Алекс. Страшилки из подушки, или дневник ужасных..

       Дорогие читатели,с разрешения автора представляю еще одно произведение, которое было опубликовано 16 января 2008 г. в газете "Диагональ" №2.

              СТРАШИЛКИ ИЗ ПОДУШКИ, ИЛИ ДНЕВНИК УЖАСНЫХ СНОВИДЕНИЙ.
                Автор Алекс

28 сентября. Пятница.

       По странному стечению обстоятельств, я покинул дом бабушки Дуни в сопровождении Гальки и Машки. Это был дождливый осенний вечер. Галька и Машка несли тяжеленный пакет с помидорами, а я сверток с пирогами. Доставить это надо было на другой конец деревни какой-то бабе Маше. Мы вышли на гумно. Это был не ровный гектар земли, плавно спускающийся к нижнему огороду и речке Воробьевке, а поле, покрытое небольшими холмами и впадинами. Поздняя зеленая травка, обманутая последним солнечным теплом, зябко топорщилась и скрадывала звуки наших шагов. Но только захлопнулась за нами калитка сада, как дождь сменился мокрым снегом. Ветер усилился. Поднялась буря. Глаза залепило мокрым снегом. Завьюжило. Сразу замерзли лоб и колени. Пожалуй, так можно и простудиться. По всему гумну сновали маленькие снежные вихри, изгибавшиеся под немыслимыми углами.
       Неожиданно в этой кутерьме появилось что-то бесформенное, с большим ртом и ослиными ушами. Я крепко зажмурил глаза, а про себя повторял: "Это просто снег и ветер. Снег и ветер." А буря ревела на разные голоса. То слышался разбойный свист, то хохот. Деревья на берегу речки тяжко стонали. Гулко гудели провода проходившей рядом линии электропередачи.
        Я открыл глаза, мерзкая рожа не исчезла, она стала строить гнусные гримасы. Я думал, что вижу их один, но тут Машка крикнула: "Смотрите, это похоже...". Она не успела закончить фразу, как нас настиг резкий порыв ветра. Сверток так рвануло, что я упал и покатился вниз по холму. У Машки лопнул пакет, и Галька, а потом и я, бросились собирать помидоры.
        Ветер так же неожиданно стих, как и начался. Вьюжить перестало. Я поднял голову. Небо просветлело. Снег, успевший побелить холмы, стирался, как стирается под ластиком карандаш на листке бумаги. Я повернулся, восхитительное зрелище открылось глазам. Воробьевка раздалась в берегах и блестела в последних лучах солнца. Железный мостик причудливой вязью повис над рекой. Мокрые голубые перила светились, как будто только что были выкрашены. А с того берега смотрели стеклянными глазами окон деревянные дома, а среди них и домик бабы Маши с голубыми наличниками.


13 ноября. Вторник.

        Страх! У нас в доме двери нараспашку, окна не занавешены. В доме полумрак, лишь перед включенным телевизором сидели Машка, мамка и папка. Папка на удивление трезв. Но в такую ночь лучше быть пьяным. В коридоре свет. Дверь открыта, несмотря на холодную, даже морозную ночь. Двор открыт, там тоже горит свет. Я даже с порога вижу корову и быка.
        Над амбаром сеновал. В крыше, прямо над входом, выбиты доски. Там в сене, что-то копошится, ворочается, шипит и вдруг взлетает. На фоне еще светлого неба я вижу его! Урод! Драные крылья, то поднимаясь, то опускаясь, открывают мохнатое тело с кривыми ногами и коротким толстым хвостом. Длинные когтистые руки вытянуты вперед. Да, руки! Ужас...
       Бояться нельзя. Для тех, кто не сможет побороть свой страх, утро не наступит. Никогда. Он заглядывает в окна. Мне страшно. В зале тихо. Вдруг папка, резко подняв руку, указывает на окно. Темное треугольное лицо смотрит сквозь стекло огромными, на выкате, глазами. Мама велит включить свет и еще шире открыть двери. Страх. Свет. Все занимаются своими делами. Лишь кот спит. Он кот, и он спит. Ему не будет. Ничего.
       Я прохожу мимо своей комнаты. Дверь открыта, свет включен. Задержал взгляд на окне, занавешенном лишь тюлем. Белые глаза смотрят на меня, но я прохожу мимо.
       Всего одна ночь. Не две, не три, не триста. Одна. Он перелезает от окна к окну, цепляясь когтями за кирпич, или парит над крышей. Никто не спит. До утра.