Итальянцы

Итальянцев Леночка изучала в кино, немного – по литературе, занимательно рассказывали о них гиды, должно быть невестки настоящих итальянок, а живых выделить из толпы туристов так и не получилось. Вряд ли все те лоботрясы, выкрашенные белой, золотой, серебряной или черной краской и изображающие из себя богов, бандитов или статую Свободы, представители коренного населения  – разве что маленький Данте в черном трико, с беленым лицом и красным призраком плаща за плечами у дверей собственного дома во Флоренции, читающий наизусть с любого места "Божественную комедию" (толстый том развернут на хрупком пюпитре, прохожим предлагается ткнуть пальцем наугад, а потом принять на веру, что именно с указанного места начинается монолог)
В кафе за Колизеем симпатичный темноволосый и черноглазый юноша на вопрос о русском меню ответил совершенно без акцента:  "И русское, и нерусское". В магазинчике на via Veneto за витриной с понравившейся сумочкой  к Леночке тоже сразу же пристроили русскую девушку, обрушившую на нее гирлянду из ридикюлей всех оттенков, а перчатки по соседству помогала выбирать  молоденькая полька. На каждом углу великолепного Рима прямо на асфальте разворачивают свою мелкую торговлю негры и арабы – их поддельные сумки гордо носят звонкие имена и иногда очень красивы. Кажется, те же самые лица чуть позже, в сумерках,  на площади Испании пристают с лазерными указками, блуждая зелеными лучами по куполам великих соборов.
Шестого января главный детский праздник зимы – св. Епифании, Бофоны. Старушка числится святой, но по виду совершенно Баба Яга, на метле даже. Говорят, она отказалась отправиться с волхвами  поклониться святому младенцу, потому что была занята, подметала полы, а потом спохватилась, и теперь каждый год пытается исправить непоправимое, одаривая всех детишек сластями, шалившим подкладывая угольки, а иногда подметая чужие половицы. Именно в эту ночь итальянцы выбрасывают из окон всякий хлам.
Вечером накануне на площади Навона, между трех фонтанов невозможно протолкнуться: конфеты-печенья-марцепаны, сладкие угли, горячие каштаны, Бофоны всех размеров и разной степени уродливости, туристы и римляне с детьми…. "И  что я тут делаю?" – думает Леночка. – "Зачем мне эти итальянцы?!" Все, что хочется о них знать, есть в тех фильмах, что любила, и в книгах, что читала, в тех картинах, что висят по церквям и музеям. А в этой толпе замученный впечатлениями глаз отталкивается от любого препятствия, не различая ни лиц, ни фигур, ни одежд. Глупо изображать этнографический интерес, если больше всего занимает собственное место в этих великолепных декорациях: пройти по каменным мостовым, насладиться жизнью на легендарных площадях, окунуть руки в фонтаны, которым тысячи лет, поразиться греческим вазам и совершенству церковных сводов…  А итальянцы… Что итальянцы – они только делают картину  более полной. Как подняла настроение совсем юная веселая болтушка в траттории возле виллы Боргезе – так жаль красно-белой клетчатой скатерти, что залили там вином… А тот маленький хорошенький портье во Флоренции, что с интересом наблюдал, как Леночка, не дождавшись спутников, застрявших в магазине, пытается вытащить из камеры хранения три чемодана и  кучу пакетов… И шут-официант в Милане – он все вертелся вокруг, передразнивая манеру русских произносить "капучино", уверяя, будто в конце должно слышаться "а", покатывался от смеха над именем дочери, демонстрируя предметы, на которые оно похоже, и  сам забавно коверкал "спасибо-пожалуйста"… И другие, часто похожие на Альберто Сорди или комиссара Катани – кого, кроме обслуги в кафе, гостиницах и аэропортах она запомнила?
"Нет, я не этнограф – думает Леночка, уже засыпая. –  А кто же я?  И зачем мне Италия? "