Государство организация принудительного отчуждения

           Прежде, чем начать рассматривать государство как организацию принудительного отчуждения, необходимо сказать о том, что до настоящего времени не выработано единого взгляда на происхождение и сущность государства. Также не сформировано ещё такое определение государства, которое бы удовлетворяло всех учёных, существующие же определения подвергнуты критике. Это объясняется рядом причин и прежде всего тем, что государство изменялось в его истории, и тот, кто обращает свой взор в прошлое, способен увидеть там многочисленных исследователей разных времён с разнообразным пониманием того, что представляет собой государство. На разнообразие понятий государства сказалось также и разнообразие концептуальных подходов. Думается, существующее многообразие концепций государства не исчерпывает темы. Мы предлагаем связывать возникновение государства с таким социальным явлением как отчуждение.
         Отчуждение – сложное социальное явление, изучаемое философами, а также социологами, политологами, экономистами, психологами и психиатрами. Начало исследованию отчуждения положили «теоретики общественного договора» Т.Гоббс и Ж.Ж. Руссо. По мнению Гоббса, государство возникает в результате общественного договора по (добровольному) отчуждению прав и воли граждан. Руссо считал, что общественный договор состоит в том, что каждый человек как бы передает объединению всех граждан свои силы и волю, и тем самым создаёт основу общественного, гражданского состояния. Можно сказать, что оба исследователя рассматривали отчуждение с политической и экономической сторон. Политическое отчуждение вело к принуждению, без которого экономическое отчуждение было бы нестабильным. Оно требовало создания организации принуждения – государства.
         Принудительное отчуждение, в частности, раскрывается в проскрипции, экспроприации и остракизме. Тем не менее, нужда – не насилие. Нужда – это потребность в чём-либо жизненно необходимом, в средствах существования, благах, например.  Чтобы человек постоянно трудился, он постоянно должен испытывать потребность не в труде, а в создаваемых им благах. При этом необходимо, чтобы блага не накапливались у него. Данной ситуации способствует появление частной собственности и огромного класса людей её лишённых. Лишение людей собственности на средства производства, следовательно, на продукты труда - блага, средства существования - понуждает их за определённую плату  или долю работать на тех, кто владеет средствами производства. Таким образом, огромная масса людей принуждена постоянно трудиться не только на себя, но и для других, создавая им богатство. Работа не на себя определяет отчуждение от труда. Прямого насилия в деле такого отчуждения нет. Имеются лишь силы, стремящиеся сохранять социальные условия  экономического и политического отчуждения. Насильственная теория происхождения государства развивалась такими мыслителями, как Е. Дюринг, Л. Гумплович, К. Каутский.
         По нашему мнению, понятие государства имеет широкий и узкий смыслы. В широком смысле государство – это основанный на политико-экономическом отчуждении тип организации (устройства) общества, сменивший родоплеменной тип его организации (устройства), не имевшей этого отчуждения. Государственная организация предполагает появление в обществе частной и (или) государственной собственности,  связанной с экономическим отчуждением рабочей силы и аппарата (организации) социально-политического принуждения – государства в узком смысле. Общества, организованные по государственному типу могут интегрировать в сообщества, именуемые империями. Появление государственного устройства общества на месте родоплеменного его устройства хорошо прослеживается в истории монгольского государства.
         Согласно мнения основателя концепции этногенеза русского историка Л.Н. Гумилёва образование монгольского этноса (этногенез) предшествовало образованию монгольского государства (царства, ханства). «Два новых этноса,-пишет Л. Гумилёв,- маньчжуры и монголы возникли в ХII веке. [1,с.805] Монголы не были продолжением хуннов и тюрок ни в генетическом, ни в этнокультурном аспекте. Общее у них было только в этноландшафтном аспекте – лесостепь и степь, что определяло особенности их хозяйства». [1,с.801] В ХII веке, считает Гумилёв, монголы выступили как самостоятельный народ. До этого времени «племенное название «мэн-гу» (монгол) очень редко встречается в источниках, хотя не смешивается с «дада» (татарами)». [1,с.803] Кроме того известно, что монголы объяснялись с татарами кочевавшими на правом берегу Аргуни без переводчиков. До ХII века, считает Гумилёв, татары были многочисленней, чем монголы. [1,с.803]
         По упоминаниям китайских географов, предки монголов – племя мэнъу (мэн-гу), обитавшее южнее Байкала в VII –IХ вв.[1,с.807] Сами монголы хранят мифологическую генеалогию, согласно которой «прародительница монгольского этноса Алан-Гоа родила двух сыновей от мужа и трёх сыновей от света, исходившего от юноши, приходившего к ней в полночь через дымовое отверстие юрты». [1,с.808] К одному из сыновей, «Бодончару (родился не раньше 907г.) возводили свою генеалогию многие монгольские родовые подразделения».[1,с.808] Так правнук Бодончара Хайду являлся основателем самых видных родов. Ну а, в общем, считается, что монголы происходили от Алан-Гоа и Буртэ-Чино (лани и волка).
