По другую сторону зеркала часть 6

      
И действительно, не прошло и недели, как Серёга принёс мне паспорт, совершенно новенький, совсем недавно полученный.
Парнишка, говорит он, вернулся из Чечни. Перераненный весь –
на его теле дырок, что на решете. А тут, видимо, с кем-то сцепился(они же после Чечни все какие-то долбанутые), ну и как результат – множественные ножевые раны, не совместимые с жизнью. И плюс ко всему, парнишка детдомовский. А детдом тот давно уж как расформировали, или сократили. Одним словом теперь ты у нас - и Серёга назвал мои новые паспортные данные. Садись, сказал он мне, поедем сфоткаешься, заедем, отдадим фотку, и на свою родную свалку, ты вернёшься не фантомом, а вполне реальным человеком.
Всё получилось именно так, как и сказал Серёга.
Вторым этапом был размен долларов на вполне удобоваримую валюту. Для этого пришлось ехать в Москву, одевшись под сельского интеллигента и по наводкам таксистов, менять незначительные суммы, меняя после каждого обмена и таксомотор. За это таксисты тоже были отблагодарены соответствующим образом. Потратив три дня на это весьма хлопотное дело(а до Москвы было чуть больше трёх часов езды), я наменял весьма значительную сумму, в наших родных, деревянных. И теперь нужно было думать, что делать дальше. Но опять его величество – Случай, сам распорядился ситуацией.
Внезапно куда-то пропал Сергей. Его не было уже две недели.
А когда я позвонил на его фирму, всё сразу стало на свои места. Государственная структура под названием – «Спецавтохозяйство», приказало долго жить. Теперь существовала
новая структура, хотя и под тем же названием, только теперь,
с многозначительными – «ООО» и принадлежала не государству, а частному лицу, а именно, самому же бывшему директору этого хозяйства. Начался новый этап разграбления государственных структур и передача их в частные руки, а если выражаться научно - прихватизация. Естественно, что в такие новые структуры, нужны были и новые исполнители, более податливые и менее образованные, кем и являлись новоиспечённые российские «гостарбайтеры», т.е. почти бесплатные и безмолвные рабочие руки, из очень близкого зарубежья.
Но Серёга приехал. Приехал буквально через день, после того, как я узнал довольно неприглядную правду о его бывшей работе.
Приехал, как сказал он мне, что бы получить причитающиеся ему деньги, а эта сволочь, директор, вышвырнул нам наши трудовые
книжки и сказал, что бы мы приходили где-нибудь через месяц, другой. Одним словом, как мы с ребятами поняли, денег нам не будет, грустно проговорил Серёга. Хотели было бузить, но тут он нам такой спектакль под названием «маски шоу» устроил, что еле ноги унесли оттуда. Подонок! Зло проговорил он.
А ты на чём приехал, Серёга, спросил я его. Да вон посмотри,
перед воротами стоит, и он рукой показал на старенький  Москвич – 407, который в данное время являлся скорее раритетом, чем транспортным средством. Бегает ещё, с усмешкой проговорил он. Слушай Серёга, а возьми-ка ты меня с собой в свою деревню, выдохнул я. У меня тут образовалось небольшое количество денег, может быть, мы с тобой что-нибудь придумаем, а? Вот только жить мне, наверно, не где будет. Ну, за это ты можешь не беспокоиться, больше половины домов на селе пустуют.
Все давно перебрались туда, где есть работа. Да вот, хотя бы дом моей тётки. Можешь его полностью забирать себе. Тётка сейчас живёт у меня, так что дом её мы тебе по всем правилам отпишем. Владей. Причём бесплатно совсем. Ну, что ж, раз так, то бесплатно мне не нужно, я заплачу твоей тётке его полную стоимость, а дальше видно будет. Серёга вылупил на меня глаза и говорит, ты что наследство из Америки получил?
Ага, угадал – из самой Америки, проговорил я, грузя в багажник
Обмотанный целлофаном, тяжеленный старый чемодан.  Ну, что – едем, говорю ему улыбаясь. Садись, всё ещё недоумённо глядя на меня, ответил он. Так впервые в своей жизни я стал сельским жителем.

Мы сидели с Серегой, теперь уже в моём доме и пили с ним чай.
Алкоголь, в любом его проявлении отныне являлся самым строгим табу для меня. Что до Серёги, то он на дух не переносил
запаха водки, а вот домашней наливочкой, которую делала его тётя Мария, не брезговал. Но, понимая меня, ни когда не предлагал мне. Но вот ведь что интересно. Переехав сюда, я потерял всякий интерес к пьянке. Мало того, этот запах стал
вызывать у меня не только отвращение, но даже какую-то злость на пьющих, что я, конечно, тщательно скрывал перед окружающими, которые весьма уважали её, «родимую». После того, как я уплатил всё до копейки за дом тёти Марии, я стал замечать, что отношение ко мне у Серёги несколько изменилось. Нет, он всё так же разговаривал со мной, делился планами, даже просил иногда совета, но я нутром своим чувствовал, что у него в душе появилась какая-то опаска, что ли, какое-то недоверие, если выразиться проще. С этим нужно было что-то делать, иначе   
наши отношения могли зайти в тупик. А этого я допустить не мог, слишком я привязался к его семье. Она в какой-то мере, стала и моей тоже. И потому в этот день, когда его жена Лида и
тётя Мария вязали у себя дома пучки лука, сельдерея, укропа и прочей зелени, для продажи на рынке, мы с ним сидели у меня дома и пили чай из листьев смородины, малины и вишни.
