Я - человек!

Как же, черт побери, хреново, когда на тебя в упор смотрят сразу несколько стволов. В этот момент их дула, обычно кажущиеся маленькими черными точками, кажутся огромными дырами, не меньше дул танковых пушек. И стоит тебе пошевелиться, как харкнут они в тебя огнем, выплевывая небольшие свинцовые пули, которые оборвут твою никчемную, ничего не стоящую жизнь. И перешагнут через тебя, истекающего кровью или уже умершего, несколько пар ног владельцев этих стволов. Для них твоя жизнь ничего не значит, ты для них – просто устраненная преграда… Просто кусок мяса. В проклятой всеми – и Богом, и людьми, и самим чертом, Зоне.
Но мало кто из них думает, что и у куска мяса есть выбор. Выбор, как умереть. Либо сжаться, упасть на колени и принять смерть как нечто должное. Либо поднять голову, встретиться взглядом с дулами автоматов и встретить смерть с улыбкой на губах. Такой же выбор сейчас стоял и передо мной. Вернее, его не было.
Глядя на окруживших меня бойцов в серо-коричневых комбезах, я не раздумывал. Умирать, так с музыкой. Я метнулся в сторону, пытаясь добраться до ближайшего ко мне, выхватывая на ходу нож.  Армейский нож «Ротный-1М» - кто видел его хоть раз, тот имеет представление, что это такое – скорее, тесак, нежели нож.
Короткая очередь. Боли не было, только словно ударили чем-то тяжелым сразу по всему телу. Чуть-чуть не хватило мне до противника – шмякнулся на грязную, сырую землю. И тут пришла боль. Острая, резкая, дикая боль. От которой я чуть не взвыл не хуже псевдопса. С трудом перебарывая боль, я, напрягая утекающие силы, пополз вперед. Перед лицом мелькнул деревянный матовый приклад. Удар по лицу – услышал, как захрустели кости. Я полз вперед. Не знаю, куда. Не знаю, зачем. Просто полз…
Снова удар. На этот раз по ребрам. Хруст оказался очень громкий, а от боли я на секунду потерял сознание. Но полз дальше. Почти вслепую – перед глазами плясали какие-то красные круги, периодически становившиеся белыми. Снова удар. И снова. Каждый удар сопровождался хрустом костей и вспышками перед глазами. Сколько это продолжалось, я не знаю. Я периодически на несколько секунд терял сознание, в себя меня приводили все новые удары и вспышки боли. Я полз уже почти в бессознательном состоянии. Когда сквозь затуманенное сознание услышал выстрелы, то не понял, в кого стреляют. Лишь когда перестал окончательно ощущать правую ногу, понял – стреляли в меня. Для них мало было меня убить, они наслаждались болью и мучением.
Снова удар чем-то тяжелым. На этот раз в голову. Захрипев, я опрокинулся на бок. С трудом перевернулся снова на живот. Где-то рядом зажужжали сервоприводы экзоскелета. Напрягая зрение, через разноцветные сполохи вспышек перед глазами, через кровь, заливавшую мне лицо, я с трудом разглядел тяжелую хромированную ступню экзоскелета.
- Барс? – мой голос был больше похож на слабый стон, но стоящий услышал меня.
- Ага, Барс, - голос, приглушенный фильтрами, прозвучал глухо. – Барс… Как же, сука…
Нога в хромированном облачении поднялась, слабо зажужжав сервоприводами. В следующую секунду она опустилась мне на голову, впечатав в грязную, мокрую землю. Боли я уже не чувствовал – тьма поглотила меня…


…Все началось несколько дней назад. Я два дня уже кантовался в баре «100 рентген», приходя в себя после очередной ходки. Она выдалась не из легких – потрепало нас тогда изрядно. Чудом большинство из нас выжили и вернулись. Как положено, помянули павших – дай им Зона покоя. А потом кто куда разбрелись: кто-то, как и я, остался в баре – или непрерывно пили противную паленую водку, пропивая с таким трудом добытый хабар, или ожидали новых предложений работы, а кто-то по своим  делам умотал.
Я сидел за грубо сколоченным деревянным столом, без аппетита ковыряя вилкой в стоящей передо мной пластиковой тарелке, в которой была навалена пережаренная и немного подгоревшая картошка. Аппетита не было вообще. Рядом на столе стояла початая бутылка мутных «Казаков». В небольшом помещении было малолюдно – еще утро, не время для посетителей. Народ начнет подтягиваться ближе к вечеру, когда сталкеры вернутся с ходок, сменившиеся расчеты «Долга» забегут перекусить; а простые бродяги просто забредут сюда – вдруг кого из знакомых встретят… А пока в баре, помимо меня, было еще четверо. Один из них был долговец, без нашивок – наверняка проштрафился. Двоих других я несколько раз видел в баре, да еще пару раз с ними сталкивался, блуждая по Зоне. А вот четвертого я видел впервые. Высокий, крепкий, коротко стриженный, в поношенном, но еще добротном комбезе. Он, как и я, сидел в стороне ото всех, не спеша ел подгоревшую картошку, запивая ее той бурдой, которая считалась здесь морсом. Как-то случайно мы встретились с ним глазами – холодные и колючие, взгляд тяжелый и пристальный. В принципе, мне не раз говорили то же самое и про меня. Доев, он поднялся и вышел из бара.
В следующий раз я встретился с ним вечером. Я сидел за стойкой бара, потягивая кислое и несвежее пиво. А тот снова сидел в углу, слегка наклонив вперед голову, словно слегка кемаря. Но я ловил его взгляды, бросаемые из-под слегка прикрытых глаз.
- Привет, бродяга! – подошел ко мне Сыч, протянул руку. – Можно упасть?
Ответив на приветствие рукопожатием, я кивком указал ему на свободный стул рядом. Он присел на него, заказал Бармену пиво, дождался, пока Бармен принесет заказ. Почему Бармена прозвали именно так, никто не знал. Просто Бармен, и все.
- Маешься? Или отдыхаешь? – спросил Сыч, сдувая пену с несвежего пива. Глотнул, слегка сморщился. – Работа нужна? Могу подкинуть…
Я посмотрел на Сыча – с чего ради это сталкер вдруг предложением о заработке раскидывается? Но Сыча я знал. Не на отлично, конечно, но все-таки довольно хорошо. Вроде нормальным мужиком он был, ничего плохого про Сыча я не слышал. Была своя небольшая команда, имел приличный опыт в Зоне, редко когда его группа приходила с потерями.
- Мои сейчас отдыхают, потрепало нас в последней ходке, - словно прочитав мои мысли, заговорил Сыч. - Двое тяжелых, в лазарете Долга отдыхают. Еще один – легкий. А работенка есть, только мы вдвоем не справимся, человек пять нужно – есть вероятность, что пострелять придется. Да и серьезный заказ у меня висит долговский, а с ними, сам понимаешь, лучше не ссориться…
Насчет этого, конечно, Сыч прав – с Долгом лучше не ссориться. Если, конечно, свободно передвигаться по Зоне хочешь, не опасаясь, что первый же встреченный тобой квад Долга разрядит, не раздумывая, в тебя всю обойму. И всякий долговец будет стрелять в тебя, едва приблизишься к их владениям. А владения Долга довольно приличные, даже по меркам Зоны. К тому же, долговцы держат под своим контролем все важные дороги. В последней ходке сам видел, что даже на Янтаре, вокруг бункера яйцеголовых основались. Не удивлюсь, если вскоре Долг и ученых под свою охрану возьмет. Что касается работы…  Работа не помешала бы, тем более, если она хорошо оплачиваемая.   
- Что за работа?
- Заказ со стороны, - поведал Сыч, допивая пиво и знаком давая понять бармену, чтобы тот повторил. – Могу свести с заказчиком, сами перетрете с ним, что к чему.
Заказчиком оказался тот самый, чью физиономию я наблюдал с самого утра. Цель работы сводилась к привычному сталкерскому подряду – сходи туда, куда скажут, и принеси  то, что скажут. Такова же была задача и здесь – сходить за определенной какой-то штукенцией и вернуть ее заказчику. Только идти, как оказалось, нужно было почти… в Припять. А вот это уже на розыгрыш похоже – все знают, что не пройти через Выжигатель Мозгов. Сколько сталкеров было, что судьбу испытывали, да только где они? А вон, по Янтарю бродят в виде зомби, на своих же товарищей кидаются. А все из-за того, что Выжигатель Мозгов сильнее их оказался. Или те, кто даже добровольцем под излучение полез, проверяя и испытывая какие-то приборы, якобы защищающие от излучения Выжигателя Мозгов. Тоже также, как и первые, по Янтарю мертвяками бродят.   
Заказчик заверил, что знает, как обойти Выжигатель. У него есть карты путей обхода. После выполнения задания, помимо оплаты, копии карт будут переданы моей группе. Заманчивое предложение, однако. Многие сталкеры за такие карты подписались бы на работу, взяв только их в качестве оплаты. Но что-то мне не нравилось. Даже сам не понимал, что именно не так. Помимо приличной оплаты, еще и карты. Что означали карты? Открытый проход по всей Зоне, вплоть до ее сердца – до ЧАЭС.

