Астероид

Примерно месяц тому назад Егор Иванович Присыпкин потерял покой. Он и до этого не очень-то спокойную личность имел, а как узнал про астероид, что к Земле летит со страшной скоростью, так и вовсе растерялся. Узнал о надвигающейся беде по радио, когда в обед борщец на кухне приговаривал. И вдруг — бац! — новости науки и техники передавать стали.
 
Сначала ничего особенного. Какой-то химик пересадил мышке мозги от бульдога, и теперь та целыми днями носится за кошками. В другом месте какой-то вундеркинд от рождения перемножает в уме десятизначные цифры. Правда, пока еще ни разу с ответом не сошлось. А потом слово взял специалист по астрономии, и именно от него Егор Иванович и узнал, что на Землю, оказывается, с какой-то невероятной космической скоростью летит здоровенный булыжник.

Напоследок этот специалист предупредил, что если бы, мол, такой на Землю грохнулся, то превратился бы наш земной шарик в бублик. И еще сказал, что эта зараза пролетает в непосредственной близости от Земли всего раз в тысячу лет, так что это есть особо выдающееся явление для астрономов. После этого Егор Иванович вернулся к своему простывшему борщу, и доел его уже без особого аппетита.

Той ночью ему, почему-то, не спалось. Ворочался с боку на бок, и все думал: «Лежишь тут, а он, зараза, летит, скорость набирает». Утром он вышел на балкон покурить, и пару раз с подозрением взглянул в небо, словно пытаясь разглядеть надвигающийся с неба подвох. Выйдя на следующий день после обеда во двор, где мужики забивали «козла» в домино, он как-то пришибленно сел рядом с ними.

— Иваныч, — окликнули его. — Бери Гришку, и подсаживайтесь парой.

— Не, — махнул он рукой, и глухо добавил:

— Летит, зараза…

— Кто летит? — не поняли мужики.

— Стероид, — ответил он им, и поднял голову вверх. — Вчера передали. Летит, мол, к нам. Явление, и вообще…
 
— Ну и хрен с ним, — ответили мужики, продолжая яростно стучать костяшками по столу. — Давай, бери Гришку в пару, и садись!

— Не… — опять отмахнулся Егор Иванович, и пошел, куда глаза глядят.

Выйдя со двора, он подумал: «Вот ведь люди… На днях, может, кирпич всеобщий на башку сверзится, а им хоть бы что».

Он в сотый уже раз силился представить себе, как это может произойти. «Хорошо, если ночью. Чтоб уж не мучиться. Придавит во сне, и «мяу» сказать не успеешь. Без боли».

С такими бравурными мыслями он долго ходил по городу, пока на глаза ему не попалась Технологическая академия. Ноги сами понесли Егора Ивановича в эту альма матер, и вот он уже робко шествует по ее гулким коридорам. Поднялся на второй этаж, и сразу уперся в дверь с торжественной табличкой: «Заведующий кафедрой молочно-бродильного производства профессор Тужиков Д.П.»

Сам не зная толком, зачем, Егор Иванович открыл дверь.

— Вы к кому? — повела тонкой бровью секретарша.

— Так… это… к профессору, к Тужикову, к Д.П.

— А по какому вопросу?

— Так… это… — замялся Егор Иванович. — По научному, по какому ж еще?

Секретарша доложила о нем шефу по телефону:

— Дмитрий Павлович, к вам какой-то товарищ. Говорит, по научному вопросу.

Потом она положила трубку, и жестом пригласила Егора Ивановича в кабинет. Несколько робея, он вошел. Во главе длинного стола сидел сам Д.П. Тужиков. Энергично черкал что-то в толстой папке, то и дело поправляя на мясистом носу очки в старомодной оправе. Бросив короткий взгляд на гостя, он порывистым жестом пригласил Егора Ивановича присесть, и, перестав на секунду черкать, произнес:

— Слушаю вас.

— Я… — немного теряясь, начал Присыпкин. — Я хотел бы узнать, какие последние данные?
— Данные? — откинулся на спинку кресла профессор. — О чем вы?

— Ну, о стероиде, — указал пальцем вверх Егор Иванович. — Приближается? — роковым шепотом добавил он, усаживаясь напротив.

Профессор озадаченно молчал. Тогда Присыпкин хлопнул себя по коленкам от избытка чувств, и продолжил:

— Я ж вот чего думаю. По радио сказали: «В непосредственной близости». А как это понимать? Машина, и то, бывает, с дороги слетит. Тормоза там, гололед. Так в машине, по крайней мере, водитель есть. А это ж камень, он же — во! — и Егор Иванович постучал костяшками пальцев по столу. — Он же дурной. Ему все равно, куда лететь. Чуток с пути свернет, или Земля малость не так крутнется, и… — тут Егор Иванович, зажмурившись, сильно сшиб друг с другом два кулака, после чего вскинул вверх руки, изображая огромный взрыв.

Профессор откашлялся, и когда Присыпкин перестал махать руками, спросил:

— Вы, собственно, чего хотели?

— Я насчет явления, — охотно придвинулся к нему Егор Иванович. — Ну, слышали же, небось, что летит к нам, подлец этот. По радио передавали.

— Так. И что? — профессор снял с носа очки, и стал медленно массировать переносицу.

— Вот я и спрашиваю, какие последние данные? Сильно приблизился?

— Уважаемый! — негромко, но уже твердо, ответил ему профессор Тужиков. — Я занимаюсь исследованиями бифидобактерий в молочных продуктах. Если у вас есть какие-то вопросы по данной тематике, то я готов вас выслушать. А что касается астероидов, то это, к сожалению, не моя епархия. Не смею вас больше задерживать, — он тут же нацепил очки обратно на нос, и вновь углубился в свою папку.

«А еще профессор называется, — с каким-то, даже, презрением, посмотрел на него Егор Иванович. — Ему русским языком объясняют, что завтра всем хана может настать, а он – «не моя епархия».

Все последующие дни Егор Иванович настойчиво слушал радио. Однако про астероид, как назло, нечего не передавали. В таком тревожном ожидании прошло уже больше недели. Присыпкин за это время даже в характере изменился: перестал лаяться с женой, отдал полторы тысячи долга соседу, с чем тянул уже больше года, а пить перестал вовсе, — не до того, да и не лезет что-то: сдавило все в груди, сплющило…

В конце концов, не выдержал он, - узнал по справочной телефон радио, и позвонил этим чертям.

— Алло! — говорит. — Будьте добры, передайте трубку астроному!.. Как «какому»? Тому, что про стероид недавно предупреждал.

Там, на радио, долго не могли понять, кто ему нужен, но в результате, дали номер городской обсерватории. Уж эти люди сразу разобрались, что к чему. «Пролетел, говорят, дядя, ваш астероид давным-давно. В следующий раз ждите через тысячу лет».

«Во дела! Пролетел, значит», — повеселел Егор Иванович.

В тот же день он вышел вечерком во двор постучать в домино.

— Чего это ты такой веселый, Иваныч? — приметили мужики.

— Так это… пронесло же, — хитро подмигнул он в ответ.

— Кого пронесло? Тебя, что ль? — не поняли мужики.

— Зачем меня? Его, — ткнул Егор Иванович в небо, после чего решительным тоном занял у Фомы с четвертого этажа сто рублей, и направился в рюмочную, где и принял на грудь двести грамм «Пшеничной». А когда навеселе заявился домой, то без повода шуганул жену бодрым матом прямо с порога.

Наладилась, одним словом, жизнь. И, главное, надолго: теперь тыщу лет бояться нечего.