Снегурочка... Новогодняя сказка для взрослых, ч. 2

                Часть первая http://www.stihi.ru/2012/01/10/488 



День тянулся медленно, словно через силу. Послонявшись по дому, я посидел за компьютером, однако, навалившаяся хандра не отпускала. На новостных сайтах ничего не было. Писать душа не лежала… Перед глазами все время стояла эта женщина… Надо ж было придумать так! Хотя здорово придумала…

Сне-е-е-е… гу-у-у-у-р… к-а-а-а…

Какую надо иметь фантазию, чтобы подать себя Снегурочкой! И вообще, чтобы придумать наш разговор!

"Нас ведь, Снегурочек, столько, сколько и новогодних праздников!"

Я улыбнулся… До этого ж надо додуматься! Как и осмелиться позвонить через СКАЙП мне, незнакомому мужчине, и учудить такое! Кем бы она ни была, а молодец! Мы вообще должны придумывать свою жизнь и добиваться, чтобы она такою и была!

Я подошел к окну. За ним был занесенный снегом двор, посреди которого росли березки: одна - повыше, с почерневшим уже стволом, другая – пониже, тонкая, белая. У забора виднелись занесенные снегом смородиновые кусты: возле каждого намело по сугробу, что придавало красоту зимней  картине. Лишь уходящая к воротам тропинка, которую я расчистил днем, нарушала сказочный пейзаж… Постояв у окна, я поймал себя на мысли, что продолжаю думать о ней.

Снегурка-79… Значит, ей около сорока. Хотя выглядит она не старше тридцати пяти…

Вернувшись к столу, я выдернул лист бумаги из принтера, положил перед собою и, взяв карандаш из стоявшего на столе стаканчика, вывел первую строчку.


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью...


И это было так. Ее подарили мне Небеса. Они знали, какая мне нужна половинка. А то, что половинка была изумительной, как раз по мне, я увидел. Не знал, кто она, что делает, чем занимается, но уже знал, по глазам увидел, что она чистаю, добрая, настоящая... безхитростная... Как это мне было важно... Господи...


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью…
      И, назвавшись Снегуркой, стрельнула глазами…
      Улыбнулась улыбкой красивою очень…
      И твой смех поселился навечно меж нами…
      
      Я позволил душе заглянуть в твою душу…
      Хорошо ей там стало - она засмеялась…
      Обнял я тебя мысленно - сердца стук слушай!
      После встречи на свете оно лишь осталось!

      Меня нет! Только стук этот - стук в твои двери!
      Отвори их, впусти сердце хоть на минуту!
      Как теперь я во встречу с тобой не поверю?!
      Верю я и в нее, и в тебя почему-то!


Вроде бы получилось передать то, что и хотел... Я улыбнулся, представляя, какое выражение лица будет у нее, когда она прочтет или услышит эти строки... Хотя о каком выражении лица речь, если она не вернется?! Да-да! Не вернется! По-крайней мере, сегодня... Я замер от осознания того, что хотел ее прихода, и от понимания того, что она ко мне не придет... Как может прийти?! Ведь она вчера пришла ко мне, а не я к ней! Значит, теперь очередь за мной!

На часах было начало четвертого…

Я встал и вышел на террасу, прихватив сигареты… Покурив, вернулся в дом и принялся бродить по нему, обдумывая, как найти предлог, чтобы встретиться со Снегуркой снова.




В передней раздался звонок…
   
Я остановился… Неужели?!

Звонок повторился…

Я кинулся к двери и отворил ее.

На крыльце стоял Дед Мороз… И опять в обличье брата Снегурочки... На нем были обычные, не дед-морозовские, пальто, шарфик, шапка. И вид его в этот раз был не таким респектабельным, как ночью.

- М-мои извинения… - заикаясь, проговорил испуганно он.

- Проходите! – распахнул я перед ним двери. 

Он бочком протиснулся мимо меня и, встав в прихожей, развел руками.

- М-мои извинения… Извините за н-неподобающее вчерашнее, то есть сегодняшнее уже…  вторжение… - принялся объяснять он.

Я улыбнулся.

- Меня Анатолием звать! А Вас? – проснувшись утром, он так быстро ретировался из дому, что мы даже не представились друг другу.   

Он улыбнулся, как улыбаются смущающиеся по любому поводу люди.

- М-меня В-виктором Алекс-сандровичем, то есть, В-виктором, извините… 

- Тогда чего стоим? – улыбнулся я и пригласил его в дом.

Он, подумав чуть, снял пальто, повесил его на вешалку и мы прошли в зал.

