Смерть в торосах

   Он один в деревне имел такую шикарную бороду, густую, жёсткую с проседью, и пышные усы того же коленкора. Роста он был выше среднего, не толстый, но грузноват. Ходил не торопясь, степенно. И не потому, что важничал, а потому, что стало пошаливать сердце от того и задыхался при быстрой ходьбе.   Говорил громко по причине тугоухости. Но всё это вместе не мешало ему материться, когда надо было и когда совсем не надо.

   Жил Григорий Трофимович один, на старости лет развёлся с женой, оставил квартиру в городе и переехал в эту деревню. Здесь купил дом пятистенок с большим огородом, и осел.   Завёл скотину, а именно: пса по имени–Рудый, которому чаще всего и доставалось из-за не уравновешенного характера хозяина, кошку с котом,  да пяток курочек с петухом. Для животных он соорудил жильё, довольно приличное, сказался опыт мастера строителя. Для себя устроил летнюю кухню на украинский манер. А на большом приусадебном участке в 20 соток, выращивал овощи и фрукты. В урожайные годы их получалось столько, что некуда было девать.

  Иногда, когда его душу переполняло отцовское чувство, он нагружал рюкзак под завязку всякой снедью и отправлялся в город, к сыну и внукам, с гостинцами.
   Это произошло зимой. Может сон такой случился, может, исподволь давно собирался, да никак не мог отважиться. А тут как то всё и срослось. И погода выдалась на славу. Даже с крыши начало капать.

   Ещё с вечера Григорий Трофимович начал готовить  рюкзак,  и мешок картошки надумал приладить к саночкам. Эти приготовления не мог не заметить Рудый, интересно, - куда это он намылился? Пёс мышкой прошмыгнул в дом, когда хозяин тащил мешок и мигом занял позицию под кроватью, Рудый помнил, что первое время хозяину лучше не попадаться на глаза. Тот всегда злился, матерился по чёрному и мог даже пинка врезать под задницу за то, что без приглашения заходил в комнату. А проходило минут пять, и хозяин становился мягким и добрым.  Тогда то и можно было покидать убежище. А пока Рудый решил подождать

С мешком придётся повозиться, всё-таки зима, и картошку не мешало бы укрыть  теплее, бормотал себе под нос хозяин, хорошо бы  ватные штаны использовать, но куда я их засунул, ума не приложу?
Рудый  понял – искать придётся ему, кто же, как ни он сможет найти те вонючие штаны, на которых так хорошо спится в холодное время. Нет, лучше я пока подожду, как прикажет искать, тогда я и притащу их. Приняв правильное решение, Рудый положил голову на лапы и прикрыл глаза. Он стал задрёмывать, когда услышал тихое урчание, а секунду спустя это урчание нежно прикоснулось к его густой и жёсткой шерсти. Блаженная волна накрыла его существо. Но Рудый сделал вид, что ничего не происходит и лишь затаил дыхание. Он знал, что она обязательно придёт и уляжется у него под боком, тесно прижавшись к его телу. Он ждал этого момента всегда и постоянно.

 А она была всё-таки стервозная штучка. Приходила только тогда, когда ей надо было. И самой ласковой становилась только в критические дни. Рудый это хорошо изучил и по запаху знал, когда он вознесётся на небеса. Сегодня день был не тот, она просто проходила мимо. И решила немножко погреться. Потому, что то место, где она обычно проводила время, занял толстый, и ленивый котяра. Он нагло развалился на хозяйской постели и делал вид, что ему всё до лампочки.

   С рюкзаком покончено, сказал Григорий Трофимович, а Рудый подумал, - придётся вылезать, хотя чертовски приятно было дремать вдвоём. Он выполз из - под кровати, подошёл к хозяину и ткнулся мордой ему в ладонь и, вроде бы нечаянно, лизнул руку. Потом отошёл в сторонку, сел и стал ждать приказаний.
 Ты что уселся, штаны те тёплые нужны, ты не знаешь, куда я их замантулил, - спросил он Рудого.  Ну и словечки у хозяина, теперь я должен гадать, о чём спрашивает, наверное, нужно притащить штаны подумал пёс и пошёл к двери.

