Come on, baby, light my fire

Есть преступления хуже, чем сжигать книги.
Например, не читать их.
«451 градус по Фаренгейту» Рэй Брэдбери

Я иду по прохладным летним улицам ночного города, мои плечи оттягивает приятная тяжесть. Куда я иду? Я иду спасать книги. От кого? От вас. От вас, маленькие безмозглые девочки, от вас глупые ограниченные мальчики, от вас, молодящиеся пустые дамы, от вас твердолобые  напыщенные господа.
Как вы думаете, что самое страшное для книги? Может быть, сырость, мыши, может быть, цензура или редакторы? Нет. Самое страшное для книги – это читатели. Это вы, девочки и мальчики, дамы и господа. Ваши жирные липкие пальцы, ваши грязные мутные головы.  Ваша самонадеянность, ваша фальшивость, ваш эгоцентризм. Если бы книги могли, они бы истошно вопили от омерзения и гадливости каждый раз, когда вы до них дотрагиваетесь, они бы брезгливо отдёргивали от вас свои страницы и вырывались из ваших клещей. Они предпочли бы исчезнуть, раствориться, нежели попасться снова к вам на глаза. Кто-то должен дать им шанс спастись.
Я подхожу к дому и поднимаюсь на 6 этаж. Здесь живёт Даша. Оох, сколько же ты принесла им страданий. Как беспощадно ты выдирала из них цитаты для статусов. Как ты убеждала, кого-то, что Эрих Мария Ремарк женщина. Как ты любишь повторять, что «всё что нас не убивает, делает на сильнее». А как восторженно ты трещишь, о том, как могла бы жить в книжных магазинах. Как ты говоришь, что Кафка – единственный, кто смог бы тебя понять. Ты и тысячи, миллионы таких, как ты опозорили, изнасиловали книги, опорочили их честь. Вы превратили их в модный аксессуар, вроде узких штанов, клетчатых рубашек или депрессии.  Никогда ещё книги не были в такой опасности, как сейчас. Ни во времена инквизиции, ни во времена советской цензуры. Нет для книги ничего страшнее, чем мэйнстрим.
Ну вот и Фёдор Михайлович измученно выглядывает из Дашиной сумки. Страница «Идиота» под номером 16 жестоко перегнута. Перепачкана шоколадными пальцами. Сама Даша не отрывает взгляда от монитора и судорожно перебирает клавиатуру, усыпанную мандариновыми корками. «Достоевский – наше всё», - пишет она в статусе.
Я выхожу на улицу и смотрю на языки пламени, вырывающиеся из окна Даши. Огонь очищает. Пепел скрывает все пороки и изъяны. Искры рассыпаются в темноте лета. Крики – единственное, что нарушает спокойствие ночи. Наконец-то из Дашиных уст выходит что-то настоящее и искреннее.
Есть преступления хуже, чем не читать книги. Например, не уважать их.
А я отправляюсь в гости к Серёже. Достоевский, Кафка и Ремарк уже лежат приятной тяжестью в рюкзаке за плечами. Скоро к ним присоединится старина Бальзак.