- Где сядете? На диване? В кресле? – спросил я.

Гость осторожно присел на краешек кресла.

- Мне так сегодня досталось… - развел он опять руками, – за то, что п-пришел ночью к Вам…

- Да все было нормально! – упокоил его я. – И вообще я под впечатлением от знакомства с Вами и вашей Снегуркой!

- Да?! – обрадовался он. – А она вне себя! Полдня плачет! Не могу понять даже, что я натворил ночью такого тут?!

- Плачет?! – оторопел я.

- Ну! - вздохнул он. – Такого вообще никогда не было! Я никогда не видел ее в слезах! А тут... П-пытался узнать, что стряслось, а она и разговаривать со мной не хочет! - он уставился в пол. – П-погуляли...

Господи, она плачет?! А раз так, значит, она меня… Значит, я ей… Какая прелесть…

Глотнув воздуха, я медленно, сдерживаясь, чтобы не заорать от счастья, произнес.

- Виктор, а что если мы это отметим?!

- Что? – испуганно спросил он.

- Ну, что все хорошо заканчивается! – расплылся в улыбке я. – У нас и виски есть, и гусь не сбежал еще!

- В-вы думаете? - он повернулся и растерянно посмотрел на закрытую за ним дверь, затем – на меня, после чего неожиданно махнул рукой. – А... В-вы правы! С-согласен...

Я улыбнулся.

- Вот! Два борща, пожалуйста!

- Спасибо... Б-борщ не буду! - остановил он меня рукой.

Я засмеялся.

- Присказка это… «Гулять – так гулять! Два борща, пожалуйста!»

- Ааа… - засмеялся, всплеснув руками, он. – Понял!




Через несколько минут мы уже сидели за уставленным закусками столом. Разлив виски, я поднял стакан.

- За знакомство?! Уже настоящее!

Он поднял стакан и, чокнулся со мною.

- С б-большим уд-довольствием!

Мы выпили. Я подцепил вилкой буженину и принялся за нее, а он занюхал кулаком выпитое и окинул взглядом яства.

- Не стесняйтесь! – подбодрил его я. – Обожаю новогодние закуски! Особенно на следующий день! Салат! Прошу… 

Он принял от меня тарелку с салатом, положил себе порцию, после чего взялся сооружать на лежавшей перед ним салфетке микроскопический бутерброд из хлеба, ветчины, зелени.

- И я любил залезать после новогодней ночи в холодильник! - хохотнул он. - Чего там только ни было! Особенно любил остатки тортов! Мама покупала на Новый год «Киевский» или «Прагу»…      

- Кстати! – словно спохватился я. – За Новый Год давайте! Ночью получилось невнятно! Идет?!

Он тихо засмеялся.

- Идет! Теперь уже - все идет! 

Я плеснул на донышки стаканов виски, поднял свой и встал.

- Виктор!

Он тоже встал.

- Анатолий!

Мы чокнулись и выпили.

Я специально поторопил второй тост, чтобы он расслабился, перестал тушеваться,  и он, выпив, действительно успокоился, повеселел.

- А здорово! Честное слово… Я в таком напряжении был, словно на защите кандидатской, - произнес, откинувшись на стуле, он. 

- Так Вы же доктор наук, вроде... Или нет?!

Он посмотрел на меня с усмешкой.

- Докторская диссертация – смех в сравнении с кандидатской! Она уже - продолжение того, что ты, признанный, обросший друзьями, связями, делаешь изо дня в день! А кандидатская – нечто! Она – вход в мир иной! Ты еще никто, а экзаменаторы – корифеи! Примут, не примут в свой круг - вопрос! Знали б Вы, как дрейфил я на ее сдаче…

Я взяв у него тарелку, принялся накладывать закуски.

- А чем занимаетесь, Виктор, если не секрет?

Он принял протянутую мною тарелку.

- Ерундой… Не для стола тема...   

- То есть? – не отставал от него я, зная по Карнеги, что люди любят рассказывать о себе и своем больше, чем слушать других. 

- Да не интересно это... - отмахнулся он. – Космосом… Глубоким…

- Космосом?! - обрадовался я. – Наконец-то, увидел того, кто удовлетворит мое любопытство!

- Какое? – не понял он.

- А такое! Как в нем, космосе, все зародилось? Возьмем планеты и звезды, галактики и туманности, черные дыры и квазары… Это понятно… 

- Да?! – удивился он.

- По крайней мере, мне, - кивнул я, разливая виски по стаканам. – А вот пустота между ними – это что?! Неужели действительно пустота? Не верится!

