Эксперимент

1.Замечательный вечер.
-Эй, хозяин, ну будь человеком, дай попить холодного пивка! Жара – сил нет!
Грузный бармен тяжело вздохнул и вытащил из кармана огромный белый платок. Отыскав сухой участок ткани, он тщательно вытер лысину и лоб от пота, после чего свирепо поглядел на стоящего перед ним и робко облизывающегося паренька с коробкой в руках:
-Когда весь груз до конца перетащишь, тогда и налью. Ты тут не для опустошения моих запасов работаешь, остолоп. Тащи коробку в подвал! – рявкнул он на продолжавшего тихо ныть грузчика.
Уныло кивнув головой, Гриша направился к лестнице в подвал, тихо шипя себе под нос. Дмитрий Викторович был не самым плохим работодателем на селе, но когда дело касалось выпивки, он становился невероятно жадным и раздражительным, будто от одного бесплатного стакана пива он мог разориться. Делать нечего, придется немного обождать с божественным напитком – всего пару коробочек еще перетащить.
И в тот момент, когда дверь за витавшим в мечтах о пиве парнем закрылась, открылась другая – на улицу. На солнце термометр выдавал значения выше сорока градусов, и в тени было ненамного лучше, поэтому входная дверь держалась закрытой весь день – в помещении было хотя бы немного прохладней, чем на улице. Однако на этот раз от входа потянуло явным холодом, и бармен удивленно поднял глаза от эротического журнала под стойкой. Яркие лучи клонящегося к горизонту солнца мешали ему ясно разглядеть человека, вошедшего в здание, но общие черты он сумел уловить. Дмитрий Викторович пораженно охнул – незнакомец был одет в плотный черный плащ, закрывавший его тело от ног до подбородка, а на голове у него была широкополая черная шляпа, отбрасывавшая густую тень на его лицо, тем самым смазывая его черты. Незнакомец решительно прошел к барной стойке, не обратив внимания на громкий хлопок двери; когда он приблизился на расстояние пары метров от стойки, бармен наконец-то смог рассмотреть его во всех подробностях. Худое, бледное лицо с тонкими губами и глубоко запавшими пустыми карими глазами было, на удивление, сухим. Ни единой капли пота не выступило на лбу незнакомца, и более того – от него явственно веяло холодом, словно не он только что шел по солнцепеку в черной одежде. Бармен почувствовал себя неуютно: холод, исходивший от незнакомца, вовсе не принес облегчения, как того следовало ожидать – скорее, он усугубил положение, заставив взмокшего человека затрястись от озноба.
Остановившись в метре от стойки, человек в черном костюме заговорил, глядя на бармена своими холодными, равнодушными глазами.
-Здравствуйте. Я заранее прошу у вас прощения и хочу осведомиться, кого бы вы предпочли в качестве слушателя моей истории: первого – или последнего?
Бармен раскрыл рот от изумления, а потом сердито захлопнул его, ощущая нарастающий внутри гнев. Надо же, дать какому-то безмозглому сопляку из города напугать себя до поросячьего визга. Что за бессмысленный вопрос он задал? Дмитрий Викторович протер лоб платком и задал встречный вопрос, придерживаясь своей стандартной формулы хозяина мотеля:
-Заказывать номер будете? Или вы только выпить желаете?
Никакой реакции. Его слова словно ударились о стену льда и отскочили обратно, рассыпавшись на маленькие обломки. Глаза-пуговицы замораживали его, в то время как гость, не меняя интонации (а вернее, вовсе без нее), опять спросил бармена, кого он хочет сделать слушателем. Дмитрий с досады ударил кулаком по стойке:
-Так вы будете заказывать номер или нет?!
-Я все же предпочел бы услышать ваш ответ на мой вопрос. Первый – или же последний?
Бармен набычился, скрипя зубами и слегка наклонив голову, колеблясь между желанием двинуть незнакомцу кулаком в морду – и намерением решить проблему мирным путем. Наконец, он медленно заговорил, выплевывая слова с неприкрытой ненавистью к городскому снобу.
-Я не желаю слушать никаких сраных историй, что бы ты там ни хотел рассказать! И если ты не...
-В общем-то, - неожиданно прервал его тираду незнакомец, - с логической точки зрения выбрать вас слушателем было бы огромной ошибкой. Ваш уровень интеллекта не позволил бы вам критически воспринять информацию, которую я мог бы вам сообщить. К тому же я предполагаю, что исход моего эксперимента будет гораздо более ценен, чем его предыстория.
Дмитрий Викторович поймал себя на мысли, что у него дрожит нога. Холод ли, источаемый незнакомцем, или ужас, который навевал его тихий, невыразительный голос, послужил тому причиной – но бармен не мог унять дрожь в ноге, постепенно переходившую и на все остальное тело. Парень был ненормальным, от такого можно ждать всякого, и сейчас главное – дотянуться до бейсбольной биты под стойкой как можно незаметнее. Сделать вид, будто захотел почесать ногу.
-Полагаю, было бы логически обоснованно вновь попросить у вас прощения, пусть даже я не испытываю нужды в нем. Простите меня.
Руки незнакомца, до того находившиеся в карманах плаща, взметнулись вверх и в стороны, словно крылья огромной черной птицы. Ворон, проводник самой Смерти, стоял перед сжавшимся в комок бармена, парализуя его взглядом своих мертвых глаз. Прогремели выстрелы, и тело Дмитрия Викторовича с дважды простреленной головой упало вниз; вновь спрятав руки с зажатыми в них пистолетами в карманы, убийца развернулся и ровным, размеренным шагом направился на выход из здания. Для прильнувшего к замочной скважине Гриши секунды, пока живая смерть, заполнявшая аурой ужаса и холода все помещение бара, шла к двери на улицу, показались минутами. «Геометрический...он весь какой-то геометрический, как...треугольник» - билась в его привыкшей к хмельному туману голове отчаянная мысль, пытавшаяся объяснить ощущение, которое вызывал черный человек. Что-то неправильное.