…Мы сделали привал, когда уже Лелев остался далеко позади. Заказчик не обманул – карты действительно были. Тот, кто их создал, не был профессиональным топографом или художником, но, тем не менее, карты были просты и понятны. На них были указаны даже такие объекты, о которых многие и не подозревали. Например – на заброшенном хуторе, неподалеку от которого мы сейчас расположились, существовал некий бункер. Вернее, даже не бункер, а что-то типа него.  Сколько раз я бывал на этом хуторе - и один, и с группой, но никаких следов бункера даже не замечал.  Вообще, если честно, я бы сам сюда не сунулся – гиблым местом был этот хутор. Среди руин и чудом уцелевших строений нашли себе пристанище многие мутанты.  Даже отсюда было слышно, как завывают на хуторе слепые псы. Сами по себе они не представляют большой опасности, но против большой стаи было сложно выстоять. А на хуторе, если судить по многоголосью, была именно такая стая. Понятно, что пятеро хорошо вооруженных человек окажут им серьезное сопротивление, но, стоит кому из них пошатнуться, как псы прорвут оборону, сомнут остальных и будут пировать на их трупах, пока не обглодают до костей. И слепые псы не самое страшное, что можно встретить на этом заброшенном хуторе. Как-то я лично видел здесь кровососа – хвала Зоне, не пришлось с ним столкнуться, иначе я уже приличное время гнил бы на этом хуторе.
…Осторожно наша группа вступила на территорию хутора. Завывания слепых псов слышалось где-то неподалеку, но на самом хуторе их не было. Временами к их вою примешивались какие-то пронзительные визги – вероятно, псы охотились на кого-то. Ну и пусть, не будем им мешать. Кем ни был тот, на кого псы устроили облаву, не стоит отвлекать их от него и привлекать внимание к себе.
Разбившись по парам, мы короткими перебежками двинулись к развалинам какого-то большого строения, бывшего в прошлом, скорее всего, какой-нибудь фермой или складом. Нас было семь человек – меньшим составом идти в Припять не решились. Тем более, что, скорее всего, придется повоевать. Поначалу нас было всего пятеро, но Монах вдруг уперся, решив включить в группу еще двоих. Почему его прозвали именно Монахом – никто не знал. Возможно, он когда-то им был. Возможно, верил в Бога, в черта, в высшие силы и прочую ерунду. Сам он об этом предпочитал молчать. Из оружия предпочитал только Winchester 1300. Для чего ему понадобились еще двое бойцов, к тому же еще недостаточно опытные, он тоже промолчал. Мы договорились с Барсом – безбашенным сталкером-бродягой, что он встретит нас на обратном пути. Страховка была не лишней – сколько нас останется после выполнения задания, не знал никто. Хотя каждый надеялся, что выживет.
Судя по карте, бункер находился в ближайшем от нас полуразваленном здании. Осторожно, прикрывая друг друга, мы забрались в него. Всякий хлам, кости, скатавшаяся клочьями шерсть мутантов заполняли пол. Обследовали почти все здание, но не нашли ничего похожего на вход в бункер.
Внезапно Монах замер, прислушиваясь к чему. Знаком приказал нам соблюдать тишину. Сначала мы ничего не слышали, но потом четко различили едва слышимое цокание. Так цокают собаки, царапая коготками по полу. Только сейчас я заметил, что прекратились вой и визг псов.
Внезапно, неожиданно для всех, в дверном проеме показалась фигура слепого пса. Ростом почти в метр, с огромной оскаленной пастью. Грохнул выстрел – пса отшвырнуло назад, впечатав в стену. Он сполз на пол, тихо скуля и путаясь в вывалившихся кишках.
Тишина вдруг взорвалась воем. Казалось, псы были повсюду. Сквозь их вой отчетливо слышалось глухое завывание чернобыльского пса. А это уже совсем хреново. Чернобыльские псы были телепатами, руководили стаей, оставаясь на небольшом расстоянии. Убить его было довольно сложно, к тому же чернобыльцы умели наводить на жертвы фантомы. К примеру, смотришь – прет на тебя  спереди несколько псов, разумеется, начинаешь по ним палить. А они раз – и растворились в воздухе. Потому что фантомы. А настоящие на тебя сзади набрасываются.
В разбитом проеме окна показалась морда еще одного пса. Снова грохнул Винчестер Монаха – пса вышвырнуло с окна, его жалобный скулеж раздавался с улицы. Почти сразу же Монах развернулся к дверному проему и выстрелил туда – еще один пес отлетел в сторону, разбрызгивая кровь по сторонам.
Попадалово, однако. Псы сейчас опомнятся и навалятся всей стаей. Нужно валить, и как можно быстрее. Прикрывая друг друга, отстреливая самых смелых и отчаянных мутантов, мы начали пробиваться к выходу. Но выход уже был перекрыт слепыми псами, которые, подгоняемые чернобыльцем, старались протиснуться внутрь, мешая друг другу. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не случай. Один из кентов Монаха вдруг провалился в подвал, или как там это называется. Трухлявые, прогнившие доски пола не выдержали и проломились под его весом. Не принято у нас своих в беде бросать. Начали его вытаскивать, в том подвале, куда провалился, люк оказался. Обычный люк, какие в городах канализацию закрывают. Вот он, вход в тот бункер! Пока двое сдерживали наседавших мутантов, остальные с трудом сдвинули крышку. За ней оказался темный, неосвещенный лаз. Размером с большую бетонную трубу, внутри которой мы свободно стояли во весь рост. Мы задвинули крышку на место, перегородив ей путь мутантам. Было отлично слышно, как они разочарованно воют. Люк периодически содрогался от ударов – некоторые крупные особи бросались на крышку, подчиняясь воле вожака-чернобыльца. Было понятно, что если эти броски не прекратятся, то люк не выдержит и вывалится. Следовало спешить убраться подальше. И как можно быстрее.
Включив фонари, мы двинулись по этой бетонной кишке. Не знаю, сколько мы прошли, но, казалось, что оставили позади не один километр. Воздух был спертым, затхлым, но дышать было можно, поэтому противогазы болтались на боку. Наконец, бетонная кишка трубы закончилась, выведя нас в небольшое прямоугольное помещение. Впереди, куда уходила труба, проход был завален обрушимся «потолком» - глыбы земли, затвердевшие за много лет, перекрывали путь. Два небольших ответвления уходили по обе стороны помещения. Левый оказался тупиком. Путь преграждала железная ржавая плита, примерно посередине которой была такая же ржавая, наглухо заваренная дверь. Выбить ее было нереально. Оставался только один путь. По нему и двинулись.

…Не знаю, сколько мы шли. Может, час. Может, два. Как ни странно, мутантов не было вообще. Даже бюреров, вечных обитателей всякий подземелий, не наблюдалось. Наконец мы выбрались на поверхность. Подземная дорога привела нас почти к Рыжему Лесу. До него было совсем немного. Немного передохнув, мы тронулись в путь.
Я немалое время провел в Зоне, сколько раз исходил ее вдоль и поперек. Не всю Зону, разумеется, а ее открытую часть. Но я и не подозревал даже, что можно вот так, всего за несколько часов добраться до Рыжего Леса. И снова карта удивила нас – она указывала обходной путь через Рыжий Лес. Не через его чащу, где полно мутантов, аномалий и других сталкеров, многие из которых совсем неблагородные, готовые ударить в спину и поживиться твоим небогатым скарбом. Карта указывала направление чуть в сторону, в низину - местность, где сталкеры почти не ходили. Артефактов там отродясь не водилось, аномалии были очень коварными, и иногда забредали мутанты. 
В очередной раз доверившись карте, мы направились по указанному ею пути. И снова карта не подвела – спустя пару часов мы вышли из низины, оставив Рыжий Лес в паре километров позади. Таким образом мы за полдня преодолели то расстояние, что обычно сталкеры преодолевают за пару дней. Или, если же не везет, то и дольше. Ну, а если уж совсем не повезет, то вообще не преодолевают, оставаясь гнить костями в проклятой земле Зоны. Мы же прошли успешно и без потерь. Пострелять пришлось лишь пару раз – в первый раз на нас из зарослей кустов выскочили два чернобыльских кабана. Шквалом пуль из семи стволов мы их быстро остановили. Второй раз постреляли, когда за нами увязалась стая псевдоплотей. Пугливые по натуре, они не рискнули в открытую, как кабаны, выйти навстречу группе, предпочитая ломиться среди зарослей. Достаточно было нескольких очередей по кустам, чтобы трусливые мутанты, громко вереща, убрались прочь.
Теперь нам предстоял путь через Дикую Территорию почти до самого Янтаря. Путь не особо далекий, но довольно трудный. Особенно переход через Дикую Территорию. Заброшенная территория, которая много лет была ничейной. Одним своим краем она выходила на бывший завод «Росток», что почти на территории «Долга». До окрестностей Рыжего Леса доходил лишь один ее край, который был безлюдным. Он кишел аномалиями, мутантов там было немеряно. Радиация почти везде зашкаливала. Более оживленной была территория возле того же «Ростка».
Дикой Территорией ее прозвали не просто так. Помимо толпищ мутантов, там нашли пристанище и разные отбросы – бандиты. С большими группами сталкеров они старались не связываться, хотя и могли изрядно попортить им крови. Предпочитали одиночек, рискнувших сунуться на Дикую Территорию. С учетом, что через нее пролегал путь на Янтарь, бандиты терпели неудобства, соседей – сталкеров, которые с ними всегда враждовали, и наемников, не брезговавших выпустить по ним очередь, едва только завидев. Бывало, что бандитам удавалось неплохо поживиться – у идущих на Янтарь сталкеров был хабар, у возвращавшихся – выручка с хабара.
 Там же часто ошивались и наемники. На одном из недостроенных зданий – заброшенной стройке – они даже обосновали свой пост. Никто из сталкеров не знал, где у наймов база – их посты были разбросаны по всей доступной Зоне, а их бойцов можно было встретить в любом месте. Но на Дикой Территории наемники чувствовали себя более уверенными – редкие группы сталкеров, необученные для ведения боя, с их слабым вооружением и броней, обычно не представляли серьезной угрозы. Правда, иногда у сталкеров лопалось терпение, и тогда они, объединившись, устраивали наймам кровавую баню. Но это было только иногда.
Более серьезную угрозу для наймов представлял Долг. Его бойцы были хорошо обучены, а вооружение и снаряжение имели лучшее, чем простые сталкеры. Как-то между Долгом и наемниками развязалась настоящая война. Что они не поделили между собой, неизвестно, но однажды отряды долговцев, зачистив подступы и окраину «Ростка», атаковали наймов. После нескольких часов ожесточенного боя Долг взял под свой контроль почти всю Дикую Территорию, перебив наемников и вытеснив с нее немногих уцелевших. Но с наступлением ночи большая часть бойцов Долга была вынуждена вернуться на базу – Дикая Территория не была оборудована для длительной обороны. А оставлять отряды под открытым небом, без какой-либо защиты, было крайне неразумно. В ту же ночь потерпевшие поражение наемники вернулись с подкреплением и атаковали немногочисленные заставы Долга. С рассветом Долг снова пошел в атаку. Три дня возле заброшенного завода «Росток» на Дикой Территории шли ожесточенные бои. И наемники, и Долг - все несли огромные потери. Запах крови и свежего мяса привлекли туда толпища монстров со всех окраин. И, помимо основного противника, наймам и долговцам пришлось еще и сдерживать натиски мутантов.  Неизвестно, чем бы закончилась эта война, и кто вышел бы из нее победителем, если бы не вмешалась третья сторона. Неожиданно со стороны Янтаря поперли толпы зомби, сметая всех на своем пути – им было без разницы, кто перед ними, наемник или долговец. И вчерашним врагам пришлось встать плечом к плечу и вместе отражать натиск зомби, накатывающих волна за волной. После того, как зомби были перебиты, бойцы с обеих сторон были настолько измотаны и потрепаны, что о продолжении боев за территорию не могло быть и речи. Так и сошла на нет эта короткая, но кровопролитная война. Наемники по-прежнему остались на Дикой Территории, контролируя проход на Янтарь и периодически отстреливая бандитов. А Долг пользовался открытым проходом на Янтарь, иногда вместе с наймами участвуя в карательных рейдах против бандюков и особо расплодившихся мутантов. 
…Мы сделали привал в большой воронке непонятного происхождения, закрытых с одной стороны черными, иссохшими деревьями и целым полем аномалий с другой. Монах, неожиданно для всех, оказался еще и мастером саперного дела – пожертвовал с десяток гранат, буквально завесив растяжками путь к нашему пристанищу. Развели небольшой костерок, перекусили НАТОвским сухпаем, и, распределив дежурства и выставив часового, завалились спать. Странно, но за всю ночь мутанты нас почти не беспокоили, лишь на одной из растяжек подорвались две псевдоплоти. Остальные, напуганные или посеченные осколками, удирали прочь, на всю округу вереща полными боли воплями.

