глава 6 Побег

Глава 6 Побег
 Осенью в сентябре Марьяна старшая сестра Нюси охраняла поле, где рос картофель, тайком выкопали несколько ведер, чтобы в дороге было, что есть. Старшие дети Иван, Кирилл, Марьяна, Нюся ей стукнет уже 13лет, сбегут,  а сними ещё несколько человек  и ночью будут сплавляться по речке Кеть, далее по Оби, а днём придётся отсиживаться в кустах. Проплывут Колпашево, и приблизятся к Томску. В него они не пойдут, а осядут в тридцати километрах. Кирилл  и Иван уйдут в Томск, в городе легко затеряться. Ещё с весны из Нарыма начнётся отток ссыльных, без еды многие в дороге погибнут,  их будут ловить, и расстреливать на месте. Увидеть труп или трупы у дороги было обычное зрелище, к смерти привыкнут. В то время ходило много людей, нанимались в работники  в зажиточные семьи. Повезло и Нюсе с Марьяной, Марьяна через месяц вышла замуж,  ей шёл двадцать шестой год, она была высокая и стройная, и выглядела старше своих лет. Нюся попала в хорошую семью, было двое детей  мальчику  Саше год, девочке Насте три года. Нюся стирала на всю семью, варила еду, из картофеля жарила  дранники, хозяйка хвалила, расторопную, кроткую девочку. Часто снился Верх-Уймон, снилось, как они с Егоркой, соседским мальчишкой,  угоняли молодняк к преторам на  водопой.  Игренька  - был смирёный жеребец,  Нюся без седла ездила, да ещё наперегонки с Егоркой. Подождав, когда напившийся  скот возвращается назад на пастбище, наперегонки  догоняли стадо, было легко и весело. Они были одногодками, и дядя Лева дразнил Анютку, Егоркина невеста! Спрашивал: - Скоро поженитесь?! А сам крутил ус, хорошая жёнка из тебя Нюся получится, оборотистая. Нюся злилась, краснела, как маков цвет,  дядя Лева  смеялся, а она убегала в слезах. Дядя Лева был Нюсе крёстным, дарил ей подарки, привозил ленты, сатин на платье. Было это незадолго до раскулачивания. Ей снилось зелёное поле, горка, которая была недалеко от дома, на неё они часто с Егоркой забирались и смотрели оттуда на село, оно было, как на ладони. Речка Акол, казалась с высоты маленьким извилистым ручейком. Девочка просыпалась в слезах,  будто ворон накрыл жизнь чёрным крылом, тятя, мама далеко, в селе Восточка остались, как там они, как отец, он после тюрьмы очень часто болел,  как Акимушка, как сестрёнка Паша, здоровы ли, заливалась горькими слезами?! Иван и Кирилл приходили навестить  сестёр раз в четыре месяца, они с отцом переписывались. Когда братья приходили в гости, радости не было конца. Прошёл год. Анна перешла к другим хозяевам, прежние очень её хвалили, приехала родственница, и они подыскали,  Анне другого хозяина.  Наступил тридцать пятый год,  весна пролетела, лето согрело зноем, хозяйка с хозяином и работником  ездили за речку на покос. Работника звали Андрей, он был старше Нюсю на два года, он косил с хозяевами наравне, трава уродилась высокая, литовки вжикают, пот струится по спине, по лбу и по бровям, вытирает Андрей пот рукавом, мошка заедает, когда  морок и солнце за тучки заходит.  Трава ложится ровными валками, когда пройден прокос, трава остаётся стоять, косарь  точит бруском литовку. А некоторые косят с травы,  литовкой приминает траву и следующему достаётся проходить свой прокос и ту траву, которая лежит. А надо косить, чтоб пяточка литовки ходила по земле, а не поднималась над травой, вот и весь секрет. Анна варила суп, стряпала лепёшки, дранники и носила на покос, хозяин, Андрею говорил, женись на Нютке. Тот только хмыкал, мала ещё, пятнадцати нет, что я с ней в куклы буду играть. А сам засматривался,  работники жили отдельно от хозяев, они  Анна с Андреем спали в одном сарае. Анна до тех пор была строгой и серьёзной, что Андрей её боялся. Через две недели братья пришли за сёстрами, Марьяна уже разошлась с мужем, от отца писем не было и они решили одни идти на Алтай. Только они ушли, через неделю  приплыли в Томск Прокопий с семьёй, за золото он выправил документы, справки.

