Сборник рассказов

Подарите мне чувства
С момента рождения болезнь забрала у меня чувство слуха. Потом речи. Теперь и зрения. Я сижу на чужом празднике, воображая как за моим столом разговаривают и смеются люди. Я улыбаюсь. Эта иллюзия того, что все в порядке очень важна окружающим. Даже тем, кто бросает на меня короткие взгляды, считая, что пялиться не прилично, хоть я и не вижу этого. Даже тем, кто отводит взгляд, немного стыдясь своего здоровья в моем присутствии, хотя они не виноваты в моем недуге. Я представляю, что участвую в их беседе и понимаю о чем речь, киваю и улыбаюсь. Мне тоже хочется что-то сказать - все равно что, лишь бы иллюзия продолжалась. На мои жесты откликается сопровождающая. Беря мои руки и производя с ними несколько жестов, она дает понять, что за столом никого нет - все ушли танцевать. Своими прикосновениями я отвечаю, что тоже хочу.
Я танцую и как обычно улыбаюсь окружающей тишине и пустоте. Мои мечты незамысловаты и безамбициозны: подарите мне чувства. Я хочу видеть лица людей, я хочу слышать играющую музыку, я хочу подпевать звучащей песне. Я буду танцевать и улыбаться, даже если все внезапно заплачут, даже если смолкнет музыка. Я буду повторять простые не очень ритмичные движения пока кто-то не коснется моего плеча, давая понять, что все закончилось.
В чем-то мы с вами похожи. Я боюсь одиночества. Я хочу найти свою половинку. Я хочу семью и детей, которые будут состоять из маленьких разочарований и больших праздников. Мне не важно, чтобы мои дети были самыми умными и красивыми. Главное, чтобы они были здоровы. Чтобы их первые чувства были основаны на познавательном любопытстве и любви к своим близким, а не на зависти сверстникам и рассуждениях о несправедливости мира.
В чем-то мы похожи, но в отличие от вас я никогда не увижу своего ребенка, я не услышу его голос, я не скажу ему все то, что у меня на сердце. В отличие от вас, я каждый день молюсь о том, чтобы мой еще не рожденный ребенок никогда не стал хоть чем-то похож на меня.


Человек Который Все Может
Здравствуй, Человек Который Все Может!
Меня зовут Алон, мне 27, и я здесь живу. Это хорошее место. Нана говорит, что нам очень повезло жить здесь. Сама она только работает тут, но и то не каждый день. И поэтому мне жалко ее. Я тоже работаю – я делаю деревянные фигурки. Мне даже разрешают иметь и рашпиль, и напильник, и ножовку, и японский нож… Правда, теперь у меня нет ножа. Микки попросил его, чтобы украсить свою комнату. Больше я его не видел. В его комнате тихо – мы все приходили туда слушать. Наверное, его перевели в новый корпус. Говорят, он очень большой. Нана говорит, что там умные. Я очень хочу хотя бы взглянуть на него.
 У нас каждую неделю есть экзамены. Мы дополняем картинки или дорисовываем строчки. Я очень стараюсь, но часто списываю. Человек Который Все Может, я знаю, что это нехорошо, но мне так хочется посмотреть этот новый корпус. Когда мы получаем наши листки с ответами, я их складываю в секретную тетрадку. О ней никто-никто не знает. Даже Нана. Я заучиваю все экзамены и правильные ответы к ним – вдруг повторятся. Я очень боюсь, что это раскроется, и меня выгонят отсюда. Жалко, нельзя купить эти ответы, как молоток.
Мне платят за работу по шекелю в час. Это очень много – за месяц иногда выходит почти сто! Нана как-то рассказывала, что Страна берет налоги. С моих денег это было бы около 8 шекелей. Я не знаю, почему Страна берет так мало. Видимо, это очень хорошая женщина. Ведь она дает нам столько всего, а взамен ей так мало надо. Я предложил Нане послать Стране больше денег. Я посчитал, что мне достаточно 48 шекелей и предложил отдать налогом оставшиеся. Но Нана почему-то рассмеялась и сказала, чтобы я такое никому не говорил, иначе меня никогда отсюда не выпустят. А я и хочу здесь остаться. Ну разве что только новый корпус посмотреть.