Более удивленного лица, чем лицо моего гостя я не видел…

- Пустота?! – переспросил он.

- Ну, - подтвердил я. – Недавно читал, что молекулы и атомы – это не главное. Главное –  между ними! Якобы, это абсолютно непознанное еще пространство, по которому мгновенно распространяется информация! Что произошло с одной молекулой, тут же узнают все другие! Или... Я тут чихнул, а в конце Космоса уже об этом знают! Мгновенно узнают! Или... В космосе, якобы, действуют жуткие силы, о которых мы вообще не ведаем! Даже додуматься не можем, хотя увидеть это можно на каждом шагу! Например, то, что воспринимаем как пустоту, бывает тверже всего, что есть на свете! Это так?!

Он уставился на меня, потом машинально придвинул стакан.

- Плесните!

- А налито уже… - засмеялся я.

- Ой, извините!

Мы выпили. Он опять занюхал выпитое кулаком: видно, в научной среде закусывали не часто, после чего посмотрел на меня.

- Вопрос о теле Вселенной – действительно вопрос вопросов! Особенно это касается пустоты! Понимаете, о чем я?!

- Абсолютно! - еще б мне не понимать этого.

- То есть?! Прошу пояснить! – уставился он на меня взглядом профессора.

Я пожал плечами.

- Ну, это… как с металлическим рельсом…

Виктор замотал головой.

- Не понял!

- А чего понимать?! - удивился я. – Лежит на столбах рельс, к которому подвешен колокол, например. В церквах так делают. А по сути – это не рельс вовсе, а сборище атомов, между которыми пустота! На столбах лежит пустота! Однако, на ней держится и рельс, и груз, подвешенный к нему…

Он посмотрел на меня, как жена на пришедшего домой трезвым мужа.

- Вы поняли, что сказали?!

Я настороженно взглянул на него.

- Нет, а что?!

Он встал и протянул мне руку.

- Коллега! Вы физик?!

Я тоже встал и, пожав его руку.

- Нет… Лирик…

- Лирик??! – поперхнулся словом он, не отпуская мою руку.

- Да, а что тут такого?

Он какое-то время не спускал с меня взгляда.

- То есть, как лирик?!

- Да писатель я: пишу себе, не будучи физиком…

- Во дела! - озадаченно вымолвил он. - Если писатели уже говорят такое, значит, мир развивается! То, о чем Вы сказали, открыто в последнее время лишь и ставит загадки, на которые будем искать ответы столетия!

Мы сели.

- Точнейший пример! – восторженно продолжил он. - Железный рельс состоит из атомов, которые не соприкасаются друг с другом! Больше того, они находятся в постоянном колебании! Под воздействием тепла - удаляются друг от друга, а в холоде - сближаются, но никогда не слипаются во что-то единое! И, тем не менее, это брус из металла! Знаете, сколько в нем атомов?

- Сколько? – поинтересовался я.

Он задумался.

- В булавочной головке их больше, чем звезд в космосе! Если считать по миллиону в секунду, это займет 250 000 лет! А тут целый рельс! Там этих атомов… - он обвел взглядом комнату. – И вообще все из пустоты! Вот стена! Пуста, потому что состоят из атомов и пустот между ними, которые по объему больше, чем объем атомов! А дом стоит, тем не менее! И крепко стоит! 

Я бросил настороженно взгляд на стены…

- Да что дом?! – продолжил он. – Мы с Вами тоже большей частью из пустоты! Во с чем столкнулись… - и придвинул стакан.

Я сделал вид, что не заметил этого.

- А еще можно вопрос?

- Какой? – посмотрел он на меня, забыв о стакане.

Я поднял палец.

- Куда ни посмотришь, в природе нет ничего, что существует в единственном экземпляре. Я о природных, а не искусственных объектах. Любая травинка - представитель бесчисленного числа трав! Видишь муравья - значит есть бесчисленное сообщество муравьев! Птицу - и она из огромной армии птиц! Вы даже - представитель огромнейшего человечества! Получается, ничто живое не может родиться и выжить в одиночку! И вдвоем-втроем не выживет! Нужна огромнейшего масса подобного! Но тогда и человечество не может быть одиноким во вселенной! В ней, следуя этой гипотезе, есть бесчисленное число «человечеств»! Но...  тогда и вселенная, как живой объект, не единична! Значит, и их - вселенных - бесчисленное множество! - закончив тираду, я плеснул в стаканы по грамму виски.

Он взял стакан, подержал его, обдумывая то, что услышал от меня, затем медленно пригубил виски и проговорил…

- Интересный «заход» на идею. О «множественности» миров уже много чего есть, но чтобы так выстроить гипотезу… Где прочли?