         Интерпретируя легенду, Л.Н. Гумилёв предположил, что примерно до середины ХI века «на берегах Онона жили племена, не обращавшие на себя ничьего внимания». При внуках Бодончара из племён «лани» и «волка» начался процесс образования монгольского этноса (народности). При этом росла численность монгольских родов. [1,с.808] «Прирост монгольского населения в ХI в. резко увеличился. В начале ХI в. монголам уже мало долины Онона. Они распространяются на запад, где наталкиваются на меркитов. [1,с.810] Поскольку, как отмечает Гумилёв, за 130 лет прожило и умерло восемь поколений монголов, продолжительность их жизни была невысокой. Население было молодым. Высокую смертность компенсировала ещё более высокая рождаемость. Кроме того она обеспечивала быстрый прирост монгольского населения, вела к демографическому взрыву. В этом деле монголам помогла сама природа. Великая засуха Х в. закончилась, и граница ковыльных степей поползла от берегов Шилки на юг, к Онону и Керулену. И первыми, кто освоил это новое жизненное пространство (экологичекую ёмкость) были предки монголов. [1,с.809] С одной стороны, увеличение жизненного пространства монголов способствовало росту численности монгольского населения, с другой стороны, предотвращало от перенаселения,  демографического взрыва и экологического коллапса, ведшего к обвальной депопуляции. Кроме того, обычаи и вера монголов не носили антисексуального характера и не табуировали размножения в монгольских племенах. Монголы были обращены в тибетскую религию бон и почитали солнечное божество Митру. [1,с.812]
         «В ХII веке,-пишет Л.Н. Гумилёв,-основным элементом  древнемонгольского (родоплеменного) общества был род (обох)» [1,с.814]. Во главе родов стояла степная знать (нойоны, багадуры, сэчэны и тайши). Прочими слоями были: дружинники (нухуры), родовичи низшего происхождения (харачу или чёрная кость) и рабы. Рода объединялись в племена, а племён монгольских, согласно легенде, было всего два. Справедливости ради следует добавить, что к этому времени матриархат сменился на патриархат и рода начали фрагментироваться на большие патриархальные семьи. Кочевой образ жизни и низкая доходность кочевого скотоводства того времени не способствовали смене родоплеменных общин на сельские и мощному развитию рабства. Кроме всего прочего, нужно отметить, что к монгольскому обществу относились «люди длинной воли», в китайской передаче – белая кость (байшень). Это были люди, которые  по какой-то причине отделились (отпали) от родовых общин и добывали себе пропитание охотой и рыбной ловлей, а не скотоводством. Поскольку число их неуклонно росло, существовала причина отчуждения этой массы людей от традиционного скотоводческого образа жизни. Возможно, ограниченность территории для ведения скотоводства и рост монгольского населения являлись причиной экономического отчуждения части молодого населения от скотоводческого хозяйственного механизма, как общинного, так и частного, феодального. Со временем «люди длинной воли», можно сказать, безработный пролетариат стали организовываться в отряды для разбоя, добывания средств существования путём экспроприации излишков, прибавочного продукта труда. Данное явление в чём-то напоминало поведение рабов на острове Сицилия, когда в 139—132 гг. до Р. X. рабовладельцы вынудили рабов пойти на грабежи и разбои, отказав им в средствах существования.
