Он и она. Рассказ без эпилога

***
Уже восьмая чашка кофе за последний час. Снова эспрессо и снова остывшее. Он ловит себя на том, что рука опускается в карман за телефоном, и тут же дергается. Нет - пусть у неё сломался каблук, потерялись ключи от квартиры, измялся рукав…пусть даже попала в аварию – он готов к чему угодно, кроме частицы «нет» на том конце сетевого канала. Какая угодно причина опоздания, кроме её собственного решения.

Он специально выбрал мягкое французское Cafeletto. Здесь даже салфетки отмечены уютом.  Он знает, ей нравится. Дергается ещё раз – уже от внезапно принятого решения. Оставляет щедрые чаевые на столике – больше он сюда не вернётся. Пусть на будущее. До дома четыре квартала. Он пойдет пешком. Путь, который неизмеримо короче жизни – всегда становится незаметным и незначительным.

Впервые он так подробно рассматривает улицу – ни одну из этих витрин он уже больше не увидит. Находит себя в отражении её любимых Love Republic, Prada, Л’этуаль.…  Да, он всего лишь отражение её любимого. Заканчиваются торговые центры и вырастают жилые многоэтажки.  Ну конечно, именно в этом дворе все и закрутилось. Он очень близко к центру города. Качели. Он сядет покачаться. Последний раз. Закроет глаза, и ему приснятся собственные воспоминания.

Он впервые улыбнулся за тот день. До сих пор не уверен, что же именно его рассмешило : то ли детская безмятежность посреди дышащего опасностью города, то ли само удивление подало ему импульс. Она была в нежно-зеленом и воздушном, а в покрывающей темноте казалась ещё и парящей. Феей. Он всегда будет помнить её как Фею.

Он первый раз услышал её «да» на самый клишированный вопрос знакомства. И теперь с этого дня он бережно хранит две вещи: её согласие и свою улыбку.

Непонятно почему, но она всегда с ним соглашалась. Поначалу это было приятно, а потом стало чем-то само собой разумеющимся. Она согласилась на первое свидание, потом на второе. Она соглашалась с его мнениями, интересами, увлечениями, даже любимыми книгами. Он чувствовал себя рядом с ней таким умным, сильным, покровителем. А она соглашалась. Только сейчас он осознал то, что не знает ни её любимой музыки, блюда, фильма. Многого не знает. Если быть честным с собой – то почти ничего, кроме имени.

Пора идти. Толкнул качели. Теперь они так же одиноки, как и он. Но если для них это временно,…то у него все всерьёз. Ну что, пора домой? Парочку кварталов по той дороге, которая свела их, чтобы еще горсть сердечных осколков пополнила коллекцию любовных историй.

Оппа, уже пришел. Чёртов рефлекс – взгляд устремляется к окну. Отсюда его провожали на работу, здесь же встречали вечером. Провожали, помахав рукой. Встречали – усевшись на подоконнике. Первое время он даже опаздывал на работу, а все потому, что не хватало сил оторвать взгляд от её смеющихся ласковых глаз, тёплой улыбки. И она никогда не уходила первой. Вечером он только ловил её силуэт и уже бежал, мчался через ступеньку по лестнице на 7 этаж в её объятия. Тогда лифт был для него пыткой, теперь стал необходимостью.
Она согласилась переехать в его квартиру. Тогда ему так и не хватило духу сказать «наша, наш дом». Теперь же он кричал себе, что разрушена «наша жизнь, наша любовь». Было ли у них вообще что-то общее?

Он мало знал о ней, она почти все о нем. Он познакомил её со своими родителями и друзьями, но ни разу не видел даже знакомого с её стороны. Тогда он верил, что был центром её жизни, хотя она даже не намекала на подобное.

Он так любил утренние поцелуи, вечерний кофе, выходные. Рядом с ней он и правда полюбил то, что ранее предпочитал не замечать – свободное время, долгие вечера, закаты, рассветы. А до этого он просто бы зарылся с головой в работу или пил ненужное пиво с ненужными людьми в ненужном баре. Но он полюбил её. Да, точно полюбил. Уверен. И почему же он ей этого так и не сказал?