-Он весь такой, как...Боже, Дмитрыч, Боже мой! Почему он такой, как треугольник?! – всхлипывая, приговаривал себе под нос Гриша, спускаясь в подвал.
Надо было бы выйти, позвать кого-то – но было слишком страшно знать, что наверху есть он, живой треугольник, отмеряющий правильные углы шагами. Точно! Паренек пожевал губу в задумчивости, остановившись в паре метров от коробок со спиртным. Он был правильный, как фигуры на геометрии, весь правильный; настолько правильный, что это было неправильно. Поразившись глубине своей мысли, грузчик откупорил бутылку пива и сделал глубокий, долгий глоток. Закуси было навалом, как и выпивки, а значит, совсем необязательно лезть вверх, смерть сама скоро уйдет из села. Утерев слезы и сделав еще один глоток, Гриша почувствовал, как на душе становится гораздо легче, и потянулся к шкафу с запасом продуктов на полках.
Кажется, намечался довольно-таки замечательный вечер!
2.Затишье перед бурей.
Карл раздраженно зашипел, когда их машина подпрыгнула на очередном ухабе старой дороги через лес. Несмотря на то, что в их конечном пункте назначения были мотель, школа, церковь и магазин – дорогу не ремонтировали уже несколько десятков лет, и сейчас она походила на фарш из асфальта и земли. Впрочем, Карл уже давно пообещал себе не удивляться России: что люди, что дороги в этой стране совершенно не подчинялись законам логики. Оставалось только стиснуть зубы и «наслаждаться» дорогой к долгожданному курорту. Впрочем, взгляд в зеркальце заднего вида приободрил его, напомнив о трех девушках, ехавших вместе с ним и русским другом Андреем, подговорившем их всех отправиться за три сотни километров от Москвы отдохнуть на природе. В такие моменты вскрывалась вся прелесть русских дорог, заставляющих женские груди обнажаться безо всякого желания со стороны их обладательницы; и пухленькая красавица Анна, изо всех сил удерживающая свои изумительные бледные шарики в пределах блузки, уняла его раздражение от зубодробительной тряски. Кажется, Андрей именно с этой целью не снижал скорости даже на самых безобразных участках дороги, и веселое возмущение девушек тем более не могло его образумить.
Так они и проехали до села Враново около десятка километров по чудовищной дороге, под конец снизив скорость до сорока километров в час. Когда за поворотом кончился «асфальт» и началась проселочная дорога, все выдохнули с облегчением, особенно Аня, успевшая-таки пару раз сверкнуть своими прелестями в салоне автомобиля. В паре сотен метров впереди вырисовалось небольшое двухэтажное здание, на стене которого синей краской была выведена огромная надпись «МАТЕЛЬ». Андрей восхищенно хрюкнул, в очередной раз напомнив всем про крайне пристойный и дешевый бар, в котором он пил прошлым летом с друзьями. Карл доверял опыту человека, способного перепить кого угодно, а с достаточным количеством закуски – и что угодно. Приближался момент расплаты за мучения на дороге.
Однако в сладкие мечты о кружке холодного пива и мягкой кровати жестоко вторглись две полицейские машины, стоявшие у входа в мотель, и что-то бурно обсуждавшие люди в форме. Андрей округлил глаза и съехал на обочину неподалеку от здания, с опаской поглядывая на тусовку копов. Однако тем было совсем не до приезжих, их больше интересовало что-то, происходящее в мотеле. Когда Андрей заглушил двигатель, стали слышны истошные вопли, доносившееся из здания: «Это сделал не я!», « Я не виноват!» и «Ангел, ангел смерти его забрал!». Последнее особенно заинтересовало Карла, с подросткового возраста лелеявшего мечту стать психологом и распутывать сложные клубки человеческих комплексов, тайн, страхов и неврозов; не обращая внимания на предупредительное шиканье Андрея и девушек, он вышел из машины и решительным шагом двинулся к кучке полицейских. Как раз в этот момент из мотеля вышла процессия, во главе которой шел молодой паренек в рабочей одежде, который, видимо, и был источником шума. Новый крик подтвердил догадку Карла:
-Я невиновен, это он, он весь правильный такой, строгий! Логический!
Паренек вдруг остановился как вкопанный, широко разинув рот и выпучив глаза. Пара сержантов попыталась подтолкнуть его по направлению к открытой дверце машины, но тут из горла безумца вырвался истошный вопль, заставивший полицейских отпрянуть от него. Упав на землю, закованный в наручники парень принялся кататься по ней, постоянно выкрикивая одно слово – «Логический!». Карл ускорил шаг.
Офицер с усталыми карими глазами преградил ему путь, выставив перед собой руку:
-Лейтенант Виктор Коротов. Здесь произошло преступление, вход для гражданских закрыт. Просьба не мешать...
-Похоже, у вас проблемы с задержанным? Я психолог, и если вы разрешите – я мог бы попытаться помочь его успокоить, - лейтенант пожевал губы в сомнении, и Карл поспешил добавить, широко улыбаясь, - не беспокойтесь, я уже имею опыт работы с подобными случаями, и помочь милиции для меня всегда в радость!