         Социальная ситуация в монгольских племенах  усугублялась тем, что условия если не перенаселения, то увеличения плотности населения до пороговых цифр способствовали изменению состояния сознания и поведения у многих соплеменников. Нарастал хаос, и существовавший порядок жизни не соблюдался. «Сын не повиновался отцу, жена не считалась с волей мужа, богатые не помогали бедным, низшие не оказывали почести высшим. Всюду господствовал самый необузданный произвол и безграничное своеволие». [1,с.845] Главы родов, заключая между собой соглашения, не считали нужным исполнять их и частенько травили друг друга ядами. Возникала необходимость (нужда) в организации, которая бы не просто контролировала, а принуждала к соблюдению установленного внутреннего порядка. Нужно было внутреннее войско для принуждения, приведения всех к единому порядку. Кроме этого в Великой степи было неспокойно. Мир межу народами её населявшими был непрочен. Монголам приходилось постоянно воевать с соседями. Так с 1135г. по 1147 год шла война с чжурчжэнями. Одновременно шла война на западных окраинах земель с меркитами. На юго-востоке монголы воевали с татарами. [1,с.813-814] Ведение военных действий требовало наличия вооружённой организации для защиты внешних границ. В общем, родоплеменная Монголия нуждалась в военной организации, которая бы обеспечивала и внутренний порядок и защищала от набегов. Поэтому «большая часть монголов: тайджиуты, сальджиуты, хатагины, дурбэны, и икирасы, а также их союзники – отуз-татары, ойраты и меркиты – стремились к созданию племенной конфедерации». И хотя главы племён  желали, чтобы «власть хана была номинальной», а фактическая власть принадлежала им, монголы поступились свободой ради безопасной жизни и гарантированных прав. [1,с.846] Они избрали ханом Тэмуджина и добровольно приняли обременительный закон – Ясу. Яса была обнародована на Великом курултае (съезде родоплеменной знати) в 1206 г. одновременно с провозглашением Тэмуджина Чингизханом всей Великой степи. [1,с.853] Это был первый шаг к формированию монгольского государства. Он открывал собой явления политического отчуждения и политического принуждения, реализуемые в последствие институтом принуждения – государством, в котором верховный главнокомандующий - Чингизхан - являлся главой государства: не только государственного аппарата, но и всего общества.
         Яса (тюркская форма монгольского джасак, буквально закон) - свод постановлений, раскрывающий суть реформ Чингизхана. Как известно, Чингисхан первым своим государственным решением провел военную реформу общества. В основу законодательства был положен воинский устав.
Все население Чингизхан поделил на десятки, сотни, тысячи и тумены (десять тысяч), перемешав тем самым племена и рода (сломав остатки родоплеменного строя) и назначив командирами над ними специально подобранных людей из приближенных и нукеров. [2] Все взрослые и здоровые мужчины считались воинами, которые в мирное время вели свое хозяйство, а в военное время брались за оружие. Такая организация обеспечила Чингисхану возможность увеличить свои вооруженные силы примерно до 95 тыс. воинов. Такое военизированное государство обеспечивало не только внутренний порядок в обществе и защиту его границ, но также могло использоваться для ведения феодальных войн в целях расширения сферы феодальной эксплуатации и увеличения собственности нойонов (монгольских феодалов). [3] В сущности это была носившая революционный характер феодальная реформа. Она ознаменовала  феодальный переход. Родоплеменная организация монгольского этноса сменилась на феодальную организацию. Известно, что войны монголов второй половины XIII и XIV в. ничем не отличались от обычных феодальных войн, которые вели азиатские государства. [3]
         Народившееся монгольское государство было лишено идеи национализма и расовой дискриминации. Кроме того «Чингисхан приказал уважать все религии и не выказывать предпочтения какой-либо из них». Поэтому такое государство не вело войн на уничтожение. Данное обстоятельство позволило монгольскому феодальному государству превратиться в мультикультурную феодальную империю и сформировать из этносов (мононациональных народов) суперэтнос (многонациональный народ). Империя не стала вселенской, возможно, потому, что существовали внутренние пределы её роста. Приостановка расширения границ монгольской империи указывала не столько на стабилизацию процесса её развития, установление гомеостаза, сколько на надлом, ведущий к фазе распада (обратного развития), выражающейся во фрагментации империи. Выделение фаз в существовании империй (групп государств, насильственно и (или) добровольно объединённых в одну систему) позволяло формировать представление о цикличности развития не только их, но также связанных с ними цивилизаций и суперэтносов (многонациональных народов). Кроме того, использование понятия «цикличность развития» в концепции империогенеза позволяло связывать его с гегелевским выражением «развитие в свою противоположность» и диалектикой. В результате вполне могло сформироваться представление о диалектическом пределе роста как начале обратного развития системы.