Когда разговор сам по себе иссяк, и мы молча пыхтели над блюдечками, я сказал Серёге: вот что дружище, вижу я, что тебе
не даёт покоя мысль о моём, скажем так, финансовом благополучии. Пока я не могу рассказать всего, но ты знай, что
деньги эти не имеют криминального происхождения. Я их не украл, ни кого не ограбил и не убил. Они чистые, как детская слеза. Во всяком случае, в моих руках. Что они делали до того, как попали ко мне, я думаю, было бы глупо начинать поиски их родословной. Ты, как человек умный и образованный, не
можешь ни понимать этого. Просто прошу тебя – верь тому, что я сказал тебе. Для меня это очень важно. По взгляду Серёги я видел, как начала таять та льдинка в его глазах, как расправляются его черты лица и мягчает его взгляд. Теперь я верю тебе Петя, сказал он мне. И я вполне удовлетворён этим объяснением. А то, ведь на самом деле – всякая чертовщина в голову лезть начинает. Уф, даже душу отпустило, выдохнул он глубоко. Ну, раз ясность в это дело внесена, тогда давай пить чай дальше, весело сказал я. Давай со смехом отозвался он.
Атмосфера за нашим столом стала опять ясной, как в старые, добрые времена. Послушай Серёга, задал я ему вопрос, когда мы вышли с ним на крыльцо. А что это за здание в конце села? Вроде и на дом не похожа, и на сарай не смахивает как-то?    О, воскликнул он. Это была гордость всего нашего района, не только села.
Это была, Петя, наша сельская пекарня. Когда она работала,
к нам, сюда, за хлебом приезжали не только из самых дальних районов, но и из соседних городов. Такой вот хлеб пекла наша тётя Мария. Она у нас была главным хлебопёком в пекарне.
А что сейчас? Спросил я его. Пойдём, он встал и решительно направился в сторону этого «сарая», за кокой я принял это здание. Пойдём, пойдём, проговорил Серёга с какой-то злостью. Я бы этому Крестьянинову! А кто это, перебив его, спросил я. Крестьянинов, что ли? Переспросил он. Это бывший наш председатель. В своё время заменивший, всеми уважаемого, но, к сожалению рано умершего, Владимира Николаевича. Так вот я бы его, я бы его! И Серёга что-то прошипел себе под нос крепко сжатыми губами. Продал, Иудушка, из колхоза всё, что представляло хоть какую-то ценность. Видишь эти ряды гаражей,
спросил он меня. Вижу, ответил я. Так вот, в каждом из этих
гаражей стоял трактор или машина. Можешь теперь представить, какой у нас был технический парк? И всё! Больше нет ни чего!
Ни единой машины! Ни единого трактора! Ни единого комбайна!    
Всё продал, тварь! До единого болтика! До единого гаечного ключа. И все знают об этом и даже, вроде, открывали уголовное дело на него. И, ...тишина. Ворон ворону глаз не выклюет. Все они там твари продажные, воры и бандиты. 
А мы меж тем, уже дошли до пекарни, от которой не осталось ни дверей, ни окон. Даже кафельную плитку и ту, «страждующие
Мученики» содрали со стен. Но в помещении из крана ещё текла вода. А из открытого мною газового крана, зашипел газ. Это означало, что - все коммуникации были в полном порядке. И у меня тут же созрел план. Слушай, Серёга, говорю я ему, а ваша председатель сельсовета не продаст мне это здание? Зачем тебе это «добро», с усмешкой спросил он. Потом объясню, ты скажи, продаст или нет? Пойдём. Она как раз у себя. Когда мимо шли, я видел её в окне. И мы направились к зданию сельсовета. Она женщина замечательная, сказал Серёга. Но что она могла сделать, когда у Крестьянинова кругом были связи? Да ни чего она не могла? Так вот, сквозь слёзы и смотрела, как распродаётся оптом и в розницу всё, что годами возводилось крепкой крестьянской рукой. Вера Васильевна, сказал он, заходя без стука в её кабинет, вот мой друг хотел бы купить убитую пекарню. А зачем она вам, спросила в свою очередь меня Вера Васильевна. Я не люблю говорить: гоп, пока не перепрыгну, ответил ей я, но даю вам честное слово, что сделаю всё что могу, во благо оставшихся жить здесь, людей. Тогда она посмотрела на Серёгу.
Ему можете верить как мне, хотя даже мне, своему другу, он не говорит ни чего. Ну, что ж, ответила председатель сельсовета –
давайте подготовим документы, и я буду внимательно следить за всем, что будет происходить там. Но если ваши слова разойдутся с делом, сказала она, глядя мне прямо в глаза, я через суд
отниму у вас здание обратно. Причём вы не получите после этого ни копейки. Согласен, ответил я, улыбаясь ей в ответ.   
Не прошло и пары часов, как я стал владельцем ещё одного здания в этом, понравившемся мне с первого взгляда, селе.
Я поручился за тебя, сказал мне Серёга, когда мы шли с ним из здания Сельского Совета. Не подведу, только и ответил ему я.
На следующий день Серёга повёз тётю Марию на рынок в город.
Возьми меня с собой, попросил его я. Садись, веселей будет,
ответил он и мы, загрузив зеленью под самую завязку старенький «Москвич», не торопливо тронулись в путь.