Лейтенант нахмурился и скривил губы, оценивающе осматривая Карла с головы до ног. Тот старался ничем не выдать свое волнение, продолжая приветливо улыбаться. Опыт у него действительно был, хотя он еще и не закончил обучения в университете; оставалось надеяться, что он сумел убедить полицейского. И если бы кто-нибудь спросил его в тот момент, почему его так захватила идея поучаствовать в расследовании – Карл в недоумении развел бы руками. Спонтанное желание, основанное на любопытстве, замешанное на честолюбии и приправленное юношеской бравадой. Глупость, если вдуматься; избыток эмоций всегда вел его к ошибкам. Однако его хитрость сработала, и лейтенант опустил руку, кивая головой:
-Давайте попробуем... хуже уже не будет.
Карл потер руки и подошел ближе к катающемуся по земле и продолжающему выкрикивать одно и то же слово парню. Двое сержантов изо всех сил старались прижать его к земле, но дикая, буйная сила, пробужденная в безумце словом «Логический», каждый раз сводила их усилия на нет мощным ударом коленки или головы. Зрелище было ужасающим, и заставило студента усомниться в своих силах. Главная загвоздка была в том, что он не знал первопричин такого поведения: либо паренек помешался на фоне произошедшего в баре – либо он и до того страдал психическим расстройством. Однако выбора уже не было, и Карл пошел на риск, присев на корточки рядом с дерущимися и закричав что есть силы:
-Логика!
Паренек застыл под двумя пыхтящими, вспотевшими сержантами, и медленно откинул голову, ища мутными, покрасневшими глазами источник звука. Карл, воодушевленный успехом, улыбнулся и тихо произнес:
-Логичный.
-Да-а...Он был логичным, - прошептал, расслабившись, парень, дыша на Карла чудовищным перегаром и проглатывая целые слоги, так что речь его было практически невозможно разобрать, - он убил... убийца, треугольник... -
-Треугольник?
-Да-а...Циркуль, без души...вас тоже убьет!
Лейтенант склонился и прошептал в ухо Карлу:
-Можете вытянуть из него, как выглядел убийца? И почему он убил бармена, если это возможно?
Холодный пот прошиб студента, и мурашки разбежались волной по спине. Он вовсе не хотел ввязываться в дело об убийстве, просто небольшое развлечение на отдыхе. Боже, ну почему «ангел смерти» его не отпугнул от этой дурацкой затеи!
Но теперь уже некуда отступать.
-Как... как тебя зовут?
Взгляд безумца немного прояснился, и речь его стала немного разборчивей:
-Гриша... Гришей звать. Гриша я.
-Я – Карл. Циркуль, убийца, каким он был?
Слезы выступили на глазах чудака, и изо рта вырвались булькающие звуки – несчастный вновь был на грани срыва.
-Черный, весь в черном, со шляпой – тоже черной. Лицо! Все белое, страшное. Он нашел...в подвал зашел и нашел! Дал...дал... в кармане. Он не человек! – очередной громкий крик, и речь Гриши потонула в нечленораздельном вое и бульканье. На этот раз обошлось без попыток вырваться, свидетель убийства утратил всякие силы к борьбе и спокойно лежал на спине, всхлипывая и шмыгая носом.
Лейтенант почесал в затылке, хмуро глядя на Григория:
-Спасибо, мы от него целый час нормальной речи добиться не могли. Что он там сказал про карман?
Карл провел ладонью по куртке Гриши, отыскивая и ощупывая карманы. Полицейские столпились вокруг, внимательно следя за его работой и храня гробовое молчание. Невдалеке раздавались голоса, и боковым зрением Карл заметил, что Андрей вместе с подружками подошел поближе, с опаской поглядывая на копов. Ощутив себя в центре внимания, юноша внутренне надулся от гордости; нащупав небольшой предмет в одном из карманов куртки, он поспешил извлечь его на свет, спеша увидеть его первым и получить... что?
-Диктофон? – удивленно выдохнул Карл.
-Осторожнее! Это может быть бомба, - шикнул лейтенант и потянулся, чтобы отобрать небольшую коробочку у студента. Однако тот испуганно выпустил диктофон из руки; ударившись об землю, маленький прибор зашипел, прокручивая кассету внутри него. Из небольшого динамика донесся первый звук голоса, заставившего Гришу сжаться в комок и наконец-то замолчать; впрочем, не только его. Холодный, искусственный голос убийцы парализовал всех, кто слышал его, подавляя их волю и вселяя в них иррациональный ужас. Карл боялся дышать, поддавшись непонятной магии этого бездушного голоса.
«Запись номер 1. Начало эксперимента. Остановил жизнедеятельность бармена путем двух выстрелов в голову из пистолета. Результат отсутствует. Польза: выбрал слушателя; установил, что быстрое убийство не подходит для достижения установленной цели. Отправляюсь к следующим мишеням»
Некоторое время было слышно лишь шипение пленки, а затем голос продолжил:
«Дополнение к записи номер 1. Прервал жизнедеятельность пяти комплектов человек. В обществе их принято называть семьями. Уничтожение производилось в темноте, посредством быстрого выведения из строя потенциально опасных противников и экспериментального уничтожения оставшегося населения домов. В первом и втором доме молодые и старые особи были истреблены ножом, в последующих...»
Карл что есть силы хлопнул по кнопке диктофона, остановив проигрывание пленки. Было слишком страшно слушать эту хронику уничтожения, озвученную бездушным роботом. Что это? Неужели киборг из фантастических фильмов? Человек не может быть настолько... Логичным. Карл по-новому посмотрел на своего безумного собеседника, все еще сжимавшегося в комочек и пускавшего слюни из уголка рта.
-Теперь я понимаю, что ты имел в виду. Он – квинтэссенция разума и логики.
Лейтенант кивнул головой своим людям, отдавая негласный приказ готовить оружие. Убийца вполне мог быть рядом, возможно, где-то в селе, «уничтожая» еще одну семью.
-Верно. Ты станешь слушателем.