         Распад (фрагментация) монгольской империи начался во второй половине ХIII века. Крупнейшими осколками Великой Монголии стали империи Юань, Улус Джучи (Золотая Орда), государство Хулагуидов и Чагатайский улус. Во главе их стояли чингизиды, потомки Чингизхана, так сказать, князья, в традиционном русском понимании. К началу XIV века было восстановлено формальное единство империи в виде федерации независимых государств. В последней четверти XIV века Монгольская империя перестала существовать.  [4] Она исчезла почти за сто лет до взятия турками Константинополя в 1453 году, считающегося поворотным пунктом в европейской истории. Для удобства данной датой обозначают веху, отделяющую средневековье от духа нового времени, Возрождения. Это говорится для того, чтобы не связывать крушение монгольской империи с появлением предпосылок мирового капитализма.
         Объясняя империогенез не этногенезом, не образованием суперэтноса, а борьбой за прибавочный продукт, можно в империализме как явлении существования экономических, культурных и территориальных отношений между государствами в форме империй выделить рабовладельческую, феодальную и капиталистическую разновидности империализма. Борьба за прибавочный продукт, начавшаяся в товарном обществе вела как к появлению мононациональных государств и империй, так и к разрушению их посредством междоусобиц и агрессии извне. Известно, например, что около  2300 г. до н. э. Саргон, правитель Аккада, города-государства (полиса) на севере Шумера, где жили семитские племена, нанёс поражение шумерскому царю Лугальзагеси и завоевал (подчинил себе) все города-государства (полисы) Междуречья. Система конфедерации самостоятельных независимых государств уступила место империи. [5] Через три столетия набеги враждебных Шумеру  племён, постоянные войны,  ограничение  сферы  влияния столицы (главного или управляющего полиса - метраполии - в системе полисов) –  всё  это  подорвало  основы  экономики  Шумер. Резко сократился ввоз и вывоз товаров. Подскочили цены, в отдельных  районах страны был голод (что указывает на экономический кризис). В 2003 г. до н. э. эламиты ворвались в осаждённую столицу.  Ур (стольный град) пал.[6] Вместе с ним пала и шумерская империя городов-государств (полисов).
         Стремясь к монокаузальному объснению империализма (явления существования экономических, культурных и территориальных отношений между государствами в форме империй), необходимо вначале обратиться к моменту появления термина «империализм» в научном обороте. Этимологически «империализм» восходит к латинскому  imperium (власть, господство). В европейские языки (англ. imperialism, фр. impеrialisme, нем. imperialismus и т.п.) этот термин входит опосредованно через понятие «империя», также возвращающее к истории Древнего Рима. Оксфордский словарь английского языка констатирует, что как словоформа «империализм» впервые встречается в XVI столетии. Первое его употребление в смысле, приближающемся к современному, датирует 1858 годом, когда термин этот был использован в связи с критикой именно Британской империи. Если в 1858 он ассоциировался с «деспотизмом», то в 1881 он подразумевает уже «принцип или дух империи, защиту имперских интересов». Эволюцию этого термина из публицистического клише в научную категорию завершает выход в 1902 году монографии Джона Гобсона «Империализм». В отечественной науке и публицистике на русском языке это происходит не позднее 1916 года, с выходом работы В. И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма».[7]
         Считая империализм высшей стадией капитализма, одного из исторических типов товарного общества, можно, во-первых, перенести данную идею на всё товарное общество и отметить, что рабовладельческий империализм (существование империй во время рабовладения) был высшей стадией развития рабства, а феодальный империализм – высшей стадией развития феодализма. Во-вторых, выделение стадии империализма в циклах развития рабовладельческого, феодального и капиталистического типов товарного общества предполагает открытие в них доимперской и постимперской стадий. В результате переход доимперской стадии в имперскую стадию можно отнести к империогенезу, а переход имперской стадии в постимперскую стадию - обозначить как надлом. Саму постимперскую стадию легко связать с распадом товарного общества того или иного типа. Распад рабовладельческого общества, надо полагать, возник вследствие того, что рабовладельческий способ производства перестал обеспечивать рост производства. Выходом из кризиса рабовладельческого способа производства стал переход общества на феодальные рельсы. В свою очередь, когда феодальный способ производства перестал обеспечивать рост производства, общество стало капиталистическим.