 Хозяин увидел намерение пса, открыл дверь и сказал, - ищи щтаны. И тут же бесцеремонно закрыл её снова. Рудому не пришлось их долго искать. Он подошёл  к логову, открыл пасть, а потом закрыл её вместе со штанами. Рудый вернулся к двери со штанами в зубах и стал царапать её лапой. Он понимал, что дверь может не скоро открыться, хозяин то  был  глухой  на оба уха.

 Но в этот раз дверь открылась быстро, Григорию Трофимовичу нужно было заканчивать сборы.  Ну вот, это другое дело, теперь мы их засунем в мешок, а потом наполним картошкой. И все будет чики-чики, пропел хозяин весело. И Рудому пришлось несколько раз вильнуть хвостом. Он таким способом всегда поддерживал хорошее настроение своего повелителя.

  Теперь осталось решить проблему, кто вас будет кормить эти дни, как ты думаешь, псина? Это слово очень не понравилось Рудому и он униженный залез под кровать потому, что не всегда понимал быструю смену настроения своего вожака. Ты что, обиделся на псину, глупый, вон милиционеров называют ментами и ничего, не обижаются. Ладно, вы пока тут оставайтесь, а я схожу к соседке, попрошу, чтобы она вас кормила.
 Странные животные эти люди, не поймёшь их, недавно он её ведьмой обзывал. Я же слышал своими ушами он своему приятелю показывал дерево, которое плохо растёт по сравнению с соседним, из-за того, что она к нему прикасалась. А теперь пошёл к ней с просьбой. Нет, мне этого не понять, лучше я полежу в кресле пока его нет, решил Рудый и вылез из - под кровати. Он обошёл и обнюхал всю комнату, толи по привычке, толи хотел найти чего, а потом запрыгнул в кресло, уютно улёгшись и стал ждать хозяина.

    Хозяин вернулся не скоро, а придя домой, он выпроводил Рудого на улицу. Это ни сколько его не огорчило, Погода была не очень морозной, а конура утеплена по-зимнему. Но главное заключалось в другом, пёс был свободен и  мог поступать, как ему захочется.
    А утром, когда стало совсем светло человек повесил замок на дверь, приказал Рудому сторожить дом и отправился в путь. 
  У него было два маршрута, чтобы добраться в город. Первый, на автобусе вокруг, сто пятьдесят километров. Но к автобусу тоже нужно было искать транспорт. Как ни как, около тридцати километров, а это расстояние приличное.
   Второй маршрут, через водохранилище пешком километров пять, правда и к нему на чём-то надо добираться. А потом по суше километров двадцать пять на автобусе, если повезёт.
  Григорий Трофимович решил идти пешком. В то время у него ещё были  силы, а может быть ему так хотелось себя чувствовать. Первую половину пути он преодолел уверенно. Рюкзак хотя и тяжёл был, но мысль о том, как обрадуются гостинцам его дети, придавала ему силы. А саночки с мешком хорошо скользили по гладкому льду, и идти было легко и приятно.

   Но так  случается зимой, вдруг подул ветер. По льду закружила метель. А ещё через несколько минут не стало видно берега с ориентирами, по которым он сверял свое направление. Исчезло  солнце и резко потемнело. А в голове появилась не прошеная мысль. Стоило ли пускаться в эту авантюру.
   Да, заскучал, это бывало и не раз, но он знал, что его  там ни кто особенно и не ждёт. Сын, в котором он видел свою защиту и опору, не оправдал его надежд. Он успел жениться по второму кругу и завести детей от разных женщин,  разбить по пьянке отцовскую машину и потерять хорошую работу. Сложно было понять логику поведения старого человека. По всем раскладам нечего там ему было делать, а он шёл, не думая, зачем и почему.