Волосы зашевелились на затылке у Карла, и сердце забилось вдвое чаще, когда он понял, что голос доносится вовсе не из диктофона. Гриша заверещал, словно недорезанный поросенок, и невероятным усилием вскинул свое тело на ноги, сбросив двух сержантов на землю. Андрей с девушками тыкали пальцами на крышу, крича о человеке в черном. Полицейские разворачивались к мотелю лицом, приводя оружие в боевую готовность.
Все замерло на миг, пока Карл вглядывался в черного монстра, стоящего на крыше мотеля. Это был человек, безо всяких сомнений; но также не приходилось сомневаться и в том, что это лишь внешнее сходство – нечто в облике убийцы было неправильным, не соответствующим человеку. Машинным. Человек не может быть одет так плотно в жаркий летний день, и при этом выглядеть столь безукоризненно, как Он.
Миг кончился, и ангел смерти воздел к небу свои черные крылья. А потом...
Начался ад.



3. Слепая логика.

Виктор откатился за машину, чертыхаясь от боли в левом плече, куда попала одна из пуль, выпущенных маньяком на крыше. Рана была болезненной, но на первый взгляд не опасная, и лейтенант решил оставить её обработку до лучших времен. Выхватив пистолет из кобуры и сняв его с предохранителя, полицейский собирался встать из-за машины и попытаться подстрелить убийцу, продолжавшего стоять на одном месте и вести огонь по-македонски. Однако в этот момент выстрелы прекратились, и наступила тишина, нарушаемая лишь топотом бегущего зигзагами Гриши. Проследив его путь взглядом, лейтенант почувствовал, как у него сжимается сердце: девушки и парень, приехавшие вместе с тем психологом, неподвижно лежали на земле, и вокруг их простреленных голов растекались небольшие лужицы крови. Тревога за свой отряд заставила Виктора выглянуть из-за своего укрытия, рискуя быть подстреленным; увиденное потрясло его, хотя и не стало неожиданностью. Убийца по-прежнему стоял на краю крыши, перезаряжая пистолеты со скоростью и точностью автомата, а семеро сержантов и рядовых, прибывших вместе с лейтенантом на вызов о бытовом убийстве («Уж не психопат ли с крыши их вызвал сюда?»), также были мертвы. Удивительно, но Карл, стоявший на коленях посреди горы трупов и откинувший назад забрызганную кровью голову, был жив и невредим. Более того – он счастливо улыбался!
Раздались новые хлопки, и Виктор поспешил укрыться за машиной. Однако пули полетели не в него - убийца стрелял вслед несущемуся прочь из деревни Грише, метавшегося из стороны в сторону похлеще бегущего от волка зайца. На этот раз изумительная меткость подвела стрелка, и сумасшедший, подвывая и периодически перекатываясь через голову, выбежал на главную дорогу и скрылся за поворотом.
«Сейчас!» - решил Виктор, и встал во весь рост, целясь в фигуру убийцы, по-прежнему провожавшего взглядом пыльное облачко, оставленное Григорием. Всего пара мгновений на сведение в одну точку мушки и головы в шляпе, и кошмар закончится. Выстрел! С ловкостью, которой позавидовал бы и Брюс Ли, стрелок метнулся вниз, ласточкой слетев с крыши и приземлившись на ноги. Его коленопреклоненный силуэт еще таял в воздухе около входа в мотель, а он сам уже бежал к лейтенанту, оставляя за собой расплывающийся черный шлейф. Кисть в черной перчатке сжала пистолет и решительно вырвала его из рук Виктора; в отчаянии, мужчина попытался ухватить неуловимую тень левой рукой, но та вывернулась и ударила его в поддых, едва не лишив его сознания. Задыхаясь, он сполз на землю, упираясь спиной в машину и из последних сил удерживая себя на грани забытья, пытаясь нащупать в голове хоть одну мысль, похожую на план спасения. Убийца ощупал его правую руку, вызывая вспышки боли в ране от пули:
-Рана не смертельна, ваша жизнеспособность вне угрозы. Очевидно, ваше психическое состояние также находится в пределах нормы. Это обуславливает вашу полезность для моего эксперимента.
Виктор открыл глаза, вглядевшись в темноту под шляпой. В черную маску, одетую на лицо. Маньяк все предусмотрел...
-Что за эксперимент? – просипел Виктор, по-прежнему борясь с болью в груди и недостатком кислорода.
Маска качнулась из стороны в стороны:
-Цель эксперимента известна только исполнителю. Слушатель получит сумму данных только по окончании всех стадий. Вы поможете ему, ваш опыт может послужить на пользу окончательного анализа результатов. Также вам нужно будет привести в действующую форму Карла, в ином случае его полезность как Слушателя сведется к нулю.
-Боже, да кто же ты такой?!
Маньяк извлек из кармана плаща еще один диктофон и положил его на колени Виктору:
-Здесь находятся вводные данные. Время ограничено, это – позволит его сэкономить. Эксперимент должен быть окончен до прибытия полицейского подкрепления.
Только сейчас до ушей лейтенанта донеслись крики из села, пробужденного разборкой у мотеля. Слышались также вопли о трупах, обнаруженных людьми в домах соседей, и Виктор вспомнил о ночной работе убийцы. «Бегите!» - подумал он, в полной мере осознавая свое бессилие в этой ситуации. Отбросив его пистолет на несколько метров в сторону, маньяк побежал в сторону ближайших домов, перезаряжая на ходу свое оружие. Лейтенант попытался удержать его, но пальцы плохо слушались команд страдавшего от недостатка кислорода мозга, и ткань плаща выскользнула из его руки. Смертоносная тень была слишком сильна...
-Вам нужна помощь? 