         Фиксируя мысль на том, что понятие «империализм» возвращает нас к истории Древнего Рима, нельзя не вспомнить о существовании в истории человечества таких мощных империй древности как Египетская, Ассирийская, Персидская и Римская. [8] Древность связывает их с эпохой рабовладения, тем временем, когда прибавочный продукт начал мотивировать креативную деятельность людей. Поскольку банков тогда не было, не велась речь и о самовозрастании стоимости, о капитале, и капитализме. Однако формула выгоды (Т меньше Д меньше Т) уже подчинила себе вместе с товарообращением деятельность людей (понятия «прибыль» тогда ещё не существовало). Идея выгоды к тому времени захватила сознание масс, и общество формировалось, организовывалось по товарным законам. Конкуренция расслаивала древнее общество, вело к торговым войнам. В общем, шла битва за прибавочный продукт и выгоду. В результате классового расслоения государство получило классовую, а не национальную природу. Оно призвано было защищать конституцию организма (устройство) товарного общества. При экономических подъёмах государство крепло, во время экономических спадов слабело. Империи возникали при присоединении в добровольном или принудительном порядке слабых государств к сильному государству, которое управляло ими. Надо сказать, государственно-империалистический принцип развития товарного общества  распространялся на все его типы.
         В общем, надо сказать, что идея прибавочного труда развилась в идею выгоды, а затем – в идею прибыли, самовозрастающей стоимости - капитала. Вместе с ней развился и процесс её опредмечивания, так сказать, отчуждения данной идеи в социальную природу. Данное явление отчуждения идеи имело две стороны, представленными  экономическим и политическим отчуждениями. Государство как аппарат насилия в деле отчуждения выполняло функцию принуждения и являлось принудительной силой. Оно обеспечивало существование принудительного туда, прибавочного продукта и прибыли - общественный рост, в конечном итоге. То, что оно в ХХ веке стало социальным, не отменяет истинной природы государства.
         Несколько отклоняясь от темы, нужно сказать, что монокаузальный подход в формировании картины мира привёл онтологию вначале к материалистическому монизму и идеалистическому монизму, затем – к дуализму. В формировании дуализма и разновидностей монизма использовалась традиционная или формальная логика, возведённая Аристотелем в ранг метафизического метода, до тех пор, пока Г.Гегелем не были открыты диалектическая логика и диалектический метод. Диалектический монокаузальный подход позволил Г.Гегелю сформировать концепцию, в которой началом (единственной причиной) развития мира служило отчуждение абсолютной идеи в природу. В результате появилась категория «отчуждение», выполнявшая функцию «начала», имеющего значение исторической вехи, точки отсчёта, и самостоятельного процесса мирового развития. Данная категория получила дальнейшее развитие в трудах Л. Фейербаха, П.Ж. Прудона, К.Маркса, Э. Фромма. Были осмыслены религиозный, экономический и социальный аспекты отчуждения человека. Не был затронут социально-психологический аспект отчуждения (человека), раскрытый мной в работах «Социальная шизофрения» и «История болезни товарного общества».
         Приземляя гегелевскую категорию отчуждения, следует заметить, что идеи производятся в мышлении людей при помощи умственного труда и опредмечиваются ими при помощи физического труда, относимых к креативной деятельности. Идеи при опредмечивании (овеществлении, реализации) отчуждаются от людей, становятся объективными, принимают самостоятельное, независимое от производителей существование. Поскольку человек отличается от животных способностью к труду, возможно, труд первоначально открылся как идея преодоления отчуждения природы во время неблагоприятного изменения климата, которое вело к нужде в средствах существования – одежде, жилище, продуктах питания. Отчуждение природы заключалось в отчуждении человека от даровых средств существования и требовало преодоления в виде приспособления либо природы к человеку посредством труда, либо человека к природе путём выработки естественных защитных механизмов, мутации. Появление продуктов труда возвестило о том, что идея труда стала овеществляться. Отчуждение природы стало преодолеваться. Скорость и масштаб преодоления зависел от производительности труда. Рост производительности труда указывал на то, что при овеществлении рабочее время всё больше и больше сжималось. За одно и тоже рабочее время всё больше осваивалось материального пространства. Шло ускорение социального развития.  Человек наступал на природу.