А еще хочу увидеть брата. Точнее, он не совсем брат. Он тоже здесь работал, но только со мной. Я всегда так ждал его прихода. Мне было так хорошо с ним. Он столько умеет и столько знает. Его зовут как-то длинно, я называл его Влад, а Нана называла его Студентом. Человек Который Все Может, сделай так, чтобы он снова пришел. А еще скажи, что стало с Микки. Он так и не вернул мне нож, а мне тот очень нужен. А еще я надеюсь, что ты, Человек Который Все Может, умеешь читать мысли, потому что все это я думаю. Я не умею писать.


Один отставший пассажир
Славик был водителем автобуса уже много лет. Он еще в детстве решил, кем будет. И вот, в свои 30 с небольшим – он водитель со стажем на междугороднем маршруте. Однако его нельзя было назвать обычным водителем. Он был точен... очень точен и требовал того же от других. Секунда в секунду он закрывал двери и отъезжал, не обращая внимания на крики и настойчивые удары в двери автобуса всех припозднившихся.
Но однажды, как всегда отъезжая строго по расписанию, он увидел, как из последних сил к его автобусу бежал человек. Даже не бежал, а еле дыша, отрывисто переставлял ноги, прижав одну руку к груди и держа билет в другой. Проехав несколько метров, Славик остановил автобус на перекрестке перед светофором. Он видел в зеркале, как опоздавший брел уже еле дыша, но не сдаваясь. Еще горел красный свет, когда человек коснулся автобуса, и, держась за него, передвигался к первой двери. Казалось, что для него в мире больше ничего не существует, только он и эта заветная дверь. Славик удивился такой настойчивости, но про себя оставался непреклонным и верным своим принципам – он лишь ждал зеленый свет. Человек дошел до двери, но сил уже не оставалось, и он лишь опустился на колени, склонив голову и показывая билет сквозь стеклянную дверь. Другую руку он отнял от груди и оперся о землю. На шее вяло заболтался крестик. Загорелся желтый свет.
Славик всегда хотел быть водителем автобуса. Но больше этого, будучи еще ребенком, он хотел быть Богом. Нередко, засыпая, он представлял, как люди верят в него и надеются на помощь. И он, как самый могущественный и добрый Бог, всегда бы им помогал. Особенно тем, кто больше всего нуждался бы в нем. И никому бы не отказывал в помощи. Загорелся зеленый свет.
И тут произошло то, чего не происходило никогда - Славик открыл дверь и протянул руку, как будто мог дотянуться до обессиленного мужчины. Он подождал, пока тот поднимется, и неспеша взял билет, игнорируя гудки сзади стоящих машин. Изрядно помятый билет был «туда-обратно» на то же число, и, судя по времени, на последний автобус. Человек вяло улыбнулся – сил не было даже на благодарность. Славик пробил билет и не трогался с места до тех пор, пока новый пассажир не нашел себе место.
Этим же вечером Славик сидел за рулем автобуса последнего возвратного рейса. За спиной постепенно нарастал шум - во весь голос возмущались пассажиры. Минутные стрелки давно уже миновали время отправления, но автобус стоял. Все еще не было того отставшего пассажира.


Я сказал Ему...
Я сказал Ему "спасибо". Просто "спасибо", и пусть каждый понимает по-своему, за что. Кто-то скажет, что это "спасибо" за то, что я родился на этом свете в счастливой семье и меня всегда окружали хорошие друзья. Другой предположит, что это "спасибо" за любовь, единственную и настоящую, которую довелось мне встретить. Третий возразит, что это "спасибо" за понимание сущности, которое я открыл для себя. А может, это "спасибо" за все вместе взятое? Пусть каждый понимает по-своему. Я просто сказал спасибо, чувствуя, что мне больше нечего добавить, и, думаю, мы с ним поняли друг друга.
