Возвращение

       Я приехал из Анапы уставший и злой. В прошлом осталось тёплое ласковое море, горячий песок, пляж, набитый загорелыми людьми, хищницы с грациями пантеры, стреляющие глазками по мужским оголённым торсам, тёплое пиво на пляже и горячий шашлык под рюмочку крепкой водки. Я стоял у своего старенького дома, глядя, как из трубы вьётся лёгкий дымок. "Наверно жена готовит что-нибудь вкусненькое",- подумал я и направился к дому. Жена, увидев меня, гирей повисла у меня на шее, потом опустив руки, с улыбкой спросила:
- Как там море без меня?
- Нормально. Живёт там своей морской жизнью и солнцу радуется. Хорошо я отдохнул, в море накупался, шашлыков наелся. А ты как жила? Не скучала, поди?- спросил я с холодком в голосе, ставя сумку на пол.
Моё лицо стало хмурым, как небо перед дождём.
- С ним разве соскучишься!- ответила жена, показывая на двухлетнего сынишку.
Я растегнул сумку достал игрушки и протянул их сыну. Он восхищённо поглядев на меня,с увлечением стал их рассматривать и тут же разбирать на запчасти.
- Игрушки ломать не нужно, с ними надо играть,- строго сказала жена.
- А ты там не завёл русалку?- спросила она, облив меня темнотой своих глаз.
- Ты наверно мне подсыпаешь что-то, не могу я с другими. Одна только ты мне желанна.
Я притянул её к себе, поцеловал, и вроде оттаял. Вечером к нам зашла её подруга Наташка, миловидная, рыжеволосая женщина, с золотисто карими глазами, молодая, а главное, незамужняя. Они о чём-то разговаривали в комнате, а я на кухне пил пиво.
       Вечер наливался звёздным светом, мрачнели сопки, на пики елей поднимая тощую корку луны. В небо уже стучала осень,просилась сойти на землю, чтобы, обмакнув в золото кисть, окрасить листву корявых берёз и старых тополей. Наташка засобиралась домой.
- Вера, ты не будешь против, если меня Владимир проводит?- зазвенел голос Натальи.
- Да вроде не ночь ещё,- легли поперёк слова моей Верочки.
- Раз боязно, значит провожу,- сказал я и направился к двери.
Ко мне бросился сынишка, держа за лапу плюшевого медвежонка, которого я привёз ему с юга. Он со слезами на глазах смотрел на меня, и слёзы его, перетекали в мою душу. Я, грустно улыбнувшись, погладил его по светлым мягким волосам.
- Я скоро приду,- сказал я, и исчез вместе с Наташкой в открывшейся пасти входной двери.
     Мы молча шли по пустой неосвещённой улице. Дома из окон выбрасывали скуку, как надоевшую уличную девку, из света в темень , выпячивая убогость. Чёрные очертания сопок, сдавленные удавками дорог, как каменные горбы, поросшие елью и стлаником, тащили на себя простынь тумана.
- Зайдём ко мне, у меня водочка есть, сладенькая,- предложила Наталья.
- Злая она, а не сладкая, да и домой мне пора,- сказал, как отрезал я.
- А чем мой хуже! У меня и ванна есть, и удобства все, да и я не хуже твоей Верочки.
Она обняла меня жаркими руками, и поцеловала. Меня аж в жар бросило.
- Да ты не стесняйся, пойдём, оценишь мой дом, да и меня тоже. А вдруг понравлюсь! а если нет, то не держу. Или ты слаб как мужик?
Я хмыкнул и пошёл за ней, а она увлекала меня в свою темноту, и сердце моё трепетало в ожидании блаженства. Мы вошли в дом. Наталья включила свет и повела меня в чистенькую убранную кухню. Поставив на стол тарелку с остывшими пельменями, салат из свежих огурцов и бутылку водки, она пригласила меня сесть за стол. Мы выпили по рюмке, потом ещё. "Сейчас я проверю, может на наших девок не действует Веркин заговор",- подумал я, и моя рука потянулась к руке Натальи. Ночь взорвалась, перевернулась, и я сам себе в душу кричал:
- Ура! Получилось! Прлучилось!
Мой крик, захлебнувшись в сумраке начи, упал на дно пустоты.