…Утро мы встретили, когда уже почти прошли Дикую Территорию. Прошли, не напоровшись на бандюков, хотя они для нас не страшны были – семеро вооруженных, довольно опытных сталкеров, серьезные соперники для них. Заставы наймов обошли чуть стороной. Ну их, эти лишние проблемы.
Вскоре мы покинули опасную и негостеприимную Дикую Территорию. Я в который раз поразился карте – благодаря ей, мы сумели срезать приличный крюк. Указанная ей тропа вывела нас напрямую на Милитари, в обход Янтаря. Если бы мы пошли по привычному сталкерскому пути, то нам пришлось бы наведаться на Янтарь, затем через Дикую Территорию выйти к территории Долга, а уже только оттуда направиться на Милитари. Я даже примерно прикидывать не стал, сколько мы сэкономили времени. Может, даже и жизней.
Мы, сделав короткий привал, продолжили путь. Заброшенный хутор обошли стороной – слишком уж плохая слава про него ходила. Его облюбовали кровососы, даже поговаривали, что и контролер объявился. Насчет контролера не знаю, на хуторе его не встречал. А вот с кровососами как-то встретился. Чудом выжил тогда… Из группы сталкеров в двадцать человек осталось в живых всего несколько. Кровососы, как ни странно, на хуторе держались группой или стаей особей в пять. Группа или стая кровососов, не знаю, как правильно сказать, это нечто необычное – кровососы предпочитали держаться поодиночке, иногда охотились в паре. Если честно, вообще не было желания встречаться с этими тварями. У моих спутников тоже такого желания не было.
Поэтому мы и обошли хутор стороной, держась неподалеку от старой асфальтированной дороги. Местами она выглядела как новая, словно вчера ее только положили. Хотя рядом была старой, какой ей и положено было быть, разбитой и покрытой сеткой трещин. Наверняка какая-то аномалия притаилась на дороге, поэтому она и выглядела абсолютно новой. Проверять на себе действие аномалии не хотелось никому.
Где-то справа, ближе к базе Свободы, слышалась стрельба. Было похоже, что там шел яростный бой. Снова, наверное, Свобода с Долгом сцепились. Два вечных врага, постоянно враждовавших друг с другом. Из-за чего началась эта вражда, мало кто уже вспомнил бы. Но, как бы там ни было, квады Долга периодически нападали на свободовцев, а те, в свою очередь, совершали набеги на заставы Долга.

…Мы остановились неподалеку от упавшего вертолета. Впереди лежала неглубокая низина, в которой даже отсюда отчетливо виднелись аномалии, разбросанные по ней. Чуть левее стояли черные, покореженные временем и радиацией, могучие когда-то деревья. За ними виднелись огромные валуны. Между деревьев временами бегали мутанты. Кроме слепых псов мы пока никого не видели, но это не значило, что там нет мутантов и покрупнее…
По правую сторону, примерно в полукилометре от упавшего вертолета, вилась лента дороги, изрытая воронками снарядов, разрывами гранат и просто временем. Местами на дороге виднелась бронетехника, брошенная еще во времена Первой Катастрофы на ЧАЭС. БТР-80, замерший навсегда пассажирский автобус «ЛиАЗ», даже танк приткнулся на обочине дороги. «Т-80» выглядел почти как новый, ни ржавчины, ни вмятины, ни царапины. Разве что краски поблекли от времени, и теперь танк выглядел как-то хмуро и уныло…  Несмотря на прошедшие десятилетия, он нещадно фонил и по сей день.   
Если пойти по дороге, то меньше чем через километр будет Барьер. Блокпост человечества, созданный для сдерживания мутантов и прочей нечисти, прущих со стороны Выжигателя. Что их гнало оттуда, никто не знал. Свободовцы в этом плане, молодцы, конечно, сделали заслон на пути нечисти. Хотя, если честно, не понимал я их идеологии. Ну вообще никак. С Долгом все было намного проще – долговцы хотели уничтожить Зону и все, порожденное ею – артефакты, мутантов. А вот идеология Свободы была немного другой. Они хотели заявить всему миру о Зоне; хотели, чтобы весь мир знал про Зону; не хотели ничего утаивать про Зону… Дальше их намерения как-то непонятно заканчивались. Возможно, что я был через чур тугим и до меня не доходила суть идеологии группировки Свобода…

       …Судя по карте, наш дальнейший путь лежал прямиком на Выжигатель.  Мы с самого начала пути доверились карте, и она ни разу нас не обманула. Но впереди был Выжигатель Мозгов. Всего два слова. Два слова, в которых скрывались сотни жизней. Два слова, о которых знали все обитатели Зоны. Выжигатель Мозгов перекрывал путь к сердцу Зону. Словно страж, он охранял дорогу на Припять. Никто не знал, чем Выжигатель являлся на самом деле – кто-то говорил, что это какая-то установка; кто-то – что это какое-то таинственное оружие не менее таинственных Хозяев Зоны. Кто-то – что это что-то типа защиты могучего Монолита – объекта поклонения фанатиков группировки Монолит. Как мне как-то объяснили яйцеголовые, в бункере на Янтаре, Выжигатель Мозгов – это всего-навсего работающие останки огромной и мощнейшей некогда установки, которая попросту называлась Излучателем. Она выделяла какое-то излучение, которое влияло на психику людей, не убивая их. Но до установки добрался Монолит. И Излучатель превратился в Выжигатель Мозгов.
 Как бы там ни было, но за Выжигатель Мозгов дорога была закрыта. Разумеется, что в Зоне было полно отчаянных храбрецов или безумцев, решивших бросить вызов Выжигателю. Они прокладывали разный путь, придумывали способы защиты от излучения Выжигателя. Многие на себе испытывали разрабатываемые учеными средства защиты от губительного излучения. Но все было бесполезно – никто не возвращался обратно. А если и возвращались единицы, то уже не живыми. Бродили мертвыми по Зоне, нападая на своих же бывших друзей, с которыми недавно еще делились последним куском хлеба.

Мы неспешно вступили на дорогу, ведущую на Барьер. Никто из нас не спешил. Оно и понятно – никому не хотелось испытать на себе воздействие Выжигателя. Разумеется, что карта нас еще ни разу не подвела, но… У каждого было много разных своих «но»…
Я договорился с командиром Барьера о том, чтобы нас пропустили. В принципе, это и не сложно было. Туда – пожалуйста. А вот обратно… Сказать, что бойцы Свободы смотрели на нас как на идиотов, идущих на добровольную смерть, значит, не сказать ничего. Под взглядами свободовцев мы прошли Барьер и двинулись по дороге на Выжигатель. Через несколько минут мы скрылись за поворотом…

Старая, местами разбитая дорога, петлявшая между огромными валунами, была пустынна. Давно, еще, наверное, во время первой Катастрофы, здесь вздыбилась земля. Постепенно огромные пласты затвердели и окаменели. Они были словно стенами для дороги, на которой никого, кроме нас, не было. Но это было даже хорошо. Столкнуться с группой зомби совсем не хотелось. Между валунами иногда мелькали быстрые тени слепых псов, слышалось их ворчанье. Временами в их рык вклинивались взвизги и рычание других мутантов. Наш Пуля, с которым я прошел многие передряги, сменил оружие – теперь у него в руках красовалась новенькая СВУ. Он был снайпером в группе. Отсюда и прозвище получил такое. Мало кто, попав в перекрестье прицела Пули оставался живым – из своей СВУ Пуля никогда почти не промахивался. Я сам помню такое всего несколько раз.
Мы приближались к повороту, возле которого почти на середине дороги стоял старый, разбитый и проржавевший «ГАЗ-66». Остановились на минуту, не доходя до машины несколько десятков метров. Остановились, чтобы проверить оружие, закрепить снаряжение – не нужно, чтобы что-нибудь зазвенело или забрякало, когда мы будем рядом с противником. Территория, на которой мы сейчас находились, контролировалась фанатиками группировки Монолит. Отличие ее от других группировок, таких, как Долг или Свобода, состояло в том, что эта группировка была скорее сектой, нежели боевым подразделением. Ее бойцы свято верили в Монолит, поклонялись ему, боготворили и обожествляли. Ради безопасности своего идола бойцы не страшились смерти, в бою стоя до последнего, почти не ощущали боли. Фанатики одним словом, у которых донельзя крыша свернутая. Жили они на ЧАЭС, который считали своим домом, в котором, где-то среди полуразрушенных залов, и находился их Монолит. Со сталкерами, основным населением Зоны, не общались, предпочитая сразу открывать огонь на поражение. Но непонятно, откуда монолитовцы получали современное вооружение и снаряжение. Снаряжение у них было только НАТОвское, да и вооружены были в основном западными стволами. Разумеется, что и всякие «примочки» у них были тоже западные – приборы ночного видения, например, были цифровыми, в отличие от наших, аналоговых, которые даже не все сталкеры могли себе позволить.
Разумеется, что, находясь на их территории, мы должны быть крайне осторожными. Стычек, конечно, не избежать. Я снарядил дуло моего АК прибор бесшумной стрельбы – ПБС, или «глушитель», как привыкли его называть. Все остальные тоже нацепили на свое оружие глушители – вовсе не нужно, чтобы перестрелку слышали все, кто находится поблизости. Кроме того, я прицепил себе на автомат еще и ПСО – прицел снайперский оптический. Неплохая штука. Как для прицеливания, так и для осмотра окрестностей. Особенно во время боя. Попрыгали на месте, очень внимательно прислушиваясь. Вроде бы ничего не брякало и не звенело. Ну все, как говорится, с Богом!