Я пожал плечами.

- Нигде! Сам как-то…

Он опешил.

- Не может быть!

Я засмеялся.

- А почему не могу дойти до чего-то сам?! У меня таких гипотез – как грязи! 

Виктор рывком поднялся, прошелся по комнате и, вернувшись к столу, встал надо мной.

- Черти что! Математики и физики исписывают горы бумаг, чтобы расчетами, формулами доказать что-то, пробить это, а приходит кто-то типа Вас и - походя так: хи-хи-ха-ха – выдает идею, стоящую диссертации!

Я остановил его.

- Вы серьезно?!

Он развел руками.

- Я еще не встречал такого простейшего выхода на гипотезу! Может, и есть! Но ход блестящий!

Я улыбнулся.

- Тогда дарю! И предлагаю завершить пиршество! А то ваша сестра беспокоится уже! Провожу Вас, заодно и покурю на улице…

Он спохватился.

- Да, засиделись! А она там ревет до сих пор, наверное! Только просьба к Вам – пойдем вдвоем! Вернусь один - снова попадет! Новый Год необычный - сплошные приключения!

Я улыбнулся. 

Мы оделись и вышли из дому.




На улице уже стемнело, но темноту подсвечивал белый снег. Мы спустились с крыльца и направились к калитке. Мимо нас несколько раз радостно пронеслась Найда. В окнах соседнего дома горел свет, а это значило, что Снегурка никуда не ушла и ждет меня в теремке. Выйдя за калитку, мы прошли улицей к соседскому двору, вошли в него.

Поднявшись на крыльцо, Виктор нажал кнопку звонка у двери и повернулся ко мне.

- Скажу, не взял ключей…

Раздался звук открываемого замка, дверь чуть приоткрылась, за нею показалась соседка.

- Здравствуй, Снегурка! – улыбнулся я. - Возвращаю Деда Мороза! В целости и сохранности! Пришел ко мне просить извинения, но я их не принял, потому что вчера был самый счастливый день моей жизни! Вернее, ночь! И ее подарила мне ты! Я твой должник!

Она с испугом смотрела на меня из-за дверного косяка.

- Нет-нет, - возразил стоявший за спиной Виктор, - это мы – ваши должники! Никуда не отпускаем – п-проходите в дом! Правда, Ириска?

Мы смотрели с нею друг на друга…


                «Я так испугалась вчера…, - молча произнесла она. - Он нам испортил весь вечер!»

                «Что ты! - улыбнулся я. - Все было отлично! Ведь мы увиделись, познакомились! Я так рад этому! Честное слово!»

                «И я рада, - улыбнулась она. – Это так здорово, что мы знакомы теперь!»

                «О, да! – закрыл глаза я, показывая, что согласен. – Мы теперь будем встречаться… причем, часто!»

                «Правда?!»

                «Да…»

                «И ходить гулять в парке?!»
 
                «Да…»

                «И ты будешь читать мне стихи…»

                «Да…»

                «А когда у меня будут замерзать руки, ты будешь греть их своим дыханием…»

                «Конечно, - улыбнулся я. – А еще ты сможешь засовывать их, замерзшие, под мою куртку… Я буду расстегивать ее сверху,
                и ты будешь прятать руки у меня на груди, под шарфиком… Там тепло…»

                «Да…» - улыбнулась она.

                «А еще я буду приглашать тебя к себе и поить чаями после прогулки…»

                «Ага… а я буду приглашать к тебя к себе и тоже угощать чем-нибудь…» 


Стоявший за спиной Виктор подтолкнул меня.

- Анатолий, чего Вы? Проходите! Ир, приглашай! У нас же есть чем попотчевать гостя?! 

Она посторонилась в дверях.

- Проходи, Толя!

Мы зашли с Виктором в дом.

- Я оставлю вас ненадолго… - произнесла она и пропала за дверью одной из комнат.

- Стесняется, - прошептал Виктор. – Заплаканная потому что... Приведет в порядок себя и  выйдет…

Дождавшись, когда я разденусь, он пригласил меня в кабинет, который оказался забитым до потолка книгами: они занимали полки стоявших у стен шкафов, стояли стопками на столе, грудились на полу.

- Ничего себе! – воскликнул я, разглядывая корешки книг: многие из них оказались редкими изданиями. - Даже Брокгауз?! 

- Не полный, - успокоил меня Виктор. – 86 томов должно быть, а у меня 66 здесь всего лишь… - после чего объявил. – Бродите тут, а я убегаю согласовывать программу вечера!

