Исповедь на тему... 5- Нечитаные письма

Мелькает за окнами весна, стыками к дому приближает.
Да только всё тоскливей.
Сбивчив рассказ  получился?
Ну, а как не сбиться.
Дыхалку, вон и ту перехватывает.
Перекуры тамбурные и те не помогают.

Я ж в поезде, час назад только и перебрал дембельский дипломат.
Платок пёстрый.
У местных – за речкой – они торжественно нарядными считаются.
У нас такие не увидишь.
Тонкий шифон многоцветно переливается мотивами своего восточного орнамента.
Маленький, что тётке дарить собирался - легко прячется средь пальцев в кулак.
Большой, мамке предназначенный - легко через кольцо протягивается.
Восток, однако.
Традиции, опыт, навыки, стиль, настроение и вера.
Не наша, вера, конечно.
С этим-то мы и столкнулись там по-настоящему…

Когда награды доставал, со знаками воинскими вместе на китель, вешая, альбом с фото, которые замполит не выкинул чуть не выпал.
Письма из него высыпались.
Среди страниц альбомных писем, из дома пришедших, пяток лежал.
Нераспечатанных.
Нечитанных.
Ни о чём читать не хотелось.
Не ждалось хороших новостей.
А о плохих – не хотелось знать.
Мне там, за речкой, плохого и так – выше гланд хватало.

Я ж тельняшку «нулёвую», надел, китель разложил рядом.
 Медали на место прикинул уже как прицепить.
Мы их, по совету старлея, в аэропорту Ташкента ещё сняли с кителей.
Всё одно – под шинелями не видно, да и сорваться могут.
И в Москве – спокойнее ходить среди патрулей злюще-зыркающих, когда форму одежды не нарушаешь.
Старлей ещё и выручил нас – не только тем, что ему благодаря самолёт выделили на нашу толпу дембельскую.
Он и за собаку договориться смог, правда, всё одно скидывались червонцами, чтоб оплатить как багаж – 72 килограмма живого веса пёс пограничный, возраста пенсионного оказался.
Хороший пёс – настоящий!
Да и старлей – мужик настоящий.
Когда почуял, что у нас у всех ножи с собой афганские, ручной работы, по дипломатам лежат – аж взвился сперва.
Потом велел собрать все и ему сдать.
Я сперва подумал, что он и за ножи договориться сможет.
Не.
Ни хрена подобного!
Видать он, как и мы – больше улицей учёный, чем военными академиями.
Он их себе за ремень сзади все засунул!
А когда проходил спецдосмотр и рамка на металл пищать начала противно – он сотворил чудо.
Правда!
Я теперь в чудеса верю!
Чудо – это польза, которая поспела вовремя, вопреки безнадёжности ситуации.
Старлей посмотрел на ментов, что сразу рыпнулись к нему.
Стал из карманов доставать сигареты, зажигалку, мелочь, часы с руки снял.
Прошел ещё раз – звенит падлюка-рамка искателя, железяки чует – аж визжит, похоже!
И тут старлей из кармана явил жменю чуда.
Вынул из кармана шинели парадной горсть.
Полную горсть патронов.
И трассера, зеленоглавые, там и просто 5,45 остроносики.
Разжал руку, сам на это зрелище полюбовался, ухмыльнулся.
Менты,  на патроны глядючи, аж присели.
А он снисходительно-извиняюще так говорит: - «Во, блин, отобрал, похоже, у бойцов, а выкинуть забыл!»
И бросает их в ведро мусорное.
Мы, похоже все, с ментами разом, проследили как патроны пум-дзынь-пам – в мусорку звеня попадали.
Во всяком случае –менты гвалт затеяли не за то, что звенит, а за то, что: – «Поднимите патроны!»
А старлей им руками разводит и говорит – пардонте, мол, у нас, офицеров, нет времени парадные шинели носить, так что – не знаю как они тут оказались и когда и вообще – чтоб я в мусорку за сроком полез- не тот случай, нам самолёт комендантом выделен и если мы не улетим, то аэропорт..
Ну, дальше не столь важно.
Но это было чудо!
Мы гурьбой ментов затолкали, подряд проходя, торопливо и суетливо.
Так что чудеса бывают.
Вот и продолжились они.

