К последней истине. Часть 1

Главным героем повествования не является ни один из учёных, отправившихся в путь к истине, не сама истина. Главным героем является путь к истине - путеводная нить в лабиринте подобий истины.

Часть 1. В начале великого спора.
Ещё Аристотель задавался вопросом: «Каким образом душа крепится к телу?» И вот, спустя почти две с половиной тысячи лет мы задаём себе тот же самый вопрос. По-видимому, это будет последняя истина, которая когда-либо станет доступна человечеству.
Отыскав однажды в бурном водовороте словесности эту удивительно лаконичную мысль, Историк захотел узнать её продолжение. Две с половиной тысячи лет историки не пытались заглянуть в будущее. Их удел был стоять на берегу великой реки времени и бесстрастно взирать на происходящее, пытаясь в мутной воде частного увидеть общее, а трассирующем следе мимолётного разглядеть вечное. Сами историки, увы, истории не создают, они лишь готовят материал для будущего суда истории.
Поиски ответа привели историка в довольно странное место.
Здесь, на границе клеточной мембраны, на границе живого и мёртвого происходил исторический спор.  И происходил он на фоне сверкающих молний и раскатов грома, свинцовых туч и пронзающих их остро отточенных лучей света, на фоне фееричной схватки света и тьмы.
Место выбрано отнюдь не случайно. Всё дело в том, что спор вели биолог и физик.
Биология изначально была наукой о живой природе, а физика, как более древняя наука, до последнего времени фактически изучала законы мёртвой природы. В физике нет ни одного закона, из которого следовало бы необходимость жизни, или неизбежность её появления. Физика нисколько бы не изменилась, если бы все исследования проводились в безжизненной пустыне, где кроме физиков не было бы никого и ничего живого.
Физика - наука безжизненной пустыни, наука о мёртвой материи.
Но не всё так мрачно. У физики, как фундаментальной науки, есть методы полезные и для мира живых, всегда выручавшие биологов в критических обстоятельствах.
Биолог, обращаясь к Физику:
- Ну что, коллега, долго мы ещё будем находиться по разные стороны крепостной стены клеточной мембраны толщиной не более 10 нанометров, и жить при этом на разных планетах, в разных измерениях, не пора ли перейти к конструктивному диалогу? Тем более что начало войны положили именно вы - физики, когда сформулировали это ужасное, если не сказать убийственное второе начало термодинамики. Слава богу, что пророчество тепловой смерти оказалось преждевременным.
Физик, после раскатистого смеха:
- Но и вы, биологи не осталась в долгу. Практически сразу, по историческим конечно меркам, ответили «Всеобщим законом биологии». Если не ошибаюсь: «Живые системы никогда не бывают в равновесии?»
Биолог:
- Да, за счет избыточной по отношению к равновесию энергии они непрерывно исполняют работу против губительного для них равновесия. Так что, жизнь — это устойчивое неравновесие.
Физик:
- Законам физики это не противоречит, но и никак из них и не следует. Скажу сразу, подобрать подходящую формулу для жизни аналогичную закону Кулона или, к примеру, формуле Эйнштейна не удастся. У нас нет единиц измерения этой загадочной величины – жизненной силы.
Биолог:
- Речь идёт об исключительной ситуации. Подумать только, вопрос, заданный две с половиной тысячи лет назад ещё Аристотелем, до сих пор остаётся без ответа. Ваш коллега доктор Фауст, душа которого, как я полагаю, мечет эти молнии, не побоялся выйти за пределы строгих научных теорем в область метафизики. Возможно ситуация не так безнадёжна, ведь вы - физики не раз выходили из аналогичных, почти безнадёжных ситуаций.
Физик:
- Метафизика. Как тут не вспомнить Канта: «Поле битвы бесконечных споров. Споров, основоположения, которых выходят за пределы доступной для наблюдения области». Оттуда ещё никто не возвращался победителем, к Вашему сведению. Даже несмотря на то, что метафизика подчиняетяся законам логики. Я бы предпочёл говорить о научной гипотезе. Это глубокое обобщение полученных данных и попытка их объяснить. Роль законов здесь играют обобщённые утверждения – принципы. Они должны быть верными для всей области рассуждений от бесконечно малого до бесконечно большого, от мира теплового хаоса до мира живого.