Но перед этим я собирался спросить Его:
 - Для чего Ты создал все, что нас окружает, и нас самих? И существуют ли другие "такие как мы"? И вообще, а из чего же создан Ты сам?
 И множество других вопросов, давно терзавших меня. Не знаю, ответил бы Он мне или нет, ведь я сказал только "спасибо", потому что внезапно почувствовал, что мне нечего у Него спрашивать.
А еще за миг до этого я хотел попросить Его о мудрости, которую в свое время попросил Соломон. Или послать меня в роли мессии на землю. И я готов был перенести все страдания, которым должен был бы подвергнуться. А еще я хотел попросить… О, это был нескончаемый список. Не знаю, выполнил бы Он хоть что-то из моих просьб, ведь я сказал только "спасибо", потому что внезапно почувствовал, что мне нечего у Него просить.
Но до всего этого я думал извиниться и даже покаяться. Я отвергал и веру, и Его самого. Однако, продолжая отвергать, я возненавидел Его, когда потерял то, что было мне дорого. Я хотел извиниться за все то презрение и хамство, которое безмерно выплескивал на Его святое имя. Не знаю, простил бы Он меня или нет, ведь я сказал только "спасибо", потому что внезапно почувствовал, что мне не за что перед Ним извиняться.
А еще за мгновение перед этим я желал сказать Ему, насколько Его ненавижу. Ненавижу за то, что Он у меня отнял. За весь этот несправедливый мир. И если Он такой всемогущий, то почему же Он ничего не меняет.
 - Ты не тот, которым тебя хотят видеть! Ты мелкий тиран, который просто играет судьбами людей, заставляя их страдать! Почему Ты заставил меня потерять ее? Я не могу так жить... Не знаю, что бы Он на это ответил и ответил бы вообще, ведь я сказал только "спасибо", потому что внезапно понял, что мне не в чем Его обвинять.
И все эти мысли у меня пронеслись в одно мгновение. Даже меньше, ведь за миг до них... я умер.


Счастливый ребенок
- Нам еще бы специалиста по питанию, - пожаловалась воспитательница, подведя меня к очередной девочке:
 - Вот она, например, ест только определенную пищу, соблюдая какую-то непонятную последовательность. Никак не можем ее убедить питаться сбалансированно.
Я сделал у себя еще одну заметку. И перевел глаза на подругу проблемного ребенка. Уловив мой взгляд, воспитательница продолжила:
- А эта девочка не общается с мальчиками, убегает от них или дерется. Вероятно, у нее проблемы внутрисемейного характера.
Я записал и это.
- Ну а вот тут сидит мальчик, который ни во что не играет - максимум, может собрать кубики для поддержания порядка, но, по большей части, сидит тихонько в углу. Может, стоит проверить его на аутизм?
Из другого угла раздался громкий плач. Мы одновременно повернулись на звук.
- Это кричит мальчик, не любящий, когда включают телевизор или игрушки с лампочками. Может быть, это синдром эпилепсии? Тоже надо бы специалиста для проверки.
- А это ваш местный хулиган? - спросил я,  кивнув в сторону стоящего рядом и играющего с пультом ребенка.
- Что вы, хулиган другой - лезет ко всем детям со своими правилами: кто во что должен играть, кто где должен сидеть. Ослушников старается ударить. А этот просто гиперактивный, хочет всех задействовать и - чтобы никаких правил.
- Какая ты хорошая, я тебя так люблю, - вдруг закричала одна девочка и кинулась обнимать воспитательницу.
Моя собеседница улыбнулась и погладила ее по головке. А после, повернувшись ко мне, совершенно без улыбки встревоженно произнесла.
- С ней вообще что-то странное. Кидается так каждые десять минут. И все игры у нее про любовь ко мне. Вероятно, в семье не хватает ласки или зациклилась на чем-то: ей же больше вообще ничего не интересно.
Я понимающе покачал головой.