…Я внимательно следил за двигавшимся впереди Пулей. Он залег за небольшим – по сравнению с теми, что окружали дорогу, валуном – и несколько минут уже лежал, замерев. Наконец он слегка взмахнул рукой. Я поднялся со своего места, и, низко пригибаясь, помчался к нему. Остальная наша группа замерла позади.
Я плюхнулся на валун возле Пули. Направление я увидел прежде, чем он мне его указал. Впереди, метрах в двухстах-трехстах, находился чудом сохранившийся шлагбаум и маленькая будка. Возле шлагбаума расположился пост Монолита. Отсюда мы видели серые комбезы двух бойцов, которые словно заведенные, ходили вдоль шлагбаума. Скорее всего, на посту находится еще несколько бойцов. Рассмотреть их нам мешали ржавые, прогнившие останки какого-то старого автомобиля и несколько штабелей железобетонных плит, лежавшие неизвестно с какого времени. Обойти пост нет возможности, пройти мимо незамеченными тоже не получится. Значит, выход только один – пробиваться с боем.
Пока я рассматривал шлагбаум и пост фанатиков, Пуля достал откуда-то длинную и толстую трубку. Бесшумно переложив СВУ, принялся накручивать эту трубку на дуло винтовки. Глушитель из какой-то черной вороненой стали хищно устроился на своем месте, удлинив ствол. Пуля снова нацелил винтовку на фанатиков и припал к прицелу.
Думаю, что для монолитовцев наше появление явилось полной неожиданностью. Хотя кто их поймет! Они всегда спокойны и безмятежны, словно напрочь лишены каких бы то ни было эмоций. Даже когда двое из них повалились с простреленными головами, а автомат задергался у меня в руках, поливая их огнем, они оставались все такими же безмятежными.  Расправившись с монолитовцами, я остался дожидаться нашу группу, а Пуля занял позицию, с которой просматривалась дорога в оба направления. Мы перетащили трупы фанатиков за будку, скидали ближе к глыбам – с дороги их было незаметно.  Дальше двинулись гуськом, стараясь прикрывать друг друга.
Метров через двести дорога поворачивала. Огибая гигантские валуны, которые, как казалось, навалил кто-то неведомый и огромный, дорога поворачивала направо. Впереди, за поворотом виднелись большие, пушистые ели и сосны, которые радиация словно пощадила. За ними виднелись останки старого забора, обтянутого сеткой-рабицей. Чуть левее стоял строительный вагончик. Неожиданно Пуля приник к окуляру прицела и замер. Я не видел, кого он нашел в прицеле, но не сомневался, что рядом фанатики Монолита. СВУ Пули негромко хлопнула. С крыши вагончика рухнул вниз монолитовский снайпер. Странно, но я его совсем не заметил.
Короткими перебежками мы добрались до вагончика. Других бойцов Монолита не было видно. Хотя здесь множество мест, где они могут укрыться. Мы развернули карту. Она указывала путь за вагончик, в противоположную от направления дороги сторону. Здесь начиналась зона влияния Излучателя. Странно, но Выжигатель Мозгов не действовал на фанатиков. Может быть потому, что они уже были обработаны?
Мы выдвинулись в указанном картой направлении. Пройдя всего с пару десятков метров, мы чуть не влетели в аномалию. Огромная «Воронка», я таких больших еще не видел. Дальше двигались очень осторожно и медленно. Приходилось проверять путь на аномалии и замерять уровень радиации. Несколько раз мы чуть было не влетели в такие пятна, что моментально бы зажарились. Пару раз заметил в стороне пробегавших слепых псов. Странно, но остальные их словно не заметили. Может, на самом деле у меня со зрением что-то? И перед глазами что-то не то… Словно мошки какие-то… Только почему-то черно-белые… И вообще, я словно «цветность» потерял – почти все вокруг каким-то однотонным стало… Да и голова чуток побаливает… Может, я какую-нибудь дрянь подхватил? Мало ли что нового Зона придумать смогла…

…Неожиданно Монах вдруг завыл как-то не по человечески, развернулся и с разворота заехал хромированным прикладом дробовика идущему за ним молодому сталкеру по кличке Кабан. Попал ему то ли в челюсть куда-то, то ли в горло. Кабан захрипел и завалился на землю, заливая все вокруг кровью. Монах же, вскинул свой дробовик и разрядил все обойму в ближайший валун.
- Выжигатель! – закричал Пуля, и подскочил к Монаху. Я так и не понял, что Пуля имел в виду. Открыл было рот, чтобы переспросить, но увидел, как позади Пули, всего в паре метров от него, из-за валунов выбирается здоровенный чернобылец. Времени на раздумье не было. Я вскинул автомат и дал длинную очередь по чернобыльцу. Справа, чуть сзади от меня тоже раздался выстрел, приглушенный глушителем. Чернобыльцу моя очередь словно не причинила абсолютно никакого вреда – он все также продолжал медленно подбираться к Пуле. А Пуля кричал что-то, словно не замечая нависшую над опасность. Я отстегнул магазин и начал пристегивать новый, боясь, что не успею. Еще пару секунд, и чернобылец набросится на Пулю, подомнет под себя и начнет рвать его своими кривыми зубами.
Позади меня кто-то заголосил глухим, завывающим голосом. Этот вой бил по ушам, по барабанным перепонкам. Я уже пристегнул магазин и начал передергивать затвор, когда кто-то, с силой толкнув меня, понесся прочь, не разбирая дороги. Это и был тот, кто голосил позади меня. Громкий хлопок, словно мина разорвалась. «Воронка» сработала. Нас обдало кровавыми ошметками. Ну что теперь поделаешь, погибшему уже ничем не поможешь. А вот Пулю все же спасать нужно. У него дела совсем хреновые – мало чернобыльца, который уже когти выпустил и к прыжку приготовился, так сверху на него какая-то спускается. Что-то типа щупальцев. Новая тварь, наверное. Я вскинул автомат, целясь в щупальце – оно было уже возле лица Пули. Палец привычно лег на спусковой крючок.
Удар. Сильный удар по голове. Вспышка в голове, как говорится, искры из глаз посыпались. Я пошатнулся, и вдруг с удивлением увидел, как земля стремительно приближается к лицу. После удара с ней я потерял сознание…

Очнулся я с трудом. Открыв глаза, я не понял сначала, где нахожусь – то ли яма, то ли воронка. Вокруг нее, словно бруствер, полукольцом высились привычные уже валуны. Голова нещадно болела, трещал, казалось, каждый ее миллиметр. Примерно на затылке я нащупал огромную шишку. С трудом повернув голову, увидел Пулю возле маленького костерка. Заметив движение, он оглянулся.
- А, очнулся…
Я ничего не ответил. Просто кивнул. Но кивок этот отдался в голове колокольным звоном. Словно меня словно по башке приложили. И тяжелым приложили, если по шишке судить.
К нам подошел Монах. Таким мрачным я его еще ни разу не видел. Молча он подошел к костерку и, скрестив ноги, сел возле него. У горловины «бруствера» маячил второй молодой – знакомый Монаха. Профессор, вроде – так, кажется, его Монах нам представил.
- А где все? – язык, казалось, распух до невозможности и едва помещался во рту, с трудом ворочаясь.
Пуля подошел ко мне. Остановился, внимательно посмотрел.
- Ты помнишь, что случилось? Зачем ты хотел меня убить?
Я?! Я хотел убить Пулю?! Он что, с ума сошел? Я не хотел его убивать! Я хотел выстрелить в… Черт, не помню, в кого я хотел стрелять… Но точно не в Пулю! Я попытался восстановить все произошедшее в памяти. И без того трещавшая голова разболелась еще сильнее. Внезапно я все вспомнил. Воспоминания нахлынули, закружили, понесли с собой… Если бы я не сидел, прислонившись спиной к камню, то, наверное, упал бы.
- Это – все, кто остался, - проговорил Пуля, присаживаясь рядом со мной.
- Что это было? – прилагая нечеловеческие усилия, проговорил я.
- Не знаю… Думаю, действие Излучателя… Наверное, мы попали в такую зону, где Выжигатель не настолько силен, чтобы из нас зомби сделать, но по мозгам мы удар получили сильный, - сказал Пуля.
Я вспомнил тот дикий, чуть ли не животный вой перед тем, как сработала «Воронка». Помимо воли, в голову полезло все, что я знал про эту аномалию. «Аномалия предположительно гравитационной природы. В момент активации со страшной силой втягивает в центр себя все в радиусе 10-15 метров. При попадании в аномалию человека или животного, сжимает их тела в плотный комок, а затем разрывает на мелкие клочья – так называемый момент разрядки. При попадании в аномалию шансов на выживание нет» - вот и вся информация.
Да, неплохо с нами Излучатель поиграл. Монаху привиделось невесть что, до сих пор вспомнить не может, что именно. Но с разворота Кабану прикладом так заехал, что у того челюсть, помимо перелома, из сустава вылетела, а осколки гортань пробили. И еще в кого-то стрелял, помнит только, что вроде в монстров каких-то…
Другой тоже неизвестно что увидел – засунул ствол пистолета себе в рот, да и на курок нажал. Головы почти как не было, остатки ее вон по валуну размазаны. Третий вообще рванул куда глаза глядят. Ну и влетел в аномалию. Его сейчас даже по кусочкам, что по округе разбросаны, не собрать.
Я вскрыл аптечку, вытащил из нее стабилизатор, воткнул себе в руку прямо через одежду. Введя все содержимое, секунду подумал и достал второй стабилизатор. Спустя минут пять, я чувствовал себя намного лучше. Еще пару минут, и хоть кросс смогу пробежать.
Задерживаться мы не стали. Кто его знает, вдруг излучение усилится? Становиться зомби не хотелось. Да и своих убивать тоже не хотелось. Но и отступать тоже было уже поздно. Оставалось лишь одно – вперед. Развернули карту, сверили маршрут и выдвинулись.

Не знаю, был ли это простым постом или же монолитовцы ввели патрули. Весть о смерти их собратов уже наверняка дошла до них. Возможно, они ждали безумцев, рискнувших пробиться к Излучателю. Как бы там ни было, я насчитал четверых. Не прячась, они стояли возле сломанного и насквозь проржавевшего грузовика, почти на середине дороги. Пуля заинтересовался еще кем-то, выше по дороге. От дороги нас отделяла высокая, метра в два, ограда. Массивные столбы, держащие на себе какое-то широкое сооружение, напоминающее конвейер, запрятанный в кожух. Между собой столбы были закрыты толстой металлической сеткой.
Карта снова не обманула – в одном месте сетка была чем-то прорезана. Мы срезали приличный круг и вышли позади передовых постов фанатиков. Но на пути, указанному в карте, скорее всего, еще не один пост монолитовцев. Незаметно нам отсюда не выбраться. Пробиваться придется с боем. Вероятно, карта была составлена еще в те времена, когда монолитовцев тут и в помине не было.
Особых заморочек с фанатиками у нас не возникло. Возможно, нас не ждали с этой стороны. Возможно, сыграл роль фактор неожиданности. Возможно, просто Зона сегодня была на нашей стороне. Как бы там ни было, мы с ходу перебили монолитовцев возле грузовика. Пуля взял на себя снайпера. Не задерживаясь, мы рванули по дороге.