Я усмехнулся.

- Только без излишеств!

- Анатолий! – поднял руки он.

- Виктор! – засмеялся я.




Знакомство с библиотекой заняло около получаса. Наконец, в дверях появился Виктор.

- Просим к столу!

Мы прошли в зал, где в полутьме - у сверкавшей огоньками елки – стоял сервированный уже стол. За ним сидела Снегурка. Наверное, полутьма была ее придумкой, чтобы не видеть заплаканных глаз.

Я сел напротив.

- Г-гуся не обещаем, - стал почему-то опять заикаться Виктор: видно, это происходило с ним, когда он волновался, прошедшей ночью, когда он был изрядно под шафе, я за ним этого не замечал. – Гвоздь нашей программы – два карпа! Но я докажу, что их можно разделить на троих! – выдал радостно он и испарился.

Мы остались одни. Я посмотрел на Снегурку. Она испуганно посмотрела на меня.


                «Ну, что ты, маленькая?! Чего плакала? – молча спросил я. - Все хорошо! Мы уже не расстанемся…»

                «Не знаю, почему плакала, - ответила глазами она. – Так хорошо было, а тут Витька! Вечно с причудами! Все испортил…»

                «Глупая! - улыбнулся я. – Ничего не испортил! Все отлично! Одно то, что мы уже рядом – знак! Раз Бог свел, значит,
                он для чего-то же сделал это! Просто так люди не встречаются!»

                «Да? - улыбнулась и она.

                «Конечно! – ответил ей я. - Мы теперь рядом! Знаем друг о друге! А значит…, - я выдержал паузу. -
                Ты хотела бы быть со мной?»

                «А ты?!»
 
                «Хотел бы! Ты… красивая… милая… умная»

                «Да уж»…

                «Да! Так здорово придумала про Снегурку!»

                «Причем тут Снегурка?! Это экспромт был… Просто мне понравились твои стихи, когда увидела их в первый раз
                у ребят... Если ты такой и в жизни, как в том, что пишешь, то я рада знакомству…»

                «Я такой, Ир…»

                «Да?»

                «Да…» - вздохнул я.

                «Здорово!», - улыбнулась она.


В дверях появился с подносом Виктор.

- Серебристые-с карпы-с с айвой-с!

- С чем?! – удивился я: не столько тому, что карпы с айвой, сколько ворвавшемуся в зал бесподобному запаху печеной рыбы. – Какой аромат!

- Айва-с… Все комплименты нашей даме – это делает она! Причем так, что пальчики оближешь!

- Вить! – перебила его сестра и бросила смущенный взгляд на меня.

- Что «Вить»?! – засмеялся счастливый от моего восторга Виктор. – Только ты делаешь карпов с айвой! Вот… - он обошел стол и поставил поднос на приготовленную уже подставку. - Гостю – целую рыбину, нам - половинки!

- Еще чего! – возразил я. – Делим карпов на части и раскладываем по-честному! А как готовите их? – я повернулся к Снегурке.

Она начала было отвечать, но мою попытку завязать с нею разговор бесцеремонно пресек Виктор.

- Надрезает, - принялся объяснять он, - натирает солью, перцами, кориандром, чесноком, посыпает измельченной лаврушкой, кладет поверх и вовнутрь рыбы крупно натертую айву, после чего та маринуется два-три часа и отправляется в духовку. Без фольги только! Тогда корочка будет, - он показал на рыбины. – Класс! 

Я засмеялся.

- Ир, он тебе не дает и слова сказать…

Она улыбнулась.

- Профессор…

Виктор удивленно развел руками и с деланным возмущением возразил.

- Что-то не так?! Объяснил человеку, как ты готовишь! Может, он не знает, как надо! – и, разрезав рыбины, положил по куску ей, мне и себе.

- С айвой – не знаю, - парировал его спич я, - а карпа как-то готовил…

- Как? – поинтересовался, вооружившись ножом и вилкой, Виктор.

- Ой! Не сейчас! Глядя на такую красоту, рассказывать о других каких-то блюдах - преступление... Кстати, обратил внимание, что карпы должны были мариноваться два-три часа, а Вы отсутствовали лишь полчаса, пока я бродил по библиотеке… Значит, это не экспромт?

- Еще какой не экспромт! - весело ответил Виктор – Она даже больше мариновалась, пока я был в гостях у Вас! Мы с сестренкой планировали «холостяцкую» вечеринку на двоих! Я решил вытащить Вас к нам третьим! И Бог помог – Вы здесь!