Уже совсем стемнело. Надо бы подняться, но он сядет на лавочку. Закурит.  Она не любила запах дыма. Всегда морщила носик и отворачивалась. А его куртка отправлялась ночевать на балкон. Интересно, и откуда же он успел взять сигареты? Не помнит, чтобы покупал по дороге. Но, очевидно было именно так. Надо бы мятный леденец – не подниматься же с таким «благоуханием» в квартиру. Он ни в коем случае не хочет потревожить её запах.
Корица, ваниль, яблоко, и что-то еще, довольно неуловимое. Такие теплые, уютные, домашние, любимые запахи. Вот теперь он точно знает, как пахнет любимый дом. А год назад он не придавал запахам значения. Потому что это была не она. Но вот она ушла, а чувства, ощущения, остались. Но, он знает, ненадолго.

Он нажимает кнопку лифта с, казалось бы, счастливым, номером 7.  Лифт останавливается через два этажа. Ну уж нет, на подъем у него нет сил. Он жмет на кнопку еще раз, двери закрываются, но никакого движения не происходит. Еще лучше. Теперь застряли не только мысли, но и тело. Надо бы позвонить и попросить помочь, но что-то не хочется. Он сползет по стене, закроет глаза. Он так устал. Ему просто необходимо поспать. И впервые за последний год он не будет ждать пробуждения.

Когда-то он ложился спать пораньше только для того, чтобы иметь возможность увидеть её спящей, в утренней нежности. Он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её, хотя до боли в руках хотелось прикоснуться. Иногда он все-таки совершал небольшое путешествие: большой палец начинал с левой брови, мягко скользил к виску,  вместе с остальными неуловимо порхал по щеке, потом аккуратно поворачивал к кончику носа, касался уголка губ и задерживался на подбородке, чтобы все его тело, испытывая колоссальное напряжение, могло неслышно придвинуться к ней и на мгновение их губы встретились. Здесь страх начинал бороться с ожиданием - «поспи еще» или «нет, поцелуй меня».  Она всегда соглашалась на второе. И тогда он сетовал, что не продлил наслаждение.

Он всегда относился к ней крайне бережно – так не относятся даже к самым дорогим бриллиантам. Он так боялся разбить её и больше не собрать. До сих пор не знает, чем же он её ранил. Да и что он вообще знает о ней? Ничего. И ничего, вообщем-то, знать не хотел. Он принял бы её с любым прошлым, настоящим и не отказал бы ей в будущем рядом с ним. Он доверял ей, её друзьям, - которых не знал - доверяет и впредь. Правда, вслух ни разу не произнес этого. Она не слышала.

Не слышала ни про доверие, ни про любовь. Он просто не говорил. Он сейчас это понял. Все, что чувствовал к ней, что испытывал, ни разу не обличил в слова. С другой стороны, зачем? Японцы, например, считают, что любовь это не слова, а поступки. Она не японка, да и он даже не был в стране Восходящего солнца. И дались ему сейчас эти японцы! Тогда он про них не думал, просто молчал без причин. Теперь же оправдание просто необходимо. Ему. Сейчас. А ей, такой неуверенной, очень…интуитивной, были необходимы слова. Тогда.

Сейчас он не знает, где она. Он застрял в лифте, в собственных мыслях, в целом в жизни. Она, скорее всего, в движении, прямо обратном его дому.

***
Она сидела на кухне, не сводя глаз с кофеварки и не видя её. Не получилось сегодня кофе. Его любимое эспрессо. Она мысленно проклинала то свою неуверенность, то его молчание, то свою доверчивость, то его эгоизм. Она никак не хотела признать его виноватым, но не видела вины и в себе. И угораздило же её добровольно утопиться в этих…неимоверных глазах.
Она встала, лениво прошагала к окну. Там так шумно, но ничего не слышно. Она знает, что он ждёт. А сколько ещё будет ждать? Час? Минуту? День? Год? Вечность? Вот дура. Да он уже дома. Спит. Она поборола искушение схватиться за телефон. Позвонить, увидеть пропущенный от него? Она вздохнула. Вещи собраны и чего же она ждет…?