Дорога извивалась, часто поворачивая то в одну, то в другую сторону. Создавалось впечатление, что когда-то на небольшом холме прорыли широкую канаву, которая впоследствии и стала дорогой. А чтобы края не осыпались, из укрепили бетонными плитами.  И получилось что-то типа кишки, огороженной с обеих сторон, а понизу тянулась дорога.
Из-за очередного поворота на нас выскочили два чернобыльских кабана. Шерсть дыбом, пасти оскалены, каждый из них килограмм по двести-двести пятьдесят. Я схватился за автомат, но в мозгу мелькнула мысль – а вдруг это очередное видение? Внушенное действием Излучателя, чье воздействие мы постоянно ощущали? У меня болела голова, ломило затылок, остальные, судя по их виду, чувствовали себя не лучше.
После нескольких дружных выстрелов кабаны исчезли. Просто растворились в воздухе. Фантомы. Стало немного спокойнее – фантомы вижу не я один, значит, с головой все нормально, не видится мне. Не задерживаясь, мы легким бегом продолжили путь. Бежать было тяжело. И оружие, и усталость навалилась, и воздух какой-то враждебный вокруг, словно не хотел нас пропускать вперед.
За поворотом натолкнулись на пару фанатиков, спешащих нам на встречу. Вероятно, спешили на помощь тем, на кого мы напали. В четыре ствола мы буквально изрешетили вывернувшихся монолитовцев. Не останавливаясь, мы на ходу перезарядили оружие. Идущий впереди всех Пуля вдруг остановился, припав к оптике. Дважды хлопнула винтовка, потом еще раз. Откуда-то спереди отозвались автоматы. Видимость была плохая – все вокруг было каким-то черно-белым, казалось, что идет снег, тоже черно-белый, а перед глазами мелькали какие-то то черные, то белые точки. Не останавливаясь, мы рвались вперед. Отстал лишь Пуля, присев на одно колено и прильнув к окуляру оптического прицела. С интервалом в несколько секунд он посылал вперед пулю за пулей.
Вскочив на ноги, он за минуту догнал нас. Тяжело дыша, он снова вырвался вперед, перезарядив  на ходу     винтовку. Фантомы участились, теперь помимо кабанов, фантомы приобрели формы псевдопсов, тушканов, даже фантом кровососа я увидел. Мы прошли мимо поста фанатиков – несколько стоймя стоящих бочек, нескольких мешков песка, вокруг которого валялись с десяток трупов.
Пот заливал мне лицо. Спина и вовсе была вся мокрой, одежда прилипла к ней. Но не один я испытывал такое – глядя на товарищей, я видел их измученные лица, мокрые от пота комбезы. Но никто не жаловался. Все понимали, что промедление подобно смерти. За нами, вероятно, уже идет вдогонку небольшой отряд фанатиков. И это еще не считая находящихся впереди фанатиков. Пара минут промедления, и нас зажмут в тиски. Из них нам уже не вырваться. И будут наши головы украшать колья, которыми утыкана дорога на Выжигатель.
Вдалеке показались какие-то стены. Дорога входила в проем между крепких, массивных стен. Вероятно, раньше этот проем закрывался не менее массивными воротами, но сейчас они отсутствовали. До проема было менее ста метров. Уже невооруженным взглядом было заметно забегавшие фигуры фанатиков.
Ну что же… Последний рывок… Последний бой, если придется. Навряд ли мы сможем пробиться через толпы фанатиков, которые охраняют Излучатель. А то, что без боя не пройти, это и последнему идиоту понятно.
В голове замелькали какие-то странные и непонятные мысли. Вот ведь он, Излучатель! То, к чему так рвались многие сталкеры… То, ради чего погибло столько народа… Излучатель, прозванный сталкерами Выжигателем Мозгов.
Мы сумели добраться туда, куда не могли добраться десятки, сотни сталкеров. Но радости от этого у нас не было…
Мы ворвались в пустой проем ворот, сметая всех на своем пути. Словно роботы, мы расстреливали фигуры фанатиков, которых видели. Пуля отстреливал снайперов Монолита, засевших на часовых вышках, стоящих вдоль очередной стены. Остальное у меня слилось в единый, смазанный снимок – стрельба, смерть, взрывы…

Мы сделали привал в нескольких километрах от Излучателя. Буквально свалившись с ног от усталости и напряжения. Фанатиков оказалось намного меньше, чем я ожидал. Либо они считали, что смогут сдержать натиск такими силами, либо не ожидали, что горстка смельчаков или безумцев сможет добраться до Излучателя.
Мы настолько вымотались, что даже не выставили часовых. Довольствовались тем, что Монах выставил несколько растяжек. Уснули моментально. Конечно, и нам тоже крепко досталось. Профессору прострелили руку, с трудом остановили хлеставшую кровь и наложили повязку. Сейчас он держался на двойной дозе стабилизаторов. У меня в клочья был разорван бронежилет, да несколько мелких – скорее, царапин, чем ран. И троих мы потеряли во время первой же психической атаки Излучателя.
Мы проснулись от холода и сырости. С темного низкого неба лил ледяной дождь. Земля быстро размокла и превратилась во что-то, похожее на кашу, быстро прилипавшее на ботинки большими комьями. Идти было тяжело. Ди заглушенная аптечками боль начинала усиливаться  - кончалось действие препаратов. Колоть снова не стали – нужно было немного экономить препараты, неизвестно, что еще ждет нас впереди. Вкололи только Профессору – хреново ему с продырявленной рукой с нами брести, хоть и вида не подает.
Следующие несколько часов мы брели по колено в грязи. Ноги были словно чугунные – многие килограммы налипшей грязи были невероятно тяжелыми. Хорошо было одно – немногочисленные аномалии были хорошо заметны под дождем. И мутантов не было видно – спрятались от дождя, наверное.
Наконец мы выбрались из зарослей на какое-то поле, вдалеке виднелись руины и развалины каких-то строений. За ними возвышался железобетонный каркас незаконченной стройки. По краю полю тянулась неширокая асфальтированная дорога. Если честно, я не знал, где мы сейчас находимся. Я не был здесь ни разу. Да и мало кто из ныне живущих сталкеров здесь бывал. Про Легенд Зоны я молчу – они доходили не то, что до Припяти, но и на ЧАЭС бывали. Даже на 4 энергоблоке ЧАЭС. Ну, мы не Легенды, и на ЧАЭС нам не нужно…
До окрестностей Припяти мы добрались почти без происшествий. Несколько раз отбивались от мутантов, пару раз видели отряды Монолитовцев. В бой с ними не вступали, предпочитали либо обходить стороной, либо отсиживаться в стороне, пока фанатики не пройдут мимо. Осторожно и внимательно двигались вперед.
Место нашего назначения находилось неподалеку от железнодорожного депо, на незаконченной стройке. Это практически другой конец города.  Плохо, что никто из нас не знал города. Единственным нашим проводником была карта. Но на ней не были отмечены места дислокации фанатиков. Так или иначе, нам придется войти в город. А потом пробиваться почти через весь город.

…Мы прошли уже несколько кварталов. Сомневаюсь, что нас не заметили, но внимания пока на нас не обращали. Прежде чем трогаться с места, мы внимательно – в бинокли, в оптику – обшаривали всевозможные места, где могли бы засесть снайперы. И только потом, по одному, короткими перебежками, двигались от дома к дому, от дерева к дереву. Судя по карте, нам осталось пройти несколько кварталов до небольшого проспекта, там завернуть за здание бывшего гастронома и выйти к подземной стоянке. Через нее мы попадали к площади Ильича, на которой стояла гостиница. От нее до стадиона было рукой подать. А от стадиона несколько кварталов до окраины, а там уже совсем чуток до железнодорожного депо. А оттуда до стройки как-нибудь доберемся. Если живы, конечно, останемся. Можно было еще и по другому пути пробираться к депо. В паре кварталов от подземной стоянки находился магазин «Электротехника». От него в обход гостиницы до стадиона, а потом в сторону ЧАЭС. Этот путь был немного короче, но намного опасней, если судить по тому, что монолитовцы базировались именно на ЧАЭС.
…До подземной стоянки добрались почти без происшествий. Если не считать поста фанатиков, на который мы напоролись, и снайперов Монолита, засевших в окнах разбитых квартир. Видимо, Припять не такой уж и мертвый город, каким привыкли считать. Я убедился в этом, пока мы пробирались к подземной стоянке. Безобидные и безжизненные на вид оконные проемы вдруг ощеривались автоматными или винтовочными стволами. Из непроходимых на первый раз проулков и переулков, забитыми аномалиями, вдруг появлялись бойцы Монолита. И вооружены они были уже более серьезнее, чем те, у Излучателя. Я с сожалением расстался со своим АК, обменяв его на LR-300, которую забрал у одного из убитых фанатиков. И это не моя прихоть. На это были серьезные причины – патронов к моему Калашу осталось мало, а здесь, если судить по вооружению убитых нами, с патронами для НАТОвского оружия проблем быть не должно. Моему примеру последовал и Монах. Его Винчестер был очень удобен на близком расстоянии, но сейчас нужно было оружие для дальнего боя. Поэтому Монах с неохотой и огромным нежеланием сменил его на НАТОвский Stаyer…
Чуть передохнув, мы продолжили путь. Пробиваться через весь город было бессмысленно. По крайней мере, нужно было не менее роты солдат. Мы свернули к окраине. Вскоре многоэтажки начали уступать место одно- и двухэтажным домикам, вокруг которых буйно разрослись мутированные деревья. Бойцов фанатиков здесь было намного меньше. Но расслабляться было нельзя – мы столько шума подняли, что, наверное, по всему городу сейчас рыскают мобильные группы фанатиков в поисках смельчаков или глупцов, что посмели сунуться на территорию Монолита.
У нас оставалось полдня до встречи с группой Барса. Он будет ждать нас еще несколько часов, после чего покинет окрестности Припяти. Каким путем идет его группа, мы не знали. Также, как и они не знали о нашем маршруте. Не то, чтобы мы не доверяли друг другу, хотя за несколько лет в Зоне я перестал доверять всем. В данном случае это было простой страховкой. Не зная маршрута, никто не сможет его рассказать. Даже под пытками.
Устроившись в старом, полуразрушенном двухэтажном домике, мы сделали привал. Мы все очень устали, нужно было хоть немного отдохнуть. Необходимо было перевязать рану Профессора. Он молчал, но все видели его бледность, испарину, выступавшую на лбу, тяжелое дыхание. Повязка его насквозь промокла проступившей кровью. Да и поесть не мешало бы всем нам.
Приближалась ночь. Решили остаться в этом домике, а с утра выдвинуться к месту назначения. До него осталось совсем чуть-чуть. Выбрав одну из комнат на втором этаже, из окон которой открывался более-менее обзор на окрестности, мы завалили вход разными предметами мебели, которые еще сохранились. Все, конечно, понимали, что наша баррикада не представляет из себя серьезной преграды, и не даст особой защиты, но с ней было как то спокойнее. Мутанты точно не проникнут. Если это не кабаны, конечно. Они снесут нашу баррикаду в два счета.