Снегурка возмущенно посмотрела на него и, судя по всему, пнула под столом ногою, потому что он дернулся вдруг, затем подмигнул мне, разлил в бокалы вино и объявил тост.

– За знакомство! Теперь уже настоящее!

Мы подняли бокалы и по кругу чокнулись.

- С Новым Годом!

- С Новым!

- Счастья всем!

Рыба оказалась действительно великолепной: аромат айвы делал ее бесподобной. Мы на несколько минут замолчали. Первой нарушила тишину Снегурочка. 

- Толь, расскажи что-нибудь!

Виктор оторопело посмотрел на нее.

- А чего ты «тыкаешь» гостю?

Она вздохнула, прищурив в улыбке глаза.

- Мы уже с ним тысячу лет знакомы и давно перешли на «ты»…

- Подтверждаю! – кивнул я. – А что рассказать? Что-то веселое?

Она улыбнулась.

- Почему «веселое»?! Можно интересное что-нибудь…

- Например?

Она подняла глаза к потолку.

- Ну, что тебе больше всего нравится в жизни?

Я улыбнулся.

- Ты!

Она оторопело посмотрела на меня, потом - на Виктора и снова на меня.

- Я?!

- Да…

- Ха-ха-ха-ха… - чуть не поперхнувшись, Виктор. – Впервые встречаю такое признание в любви!

Мы со Снегуркой посмотрели друг на друга.

- Ириска?! Бегом к нему на колени! – не переставал смеяться Виктор.

Я вздохнул.

- Нет, если прыгнет на колени, все испортит… Дело в том, что вчера все было так необычно, тихо, красиво, что вызвало такую же реакцию в ответ! Столько времени никого по жизни - и вдруг открывается дверь, а за ней Снегурка! Словами это не передать! 

Она улыбнулась и повернулась к брату.

- Потом открывается дверь, и за ней - пьяный в дрезину Дед Мороз…

Виктор удивленно посмотрел на нас.

- Не понял! А что, прикажете, было делать?! Заявился, пардон, какой-то тип, умыкнул тебя и…

- И… – засмеялась она.

Он вздохнул.

- И было уже не до деликатностей! Собрал мужество и кинулся выручать! Но, увидев Анатолия, успокоился…

- Когда это ты успел его рассмотреть? – с ехидцей поддела брата Снегурка. – Ах, да… на диване в его кабинете… во сне…

Виктор обиженно посмотрел на нас.

- Ребята! Что вы?! Ну, чуток перебрал… Не прав, естественно… Каюсь!

- А что естественно - то не безобразно… - засмеялась Ирина и повернулась ко мне, довольная, что рассчиталась с братом. – Толь, а сделай мне приятное, пожалуйста?

Я кивнул.

- Что?

- Почитай еще что-нибудь…

Я посмотрел на Виктора.

- Да уж… Лучше читайте... А то принялись выволочки устраивать мне! – подхватил просьбу и он.

Отказываться было нельзя, да и не хотелось. Я принялся вспоминать стихи, потом закрыл глаза и начал …


      Дни и ночи мечтаю я видеть тебя.
      Дни и ночи мечтаю я слышать тебя.
      Ты владеешь моей неспокойной душой.
      А душе все неймется: ей нужен покой.

      Впрочем, нет! Ей бы слиться с душою твоей…
      Ей бы только коснуться ладонью своей
      Твоей радости, нежности, а если б вышло –
      Твоей тени, что ходит с тобою неслышно...

      И мечтает душа, разделяя любовь.
      И со мною вдвоем одиночества боль
      Она терпит, как терпят все души Земли...
      И морщины на ней от тревог пролегли...


Закончив читать, посмотрел на Ирину: она молчала, но по ее глазам было видно, что стих понравился.

- «И морщины на ней от тревог пролегли»… - медленно повторил запомнившуюся строчку Виктор. - Абсолютно… Знакомо…

Удовлетворенный услышанным, я повернулся к Ирине.


      Имя Вам – ромашка! Лепестков -  не меряно!
      Мне дадите рвать вы их много лет, наверное…

      Один вырву – рассмотрю, взглядом приласкаю...
      А второму расскажу о своей печали...
      Третьим – самым-самым белым – буду любоваться…
      У четвертого спрошу, как поцеловать Вас?

      Вы – красивая ромашка! Белая отчаянно!
      Что ж со мною за промашка случилась нечаянно?!
      Видел тысячи ведь я всяких там ромашек!
      И Бог миловал меня от таких промашек!

      Но вдруг словно опьянел! Не соображаю!

      То ли к счастью это мне,

      То ли нет…

      Не знаю…


- Здорово… - засмеялась она, всплеснув руками.

