Вне времени. 17. Переход

       Первые дни июля Маргарита провела в смятении духа: то ее начинала бить лихорадка восторженного нетерпения, то вдруг охватывала печаль по завершающемуся отрезку жизни, а по сути, по всей ее прошлой жизни, не такой уж пока и длинной. В сновидениях она по-прежнему встречалась с Гориславом в городе полуденного солнца. Все о предстоящем путешествии поведал ей принц, и близился магический срок.


       Завершив все дела, какие только могла, вольною птицей скользила странница среди городских ландшафтов, минуя их, терялась за пределами города в необозримых просторах полей, прогреваемых солнцем, пронизанных однообразным пением цикад. Бродила задумчиво по тропинкам дубрав, полною грудью вдыхая свежий лесной воздух.

     Все было особенно плавным и завершенным в эти последние дни, но даже это не могло унять беспокойства девушки. Прыжок из мира в мир – это, как ни посмотри, отчаянное мероприятие, думалось ей, выходящее за рамки всякого здравого смысла. Если бы не разговоры с дядей, весьма уверенно объясняющим допустимость множественности миров с точки зрения науки, то и вовсе Маргарита не знала бы, как ко всему относиться.
Хотя до рассуждений ли было ей! Чувство захватило власть над интеллектом и своенравно распоряжалось всеми поступками влюбленной, безгранично доверявшей избраннику сердца.


      Уже накануне близящегося дня пришлось разыграть целый спектакль для тетушки Берты и Агнессы: как-никак, отъезд за границу любимой племянницы случается нечасто, а столь надолго – и вовсе впервые. Ах, знала бы тетушка, что, возможно, никогда более не увидит она  Маргариты! Особенно грустно было девушке накануне разлуки с родными притворяться беззаботной и полной планов. А  уж сцена прощания, когда поезд отправлялся с перрона, суета вокруг ненужного ей в пути багажа, слезы на лицах тетушки и верной Агнессы, очень привязанной к ней,- все это вконец расстроило Маргариту.

   
     Проехав одну остановку, она, как и было договорено, покинула поезд. Профессор Вильмонт ждал приемную дочь возле станции, чтобы отвезти обратно в город, в старинный особняк, место пересечения обоих миров. Управлял лошадьми сам профессор, не слишком уверенно справляясь с ролью кучера: доверить секрет конюху Митрофану было невозможно. Хорошо еще, что не пришлось Маргарите, как некогда ее матери Регине, втайне ото всех, не прощаясь, покидать родное гнездо.

 
     Итак, последний день в своем мире Маргарита проводила в таинственном особняке, а ночью предстоял ей переход. В первый раз у девушки было время обойти  дом, где некогда жила ее мать, не спеша рассмотреть мебель, картины, ковры, безделушки – все, хоть и покрытое паутиной времени, ясно свидетельствовало об атмосфере изящества и учености, господствовавшей когда-то в этих заброшенных залах.

     Нет, дом не мертв, он живет своей особенной жизнью, проникнут аурой смутного междуцарствия, призрачного неравновесия и двойственности. Равно принадлежит он областям снов и реальности, и даже время, кажется, течет здесь иначе, скапливаясь в омуте замедленных завихрений.

     За витражными стеклами старинного буфета – фарфоровый сервиз, позабывший о своем предназначении, полупрозрачные чашечки и соусники выстроены в ряд; выдвинув ящички пузатого комода, увенчанного зеркалом в резной раме с позолоченными завитушками, Маргарита обнаружила там расписные японские веера из сандала и слоновой кости, с шелковыми кисточками, свисающими с соединяющих пластины колечек; дамские перчатки из тонкой материи и кожи, стопочки кружевом отделанных носовых платков, чепчиков, принадлежности для рукоделия, ленты, отрезы тканей – все это источало еле уловимый запах духов.       

     А вот и увесистый альбом с фотографиями – той поры, когда искусство это еще только делало первые шаги, а фотографы представлялись кем-то вроде колдунов, в блеске магниевой вспышки и облаках дыма.