Когда они приехали в село, то детей не застали, и им пришлось возвратиться на Алтай. Если  знали бы они, что там их ждёт, но предугадывать будущее дело оракулов, а нам смертным не дано. Анна и Марьяна,  и братья, где по речке, где пешком, добрались до Барнаула, пошли пешком до Бийска, в село заходили всегда в крайнюю избу, когда пускали, а когда и нет, тогда ночевали в поле, костры не жгли, опасно. Перед  городом Бийском, в сёлах узнавали, про соседние сёла, можно заходить или нет.  Осталось до Бийска километров тридцать, постучались к бабушке на окраине, она их пустила в баню ночевать, баня была протоплена, они помылись, разморило их в тепле.  Бабушка прибежала в пять часов  утра, будит, детоньки, уходить вам надо, видела, как Галька соседка побежала, наверное, в сельсовет.  Сёмушку и  Гришеньку  Зыряновых не встречали, забрали их ночью два года назад, так и не вернулись, ни слуху, ни духу. Иван потупившись, нет, не встречали, соврать нельзя, сколько там, где мы были, бабушка народу  томится, жуть. Сунула Бабка Арина им хлеба, луковицы две и картошки, идите родимые с Богом.  Может и деткам моим тоже так же кто-нибудь поможет! Храни вас Господь! В соседнее село не заходите, там уж больно лютый председатель, стороной обойдите. Прощевайте! Только успели отойти от деревни и спрятаться в леске, уж едут их искать. Ох! Пронесло. Ещё месяц добирались до района,  В Гагарку приехали и к тётке Марфе, у неё оставили вещи на хранение, а ту бес попутал, жадность обуяла, ничего у меня нет, и ничего мать не отдавала, сама смотрит бестыжими глазами.  Аннушка, тянет Марьяну за рукав пошли, пусть подавится. Вернулись в район, и мать с отцом через неделю приехали. Пошёл Прокопий со своими справками в Сельский совет, лучше бы не ходил, уехали бы куда-нибудь. И месяц не прожили, приехали из органов, к тому времени многие вернулись из ссылок и снова их вместе всех собрали и назад по этапу теперь уже в Северный Казахстан.  Теперь я понимаю моего деда, пришли какие-то мерзкие люди с оружием, и то что нажито было тяжким трудом, через пуп, и сказали теперь это не твоё, пошёл вон, да мало того выгонят из дома, отберут скот, землю, которую сами корчевали, обливаясь потом, жили общиной, друг другу помогали. Праведно жили,  грешно было пить в пост, после бани дух то водкой не марали, не разрешалось. И будут в Великий Пост гулять, свадьбы справлять, устраивать пляски, сборища. В великий четверг будут пить водку и блудить, и мясо жрать, и убивать. В Культ возведут убийство. Вот она бездна разверзлась. Старообрядцам грешно было в среду и пятницу и в страстную неделю перед Пасхой выполнять супружеский долг. А тут в пост скоромное мясо едят, не молятся, прелюбодеяют, лжесвидетельствуют. Вот уж поистине Конец СВЕТА. Свят. Свят. Светопреставление. Апокалипсис! Вот приди ко мне, и к каждому из нас сейчас в наши дни, и скажи ты враг,  дом мы забираем,  это теперь наше, это будет дико! Любой возьмётся за оружие, и я взяла бы в руки топор!  Как я теперь понимаю боль моего деда,  за несправедливость, бесчестье, бесправие и за хаос, что поглотил  Россию. Если бы не тюрьмы застенки, где из здорового человека сделали инвалида, просто так ни за что! Он прожил шестьдесят лет, и я не увидела моего деда, поздно родилась, но он мог бы дожить до моего дня рождения, но ему не дали, убили. Есть ли оправдания этим мерзким людям, за давностью лет??? Нет, и не будет!!!
Из Казахстана  Прокопий не вернётся, расстреляют его по линии НКВД в 1944 году, по доносу, пропадут лошади от какой-то болезни, а обвинят конюха.  Заберут его ночью, а через десять дней, бабушку известят, чтоб приехала, тело отдадут похоронить. Овдовеет бабушка Анна в шестьдесят лет и больше не выйдет замуж…