- Вот здесь мальчик в своем воображаемом мире, меня он даже не воспринимает. Эта девочка - играет только в игрушки определенного цвета. Этому ничего не надо, но и сам он ни с кем не делится. А этот постоянно на все жалуется, - продолжала воспитательница, ускоряя шаг и поочередно тыкая пальцем в сторону каждого следующего ребенка.
- Неужели тут все дети с проблемами, требующими нашего вмешательства? - изумился я.
- Не все, - перевела дух воспитательница. - Вот мальчик, кушает хорошо по настроению, играет во все доступные игрушки и со всеми, кто не против, и жалуется по легитимным причинам. Словом, ведет себя, как нормальный счастливый ребенок своих лет, потому что не придерживается никакой религии.
* * *
Я закончил записи, расправил крылья и полетел в другой мир с мыслями, что Богу не очень понравится отчет по его детям с Земли.


Лилии
В незапамятные времена Дневные Лилии каждый день молились Солнцу, благодаря его за свет и тепло. Но однажды пришла к ним Луна и сказала:
- Бедные Лилии, вы целый день молитесь Великому Солнцу, и у вас больше не остается времени ни на что другое. Хотите, я стану вашей жрицей - связью между вами и Солнцем – вы будете получать тепло и свет, а я молиться за вас и передавать ваши молитвы.
Подумали лилии и решили попробовать. Луна не давала так много света, но зато и не палила, и не иссушала. Греть она не грела, но Земля отдавала достаточно тепла, и жаловаться было не на что. Первое время Лилии старательно передавали все молитвы Луне, а она возвращала ответ Солнца. Но постепенно молитвы уменьшались в количестве и объеме. В конце-концов, остались просьбы и изредка благодарности Солнцу, зато стали появляться молитвы самой Луне.
Прошло не одно поколение, Ночные Лилии молились Луне, благодаря ее за свет, и отдавали почести Земле за тепло. Ходили легенды, что некое Солнце стоит у истоков этого света и тепла. Но легенды оставались легендами. Да и где оно это Солнце, было ли оно вообще?


Числа
Спорят две подсистемы чисел.
- Значения в числах – это самое важное. Числа, они порядок любят, - говорит одна система.
- Значения-то важны, а вот зачем, по-твоему, эти значения? А чтобы сумму этих чисел получить можно было, во как! - возражает ей другая система.
- Сумма – это всего лишь результат того, что значения чисел в порядке держатся, - настаивает первая.
- А зачем мне порядок, ведь от перестановки мест слагаемых сумма не меняется, - утверждает вторая.
- Ту же сумму по-разному получить можно, - не сдается первая. – Без порядка как разобрать из чего она вышла?
- А зачем, если всех интересует конечный результат, - отмахивается вторая. – Мной, вон, все пользуются, а к тебе, небось, лишь по ошибке обращаются.
- А тебе, как я погляжу, вообще лишь единицы да нуля было бы достаточно,  чтобы любую сумму вывести, - негодует первая.
- А ты в своем порядке даже не знаешь ни сколько чисел вообще, ни их суммы, - срывается вторая.
- А порядок…
- А сумма…
- А значения…
- А результат…
Спорят две подсистемы чисел до хрипоты, до смертельных обид. А всеобъемлющая система чисел их успокаивает: «И ты права. И ты права. Все вы для меня одинаково важны.» А после печально вздыхает: «Не о том вы спорите. Числа-то всем нужны, куда без нас-то? А вот накой кому буквы?!»


Дюны
Разговаривают дюны.
- В жизни надо быть крутой, - говорит одна, - Попробуй-ка взберись на меня. Чуть что не по мне - сразу обрушусь всей своей массой.
- Да, нужно не бояться встать против солнца, и, глядишь, песчинки сами так и повалят. - Вторит ей другая.
- А вот у меня никак не получается вырасти, - жалуется пологая напротив.
- А ты тянись, будь зыбче и выше других. А то не успеешь оглянуться, как сразу на хребет залезут.