     Постепенно день истекал, близился вечер, солнце шафрановой полосой проникало сквозь неплотно прикрытые портьеры залы на втором этаже, где за клавесином коротала время Маргарита, наигрывая рассеянно лирические мелодии. Ей было сказано, что главное перед переходом – постараться ни о чем не думать, занять себя созерцанием или какой-то более-менее механической деятельностью, чтобы сознание могло свободно плавать по полям восприятия. Такого рода транс, в котором смазываются границы реальности и сна, и охватил нашу героиню. Ни о чем не думая, не сожалея о сделанном выборе, она склонила золотоволосую головку над клавишами, и все тише и медлительней были звуки, извлекаемые изящными пальчиками из них.

     В эти мгновения, перед решительным шагом, все пришло в гармонию в душе Маргариты, и бессловесное знание, блаженная уверенность охватила ее существо. Последняя запись в золотой книжечке, сделанная нашей героиней в старинном особняке, была такой:



Могла ли знать, предвосхищая
Примет сновидческую власть,
Что дверь в иное неслучайно
Под легкой дланью подалась?


И оказалось, мановенья
Достаточно моей руки,
Чтобы привычные мгновенья
В другое русло потекли.


Я не ждала и не гадала,
Не вглядывалась в зеркала.
Моя душа под покрывалом
Забот обыденных – спала.


Но твой огонь зажег ответный.
Твой разум новые открыл
Мне грани, новые предметы
И многослойные миры.


Хозяйка собственных стремлений
Отныне – только я сама.
Упала пелена, и тени
Былого скрылись в дебрях сна.


Мне ясен путь предначертанья,
Мне внятен новый стал язык.
Освобожденное сознанье
Провидит будущего лик.

   
     Горислав получит весть на другой стороне разъединяющей их нереальности. И будет ждать любимую на Сумеречном мосту.

    Тут старинные настенные часы, которые ранее, в прежние визиты девушки в странный особняк, как будто не подавали никаких признаков жизни, начали протяжно, с хрипотцой, отбивать удары. Как будто бы о чем-то размышляя перед каждым боем, сомневаясь, а верное ли указывают время, пробили они десять раз. Маргарита встрепенулась. Двадцать два часа двадцать две минуты – удивительное время, стык дня и ночи в симметрии повторенной цифры, сдвоенный лик реальностей. Именно этот момент должен стать переходным между двумя мирами: так тонкая талия песочных часов служит главнейшей их составляющей. А пока что следует пройти в чертоги сна, на краю которых завис Сумеречный мост, перемычка, тонкое отверстие в иное измерение.


     Маргарита знала, что путь лежит через область сновидений. Окончательно проснуться предстоит уже не здесь, а потому засыпать не следовало. Она зажгла витые свечи в подсвечниках по сторонам трюмо с зеркалом в овальной раме. Усевшись в удобное кресло перед трюмо, устремила взгляд свой сквозь зеркальное стекло – дверь, за которой восприятию открываются иные измерения. Вскоре ощущение соскальзывания с края бодрствования охватило ее, веки стали смыкаться. Уловив этот миг, Маргарита открыла иные очи – очи сновидения. Отдаваясь ощущению парения, она покинула заснувшее тело, зависнув над ним на несколько мгновений.


     Затем взглянула в зеркало – там уже отразилась нескончаемая шахматная анфилада комнат, по которой как-то раз удалился после встречи с ней король Вениамин. Маргарита легко прошла через проницаемую поверхность зеркального стекла – лишь слегка воспротивился, как водная гладь при нырке, неведомый материал, разделивший комнату и сонную область. Вот она уже на территории сна. Ей нужно проследовать сквозь череду отраженных друг в друге комнат, чтобы оказаться в мире полдневного солнца.



P.S. Окончание следует, завершающая глава тут:

http://www.proza.ru/2013/01/07/2

Художник – Сергей Федоров.