- Браво! – захлопал в ладоши и Виктор. – Присоединяюсь! 

- Еще? – посмотрел я на Ирину.

Она кивнула.

Я перевел взгляд на увешанную гирляндами елку, после чего начал.


      Ты сидишь, а я стою сзади и обнимаю тебя.
      Прижавшись друг к другу, мы покачиваемся в такт музыки, словно танцуем...


      Синеглазая ты и опасная...
      Ты красавица синепрекрасная!
      Ты сидишь, а я, стоя, веду тебя...
      Обнимаю руками, вжимаю в себя...

      Тихо музыка льется испанская...
      Тонем оба мы в волнах шампанского.
      А потом она резко взрывается.
      Оба сердца внутри обрываются...

      В синем ты, и вся комната синяя...
      Василько-васильково-счастливая... 
      Синь дотронулась даже до сумерек...
      Стали сумерки словно лазурными...

      Ты сидишь предо мною, качаешься...
      Под ладонями плечи сжимаются...
      Головой ты погладила грудь мою... 
      Льется музыка... ангелы в ней поют...

      Мы танцуем, теряя счет времени...
      То взрываемся, то цепенеем мы...

      Вот такой вот у нас синий танец днем...

      Ты испанка в нем...

      А я испанец в нем...


Ирина – это было заметно и в полутьме - смотрела на меня затуманенными глазами.

- Это Вы уже ей написали?! – повернулся рывком к сестре Виктор.

- В каком смысле? – спросил я.

- Так у нее ж глаза синие! Или Вы не заметили? – удивился он.

Я улыбнулся.

- Почему не заметил?! Очень даже заметил! Но это была литературная героиня. Пока литературная…

 - Ооо… - обрадовалась Ирина. – Ловлю на слове!

- Ты меня уже один раз «поймала» на нем, - засмеялся я. - И получилось сверх всяких ожиданий! Разрешаю ловить еще и еще! 

Виктор заинтересованно оглядел нас.

- Это на каком слове она поймала уже Вас?

- А на таком, - ответил с улыбкой я. – Вчера имел неосторожность заявить Глубокому Космосу, что с удовольствием пригласил бы Снегурочку в гости, если б была такая возможность! А в ответ услышал из Космоса: «Ловлю на слове!»… И через пять минут Снегурка была у порога! Не волшебство ли?!   

Снегурочка засмеялась. 

- Хм… - хмыкнул Виктор. – Тогда не выпить ли нам за то, что у нас, в отличие от африканцев и китайцев, есть и Снегурки, и Деды Морозы…

- А еще есть поэты, - прибавила Ирина.

- И они, - подхватил Виктор.

Мы подняли бокалы с вином и, чокнувшись друг с другом, выпили, после чего принялись вновь за остывавших карпов.

- Блеск! – сообщил я им. – Какой необычный вкус…

Счастливая Снегурка превратилась снова в Ирину и, улыбнувшись, спросила.

- Нравится?!

- Еще бы! – опрометчиво произнес с набитым ртом я, о чем тут же пожалел – виной этому была вкуснейшая рыба.

- Вот соус к ней, - протянула мне судок Ира. – А какое самое необычное блюдо тебе довелось пробовать, Толя?

- Суп из топора! – засмеялся Виктор.

- Нет, - засмеялся и я. – Ел однажды ядовитую рыбу!

- Как это? – хором переспросили они.

- А так. В Штатах меня пригласил на ужин один американец, и, когда я задал такой же как вы вопрос, посоветовал попробовать ядовитую океанскую рыбку, которая была в меню ресторана. Яд находится у нее в какой-то полости, которую повара осторожно удаляют перед готовкой. Мизерного количества ее яда, попади он на мясо,  достаточно для отправки едока в мир иной. Что интересно, блюдо стоило бешеных по американским понятиям денег!

Ирина с ужасом посмотрела на меня.

- И ты пробовал?!

Я пожал плечами.

- А как мог не попробовать?! После этого ж всю жизнь презирал бы себя!

- И… - напряглась она.

- Остался живым… - засмеялся я. – Но было ощущение, что внутри меня поселился огромный камень!

- С ядом попалась?! – округлились у нее глаза.

- Нет… Я же говорил, попади хоть капля яда на мясо рыбы – меня б с вами не было! Просто и мясо «золотой рыбки» было обжигающим каким-то… В меня после того ужина словно кол вбили - три дня ничего не ел! Зато теперь могу об этом рассказывать!

- Жуть! – передернула плечами Ирина. – Как мог?! Я б в жизни на это не решилась! Сумасшествие какое-то!