Тянется пологая, изо всех сил старается быть повыше, да покруче. Собирает песчинка к песчинке. Но первый же порыв ветра все сбивает.
- А ты не сдавайся, - советует третья дюна. - Подумаешь, ветерок - борись с ним. Смотри на меня и бери пример. Я же тоже не сразу родилась такой великой.
Тут песчинка, там песчинка. Тянется маленькая дюна к большим, хочет быть такой же великой. Старается, не сдается, борется с ветром, но вырасти не может.
 - Как же так, - недоумевает она, - ведь выросли же эти дюны здесь. Почему же я не могу быть такой же крутой?
 Собирает песчинку к песчинке, да где их накопить на величие, тут бы дюной остаться. А все потому, что дюны, выросшие по ветру, советуют ей расти против.


Стволовые клетки
Организм все стремительнее развивался, и вот уже новый выпуск стволовых клеток готовится выбрать свою будущую профессию. Подружки собрались вместе и активно обсуждают, кто кем хочет стать, после окончательного формирования. Кто-то грезит о вооруженных силах иммунной системы, кто-то собирается поступать в область общепита ЖКТ, кто-то мечтает лечить организм и готовится поступить в лимфу. А одна клетка скромно поделилась своими планами стать невусом. Все собравшиеся притихли от неожиданного заявления.
- Кем-кем, - осторожно спрашивали одни клетки.
- Ну, родимым пятном или родинкой, - отвечали в пол голоса другие. Оказавшись в центре всеобщего внимания, скромница замялась и больше ничего не добавила.
- Очень любопытно, - заинтересовалась будущая представительница сенсорных окончаний. - Чем же навеян столь необычный выбор?
- О, это очень интересная область, - тут же загорелась рассказом мечтавшая стать родинкой. - Нестандартное развитие, и цвет красивый, и форма на любой вкус, и место можно видное присмотреть. Не то что у других систем, все скрыто, скучно и распланировано от рождения до смерти.
- Наверное, ты имеешь в виду покровные части? - предложил разумную альтернативу будущий серый кардинал эндокринных желез.
- Нет, нет! - запротестовала убежденная в своей правоте. - Хочу быть именно родинкой, уже давно этим интересуюсь, даже нашла единомышленников, таких же как и я. У нас свой кружок, общие интересы и мы друг друга понимаем, как никто другой. Я при этом счастлива, и разве кому-то от этого плохо?
- Может и не плохо, - осторожно заметили будущие клетки головного мозга. - Но ты обедняешь свой мир, отрываясь от своих старых друзей и от нужд всего организма. Не лучше ли иди в мышцы - за ними сила, или в костные ткани - на них вообще все держится?
- Я творческая личность и буду украшать наш мир, - стояла на своем маленькая оппортунистка. - Неужели вы перестанете со мной контактировать только из-за моего идеологического выбора?
- Конечно же нет! - занервничали будущие нервы. - Мы уважаем твою веру.
- Ты навсегда останешься в наших сердцах, и мы всегда будем с тобой на связи, - искренне заверили клетки ориентированные на сердечно-сосудистую систему.
- Но как же твои потомки? - с недоумением высказалась будущая частичка репродуктивного сообщества.
- Они тоже будут относиться к этой родинке, - заверила спорщица. - Мы создадим свое общество, и будем расти по всей поверхности тела, даря ему красоту и дополнительную защиту.
- Но ведь это ужасно! - задохнулись от возмущения клетки, решившие стать дыхательной системой. - Ты живешь самообманом, который может навредить всему организму.
- Вы ничего не понимаете, - обиделась будущая клетка родимого пятна. - Вот приходите к нам на собрание, пообщайтесь с другими. Глядишь, поймете всю идею альтернативного развития и тоже присоединитесь к нашему течению.