Она еще не совсем может контролировать собственные движения, потому что, собирая свои вещи у него дома, едва справлялась с руками, тянувшимися к небрежно брошенной мужской рубашке, к рамке с его фото, к его столу.

У него дома. Его дом. Она бы так хотела сказать «наш дом». Но «нас» просто не было. Так она думала сейчас. Пару дней назад она ещё верила в их общее будущее. Но когда он не пришел ночевать домой и не предупредил, что-то спустило шептавшую неуверенность на крик. И вот она здесь, с сумкой барахла и парочкой несбывшихся ожиданий. Может, ну его, этот кофе? Сон всегда был продуктивнее бессонницы.

Она добрела до гостиной, легла на диван, закрыла глаза, теперь её очередь увидеть собственные воспоминания во сне.

Она в тот вечер так не хотела идти домой. У неё был такой замечательный день, что крайне невежливо было бы портить его ревнивым бойфрендом.  Но, так как идти все равно больше некуда… Она так долго оттягивала неприятный момент, что засиделась в каком-то дворе до полуночи.

Ближе к реальности её пододвинуло тепло. Кто-то накинул на плечи пиджак. Она почему-то не вздрогнула от неожиданности, не оглянулась. Хотя, согласно свей манере поведения, должна была просто подскочить на месте. Но кто же боится заботы? А она почувствовала именно её. Забота оказалась мужского пола, с низким голосом и улыбающейся. Она была уверена, что не выглядит смешно. Чему же он тогда улыбается?
С такой улыбкой на неё иногда смотрела мама.

Она знала, что он спросит. Знала, что она ответит. Только не отдавала себе отчета, почему. Просто она чувствовала, что если отпустит его сейчас, то вместе с ним  уйдет из её жизни нечто важное, что она пропустит один из тех виражей, что бывают в жизни людей крайне редко. И она не пропустила поворот. И может признаться себе, что не жалеет об этом даже сейчас. Какой же ненормальный будет жалеть о том, что был счастлив?
Она согласилась, чтобы он проводил её до дома. Правда, не сказала, где живет на самом деле – он до сих пор этого не знает и ошибается на 1 квартал, полагая свое знание истинным. Она не отказала ему, потому что боялась разрушить ту эфемерную связь между ними. Ну а подводить заботу под горячую руку своего молодого человека тоже не собиралась. Когда соглашалась на первое свидание, то уже решила – с этого дня в её жизни все будет по-новому.

Новые впечатления, новые знакомства и далеко не новые мысли. Она увидела в нем совершенство, а себя видела самой обыкновенной. Поэтому, чтобы не уступать ему ни в чем, она соглашалась с ним вообщем-то всегда. И во всем. А он никогда ни о чем её не спрашивал, видимо, считал, что она не очень умна. Может, поэтому так и заботился о ней: как бы она, такая глупенькая, не ошиблась где-нибудь, в чем-нибудь. Она только успевала радоваться, что он рядом. Как будто вдохнула свежего воздуха.  Раньше  она и подумать не могла, что бывают такие нежные, ласковые и заботливые люди. Она бы очень хотела думать, что еще и любящие. Но она отталкивала эту мысль, потому что никогда не слышала от него о любви. А четко осознать, есть ли она между ними, не могла – просто не знала, что такое любовь. В детском доме такого явления не наблюдали. Ну, или крайне редко и то по отношению к отдельным детям. Она с уверенностью могла бы сказать, что не было и заботы – просто исполнение должностных обязанностей воспитателями, нянечкой, директрисой. А он заботился. Или делал вид. Теперь она уже ни в чем не уверена. А тогда она даже согласилась переехать к нему.