- Хочешь, я у тебя останусь?- спросил я, глядя в карие глаза Натальи, в которых поблёскивая, плавали звёзды.
- Да хоть на всю жизнь,- с жаром сказала она, обнимая меня.
Я остался. К моему удивлению, Верочка не пришла, не устроила скандал, а когда я пришёл за вещами, лишь горько обронила:
- Жаль, что ребёнок без отца будет расти. Жаль.
Потом подвела ко мне сына и сказала:
- Сынок, помаши папе ручкой.
Сынишка, улыбаясь, часто замахал рукой, потом побежал в комнату и стал катать новенькую машину, рыча, смешно раздувая пухлые щёки. Верочка, ни сказав больше ни слова, повернулась к плите, и стала помешивать кипящий борщ. Моя душа, затряслась, как в лихорадке, больная августом, тоской и беспросветной виной. Если бы Верочка меня остановила, я бы не ушёл. Постояв, я выдавил из себя:
- Ну до свидания, не болейте. Помогать буду.
Верочка даже не повернула головы в мою сторону. Я вышел на улицу и, не торопясь, пошёл по улице. Внизу лежал пролив, подмигивая мне серым слезящимся глазом. Я посмотрел в небо, и мой взгляд утонул в бесконечности. Я дошёл до дома Натальи, за мной покатились слёзы Верочки. Горбатый ветер собрал их в горсть и высыпал в мою тоску. Увидев меня, Наталья подошла ко мне, чмокнула в щёку и сказала:
- Ну, наконец-то. Всё прошло нормально? Верка скандал не устроила?
- Да нет, не ругалась. Просто отпустила, даже слова не сказала.
- А ты я вижу, не рад? Вернись, если хочешь.
- Да ладно,- махнул я рукой и понёс вещи в дом.
       Весь вечер я сидел хмурый и молчаливый. Перед глазами стояла Верочка как ледяная, с укором глядя на меня. Вот беда, вроде отпустила она меня, а уйти не дала. Зацепилась душа за её печаль, да и осталась там. Тишина на блюдце звёздного вечера принесла мне сказанные Верочкой слова:
- Жаль, что ребёнок без отца будет расти. Жаль.
Я отказался ужинать и сидел на диване, уставившись в темноту окна, давясь досадой. Вдруг я отчётливо понял, что совсем не люблю Наталью. Я вышарил все закоулки души,но ничего там не нашёл, там было пусто. Я поглядел на Наталью, размазал взгляд по её миловидному лицу и поморщился.
- Ты что, Володенька, или чем не угодила? Так ты только скажи!- пропела Наталья, садясь рядом со мной.
- Ты прости меня, я принял решение вернуться. Ты хорошая, но не для меня.
- Вчера я была для тебя, а сегодня не для тебя! Да катись ты к своей Верочкке!- крикнула Наталья, расплескав разочарование.
- Вот и ладненько,- спокойно сказал я, взял, до сих пор не разобранную, сумку и, выйдя из нарисованного рая, пошёл к своему родному дому, где меня ждали жена и сын. Подойдя, я нерешительно постучался в двери и прислушался к тишине. Я услышал лёгкие шаги своей Верочки. Сердце защемило, запело, закипело от любви и нежности. Дверь распахнулась, и я увидел её. Она прижалась ко мне, а я целовал её заплаканные глаза, тихо шепча:
- Прости меня, прости. Бес попутал. Прости.
- Греховное вино слаще, да и хмелеешь от него сильнее, от того и похмелье горше,- сказала она, легонько отстраняя меня от себя.
В душу вошло спокойствие и такое блаженство! Ночь в окошко брызнула звёздным светом, вошла в дом и, погасив в окнах свет, укрыла цветным покрывалом снов нашего сынишку, а мы всё говорили, говорили. "Какое счастье вот так лежать и слушать щебетанье Верочки, касаться её, любить её, и быть на вершине блаженства",- подумал я, засыпая.
     За окнами закапал дождь, смывая следы моей глупости и безрассудства. Ветер, выстирав платье ночи, повесил его сушиться на крюк месяца и, спустившись к проливу, запустил пальцы в тёмные кудри волн, взлохматив его причёску. Отцветали последние дни лета и моего отпуска, роняя лепестки на остывающую землю. Утром, проснувшись, я свой грех выбросил на ветер, и забыл о нём.