Виктор глубоко вздохнул, стараясь пошевелить онемевшими конечностями, и повернул голову к источнику звука. Карл, ну конечно – несчастный парень тронулся умом, и теперь пустыми глазами смотрел сквозь лейтенанта, нависая над ним своим грузным, высоким телом. Лицо его было запачкано в крови, но, несмотря на это, счастливо улыбалось. Виктор втянул в себя еще одну порцию воздуха и подтянул ноги к себе, вставая на колени, а после еще одного вдоха – на ноги, опершись на протянутую руку юного психолога («или уже психа?»).
-Карл...парень...мне нужна...твоя помощь. Соберись! – он хлопнул Карла по лицу ладонью, слегка отрезвив того и сбив с его лица глупую улыбку.
Юноша пару раз моргнул, покачиваясь всем телом из стороны в сторону:
-Боюсь, я не смогу  вам помочь как психолог. Мое психическое состояние находится не в той... кондиции.
Лейтенант в отчаянии обвел взглядом гору трупов, осознавая, что без мальчишки ему никак не сладить с «экспериментатором». Полицейские, жители деревни, друзья этого паренька, а в перспективе – и он вместе с Карлом отправятся в мир иной, если... Точно! Виктор повернулся к юноше, схватив его за плечи и слегка сжав их в своих руках, встряхнув обмякшее тело:
-Соберись, черт бы тебя побрал! Твои друзья умерли, застрелены без всякого сожаления. Твои слезы их не оживят, и чем дольше ты плачешь, тем больше будет трупов. Помоги мне, прошу тебя, парень! Я не могу просто бросить это и уйти, но без тебя я – всего лишь еще одна мишень.
Карл нахмурился, и в опустошенных глазах блеснуло понимание. Закрыв лицо руками и всхлипнув, он тихо ответил Виктор:
-Дай мне минуту, я должен это выпустить.
-Хорошо, я вызову подкрепление пока.
Полицейского удивило, что его нехитрый прием сработал. Он ожидал, что Карл просто кивнет в ответ на его слова и продолжит оставаться равнодушным. Видимо, он недооценил этого пухлячка. Крики в селе стали немного громче, и в поле зрения лейтенанта попала едва различимая тень, стремительно движущаяся из одного дома в другой. Несколько хлопков – и крики стали немного тише. Кролик добрался до своего морковного поля.
-Центр, центр, я седьмой, как меня слышно? Прием!
-Седьмой, слышу вас, что...
-Все свободные машины во Враново, СРОЧНО! – проорал Виктор, не в силах удержать ужас, что рос внутри него с каждым новым выстрелом.
-Седьмой, что у вас слу...
-У меня тут маньяк, укладывающий семерых полицейских за пять секунд, и прямо сейчас он вырезает все село подчистую. Все машины сюда, живо!
Сквозь шипение в рации донесся приглушенный вскрик, и спустя пару секунд потрясенный голос подтвердил запрос лейтенанта. Тот уже потерял интерес к устройству связи, вернувшись к Карлу:
-Парень, у нас совсем нет времени!
-Тише. Твои крики не помогут мне решить задачу.
Юноша вдавил кнопку диктофона, и лейтенант замер, повинуясь магии этого чужеродного, нечеловечески холодного голоса.
«Объект исследования – Герион, особь мужского пола двадцати девяти лет. Статус: утеряна эмоциональная составляющая личность, полное отсутствие эмоциональной реакции в течение девятнадцати лет. Предположение: психологическая травма в детстве заблокировала центры мозга, отвечающие за эмоции. Утверждение: нормальная жизнедеятельность объекта невозможна без наличия эмоций. Рекомендация: провести эксперимент, последовательно задействовав все органы чувств, по активизации клеток мозга, отвечающих за выработку необходимых гормонов. Представляется вероятным, что подобные меры могут вызвать у объекта ответную реакцию в виде проявления чувств, изменения восприятия мира.
Анализ показал, что наиболее яркие эмоции у объектов, способных испытывать субъективные оценочные состояния, вызывали: фильмы жанра драма, половые контакты с партнерами противоположного пола, животные – хомяки, кошки, собаки, кролики. Последний вариант – отключение иных объектов данного вида, называемое убийством; кара, предусмотренная за него законом, обуславливает необходимость тщательного планирования эксперимента с учетом всех возможных трудностей и последствий...»
Зашипела пустая пленка, и Виктор встряхнулся, сбрасывая с себя чары этого жуткого голоса.
-Карл?
Юноша стоял, сжимая в побелевшей от напряжения руке диктофон, склонив голову в раздумье. Наконец, он отложил диктофон и глубоко вздохнул, тихо всхлипнув при этом:
-Нам нужно поговорить с ним, и как можно скорее. Идем.
-Постой, - лейтенант ухватил его за руку, - ты знаешь, что делать? Если придется драться, мы оба будем мертвы через пару секунд без всякой пользы. Нам не одолеть нелюдь.
-Именно поэтому я буду говорить с ним. Человек внутри него гораздо уязвимее.
Виктор недоверчиво хмыкнул, отпуская руку юноши:
-Думаешь, внутри него есть человек?
-Если бы его не было, вы бы сейчас спокойно пили кофе у себя в отделении, - равнодушно ответил Карл, - а я мог бы тискать Аню за... Неважно. Нам пора.
Словно в ответ на его слова, в лесу, окружавшем дорогу к селу, прогремел взрыв. Несколько деревьев, скрипя и постанывая в агонии, рухнули на дорогу, преградив путь возможному подкреплению, и тем самым выигрывая время для убийцы. Не имея иного выбора, лейтенант и психолог-недоучка двинулись вглубь села, прислушиваясь к выстрелам.

4.  По хлебным крошкам.