- Отличный тост, кстати! – уцепился за ее слова Виктор. – Предлагаю выпить за сумасшедших!

Мы, смеясь, чокнулись фужерами и выпили: хорошее белое вино приятно сочеталось со вкусом карпа.

- Вот... Теперь мы – чокнутые, как и положено быть сумасшедшим! – радостно подвела итог рассказу Ирина.

- Кстати, у нас институтские были в командировке в Китае, - промокнул салфеткой губы Виктор. – Их там тоже угощали всяким. На одном приеме меню состояло из семи смен по семь блюд! Представляете?!

Я не понял.

- Как это?

- А так, - принялся объяснять он. - У нас здесь карп и пара салатов. А там их усадили за огромный круглый стол, в центре которого вращался диск, на который официанты и выставляли посудины с яствами. Каждый подгонял к себе посудину за посудиной, вращая диск, и брал из них еду. Первый раз выставили семь огромных блюд. А когда едоки разобрали с них все, принесли новые семь блюд. И так семь раз по семь! Сорок девять наименований! Чего там только, рассказывали, ни было! И улитки, и змеи, и лягушки, и птицы всякие! А в конце подали вообще жареную саранчу в сахаре! Представляете? Из наших, а их за столом было трое плюс семь китайцев, только один попробовал саранчу и то, потому что хорошо врезал! Ничего уже не боялся!

Мы беседовали, рассказывая со смехом и шутками разные истории, наконец, перешли к чаю с тортом, после которого я засобирался домой.

- И я с тобой! Прогуляюсь на воздухе! – предупредила Ирина. – Подожди, пожалуйста!

Одевшись, я подождал ее, и когда она появилась в беленькой шубке и белой шапке, мы, попрощавшись с Виктором, вышли из дому.




Заснеженный двор был освещен лунным светом: все тускло белело в нем. Легкий морозец приятно охлаждал нас, разгоряченных. Я подставил Снегурке локоть, и она, ухватившись за него, прижалась бочком ко мне. Спустившись во двор, мы вышли на улицу. Она, освещенная лунным светом, теснилась между темными заборами дач.

- Куда пойдем? – остановился я.

- Просто пройдемся, - тихо ответила она.

Мы вышли на середину проезжей части и пошли ею. Я прижимал локтем ее руку к себе, и наслаждался первой близостью с нею. Она шла рядом, держась за мою руку, и тоже испытывала, наверное, такое же чувство. Дойдя до перекрестка, мы вернулись назад, прошли мимо наших домов к другому перекрестку и так молча прохаживались взад-вперед, вслушиваясь в тишину и в хруст снега под ногами.

Когда поравнялись с ее домом в третий раз, я остановился.

- Снегурочка, ваша избушка! Не холодно? Не замерзли?

Она, не выпуская руку из-под моего локтя, вздохнула, прикрыв глаза.

- Да, есть чуток… И нам, Снегуркам, зябко, когда нас не греют… 

Я улыбнулся.

- А почему Снегурки не просят погреть?

Она, не открывая глаз, улыбнулась.

- Они робеют…

Я засмеялся, вспомнив, как читал ей ночью стих про «робею», после чего процитировал из него последние строки, переиначив их под нашу ситуацию.

- "Я пред Вами робею...", - мне сказали Вы снова… и... подняли глаза к поцелуям готовые?

Она, улыбнувшись, раскрыла глаза и долгим взглядом посмотрела на меня.

Я легонько притянул ее к себе и поцеловал в губы, за что... тут же получил шершавой варежкой по физиономии.

Снегурка с силой оттолкнула меня.

- Вы… Не смейте! Поняли?!

Я оторопел.

Развернувшись, она побежала к калитке, отворила ее и скрылась во дворе.

Потерев щеку, я кинулся за ней, догнал лишь у крыльца.

- Ира, что Вы?! Извините! – рывком повернул я ее к себе. - Ну, пожалуйста!

Ее глаза были полны слез: она закрыла их и по ее щекам побежали слезинки.

Обняв ее одной рукой, я другой выхватил из кармана платок, принялся вытирать ей мокрое лицо. 

- Я не хотел обидеть Вас! - перешел и я с нею на "вы". - Клянусь! Ну, перестаньте! Пожалуйста! 

Однако, мои успокоения произвели обратный эффект: она заплакала уже по-настоящему, уткнувшись лицом в мою дубленку.

Я прижал ее к себе и гладил, гладил белую шубку, успокаивая шепотом…

А над нами сияла огромная - по-зимнему холодная - луна…


                * Стихи автора


                (продолжение следует)