Наутро мы, едва рассвело, двинулись в путь. Как ни странно, монолитовцев не было видно. Хотя, с учетом того, что мы прорвались в саму Припять, окрестности города должны были ими кишеть. Но было на удивление тихо. Мы встретили всего пару их патрулей. Мы предчувствовали конец нашим мытарствам, и невольно прибавляли шаг. Даже Профессор, которому становилось все хуже, старался идти быстрее. По-моему, у него началось заражение – его лихорадило, иногда начинало трясти так, что было слышно лязганье его зубов. И температура поднялась. Но он крепился, держался из последних сил.
Депо мы прошли довольно быстро. Старались не задерживаться. На выходе сдал Профессор. Аптечки, которых у нас осталось всего несколько, ему уже не помогали. Рана у него загноилась, края раны потемнели, по руке поползла опухоль. Чуть ли не в полубреду, он рухнул на грязный пол в каком-то маленьком помещении. Идти он уже не мог. Мы решили его оставить. До стройки осталось совсем немного, уже отсюда видно стрелы замерших навсегда подъемных кранов. Мы сами дойдем до нее. Дойдем, заберем, что необходимо, встретимся с Барсом, а на обратном пути подберем Профессора.
Оставив ему большую часть наших запасов воды, мы тронулись в путь. Последний рывок… Последнее усилие… Мы вышли из депо. Впереди расстилался небольшой пустырь, закатанный в асфальт, сквозь который, выворотив большие куски, пробились черные массивные деревья. С деревьев свисал Жгучий Пух. Но нас интересовал не пустырь, заросший мутированным кустарником, а то, что было за ним. Метрах в ста от нас виднелся бетонный, местами поваленный, забор, за которым виднелись скелеты недостроенных зданий. Мы дошли. Осталось всего каких-то пара сотен метров.
Ломиться по пустырю сквозь кустарник мы не решились. Неизвестно, какая тварь могла устроить засаду среди почти непроходимых кустов. Кроме того, мы заметили несколько аномалий. Поэтому двинулись в обход. По едва заметной, зароставшей кустами дороге.
Мы прошли больше половины пути до стройки, когда сзади донеслась короткая очередь. Мы остановились, прислушиваясь. Что это значило? Профессор зовет на помощь? На него набрел мутант? На помощь ему рвануться? Своих все-таки не принято в беде бросать… Или же он предупреждает об опасности?
Прозвучали еще две короткие очереди. И секундная тишина взорвалась звуками яростной перестрелки. Стреляли минимум в десять стволов. Значит, фанатики все же вышли на след… Внезапно перестрелка затихла. Наступила тишина. Гробовая, зловещая тишина. Неожиданно тишину разорвал взрыв гранаты. Почти в унисон ей взорвалась вторая. Третья взорвалась через несколько секунд… На этом все стихло. Не было больше слышно ни выстрелов, не взрывов…
Мы поторопились быстрее преодолеть пустырь. Было понятно, что Профессору уже ничем не помочь. Если нам на хвост сели фанатики, то его уже больше нет в живых. Нетрудно даже представить, что произошло там. Профессор, предупреждая нас об опасности, открыл по преследователям огонь. И прислал им в подарок две гранаты. Фанатики, несмотря на потери, ворвались в его комнатку, где он и взорвал последнюю гранату, подорвавшись сам и подорвав нескольких врагов. А стрельба – это он ударил по ним, прикрывая нам спину, выигрывая для нас время, чтобы мы успели подальше уйти. Спасибо тебе, сталкер по прозвищу Профессор! Пусть Зона примет твою душу и успокоит ее!
Пуля часто оборачивался, но выход из депо пока что был еще пуст. Вероятно, противник обшаривал депо в поисках остальных неверных. Может, нам повезет, и мы успеем достигнуть стройки прежде, чем преследователи выйдут на наш след… За стенами стройки будет проще отбиваться, чем на открытом пространстве. И мы сможем дождаться Барса с его группой. Какая-никакая, а все же помощь…
Но, видимо, Зона сегодня была не на нашей стороне. До поваленного пролета стены стройки оставалось всего пару десятков метров, когда преследователи вышли из депо. Загрохотали автоматы. Вокруг нас засвистели пули, не причинив нам вреда – противник еще не пристрелялся. Но это минутное дело. Возьмут поправку на расстояние, на начавшийся моросящий дождь… 

Мы засели на третьем этаже недостроенного скелета отдельно стоящего здания. Отсюда было видно практически все подступы к нашей «крепости». Мы отбили уже пару атак противника. Благо, что фанатиков было мало – десятка полтора-два всего. После каждой атаки, оставляя по несколько трупов своих бойцов, фанатики откатывались назад. Засев за каким-то низким, бетонным, как и все вокруг, строением, фанатики время от времени постреливали в нашу сторону. Пуля следил за ними в прицел своей винтовки, изредка отстреливая особо смелых, рискнувших высунуться.
Как ни странно, у фанатиков не было снайперов. Иначе мы все уже были бы тут трупами. На стройке полно мест, где может засесть снайпер. А с хорошей оптикой расстояние для него – не проблема. Впрочем, я недолго удивлялся отсутствию снайперов у врага – это был лишь небольшой, карательный отряд фанатиков. Они не рассчитывали на долгий бой, а снайперы в ближнем бою только обуза. Фанатики распределились по стройке, окружая нас. Теперь мы не могли покинуть здание. После неудачной атаки с ходу, враг понял, что наскоком нас не взять. А для удачного штурма у них было мало бойцов. Мы имели небольшое преимущество перед фанатиками - атакуя, они оказывались на небольшом открытом пространстве. Нас же прикрывали недостроенные или полуразрушенные стены. Плохое, но все же прикрытие. Но долго так продолжаться не могло. Скоро – Припять совсем рядом - сюда прибудет более большой отряд фанатиков, для расправы над неверными. Или несколько снайперов прибудет для более быстрой расправы.
Черт возьми, где же Барс?! Где ты, дружище, когда ты так нужен?! Понимаю, что даже с твоей группой мы не сможем противостоять фанатикам, но, по крайней мере, мы сможем попробовать прорваться. Ведь мы втроем обречены на гибель. Втроем нам не прорваться. И долго обороняться тоже не сможем – патронов остается все меньше и меньше…  Где же ты, Барс? Где тебя Зона носит?!
Пуля спустился с верхних этажей. Вслед ему опоздало грохнули редкие выстрелы, в стену позади его вонзилось несколько пуль. Ситуация безрадостная – фанатики расположились кольцом вокруг нас, уйти незаметно мы не сможем. Можно дождаться наступления ночи и попробовать пробиться в темноте. Но что-то не верилось, что нам дадут дожить до ночи. Единственным выходом, безумным, почти безрассудным, было попытаться пробиться к бетонным блокам и плитам, складированным много лет назад позади нашего строения. За ними в нескольких десятках метров начинался какой-то овраг. Монолитовцев сейчас не очень много, и они рассредоточились вокруг редким кольцом. Мизерный, ничтожный, но все же шанс. Если к фанатикам прибудет подкрепление, то у нас и этого шанса не будет. В конце концов, все равно умирать…
Пуля вставил в винтовку полную, снаряженную обойму. Несколько других – последних – положил возле себя. Достал последнюю гранату, прикрепил ее к разгрузке. Дотянуться можно даже зубами. Достаточно выдернуть чеку – и все…
Монах достал откуда-то изоленту, скрепил ею два магазина вместе. Я последовал его примеру. Максимально уменьшая вес, вывалили все лишнее прямо на пол. Допили последнюю воду, посидели примерно с минуту. Встали, молча пожали друг другу руки, обнялись… Короткое молчаливое прощание.
Еще раз молча посмотрели друг на друга. Улыбнулись. Взяли в руки оружие. И все вместе, также молча, шагнули к лестничному пролету. Навстречу своей судьбе…
Благодаря неожиданности или еще чему, мы практически прорвались к плитам и блокам. В какой-то момент я заметил, что Пули нет рядом с нами. Оглянувшись, увидел его внутри здания, поднимавшегося с пола. Фанатики, не останавливаясь над поверженным врагом, рвались за нами. Рука Пули висела вдоль тела, на другую он опирался. Туловище было залито кровью. Пуля уронил голову на грудь. Я закричал, но сквозь выстрелы я не услышал своего голоса. Мне показалось, что Пуля кивнул мне, прежде чем взрыв разметал его. Несколько фанатиков, находящихся возле Пули в момент взрыва, отшвырнуло в разные стороны.
Я нырнул в узкий – едва ли метр шириной – проход между плит. Секундой ранее туда втиснулся Монах. Рядом со мной загрохотали выстрелы - Монах, держа в каждой руке по автомату, бил по фанатикам. В суматохе боя не заметил, когда он успел подобрать второй ствол. Я присоединился к нему, но автомат вхолостую застучал затвором. Выдернув магазин, я начал вставлять новый. Монах, отбросив один из автоматов с опустевшим магазином, что-то мне прокричал, но его голос утонул в грохоте выстрелов. Видя, что я не слышу, он с силой швырнул меня дальше по проходу. Падая, я увидел, как сразу несколько пуль попали в него. Но Монах стоял, лишь слегка пошатнувшись, и короткими очередями бил по фанатикам. Уже с десяток трупов валялись неподалеку от штабеля плит. Обернувшись, Монах снова прокричал мне что-то. Отбросив автомат с опустевшим магазином, он достал пистолет. «Багира» дважды дернулась в его руках – ближайший фанатик упал, заливая землю кровью – лица у него не было. Еще одна или две пули вонзились в могучее тело Монаха. Монах зашатался, но не выпускал пистолета, расстреливая по фанатикам последние патроны.
И я понял, что он кричал мне. Пятясь, я все же перезарядил автомат. Когда Монаха срезала очередь, и он повалился на землю, я выпустил пару коротких очередей. В следующее мгновенье земля ушла у меня из-под ног, и я полетел куда-то вниз. Вместе с комьями мокрой земли. Падая, я понял, что добрался до того оврага, куда мы пробивались…