Карл ударил трясущегося продавца по щекам, раз и еще раз, пытаясь прекратить его истерику:
-Либо ты сейчас же успокоишься, либо я сверну тебе шею!
Сжавшись в комочек, тощий работник сельского магазина плакал и бессвязно лепетал что-то о рыбе, даже не делая попыток защитить лицо от хлестких ударов ладонью. После того, как Герион едва не прикончил его, парень спрятался за витриной и не вылезал оттуда, пока Карл и Виктор не вытащили его за ноги. Им было непонятно, почему убийца вдруг решил проявить милосердие и оставил в живых даже и не пытавшуюся бежать жертву. Или это вовсе не милосердие?
-Карл, погоди. Мне кажется, он приходит в себя. Дай ему немного отойти от твоих ударов.
Юноша послушался старшего товарища, оставив, однако, занесенной вверх руку со сжавшейся в кулак кистью. Собственная жестокость удивила его, хотя и была, как ему казалось, оправданной – истерику увещеваниями и поглаживаниями по голове быстро не остановишь. Или ему так подсказывал собственный страх, вынуждавший срывать злость и ужас на ком-то, кто не даст сдачи? В любом случае, новый удар не понадобился: паренек, в последний раз пустив слезу, начал говорить.
-П-п-прошу вас, б-б-больше не бейте меня! Я не з-знаю, почему он не убил меня... Он чой-то как вошел, так сразу и встал, как вкопанный, стрельнул пару раз и убежал. Ну а я чо, я спрятался и сижу тут, а тут вы. Ну я и... вы его убивать будете, да? – с надеждой в голосе спросил продавец у Виктора, заметив форму полицейского.
Карл переглянулся с лейтенантом, и увидел в его глазах тот же вопрос, что вертелся у него в голове. Неужели у убийцы появилась эмоция, страх? Но почему именно сейчас? И почему он продолжает убивать, получив положительный результат своего безумного эксперимента? Карл поморщился; влетев сюда, он не сразу почувствовал отвратительный запах начинавших портиться продуктов.
-Что его могло испугать? Ты что-нибудь сделал, когда он вошел?
-Нет, нет, я просто очищал витрины. Вчера отключили свет внезапно, уже когда я закрыл магазин, а жара такая, все за ночь и стухло. Я вынимаю рыбу, а тут он такой в двери, и...
Карл с сожалением отпустил его, и доходяга поспешил ретироваться под витрину, тихонько хлюпая носом. Если бы только можно было установить, что вызвало эмоциональную реакцию у Гериона, это стало бы существенной зацепкой в их диалоге. Возможно, он не выносит резких запахов? Но Карл видел в одном из дворов открытый туалет с трупом внутри; похоже, запах в этом случае убийцу совершенно не смутил. Или это был специфический аромат – что-то, связанное с эмоциональным периодом, оставившее у него глубокий след в памяти? Как бы ни хотелось ему узнать ответ, пришлось задвинуть эти мысли на дальнюю полку – для однозначного вывода ему не хватало информации, а тыкать пальцем в небо для него было непозволительной роскошью. Если Герион сочтет, что Слушатель стал бесполезен для него... Как же ему выпутаться из этого дерьма? Первым желанием было бежать как можно дальше, не оглядываясь на гибнущий поселок – но лейтенант не дал бы ему этого сделать; его решимость, его желание спасти  хотя бы кого-нибудь из этого обреченного поселения впечатлили Карла, заставив поневоле проникнуться духом этого безумного русского, лезущего в пекло без раздумий и страха.
Страх? В этом может быть смысл...
Бежавший между домами мальчик лет семи упал лицом в землю, пронзенный пулей, пущенной ему в голову. Небольшой диктофон выскочил из его правой ручки, прокатившись еще пару метров по дороге, словно тоже хотел убежать из бьющегося в агонии села. Тень промелькнула на одной из крыш, затем резко соскочила на землю и полетела к небольшой церквушке, меняя обоймы в пистолетах. Лейтенант рванулся было за ним, но Карл ухватил мужчину за руку, ткнув пальцем в диктофон:
-Твоя поспешность никого не спасет. Это – может помочь.
-Мать твою, он сейчас убьет последних жителей, и тогда мы вообще никому не поможем!
Виктор отшатнулся, когда Карл холодно ответил ему:
-А ты еще не понял? Кроме нас, здесь некому помогать. Предлагаю сосредоточиться на выполнимой задаче.
Не услышав возражений, он нажал на кнопку диктофона, взяв его в правую руку и уверенно шагая к церкви, пока голос выдавал ему последнюю порцию данных об эксперименте:
«Запись номер 2. Предполагается возможность перехода количественного в качественное; больше убийств – большая вероятность проявления признаков эмоций. Следует истребить как можно большее количество объектов, это также обезопасит существование исходного объекта вне зависимости от успеха эксперимента»
Шипение пленки, позволившее услышать громкий голос молящегося человека.
«Дополнение к записи №2»
Что-то... В голосе появилась новая нотка, или воображение обмануло Карла? Но нет, он определенно звучал по-иному.
«Попытка убийства продавца провалилась. В систему закралась ошибка, связанная с запахом рыбы. Объект... функциональность объекта была нарушена. Предполагается возможность эмоции. Эксперимент входит в последнюю фазу».
-Рыба? Что за бред? Почему он боится рыбы?
-Не рыбы, мой друг. Запаха.
Виктор недоуменно хмыкнул и отвернулся от Карла, бурча что-то себе под нос. Для Карла же все стало на свои места. Выбросив диктофон, он со всей возможной для своего грузного тела скоростью побежал к дверям церквушки. Оставалось надеяться, что Герион не примет его за одного из жителей, иначе весь план провалится, не успев войти в первую фазу. Сейчас, он выбьет дверь всем телом, и...
