Смерть мышонка

Вячеслав Отлиянов робко застыл перед тяжеленной дверью из красного дерева. Больше всего ему хотелось отлить прямо на латунную табличку с рельефными буквами «Виталий Альбертович Пухряков, Главный редактор». Вместо этого, журналист проглотил слезу, соплю, и гордость, и, так же робко и деликатно постучал в дверь.

–Войдите, – гаркнул голос из-за двери.

Отлиянов открыл дверь, и вошёл в кабинет шефа, стараясь при этом не дышать. Не то, чтобы он не нуждался в кислороде – просто, всякий раз, когда он видел главреда, дышать у него не получалось на рефлекторном уровне.

Главред Пухряков, мускулистый фактурный кабан со щитовидным лицом и мощной нижней челюстью сидел за столом и, положив ноги на столешницу, вертелся справо-влево-вправо-влево.

–Проходи, Вячеслав, проходи! – радостно крикнул он, завидев в дверях поникшую фигуру Отлиянова. – Проходи, садись! – он жестом указал на гостевое кресло.

Отлиянов в точности исполнил предписанное шефом, а именно: прошёл и сел. Как только работник (или раб) пера уселся, внутренне приготовившись к самому худшему, Пухряков снял ноги со стола и перестав вертеться (что даже удивило Отлиянова).

– Итак, Вячеслав, сегодня тебя ждёт необычное задание! – сразу начал интриговать главред, слегка подавшись корпусом в сторону жертвы.

«Какое же?» хотел было артикулировать Отлиянов, но шеф его опередил.

–Сегодня, то есть, прямо сейчас, ты едешь на кондитерскую фабрику номер один. Там у них сегодня ЧП!

«Я – самый отстойный человек во всей редакции», подумал Отлиянов. «Я попал».

Но артикулировать этого он тоже не стал.

Пухряков же всё работал на опережение и на один ход вперёд. Одним рывком он выдвинул ящик стола, вытащил оттуда коробку конфет, и беспощадно швырнул её на стол, поближе к Отлиянову. Отлиянов, всё так же руководствуясь рефлексами, невольно прочитал то, что было выведено на коробке золочёным тиснением, и ему едва не стало плохо. Страшная надпись не хуже метилового спирта пронзала зрение, убивала слух, и заставляла бешено колотиться сердце в приступе аритмии. Шоколадные конфеты назывались: «Смерть мышонка».

–А что это? – только и смог спросить Отлиянов сквозь болезненный туман.

–А вот поезжай на кондитерскую фабрику, и всё разузнай! – напутствовал Отлиянова главред.– Ты ведь журналист, как-никак…

…Отлиянов перекрестился диктофоном, нажал кнопку «Запись», и заговорил:
–Я стою возле главной проходной кондитерской фабрики номер один. Той самой кондитерской фабрики, которая сегодня, с утра пораньше да на свежую, видимо, голову, запустила в оптово-розничную сеть шоколадные конфеты с интригующим названием «Смерть мышонка». На коробке с конфетами изображён лежащим при смерти мультяшный серый мышонок в синем комбинезончике. Над ним склоняются две мышихи в белых халатах, тщетно пытаясь его реанимировать. Конфеты уже поставили на уши весь город. Особенно счастлива детвора, а взрослые требуют разъяснений. Что же, обратимся за разъяснениями к директору фабрики Олегу Павловичу Олигополову. Благо, далеко ходить не придётся, Олег Павлович находится буквально в одном шаге от меня.

Мятый, пыльный, растрёпанный, и в засморканном галстуке, Олег Павлович Олигополов сидел на заднице посреди лопухов и крапивы, глушил горькую из горла, горько плакал, а всё выпитое и выплаканное зажёвывал рукавом сорочки.

–Что у Вас произошло, Олег Павлович? – деликатно поинтересовался корреспондент.
Олег Павлович на секунду прекратил рёв. Он поднял на Отлиянова полные слёз глаза, и ответил:

–Мисик умер!

И снова зашёлся в хлюпаньях и всхлипах.

–Простите, а Мисик – это кто? – стараясь взять как можно более тактичный тон, но, тем не менее, не теряя профессионального напора, продолжил Отлиянов.
Перепуск давления и соплей снова приостановился. Директор шоколадной фабрики укоризненно посмотрел на журналиста, и сказал:

–Мисик – это мой мышонок!

Гениальная догадка поразила Отлиянова в это мгновение. «Ну вот, всё сошлось: мышонок умер, и Олигополов решил выразить свою скорбь в конфетах». Но директор, даже пьяный и убитый горем, работал на опережение и задавал темп гонки:

–Мисика уже не вернуть, и я решил выразить свою скорбь в конфетах, ты угдалаааал!
Олигополов глотнул ещё водки, закусил репьём, и зарыдал ещё горше прежнего.

– Думаю, что Вас лучше оставить в покое, – предложил директору Отлиянов, сам не понимая, что городит.

–Не надоооо, не оставляй меня! – ревел Олег Павлович, одной рукой вцепившись Отлиянову в рукав, а другой рукой протягивая ему недопитую водовку. – Давай помянем Мисика, он был отличным мышонком!...

Через час нетрезвый Отлиянов ехал в полупустом троллейбусе обратно в редакцию. На коленях у него стояла опустевшая коробка конфет «Смерть мышонка», содержимым которой он уже успел угостить всех, кто находился внутри троллейбуса. Проглотив последнюю конфетку, журналист выбросил коробку из окна, и продолжил беседу с кондукторшей:

– Вот такой мужик этот Олег Павлович! А ещё у него есть хомяки, попугай, и черепаха! Так что нам всегда будет, кого поминать!

–Ну, попугаи – они по сто лет живут, – возразила кондукторша. – И черепахи – тоже.
–Не, они уже старые, – парировал Отлиянов. – Мне Олег Павлович так и сказал. Так что скоро опять гудим! О, моя остановка!

–Гуди, да меру знай! – напутствовала его в спину кондукторша…

…Протрезвевший корреспондент сидел в кабинете главреда. Главред мощно возвышался над Отлияновым, и радостно потирал свои крепкие руки:

–Ну что, классно я тебя сгонял на задание?

–Угу, – неохотно ответил Отлиянов, чувствуя себя полным ничтожеством, которое обошли на поворотах те, кто умеет бежать на один шаг впереди.

–Я же всё это ещё раньше тебя узнал: и про смерть мышонка Мисика, и про концепцию поминальных конфет.

«Так какого же этого самого ты меня погнал туда?» хотел спросить Отлиянов, но боялся артикулировать.

–А такого, что Олежа – мой друг детства, и кореш! – пояснил ему главред. – И уж с ним-то мы всегда на связи!

Отлиянов пожух и увял окончательно.

–Ну а ты журналист, твоё дело – собирать новости, и доносить их до публики!...

…«Нет, так жить нельзя!» подумал Отлиянов, и решительно накинул себе на шею петлю. Постояв на своей кухонной табуретке несколько минут, он также решительно это петельку с себя снял, и, ради релаксации, решил почитать газету бесплатных объявлений, которую нашёл у себя в почтовом ящике, когда возвращался домой.

Половину первой полосы занимало гигантская реклама: «Услуги психотерапевта. Профессиональные и жизненные неудачи».

«Ура, жизнь налаживается!» радостно подумал Отлиянов.

И, преисполненный великих ожиданий, отвязал верёвку от люстры.