На конверты выпавшие глаз так и косился, что нож этот, старлеем мне в Москве возвращенный, словно сам из чехла в руку попросился.
Вскрылось им письмо первое.
Прочитал его.
Половину того, что мамка писала я уже и так знал.
И что пожарники искали и что к награде представили – «За отвагу на пожаре», и что номер части да почтовый адрес она им передала.
А вот в конце почти…
Дочитав - курил.
Долго.
До кашля, до слёз.
Или  - от слёз наоборот и курил.
Вернулся, перечел первое, тут же само вскрылось и второе.
И третье, в котором фотка оказалась.
Странно, что раньше не нащупалось.
Да не мной, даже.
Странно, что содержание писем, тем более с фото – ни замполиту ни особисту неведомы были.
Или только мои не вскрывали, или не до этого им уже стало.

Напрасно мне ни о чём читать не хотелось.
Зря не ждалось хороших новостей.
Хотя, как замполит наш говаривал: – «Зря и напрасно ничего не бывает. Всё или на пользу – или во вред.
Но вред, он тоже - наука великая!»
Вот и великая мне наука – письма, что из дома пришли – читать надобно!
Всегда!

Если коротко, то пол пачки сигарет уже за три часа – выдымилось.
Может это перекуры тамбурные и виноваты, что дыхалку перехватывает.
Если коротко – то не знал я главного.
Пили они.
Когда я в отпуск приезжал в прошлый раз – пили после того как от меня ушли.
Мужики, которые на меня за недолив да мордобой обиделись – пили отдельно.
Так пили, что переругавшись с женами – выгнали их всех.
И пришедших за собутыльниками Вовкиными, и Её он выгнал тоже.

Она и ушла.
Тёть Шуре дочку малую, спящую, под бок подкатила в коляске, а сама к подруге ночевать пошла.
Собутыльники там никак утихомириться не могли.
То уходили, то возвращались за добавкой.
И до утра, почти, закрывшись, в комнатке дальней бурчали, песни орать пытались, дымили.
От того и полыхнуло.
От того и вырвались тогда только тёть Шура, что под ноги сама упала, когда дверь высадили.
Да малую, успел тогда, по полу пошарив нащупать и выпрыгнуть с ней – к воде плеснутой навстречу и всполоху огненному – вслед.

С фото на меня смотрела грустно улыбавшись мама с мелкой дочей на руках.
И та улыбается – но открыто и радостно.
Как весна, что открывшись, распустившись, мелькает за окнами вагона.
Да только всё тоскливей.
Под стук колёс на стыках: – «Уехала, уехала, уехала».

Напрасно, наверное, раньше письма не прочитал.
Что жива она – знал бы.
И что благодарна мне очень, как написала, знал бы.
Хотя – прав замполит.
Знал бы, что жива – не служил бы так, как служил.
Знал бы, что уехать навсегда надумала, то точно – напился б, накурился б, нагонялся б молодых, настрелялся б в белый свет – в общем, нашел бы повод так отличиться, что сейчас самому бы стыдно было.
Так что…

Вот и великая мне наука – письма, что из дома пришли – читать надобно!
Всегда!
Потому, что дом – это – дом.
А ещё потому, что - напрасно ничего не бывает.
Всё или на пользу – или во вред.
Но вред, он тоже - наука великая!

Так…
Следующая станция – моя.
И пусть не будет она меня встречать на перроне.
Но не может быть такого – чтоб я её не встретил!
Ни здесь – так там!
Ни сейчас – так позже.
Обязательно!

Потому, что чудеса бывают.
А чудо – это когда и с  пользой, и вовремя, и ситуации – вопреки, и безнадёжности – назло...