  Ветер дул всё сильнее и сильнее. Снег стал проникать всюду, где находил прорехи в одежде. Борода с усами превратились в ледяной ком. Приходилось то и дело его сдирать с лица.  Снег слепил глаза, и вынуждал их прикрывать и прятать в воротнике.
   Пора бы и берегу появиться подумал Григорий Трофимович и посмотрел на часы. Да, берег по расчётам должен быть, где то рядом.  Но его не видно, а появились торосы. И это сразу отразилось на саночках. Они то и дело опрокидывались или тупо упирались в крутой бруствер.  И тогда ему приходилось их возвращать в нормальное положение, что требовало тратить больше сил. Он злился и матерился, от чего излишне потел, а холодный ветер тут же  находил щель, и человек быстро начинал замерзать. А рюкзак, который всё время уютно лежал на его спине и раньше ему не очень мешал, вдруг сильно потяжелел. Справившись с поклажей, он обнаружил, что не знает в каком направлении нужно идти.
 
   За свою долгую жизнь он немало читал и слышал всяких рассказов о том, как нужно действовать в подобной ситуации, но оказавшись лично в таком положении, он от волнения совершенно растерялся. Из четырёх  направлений ему нужно было угадать только два, главное чтобы он не пошёл вдоль по течению. А к  какому берегу придёт было теперь не столь важно.

Другой  на его месте бросил бы к чёртовой матери эти саночки, но у него  даже мысли не могло возникнуть, чтобы их бросить. Человек, который испытал на своей шкуре голодные времена, не мог просто так расстаться с мешком  первоклассной картошки. Он всю жизнь помнил ту историю, о которой рассказывал его отец, когда они голодные и безоружные убегали от немцев и как на ходу подбирали и ели, что попадалось съедобного из растений. И как они радовались, если по пути появлялись огороды. А потом и сами немцы за пищу и за самогонку освободили  из плена отца. А после войны его, пацана, оторвали от семьи и отправили в ремесло учиться, только потому, чтобы спасти от голода его самого и меньших братьев и сестёр.

   Некоторое время потребовалось ему привести свои нервы в порядок. Он начал нормально соображать. Вспомнил направление ветра, когда выходил на водохранилище в самом узком его месте. На противоположной стороне должен находиться водозабор большого города. Туда он и стремился попасть. Григорий Трофимович снял перчатку, засунул указательный палец в рот, хорошо его обслюнявил, а потом высоко поднял руку, и сразу стало понятно, с какой стороны дует ветер.

 Проанализировав все данные, он выбрал направление и пошёл.  Берега не было видно, а ветер дул по-прежнему, но теперь он ему  не мешал, а помогал идти в нужном направлении. И всё же он не мог окончательно быть спокойным. Он не знал куда  выйдет. Отлично, если попадёт на водозабор, а если уйдёт вправо или влево, а там лес и нет дорог вдоль моря и куда потом идти? Эти мысли невольно роились в его башке, Еле волоча ноги, он упорно тащил уже сани, а не саночки, как ему казалось вначале пути и тяжеленный рюкзак на спине. Сердце бешено колотилось в груди, но выбора уже не было, нужно было идти вперёд, преодолевая торосы. Вот только передохну немного, подумал он и присел на санки.

   А ветер, между прочим, сделал доброе дело, разогнал тучи, стало проясняться, прекратилась метель, наверное, кончились запасы снега. Но самое главное, появилось на горизонте очертание  берега. А там был тот самый водозабор, к которому он стремился и который одно время обслуживал, работая мастером в управлении главного  энергетика. Он знал, что с водозабора можно будет уехать на служебной машине, которая возила ежедневно персонал утром и вечером, оставалось только поспеть ко времени.
  Он не успел, с берега его заметили бывшие коллеги.