         С развитием производительности труда, с появлением излишков открылась идея прибавочного труда. Появление «прибавочного продукта» указало на существование объективного процесса по реализации идеи прибавочного продукта. При разделении труда и возникновении обмена излишками - товарообращения, появились идеи выгоды и прибыли. Реализацию этих идей посредством соответствующей деятельности отнесли к социальному явлению отчуждения. По другому её назвали погоней за прибылью или деятельностью по извлечению прибыли, которая подчиняет себе класс предпринимателей. Поскольку появление банковского капитала оторвало понятие прибавочного продукта от понятия прибыли, в советское время иногда под прибылью понимали нетрудовые доходы, получаемые при спекуляции.
         Понятие спекуляции в торговле открылось в связи с появлением формулы хозрасчёта Д=Т=Д (Т=Д=Т), которая противопоставлялась формуле коммерческого расчёта (Д меньше Т меньше Д или Т меньше Д меньше Т). Первая формула основывалась на традиционной логике, на законе тождества (А есть А или А=А) и сохранении величины себестоимости продукта труда при превращении товарной его формы в денежную и, наоборот. Вторая формула основывалась на кривой логике - на нарушении закона тождества (на признании того, что А не есть А или А не равно А)  и самовозрастании стоимости продукта труда при превращении его товарной формы в денежную форму и, наоборот. Если первая формула была формулой равновесия, равенства, отсутствия роста, то вторая – формулой роста, неравновесия и неравенства. Основанная на идее, формуле  хозрасчёта и самоокупаемости система материального производства была уравновешенной и поэтому имела нулевой рост. В определённом смысле она была устойчивой. Основанная на идее, формуле  коммерческого расчёта система материального производства была неуравновешенной, растущей и неустойчивой. Рост был неустойчивым из-за периодически появляющегося спада производства по формуле Д больше Т больше Д (Т больше Д больше Т). Неустойчивость эта передавалась всей мегасистеме общественного воспроизводства. В результате была открыта цикличность развития систем общественного воспроизводства коммерчески товарного типа. Цикл состоял из трёх фаз: роста, надлома и спада. Первая фаза ассоциировалась с формулой роста (Д меньше Т меньше Д), вторая фаза – с формулой нулевого роста (Д=Т=Д), третья фаза – с формулой спада (Д больше Т больше Д). Надлом указывал на достижение производственной системой предела роста. Спад указывал на прекращение самовозрастания стоимости, на убыточность, принуждавшую сворачивать производство. Разворачивать было выгодно только расширяющееся производство.
         Следует заметить, последовательное сочетание выше обозначенных формул раста (Д меньше Т меньше Д) и спада (Д больше Т больше Д) раскрывает «развитие в свою противоположность». В то же время, если считать, что сочетание формул роста и спада даёт в итоге общий нулевой результат, выражаемый формулой Д=Т=Д, можно понять, что предназначение спада производства – экономической рецессии или депрессии (кризиса) – состоит в уравновешивании роста производства, в снятии развития. Спад производства противоположен подъему, росту, расширению и есть его сужение. Вместе с тем спад и подъём – противоположности, находящиеся не только в борьбе, ведущей к аннигиляции, но и в единстве, снимающем аннигиляцию. Если борьбу символизирует чередование формул роста  и спада, то единство – формула нулевого роста Д=Т=Д. То есть следует заметить, что производство топталось бы на месте, пульсируя, не будь изобретений, ведущих к качественным его изменениям – развитию. Без изобретений, открытий (производства и опредмечивания идей) вообще не было бы материального производства, производящей экономики, следовательно, общества. Ведь занимающаяся собирательством родо-племенная организация – это уже не стадо, но ещё и не общество.
         Поскольку последовательные расширения и сужения производства раскрывают его пульсацию, или маятникообразное, возвратно-поступательное движение, следует отделить данное механистическое представление от диалектического, сказав, что оно не раскрывает развития по спирали, то есть развития качества самой производственной системы вместе с её продукцией. То есть нужно сказать, что выше приведённые формулы товарного производства до тех пор будут отображать количественный (механистический) подход к его освещению, пока рост производства (следовательно, самовозрастание стоимости) не станет обозначать качественного (инновационного) роста производства.  Ведь рост производительности труда, социального развития в целом зависит от модернизации производства. Без изобретений рабочее время не сжимается, развитие не ускоряется.