Упал я тяжело, сильно ударившись. Автомат я выронил в падении. С трудом поднялся и замер. Меня окружали бойцы в серо-коричневых комбезах, направив на меня автоматы. К фанатикам подошло подкрепление. На нескольких монолитовцах были экзоскелеты. Я поднял голову и посмотрел на небо. На всегда мрачное, темное, низкое небо Зоны.
Переведя взгляд на бойцов Монолита, я ухмыльнулся. Мы все же выполнили задуманное. Мы пробились… Вот и все. Похоже, надоел я Зоне, отвернулась она от меня. Или, может быть, не понравилось Зоне, что мы бросили ей вызов и проникли на запретную территорию? Я вздохнул и снова посмотрел в небо…
…Как же, черт побери, хреново, когда на тебя в упор смотрят сразу несколько стволов. В этот момент их дула, обычно кажущиеся маленькими черными точками, кажутся огромными дырами, не меньше дул танковых пушек. И стоит тебе пошевелиться, как харкнут они в тебя огнем, выплевывая небольшие свинцовые пули, которые оборвут твою никчемную, ничего не стоящую жизнь. И перешагнут через тебя, истекающего кровью или уже умершего, несколько пар ног владельцев этих стволов. Для них твоя жизнь ничего не значит, ты для них – просто устраненная преграда… Просто кусок мяса. В проклятой всеми – и Богом, и людьми, и самим чертом, Зоне.
Но мало кто из них думает, что и у куска мяса есть выбор. Выбор, как умереть. Либо сжаться, упасть на колени и принять смерть как нечто должное. Либо поднять голову, встретиться взглядом с дулами автоматов и встретить смерть с улыбкой на губах. Такой же выбор сейчас стоял и передо мной. Вернее, его не было.
Глядя на окруживших меня бойцов в серо-коричневых комбезах, я не раздумывал. Умирать, так с музыкой. Я метнулся в сторону, пытаясь добраться до ближайшего ко мне, выхватывая на ходу нож.  Армейский нож «Ротный-1М» - кто видел его хоть раз, тот имеет представление, что это такое – скорее, тесак, нежели нож.
Короткая очередь. Боли не было, только словно ударили чем-то тяжелым сразу по всему телу. Чуть-чуть не хватило мне до противника – шмякнулся на грязную, сырую землю. И тут пришла боль. Острая, резкая, дикая боль. От которой я чуть не взвыл не хуже псевдопса. С трудом перебарывая боль, я, напрягая утекающие силы, пополз вперед. Перед лицом мелькнул деревянный матовый приклад. Удар по лицу – услышал, как захрустели кости. Я полз вперед. Не знаю, куда. Не знаю, зачем. Просто полз…
Снова удар. На этот раз по ребрам. Хруст оказался очень громкий, а от боли я на секунду потерял сознание. Но полз дальше. Почти вслепую – перед глазами плясали какие-то красные круги, периодически становившиеся белыми. Снова удар. И снова. Каждый удар сопровождался хрустом костей и вспышками перед глазами. Сколько это продолжалось, я не знаю. Я периодически на несколько секунд терял сознание, в себя меня приводили все новые удары и вспышки боли. Я полз уже почти в бессознательном состоянии. Когда сквозь затуманенное сознание услышал выстрелы, то не понял, в кого стреляют. Лишь когда перестал окончательно ощущать правую ногу, понял – стреляли в меня. Для них мало было меня убить, они наслаждались болью и мучением.
Снова удар чем-то тяжелым. На этот раз в голову. Захрипев, я опрокинулся на бок. С трудом перевернулся снова на живот. Где-то рядом зажужжали сервоприводы экзоскелета. Напрягая зрение, через разноцветные сполохи вспышек перед глазами, через кровь, заливавшую мне лицо, я с трудом разглядел тяжелую хромированную ступню экзоскелета.
- Барс? – мой голос был больше похож на слабый стон, но стоящий услышал меня.
- Ага, Барс, - голос, приглушенный фильтрами, прозвучал глухо. – Барс… Как же, сука…
Нога в хромированном облачении поднялась, слабо зажужжав сервоприводами. В следующую секунду она опустилась мне на голову, впечатав в грязную, мокрую землю. Боли я уже не чувствовал – тьма поглотила меня…




Тьма. Абсолютная тьма, в которой нет ничего. И пустота. Абсолютная пустота, в которой нет никого. Никого, кроме меня. Я один словно вишу во тьме среди пустоты. Я не чувствую и не вижу никого рядом, не слышу ничьих голосов.
Хотя… Тьма иногда все же расступалась. И тогда сквозь нее проступали какие-то очень яркие огни, бьющие мне в глаза. А за огнями кто-то был. И был не один. Из-за огней я не мог рассмотреть их.
Иногда расступалась и тишина, обволакивающая меня. И тогда я слышал голоса, но не мог разобрать, кому они принадлежали. Я не мог разобрать и слов, которые произносили голоса…
Еще иногда приходила боль. Дикая, нестерпимая, обжигающая, словно кипятком. Я кричал, не в силах ее стерпеть, но почему-то не мог издать ни звука. Я извивался и изгибался всем телом, но затекшее и онемевшее тело не желало меня слушаться. И боль захлестывала меня, поглощала в себе, и я растворялся в ней, не в силах ей противиться…
И снова приходили тишина, тьма и пустота… И снова я висел среди них в одиночестве…


Я очнулся от крупных капель дождя, падавших на мое лицо. Странно, но я не чувствовал, какие они – холодные или теплые. Все тело было каким-то онемевшим и словно затекшим, подняться сразу у меня не получилось. С трудом повернув голову, попытался рассмотреть, где я нахожусь. Незнакомое место, заваленное разным хламом. Больше всего похожее на свалку. Нет, не на ту Свалку, что знакома каждому сталкеру в Зоне, а обычную городскую свалку, куда вываливают мусор и прочий хлам. Почему я здесь? Как я здесь оказался? Я еще не пришел в себя полностью, находился словно в полубреду. Вокруг были легкие сумерки…
Неимоверными усилиями заставив тело повиноваться, я с трудом поднялся. Я находился в небольшом углублении в земле, в нескольких метрах от меня находился край, с толстым пластом твердой земли. С трудом переставляя ноги, постоянно проваливаясь во что-то, я начал пробираться к нему. Сознание норовило ускользнуть, оставить меня. Я едва держался, стараясь не потерять сознание…
Выбравшись, я огляделся. Ничего знакомого вокруг не увидел, все было мне незнакомым. Где я? Посмотрел обратно, вниз. Туда, откуда только что выбрался. Внизу было что-то вроде небольшого котлована, почти до самого верха заваленного трупами. Тут были и свежие, которых еще не тронуло разложение. Были и такие, которые уже разлагались. Были и почти полностью разложившиеся.
В голове словно что-то разорвалось, перед глазами заплясали какие-то точки. Развернувшись, я побежал. Разумеется, с такой скоростью, какая была возможна в моем состоянии. Я бежал, не разбирая дороги. Мои онемевшие и плохо слушавшиеся ноги словно сами несли меня куда-то. Кажется, я временами впадал в какую-то прострацию, мозг словно то отключался, то снова включался…
Не знаю, сколько времени я бежал… Я не ощущал хода времени. Вокруг были все те же легкие сумерки. Мне начало казаться, что я несколько раз терял сознание, но не прекращал бега ни на секунду. И совсем не устал от пробежки. Я уже какое-то время двигался по старой, местами растрескавшейся, но в целом неплохо сохранившейся дороге. По обочинам ее местами виднелись воронки, в некоторых из них пророс кустарник, отвоевывая себе все новую территорию. Я упал под одним из таких кустов и замер. Не знаю, что происходило со мной, просто не могу этого описать. Я вроде и не спал, но и не бодрствовал, находился в непонятном каком-то оцепенении.
Ну а после, едва оцепенение сошло, я снова побежал. Я не знал, куда бегу. Ноги словно сами несли меня куда-то. Я по-прежнему ощущал себя как в полубреду, сознание периодически проваливалось куда-то… Но на движение это никак не влияло – я все пер куда-то, почти не останавливаясь.

…Я какое-то время двигался уже по какому-то населенному пункту. Бывшему, разумеется. Теперь здесь уже много лет не жили люди, природа буйно разрослась, быстро и нагло захватывая все новые территории. Я двигался по одной из улиц, словно следуя в определенном направлении. На самом же деле я даже представления не имел, где нахожусь. Онемевшие и плохо слушавшиеся ноги несли меня куда-то. В голове, в момент очередного «прояснения», когда сознание вынырнуло откуда-то, в голове мелькнула мысль – неплохо было бы наведаться к Болотному Доктору. Кто-кто, а уж он точно сможет мне помочь. Все-таки постоянное состояние полубреда нехороший симптом, на мой взгляд. Да и онемение никак не проходит. А Доктор осмотрит, если нужно – вылечит.
В какой-то момент мне началось казаться, что я узнаю местность. Вроде бы просто показалось – я по-прежнему не знал, где нахожусь. Хотя где-то в глубине сознание кричало мне, что я уже был здесь раньше.