С ощущением трепетной радости привязанности к чему-то великому, она заботилась о нем – утром из окошка провожала на работу, вечером сидела на подоконнике в радостном ожидании. Пекла пироги с яблоками и корицей. Ей приятно было сознавать, что может делать его счастливым. Он был им. Или ей казалось? Опять включилась эта идиотская неуверенность.
Наверно, она из детства. Ну не мог же он так долго притворяться счастливым только для того, чтобы поиграть с ней?.. Она с детства очень хотела плюшевого мишку и хотя бы раз уснуть с ним в обнимку. Как-то раз, он застал её за просмотром этих самых мишек в интернете, но ничего не сказал и даже не спросил. Просто на следующий вечер пришел с работы не один – вместе с ним был плюшевый Тедди почти с неё ростом. Чтобы с ним уснуть, нужна была трехспальная кровать, как минимум. Он остался у него, в его квартире, вместе с её счастливыми днями.

Она любила порисовать в долгий зимний вечер, пока он работал. Особенно любила изображать цветы. Так он мало того, что большую часть рисунков повесил у себя в кабинете, еще и взял за привычку каждый выходной приносить ей корзинку цветов и, каждый раз, разных: ромашки, лилии, орхидеи, герберы, розы… А однажды она впервые проснулась без него – вся постель была усыпана розовыми лепестками. Неужели после всего этого можно сказать, что он относился к ней равнодушно, играл с ней? Как плохо быть такой неопытной, не понимать, что происходит между ними? Хотя нет, сейчас, она может сказать, что опыт у неё имеется и далеко не горький.

Ну и что, что он за сутки до расставания стал более молчалив и менее весел? Может, проблемы на работе, с машиной, друзьями, родителями, а он не хотел волновать её? Он ведь всегда говорил с ней только о хорошем, он говорил, что её улыбка согревает его. Ну и что с того, что она один раз легла спать одна, а он остался в кабинете? Может, срочные дела? Он тогда попросил её, чтобы она его не беспокоила, чтобы сконцентрироваться на чем-то важном? Не пришел ночевать…только это она не может оправдать.  Вот теперь она, поостыв, думает так. А что подумала тогда: он устал от этой игры, но, такой вечно заботливый, не знает, как от меня помягче избавиться. Может, рассчитывает на понимание и что она уйдет сама – вот таким был ход её мысли. К тому же, он так и не сказал, что любит её. Оставил наедине с неуверенностью. Но и не просто же так назначил ей встречу в Cafeletto.
А чем лучше она? Ушла молча.

Она любит его! Вот сейчас, в этот момент, она это понимает. Любит его улыбку, его шаги, тепло его объятий, раскиданные рубашки, легкую небритость, его заботу и нежность. Как она так долго обходилась без всего этого? Без совместных ужинов, выходных, походов в кино и театр? Она все это любит, любит вместе с ним! Так вот что такое любовь… И она счастлива от своей любви и ни о чем не жалеет. Разве только о том, что не рядом с ним. Что не сказала ему о своей любви. Ну и пусть он промолчит, главное – узнает, а может – и простит за то, что она так по-английски покинула его тогда и сейчас? Вот только, если, она ему на самом деле дорога. Но нет, в кафе она уже не пойдет, поедет к нему домой. Если она все правильно поняла, то он теперь может быть только там – в «нашем доме». Она вскочила, схватила сумочку, последний раз взглянула в это неродное зеркало, осмотрела свою однокомнатную конуру. Неважно, будут ли они вместе, она сюда больше не вернется.

***
Он поднялся на ноги. Ну надо же, кому-то ТАК понадобился лифт, что поднял мастера ближе к полуночи. Нереально. Придется все же топать пешком к себе в квартиру.

Он остановится на лестничной площадке перед дверью. А не хочу! Он просто не может возвратиться в пустую квартиру, где пройдет мимо только сквозняк, а заговорит – только телевизор. Где нет её, её вещей, её тепла, её смеха. Он так устал быть один. Так устал не чувствовать, не любить. Она подарила ему все, о чем он мог только мечтать: любовь, счастье, способность чувствовать, ощущать. Ну и пусть она не любит его, но она обязательно узнает, как сильно ОН любит ЕЁ, если только он сможет выразить все просто словами. С другой стороны, почему только словами? Он уже давно знает её настоящий адрес, вопреки её скрытности.