        Возвращаясь к теме после некоторого отступления нужно сказать, что в ХХ и ХХI вв. империализм изменился до неузнаваемости. Можно сказать, его не стало. Но если это так, если империализм исчез вместе с империями, то и капитализма, самовозрастания стоимости больше нет. А что тогда есть на месте капитализма и его высшей стадии?  Нет ответа. Поэтому лучше воздержаться от заявления, что империализм как форма интеграции государств исчез. Лучше сказать, что на его месте появилась новая форма интеграции – союз суверенных государств. В этом свете Евросоюз – не империя, однако расширение его на восток в конце ХХ века за счёт добровольного присоединения к нему некоторых стран Варшавского договора указывает на экспансию – признак империогенеза. В то же время современный экономический кризис в странах Евросоюза,  разрывающий его  на составные части раскрывает то, как в истории гибли империи и цивилизации. Кризис этот – результат цикличности материального производства, основанного на коммерческом расчёте, погоне за прибылью, отчуждении наёмных работников от средств производства. Главная же проблема кроется в том, что в дереве целей известных истории товарных обществ доминирует нацеленность на расширение, а не на совершенствование системы общественного воспроизводства и её продуктов.  Охранять это расширение производства призван орган или аппарат принудительного экономического и политического отчуждения. Его-то чаще всего и называют государством, хотя в случае Евросоюза данный аппарат представлен системой коллективного (межгосударственного) управления. Считается, что управление это основано на консенсусно-либеральном методе, исключающем насилие или принуждение, однако  столкновения безработных и полиции на улицах европейских государств говорят об обратном. Кризис обнажил, что производство в странах Евросоюза основано на отчуждении наёмных работников от средств производства, и аппарат принуждения охраняет его как основополагающий принцип существования.
         Итак, мы пришли к тому, что государство – организация принудительного отчуждения. Вместе с производством оно стремится к расширению, так как прибыль в большей мере тратится, отнюдь, не на инновации. Думается, рост не вширь, а ввысь изменит и общество и государство. Рост ввысь дадут инновации и модернизация - продуцирование и опредмечивание прогрессивных идей. Для этого нужен мощный слой изобретателей, оснащённых не менее мощной научно-исследовательской базой, а также умственно и физически здоровое, высокообразованное  население в необходимом количестве. Население же при его образовании – воспроизводстве - приобретает классовые, национальные и религиозные черты, часто не способствующие его единству и сплочённости. Подавлять межклассовые, межнациональные и религиозные столкновение призван аппарат насилия – государство. Насильственно разводя конфликтующих по обе стороны, оно таким путём решает проблему классового, национального и религиозного отчуждения в народе. Отчуждения эти сложились исторически, и воспроизводятся в процессе устаревшего общественного воспроизводства. Изменить его может лишь прогрессивная идея, если она сможет захватить сознание хотя бы социально активного меньшинства – пассионариев по Гумилёву. Современная социальная обстановка наводит собой массовое сознание на необходимую для дальнейшего развития общества идею, так сказать, индуцирует сознание масс необходимостью преобразования жизни, вот только в ней, в этой массе не находится того, кому эта идея могла бы открыться, кто готов  для её восприятия. Она не находит представителя, раньше называвшегося пророком. Нет пророков в мировом отечестве?

Источники
1. Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и великая степь/История Евразии.- М.: Алгоритм:Эксмо, 2009г.,1070 с.
2. Егоров В.Л. Золотая орда. Мифы и реальность.- М.: Знание, 1990.- 64с.
3. Чингизхан – Традиция. http://traditio-ru.org/wiki. Запрос 24.11.2012
4. Монгольская империя. Википедия. https://ru.wikipedia.org/wiki. Запрос 24.11.2012
5. Месопотамия в эпоху господства Аккада и Ура http://mesopotamia.nm.ru/history/doc2/page1.htm. Запрос 17.11.2012
6. Шумерская цивилизация. http://www.ref.by/refs/41/38991/1.html. Запрос 24.11.2012
7. Империализм. Википедия. http://ru.wikipedia.org/wiki. Запрос 24.11.2012
8.  Библиотека в библиотеке Fiction Book. http://fictionbook.ru. Запрос 24.11.2012