-Входи, Слушатель.
Холодный голос отрезвил юношу, словно ушат холодной воды за шиворот. Утерев пот со лба и подождав бегущего к нему Виктора, он медленно открыл дверь и юркнул внутрь.
-Матерь Божья...
Прихожане, зашедшие сюда, оказались в смертельной ловушки. Кто-то закрывался иконами, кто-то пытался эвакуироваться через окна – но в итоге все они остались лежать на полу. Икона не имела значения для существа, не обладающего чувствами, а пулю кусок дерева явно не мог удержать. Красивые, строгие лица святых исчезли под брызгами крови, пополнив список жертв Гериона.
Сам убийца застыл черной статуей у алтаря, держа в руке окровавленный топор. У его ног лежал в луже крови священник, еще пускавший пузыри крови из открытого рта. Герион опустил голову, видимо, изучая лицо священника.
-Где же твой бог, служитель?
Ответом ему послужил лишь предсмертный хрип батюшки. Покачав головой, Герион снял маску, глядя на своих фаворитов:
-Слушатель, ты способен слышать и понимать?
Карл кивнул головой, пожирая глазами лицо маньяка:
-Мой помощник, Виктор, также будет участвовать в последней фазе эксперимента. Его жизненный опыт дополнит мои логические выкладки.
-Что ты... я же не знаю, о чем...
-Это удовлетворяет цели и сути эксперимента. Принято.
Почудилось ли ему, или в голосе вновь промелькнул намек на некое чувство? Карл не мог знать точно, но осознавал, что ему придется идти ва-банк.
-Твой эксперимент строился на предположении, что действие, вызывающее сильные эмоции, может пробудить ответную эмоциональную реакцию твоего мозга.
-Верно. Однако эксперимент провалился. Переход количества в качество не произошел, - на его худом, мертвенно-бледном лице промелькнуло нечто похожее на огорчение, не оставившее, впрочем, следа в его глубоко посаженных пустых карих глазах, - и вывод однозначен: эмоции объекту недоступны. Твои услуги более не...
-Стой! Я не сказал тебе самого важного.
Тень любопытства в глазах.
-Время ограничено. Слушаю.
-Ты проявил эмоции. Ты испытывал страх, когда почувствовал запах селедки в магазине. Ведь эмоции ты утратил после того, как тебя изнасиловали?
Вот оно! Зрачки расширились, а лицо, и без того крайне бледное, окончательно утратило всякие признаки жизни. Однако голос остался по-прежнему равнодушным и холодным:
-Как тебе удалось установить взаимосвязь?
Карл заложил руки за спину, шепнув лейтенанту: «Готовься». Он сделал пару шагов в сторону и встал, выпятив грудь вперед, раздуваясь от гордости за самого себя. Попадание в точку! Главное, чтобы лейтенант не подвел его ожиданий. Только сейчас он заметил, что тот страдает от изрядной кровопотери из плеча; он проигнорировал рану, стремясь спасти хоть кого-нибудь. Оставалось надеяться, что у него еще есть силы на последний рывок.
-Семенная жидкость при высыхании оставляет после себя характерный запах соленой рыбы – в большинстве случаев, естественно. Было бы глупым полагать, что в детстве тебя могли бить селедкой так сильно, что ты превратился в законченного психопата. Поэтому я счел вероятным, что в возрасте десяти лет ты стал жертвой изнасилования, возможно, неоднократного. Я прав?
Герион в задумчивости провел рукой по голове, снимая с головы шляпу и обнажая довольно густую черную шевелюру с отдельными седыми прядями. Лицо стянулось в невыразительную маску, однако глаза – о, глаза выдавали внутреннее состояние машины. Или – не совсем машины?
-Как тебя звали, пока ты не превратился в Гериона? – ласково спросил Виктор, не менее бледный, чем убийца.
-Макс, - безжизненно прошелестел тихий голос. – Ты прав, Слушатель, объект подвергся насильственному половому акту со стороны его отчима и троих людей, страдавших от алкогольной зависимости. Находясь в состоянии аффекта, отчим остановил жизнедеятельность матери, после чего связал и совершил коитус со своим сыном. После этого объект служил половым партнером компании выпивающих в течение нескольких часов, до тех пор, пока они не уснули.
Карл ощутил, что ему нечем дышать. Он не хотел слышать этого, он не хотел находиться здесь. Он больше не хотел быть психологом! Однако юноше пришлось перебороть себя и задать вопрос, стараясь придать голосу тот же ласковый тон, что и у Виктора:
-Ты убил их, Макс?
Герион нахмурился, негативно отреагировав на имя, однако все же ответил:
-Да. Жизнедеятельность объектов была прервана после того, как жертва сумела освободиться от веревок. Были перерезаны сонные артерии, что привело к моментальной гибели организмов. Объект был перемещен в муниципальное учреждение  под названием «детский дом», где также не раз становился жертвой изнасилований со стороны других детей и двух преподавателей, знавших его историю. Потеря эмоций, очевидно, произошла на этом этапе.
Карл лихорадочно думал, что сказать дальше. Фразы вертелись на его языке, но он не мог их сформулировать, чувствуя отвращение к маньяку, который, в общем-то, ни в чем не был виноват. Для него жизнь чья-либо не имела ценности, поскольку цену своей жизни он утратил давным-давно. Компьютер с памятью, что не принадлежала ему; перегоревший чип, что продолжает пропускать потоки электричества, внося разлад во всю систему. Эмоции попросту выгорели в нем, и воспоминания, казалось, пробудившие к жизни его чувства, на самом деле были не сильнее дефибриллятора из двух батареек «Крона». Он не ожидал, что все окажется настолько ужасным. Убийца заметил его растерянность:
-Объект выдвинул предположение, что эмоции способны придать смысл существованию организма под названием Герион. Но эмоции недоступны объекту. Эксперимент окончен. Вы также будете удалены из базы.