Стволовые клетки опять бурно заспорили, уже переходя на личности, обзывая родинку паразиткой и «у-родинкой». Та доказывала, что в организме лишних нет, и ее выбор ничем не хуже, выбора всех присутствующих. И когда-нибудь другие осознают, что были неправы, и выйдут из навязанных рамок, задействовав весь свой потенциал. Вот тогда каждая клетка будет свободна в своем развитии, а весь организм расцветет в идеальной неповторимости своего строения.
Непонятая бывшими подругами, она ушла строить лучший мир, ища поддержку среди новых клеток, будучи счастлива и с большими планами на будущее. Родимое пятно - это только начало, надо лишь найти больше сторонников нового течения. В своей вере она была непоколебима.


Стремление к совершенству
В низине среди холмов, словно в чаше, находился небольшой лесок, в котором жили ползуны. Они ползали в глубине густых зарослей, ели опавшие листья и лишь изредка подползали к окраине леса. В низине было несколько заросших островков. Были жаркие споры: живут ли в других лесах такие же ползуны или «мы» единственные во всей долине. Большинство никогда не покидало этот лес, и лишь самые смелые и сильные из ползунов выбирались из него и добирались до соседнего леска. По рассказам вернувшихся там никого нет, так как листва невкусная, а лес редок и не укрывает от врагов. А враги у ползунов были страшные и звались бегуны.
Бегуны носились по долине, топтали и ели ползунов, иногда даже выдергивая из редких зарослей окраины или откапывая смельчаков, норовивших укрыться во время  пересечения долины из леса в лес. Все ползуны боялись и ненавидели бегунов, однако, был миф, что если доползти до окраины долины вверх по склону, там, где высится груда черных камней, то тогда смельчак сам станет бегуном. Это было очень заманчиво, и всегда находились ползуны, отправлявшиеся в путь с этой целью. Никто из них не вернулся, но это и понятно: став бегуном, в заросли леса не пролезешь, да и сородичи разбегутся при одном виде бегуна.
Рассуждая таким образом, один из ползунов решился-таки на опасное путешествие к черным камням. Он переполз до ближайшего редкого леска, оттуда - до следующего, периодически зарываясь в землю, лишь почувствовав дрожь земли под лапами бегунов. Ему не довелось встретить своих сородичей на протяжении всего пути, и он решил - первое, что сделает, став бегуном - найдет себе подобных ползунов, даже если для этого придется оббежать всю долину. Так он полз несколько дней, и вот она – заветная цель.
Черные камни оказались много больше, чем казались из его родного леса. Заползя в одну из просторных пещер, ползун обнаружил, что камни приятно грели брюшко, хотелось свернуться калачиком и задремать. Это он и сделал, даже не доползая до противоположной стены.
Сколько проспал наш герой, неизвестно, но, проснувшись, он обнаружил, что едва помещается в пещере, в которой уснул. С трудом выбравшись наружу, бывший ползун порадовался новым лапкам, и тут же опробовал их, пробежав от пещеры до ближайшего куста. Теперь он за минуту мог преодолеть расстояние, на которое ранее ушел бы день. Новоиспеченный бегун бегал от куста к кусту, которые раньше казались ему лесами, и радовался новой способности. Внезапный приступ голода заставил его на бегу подхватить и проглотить ползуна, но это его совсем не беспокоило. Он мчался вверх по склону, чтобы узнать, что же там за ним. А за ним была такая же ложбинка с кустами и бегунами, и таких низин было много, насколько хватало глаз.
Бегун хорошо вжился в новую роль и избегал всю холмистую долину от пляжа до расщелья. Пляж был очень большой, но на него он не совался, так как там жили плавуны. Эти страшные хищники умели не только плавать в реке, но хорошо прятаться в долине, поедая невнимательных бегунов. И был среди бегунов такой миф, что, если пересечь пляж, нырнуть в воду и переплыть реку, то сам станешь плавуном. Многие из бегунов пытались, но никто не вернулся, чтобы поведать, так ли это на самом деле. Однако наш бегун начал мечтать спуститься по крутому обрыву в расщелину, потому что был еще один миф, что на самом дне можно стать летуном.