Как показывает история науки, и здесь мы не можем обойтись без историков, ядро теории может быть сведено к единственному принципу.
Все устойчивые системы основаны на принципах. Принцип отличается от закона тем, что не ставит детально расчерченный границ, развитию системы. Более того, принцип и образует систему, является её обязательной основой, критерием отбора элементов и связи их в единое целое, реализующее принцип. Принцип – это и проект системы, и его работающая реализация.
Поиск этих принципов – достойная цель для любого путешествия.
Биолог:
- Я всегда готов к путешествию. Точнее, не готов, но согласен с идеей. Для полной готовности необходимо взять с собой некий набор, странных вещей, как я полагаю?
Физик:
- Вы намекаете на лабораторное оборудование, трансформирующее масштабы и проявляющие понятия. Нет, коллега, у нас уже есть необходимый объём информации. Задача в упорядочении информации. Проще найти истину там, где не ступала нога человека, но там, где их прошло великое множество, сделать открытие чудовищный труд. Потребуется присущая любому разумному существу логика, интуиция и везение.
Можно также сказать, что нам точно не понадобится: багаж избитых истин, набор универсальных отмычек - стереотипов, так называемые привычные представления. К тому же не забывайте, с нами Историк, а у него, как я полагаю всё самое ценное записало и пронумеровано, не так ли?
Историк одобрительно потряс похожим на книгу предметом, на котором по диагонали было написано: «Эл. повесть временных лет. Хранить вечно».
- Здесь всё, история науки, история искусства, история идей. Как бы хотелось записать сюда ответ на вопрос тысячелетий и закрыть эту явно затянувшуюся тему. Поставить номер, дату и свою скромную подпись. Это мечта любого историка.
Физик:
- Гарантировать успех в науке сложно, но, избегать ошибок и гораздо быстрее приходить к намеченной цели позволяет следование принципам.
Начнём с того, что нам не удастся остаться в привычном масштабе измерений. Нам придётся погрузиться на самое дно материи, вернуться к истокам сотворения мира. Всё станет зыбким, размытым, неопределённым.  Советую вам быть предельно внимательными и тогда надеюсь, нам удастся не только вернуться, но и кое-что понять.
Историк:
- В чём же принципиальное отличие мира живой материи от мира мёртвой.
Биолог:
- Живой природе всегда противостоят две ловушки мёртвой материи: хаос и идеальная упорядоченность кристаллов. Хаос – полное отсутствие упорядоченности. Найденные случайные решения не сохраняются, теряются на фоне бесконечной изменчивости. Нет никакого движения к созиданию.
Также вредна для живого и идеальная упорядоченность. В ней исчезает разнообразие, свойственное живому миру. Живая природа, захваченная кристаллической решёткой, неизбежно заканчивает своё живое существование последующим окаменением. Что собственно и наблюдают Ваши коллеги - историки при раскопках.
Физик:
- Пустота вакуума в микромире весьма обманчива. Вакуум порождает материю, мёртвую материю.
Биолог:
- Понадобится ли нам понятие красоты в мире мёртвой материи?
Физик:
- Понятие красоты действует в обеих мирах. Так полный хаос обладают идеальной симметрией. Идеальный прозрачный кристалл – любимая игрушка для света, в нём он раскрывает все свои краски, всю, почти всю, свою загадочную сущность. Внешняя красота – это проявление внутренней упорядоченности.  Красота - хорошая проверка на скрытую упорядоченность, отличное дополнение к принципам.
Ну что ж, господа, скрепим наш союз.
Извилистые стрелы молний и раскаты грома скрепили рукопожатие. Как это было похоже на сделку Фауста с самим дьяволом. Хотя, кто сейчас Фауст, а кто дьявол, поди разбери.

продолжение:
http://proza.ru/2013/01/14/501