Карл не заметил движения, он почувствовал лишь результат; Герион нанес ему удар топором, и лишь испуганный рывок назад спас юношу от смерти – хотя глубокая рана груди не сулила ему ничего хорошего. Что ж, попытка была хорошей...
-Ты боишься!
Герион замер с занесенным над головой топором, и Карл поспешил отползти от него подальше, стараясь не напрягать правую половину тела. Крови было не так и много, однако в глазах у него темнело. Виктор, замечательный русский человечек, теперь вся надежда была на него.
-Ты совершил все это, потому что боялся! Думаешь, необходимость тебя заставила всех убивать? Думаешь, необходимость заставила тебя выбирать Слушателя? Херня это, а не необходимость!
Потрясающе, но маньяк опустил топором и стал внимательно слушать полицейского.
-Объект, ха! Это не объект, это – Макс, мальчик, которого ты похоронил в детстве. Ты закрыл его щитом, который со временем обрел самостоятельность и решил, что он живой. Но щит не может быть живым! Ты просто труп, Герион, ходячий разговаривающий труп; зомби на службе у бокора. Покажи нам Макса, настоящего Макса, а не эту подделку под человека.
Впервые эмоции отразились и на лице, и в голосе несчастного. Высокий, холодный голос вдруг превратился в плаксивый альт, которым он пропищал:
-Мое имя Герион, а не Макс!
-Ошибаешься... – сплюнув немного кровавой слюны, ответил Карл. – Ты всегда был Максом, там, внутри. Маленьким мальчиком, которого некому было выслушать, некому было погладить по голове и вытереть слезы. Там, где у обычных людей на это вырастает маска цинизма и озлобленности – ты вырастил целую гору, новую псевдо-личность по имени Герион. Ты сделал её чуждой эмоциям, чтобы защитить себя – но вместо этого погубил свою исходную сущность. Все твои действия, весь твой эксперимент – попытка защититься от страха, единственной эмоции, которую еще испытывает твоя агонизирующая личность. Мальчик, который боится, что его некому будет услышать.
У Гериона выступили слезы на глазах, рот скривился в попытке сдержать плач. Этого нельзя было допустить, и Карл продолжил, пуская струйку кровавых слюней изо рта:
-Вот почему тебя был нужен я - ты хотел, чтобы кто-то услышал твои слезы. Больше не нужно бояться. Плачь.
Рев, в котором смешались два голоса – холодный, металлический Гериона, и сдавленный, звонкий Макса – раздался под сводами церкви. Крутясь вокруг своей оси, маньяк ревел на два голоса, раскручивая топор и нанося им удары по воздуху. Изредка в реве проскальзывали отдельные звуки, напоминавшие обрывки слов, однако большей частью это был рык умирающей машины, гибнущих в отчаянном сражении микросхем, боль компьютера, выраженная звуком.
Выстрел, второй, третий – и Герион-Макс застыл, выронив из рук топор и глядя во все глаза на Виктора. Улыбка рассекла изможденное лицо, и маньяк упал на пол навзничь, тихо засмеявшись при этом. Карл удовлетворенно вздохнул, ища взглядом лейтенанта; тот, упав на колени, глубоко и часто дышал, выронив из рук пистолет.
-Карл, мальчик мой, держись. Подкрепление, должно быть, уже здесь. Нас спасут, - и с тихим ойком упал на пол, потеряв сознание.
-Да я-то держусь... Ты молодец, лейтенант...
Темнота закрыла его глаза.
Эпилог.
-За нас, молодых да удалых!
 С громким звоном столкнув бутылки пива в воздухе, Карл и Виктор хлопнули друг друга по плечу и синхронно сделали большие глотки. Пройдя лечение в реабилитационном центре, они полностью выздоровели и физически, и психически, и сегодня оба ехали домой к лейтенанту. Тот настоял, что его спаситель просто обязан отметить вместе с ним столь радостное событие, особенно после получения лейтенантом еще одной звездочки на погоны. Праздновать они начали уже в вагоне, и вскоре весь вагон поздравлял их, оплатив заодно героям набор выпивки. Проходившие через вагон продавцы нарадоваться не могли на столь хороших клиентов, и пройдя весь поезд, возвращались сюда, чтобы предложить еще воды-пирожков-сухариков и прочей съедобной мелочи.
-О, Карл, там монах собирает пожертвования на храм! Дадим?
-Конечно. После того, что мы натворили в церкви, монахам понадобится много денег.
Монах растрогался, когда они пихнули в его ящичек несколько крупных купюр, и даже оставил им газету. Виктор поначалу отказывался, но в конце концов принял упорно вручаемую ему газетенку. Монах пошел дальше, с благодарностью кивая подающим.
-Забавно, не слышал, чтобы они раздавали газеты в благодарность за пожертвования.
-Ну...может, лично мы ему сильно понравились? Кстати, а что это там в заголовке газеты про нас написано?
Виктор, нахмурившись, открыл первую страницу, развернув газету для удобства чтения обоим; первая страница была увенчана огромным заголовком:
«Герои выздоровели и едут по домам. Маньяк, убивший восемьдесят три человека, убегает из больницы»
Виктор и Карл, побледнев, переглянулись.
Он не умер?
Он сбежал из-под охраны?
 Что-то в окне привлекло их внимание. Ветер слегка сдвинул глубокий капюшон монаха, смотревшего в их окно, и обнажил худое лицо с радостно поблескивающими глазами. Улыбаясь, он поднял большой палец вверх и показал язык товарищам, вжавшимся лицами в стекло.
Раздался гудок, и двери поезда закрылись.