньше двадцати таких "коммунистических" гавриков.
    Дети ее обожали. Помню, тётушка моя Вера со слезами на глазах рассказывала о своей матери: "Второй такой доброй женщины не было на земле. От нее лучился свет неземной доброты. Люди просто приходили погреться от ее любви, точно в ее сердце был теплый домашний очаг".

    Не просто доброе, а  с а к р а л ь н о е ,  божественное отношение моего отца ко мне имеет не только родовое, но и мистическое происхождение.
    Отец помнил своего рода заповедь, данную ему Серафимом Умиленным, царской крови зэком, юродствующим тогда в Бутырке на пересыльном этапе:
    "Переживёшь Гулаг, выйдешь из заключения и родишь сына - избранника. Будет твоим наследником по плоти, а моим по духу".
    С тех пор папа трепетал в ожидании исполнения пророчества. Свято верил в предстоящую мне миссию, да не знал, каким образом состоится она.
    В 1939 Ежова сменил Берия, и папу выпустили по амнистии. Шел пешком от Бутырки до нашей квартирки на Домниковке с верой, что совершится таинственное предсказание Серафима.
    Его светлый коммунистический идеал о солнечном человечестве будущего осуществится в сыне. Бог весть, какими путями... Может быть, сын и не будет коммунистом и даже будет отрицать Маркса с Лениным. Но если Серафим благословил - так сбудется.
    Серафим открыл канал, по которому моя душа сошла на землю. Потому так свято чту я свою зэковскую родословную.

    Теперь о главном - о таинственном происхождении моего отца Якова.
    Мать моей бабушки Брониславы звали Ядвигой. Красавица полька с глубоко посаженными глазами и сияющим взором, Ядвига в 18 лет вышла замуж в Германии за Людвига - эмигранта из Швеции.
    Жили в ищете...Прадед мой открыл Ядвиге тайну своего происхождения из шведского рода деспозинов, а Ядвига поведала о том своей любимой дочке Брониславе.
   
    Моего отца назвали Яковом в честь деда Брониславы (моего прапрадеда) Якоба Гартвига.
    Корни моего рода восходят к Святому Граалю.
    Якоб Гартвиг был рыцарем Чаши, другом и побратимом шведского короля. Он знал о своей принадлежности к династии Святого Грааля. В нем, наследнике Иосифа Великолепного (сына Христа и Марии Магдалины), текла кровь аутентичного Христа.
    Когда римские агенты составили заговор против шведского короля-деспозина, над Якобом тоже нависла угроза. Его,ненавидели за близость к королю и влияние. Благороднейший Якоб несколько лет провел в заключении. Впрочем, его не лишили рыцарской шпаги...
    Друзья спасли его, и мой прапрадед вместе с праведной женой Ульрикой был вынужден бежать в Германию. Там у него родился сын Людвиг (моего брата Леонида назвали в его честь). Вскоре Ульрика была убита римскими агентами (отравлена).
   
    Прапрабабушка Ядвига благословила брак Брониславы с Михаилом Береславским.
    Михаил был не от мира сего: юродивый, странник, просветленный. Он нес на себе печать "вавилонских голубей" (( ветвь иудейских мистиков, возникшая в эпоху вавилонского пленения из мудрецов, отвергших поклонение Иегове и обратившихся к Отцу чмстой любви и уставам Универсума )).
    Ядвига благословила свою деспозинских кровей дочь Брониславу выйти замуж за иудея: "Этот еврей более праведен, чем иные христиане. Он прямой противник еврейских мифологем и придерживается самых светлых и прогрессивных убеждений".

    Роль Серафима в судьбе моего отца была велика. Серафим его очень полюбил, по сути   в ы м о л и л   моего папочку, которого чудодейственно отпустили после трех месяцев пыток.
    В тюрьме он первым подошел к моему отцу и назвал его.... б р а т о м! Он открыл ему свою тайну: он - последний царь из рода Романовых, Михаил, принявший монашество в Белогорском монастыре под именем Серафим с подставной фамилией Поздеев.
   Последний монарх на российском престоле, патриарх Грааля, по откровению Святого Духа подробно рассказал папочке его солнечную родословную. В Бутырской тюрьме отец встретил своего брата-деспозина.

    Они и обняться не могли: не позволяла тюремная обстановка. Но обжигающе глубоко - на века - посмотрели в глаза друг другу и заключили завет.
    Следствием его (о чудо!) было благословенное пророчество Серафима о том, что  р о д и т с я   д е с п о з и н с к и й   н а с л е д н и к.  Духовное имя ему будет Иоанн, и в нем расцветет королевская ветвь деспозинов. Соберет он народ божий в великом множестве, возвестит грядущую богоцивилизацию и осуществит самые светлые архетипические идеалы... 
    (Январь 2013г.)

    (Большое количество перепечаток - стихи и проза - имеется на авторских страницах Иоанна Блаженного.)