Он очень хотел сделать ей предложение. Она бы согласилась, он чувствует это. Он долго думал, как сделать этот день незабываемым. В ту ночь, когда она ушла от него, он разъезжал по городу, лично вытаскивая из кроватей подрядчиков, дизайнеров, архитекторов…полгорода, возможно. Всех тех, чьи адреса он днем ранее разыскал с помощью интернета и болтливых секретарш. Он оставил в этих квартирах такие деньги…Впрочем, от него не убудет.
А все просто потому, что он случайно увидел, как она танцует, как светятся её глаза и как она однажды рассказала его маме, что очень хочет научиться танцевать. Увидел и то, как она замялась в ответ на вопрос, что же её останавливает. Он выкупил весь этаж, на котором была её квартирка, очень удачно оказавшийся самым верхним. В 3 часа ночи он заставлял архитекторов рассчитывать устойчивость собственноручно им нарисованной планировки,  в 4 утра – дизайнеров, рассчитывать размеры и стоимость зеркального зала, зеленого леса из пальм и прочей флоры, оптимальное размещение обстановки душевой, спальни и кухни.

Это должна была быть танцевальная студия. Только для неё.  Чтобы она могла учиться там любым танцам, каким только захотела. Может, и он бы потом присоединился. Он планировал презентовать ей эту студию-квартиру на Новый год. Встретить его с ней. Чтобы ее жизнь преобразилась вместе с ее комнатушкой. В лучшую сторону.

Он сделает все, что сможет, для того, чтобы она была счастливой. Всегда. Даже если она не захочет к нему вернуться.  Работы на квартире должны начаться через неделю, так что… «Надеюсь, ей некуда больше пойти». Потом он отругает себя за эту мысль.
По дороге до остановки она все-таки попробует предположить, почему он не ночевал тогда дома.  Она попыталась поймать такси. Остановилась пара частников, но их лица не очень внушали доверие, особенно в половине второго ночи. Да и на трассе было не особо интенсивное движение, хоть и центр недалеко.

Видно, такси придется вызывать. В спешке у неё и мысли не было о том, что оно может приехать и на дом. Она откроет сумку, найдет телефон. Хорошо еще, что хоть мобильный не забыла в сумку положить. Зато вот паспорт с билетом…остались на кухонном столе. Боже, а ведь думала, что не вернется. А вот теперь совсем отлично – на телефоне закончились деньги.  Ладно, в магазине через дорогу есть таксофон. Она взглянула на светофор – 90 секунд красного. Ждать целых полторы минуты – а кто знает, что за это время может произойти? Вдруг…землетрясение, наводнение, пожар? Нет, сейчас она не может терять ни секунды. Она прикинет расстояние до ближайшей машины, сравнит длины перехода и своих каблуков. Побежит.

Он еще плотнее  вдавил педаль газа в пол. 00:25. Этот электронный циферблат издевается – он едет целых 20 минут.  И это под 200 км/ч. Уму непостижимо. Вдруг она в это самое время ждет свой рейс в аэропорту или просто выходит из дома с чемоданом и садится в такси…или уже совсем далеко отсюда? Он зажмурится, встряхнет головой, чтобы избавится от этой гадкой мысли. Откроет глаза, совсем рядом увидит её взволнованное лицо, в это же мгновение поймет, что она – не видение. Правда, затормозить уже не успеет.

Она перейдет на шаг за метр-полтора от бордюра…у чемодана застрянет колесико…она успеет услышать шум подъезжающей…нет, летящей машины…,успеет повернуть голову…встретить его взгляд…не успеет улыбнуться.
 
Последнее, что она услышит, это не визг тормозов и не крики двух припозднившихся студенток. Это будет её имя, его голос… «Я очень тебя люблю»…ей покажется, что она успела сказать «прости».