…Ночь я провел в каком-то небольшом двухэтажном домике, предварительно обследовав его. Одна из комнат на втором этаже привлекла мое внимание. Возле двери были навалены остатки былой мебели, словно кто-то баррикадировал вход в комнату. На одной из стен отпечаталась кровь – кто-то прислонялся к стене раной, или же провел по стене, вытирая кровь. Засохший мазок кровью, похожий на мазок краской. Почему-то вид крови вызвал у меня аппетит. Только сейчас я почувствовал, что голоден. Очень голоден.
Я снова в непонятном оцепенении завалился в угол. Завалился также, как прежде в кусты. И снова, когда просыпалось сознание, я пытался понять, что же все-таки произошло. В какой-то момент, когда я вроде бы уснул, ко мне неожиданно пришло понимание произошедшего. Я понял все – как, а, главное, почему я оказался в той яме с трупами. Я не раз слышал рассказы сталкеров о лабораториях группировки Монолит, рассказанные в основном у костров или в барах. И далее мнения сталкеров расходились – кто-то утверждал, что в этих лабораториях фанатики создают из плененных сталкеров себе подобных.  Другие с пеной у рта спорили, что все монстры – это результаты опытов фанатиков. Не зря ведь, что многие монстры лезут из-за Выжигателя, со стороны ЧАЭС. Скорее всего, после того боя на стройке, я был еще жив, и фанатики унесли меня к себе. Не знаю, что или кого они хотели из меня сделать… Приняв за мертвого, попросту выбросили в яму к остальным.
Но они ошиблись! Я еще не умер! И я вернусь! Вот только дойду до Болотного Доктора, поставит он меня на ноги – вернет чувствительность телу, уберет эту онемелость, в сознание вернет, чтобы оно не пропадало, и я обязательно вернусь. И не один. Многие из сталкеров желали бы пробиться за Выжигатель. А у нас это получилось… Вернемся уже большим отрядом, пройдем уже знакомыми тропами, ударим по фанатикам стальным кулаком. Отомстим за всех наших друзей и товарищей, и просто за сталкеров, которые полегли по вине фанатиков. Кровью их умоем, в их же крови их утопим!
…Мысли о крови снова вызвали у меня дикий голод. Такой, что чуть ли болью скручивавший – казалось, я смог бы один за раз съесть целого быка. Оно и понятно – почти двое суток, как я очнулся, и за это время я еще ничего не ел. А еще сколько я валялся без сознания…
Я вдруг остановился – бодрствующее сознание узнало местность, где я шел. Погруженный в свои мысли, я как-то отвлекся и не обращал внимания на происходящее вокруг. А небольшие одно- и двух- этажные дома тем временем закончились, уступив место пятиэтажкам. Маленькие улочки плавно перешли в широкие улицы. Я находился в Припяти. Это что же получается, что я очнулся где-то возле ЧАЭС? Почти двое суток в пути ведь… 
Я сейчас стоял возле перекрестка. Память услужливо подсунуло воспоминание – именно по этому перекрестку мы переходили, направляясь к депо. Я, Пуля, Монах, Профессор… Если свернуть на боковую улицу, то по ней выйдешь к бывшему магазину «Электротехника», а за ним, всего в паре кварталов, подземная стоянка. Сам не зная почему, я свернул именно в ту сторону. Память меня не обманула – вскоре я вышел к останкам магазина. Перейдя через дорогу, оказался с торца гостиницы. На вид она была пустой, зияя пустыми глазницами оконных проемов. Поднявшись по старой, с крошившимся ступенями, лестнице, оказался у заднего входа в здание, с вырванной дверью. Чуть помедлив, вошел внутрь. Внутри царил полный разгром – стены были покромсаны пулями, местами виднелись следы пожара и костров, некоторые лестничные пролеты были обрушены. Обойдя первый этаж, я оказался в большом фойе, уходившем в сторону площади Ильича. Я повернул к выходу – нужно добраться до стоянки. Я знал, что в этом районе много монолитовцев, но страха, как ни странно, не было.
Выход находился в просторном помещении, наверное, раньше это было огромное фойе. Сейчас перегородки были повалены, лепнина, некогда украшавшая обожженные ныне колонны и стены, местами пообваливалась, огромные дверные проемы зияли пустотой. Местами в стенах зияли проемы, которые возможны от удара тяжелой техники. Или от прямых попаданий снарядов.
Я прошел через разрушенное фойе и вышел на улицу. Некогда это была красивая улица, засаженная деревьями и цветами в аккуратных клумбах. Сейчас цветы высохли, или же мутировали, превратившись в опасные ловушки. Деревья, под воздействием огромных доз радиации, разрослись до немыслимых размеров, взломав корнями асфальт дороги. Стена гостиницы с этой стороны была посечена пулями и снарядными осколками, на небольшой площади перед гостиницей местами виднелись воронки. Словно здесь когда-то бои шли…
Спустившись по полуразрушенной лестнице, по которой когда-то, еще красивой и целой, в гостиницу поднимались приехавшие в город, я пересек улицу. Свернул в небольшой переулок, вышел на другую улицу, расположенную параллельно той, которую я только что покинул. Впереди был небольшой перекресток. Не доходя до него, возле огромных черных скрюченных деревьев, приткнулись остовы нескольких армейских грузовиков. Судя по их виду, УРАЛы простояли здесь не один десяток лет. Дальше, почти на самом перекрестке, виднелись останки двух ГАЗ-66, тоже армейских. Я посмотрел по сторонам – по обе стороны дороги шли пятиэтажные дома. Раньше такие дома называли, кажется, «хрущовками». Глядя на безжизненную улицу своими мертвыми глазницами оконных проемов, дома словно противились всему живому, появлявшемуся на улице. Я словно ощутил ненависть и злобу, исходящую от зданий. Впечатления от Припяти создавались зловещие. Этому способствовала и тишина. Обычно в Зоне никогда не бывает тихо, всегда слышны какие-нибудь звуки - отдаленная стрельба, вой и рев мутантов, стоны раненых. А здесь, в Припяти, было абсолютно тихо.
Я направился к перекрестку – почти прямо за ним начинался спуск в подземную стоянку. А там недалеко до того места, откуда мы входили в Припять. Я миновал остовы грузовиков, прошел уже с десяток метров по направлению к стоянке, когда позади раздался какой-то непонятный звук, словно что-то шлепнулось на землю. Я не смог повернуть деревенеющую шею, поэтому развернулся сам. В нескольких метрах от грузовиков стоял подбитый и сожженный БТР-80, на котором сидел монолитовец, его LR-300 была направлена на меня. Ну, вот и все, доходился… Но почему-то он не спешил стрелять. Мною овладела какая-то апатия, я снова развернулся и, не спеша, снова пошел в прежнем направлении, ожидая услышать очередь в любой момент. Но я ее так и не дождался. Пройдя всю стоянку, я вышел на широкую улицу – вероятно, какой-то проспект, пересек его и свернул к бывшему детскому садику. Небольшое двухэтажное здание с небольшим, но аккуратным двориком, огороженным металлической высокой оградой. Сейчас краска на здании полностью осыпалась, местами большими кусками обвалилась штукатурка, ворота были вырваны, а в ограде не хватало нескольких пролетов. Совсем нелепо смотрелся во дворе детского сада сожженный БТР с оторванной башенкой. Напротив него в стене зиял огромный пробой. Больше всего здание пострадало углом, выходящим на соседнюю улицу. Балкон второго этажа был разрушен, угол стены обвалился, обнажив железобетонный каркас здания. У ограды сверху поотрывали завитушки, украшавшие ее, теперь ограда устремляла вверх металлические штыри. На самом дальнем штыре что-то висело. Я подошел поближе. Лишь вблизи я рассмотрел, что это… На штырь ограды была надета голова Пули. Почерневшая, местами уже гниющая, с развороченной челюстью…
Не знаю, что на меня нашло… Сознание снова провалилось куда-то… Помню лишь, что бежал куда-то… Все вокруг было то в каком-то густом тумане, то снова темнота овладевала мной…

…Пришел я в себя лежащим в какой-то яме. Все тело было сковано уже становившим привычным оцепенением. В желудке крутило, вертело от голода. Голод был почти сравним с болью – терзал, словно разрывая изнутри. Снова я с трудом поднялся с земли на ноги. Черт бы побрал это оцепенение! Неужели позвоночник поврежден? Где-то слышал, что при легких повреждениях позвоночника могут возникать подобные симптомы… Ну и ладно, главное - живой! А позвоночник Доктор исправит, он и не такое может. Буквально покойников с того света вытаскивал, а тут-то всего лишь какой-то позвоночник. Для Болотного Доктора это раз плюнуть. Только идти к нему далековато – аж на Болота тащиться. За это его и прозвали Болотным. 
Ну, а пока что нужно осмотреться. Я снова не знал, где нахожусь. Последнее, что я отчетливо помнил, это разбитый детский сад в Припяти. Осмотреться, а затем пробираться к людям, на открытую территорию Зоны. А там – к Доктору, а потом по схронам своим пройтись нужно. Там у меня и оружие, и патроны, и бронька. А то мотаюсь неизвестно где, без оружия, без брони… Считай, что голым по Зоне бегаю…
…Вокруг были нагромождены огромные каменные глыбы и валуны. Местами между ними виднелись аномалии – блестела, искрясь, «Электра», а дальше притаилась невидимая практически «Воронка», выдававшая себя лишь легким закручиванием воздуха над собой. Чуть в стороне от аномалий виднелись огромные мутированные деревья. Черные, скрюченные, без единого листочка, эти деревья казались декорациями к фильмам ужасов или сошедшими со страниц страшных детских сказок.
Я побрел вдоль валунов, обходя аномалии. По крайней мере те, что было видно. Видимо, сегодня Зона была благосклонна ко мне – ни в одну аномалию не попал. И мутантов не было. Лишь раз, вывернув из-за валуна, я нарвался на свору слепых псов. Но свора, похоже, была сыта – несколько тварей привстали, принюхиваясь, но моей персоной не заинтересовались.
Через какое-то время я набрел на дорогу, что извивалась между валунами. Не рискнув идти по дороге – фанатики, мутанты, наконец, аномалии частенько прятались на дорогах, пошел сбоку от нее, насколько позволяли валуны. Бежать я уже не мог, просто шел. Как мне казалось, едва волоча ноги. Не знаю, сколько я так шел – час, два, может больше… У меня напрочь исчезло ощущение времени. Просто шел, не ощущая усталости.
Дорога начала более-менее выравниваться, среди валунов стали появляться деревья. И уже не такие уродливые, как прежде. И вместо тех корявых, непонятной породы, начали преобладать елки и сосны. В ушах появился какой-то звон – сначала слабый, но все громче и громче. Мной начала овладевать апатия, постепенно усиливающаяся. Я уже не прятался вдоль обочины, шагал по середине дороги. В какой-то момент вдруг заметил, что возле меня бежит матерый слепой пес. Но к опасному соседу я отнесся безразлично – апатия захлестнула меня, овладела мной полностью. Кроме апатии, было еще что-то, что-то непонятное, зовущее вперед, заставлявшее двигаться, словно подгоняя…
Когда впереди, за поворотом, показался строительный вагончик, я вдруг неожиданно заметил, что у меня прибавилось соседей. Вместо того слепого пса, рядом со мной, едва не обтираясь об мои ноги своими облезшими, местами гниющими боками, бежала целая свора. Чуть впереди, всего в нескольких шагах, семенили на своих ножках-клешнях две псевдоплоти.  Позади кто-то тяжело дышал практически в спину.  По этому тяжелому дыханию было понятно, что мутант совсем не маленький. Возможно, что кабан чернобыльский. Где-то слева от меня раздавалось какое-то бормотание. С трудом повернув голову, увидел нескольких зомби. Двое из них были еще свежими, с нетронутыми разложением лицами. У остальных через тряпье выглядывали ребра, кожа с черепов слезла, обнажая серую кость.
Громко и раскатисто хлестанул выстрел. У одного из зомби лопнул череп, зомби мешком повалился на дорогу. Снова выстрел – взвизгнув, на дороге распластался слепой пес. Снова выстрел. Завизжала, забормотала псевдоплоть. Повернувшись на звуки выстрелов, я увидел строительный вагончик, стоящий чуть сбоку от изгиба дороги. На крыше вагончика с СВД в руках, стоял монолитовец. Тренируется, гад… Ну ничего, вот чуть оклемаемся, и вернемся. Обязательно вернемся. Только нужно, чтобы сначала этот звон в ушах затих… Чтобы тело начало, как прежде, полностью слушаться меня… Чтобы сознание держалось во мне, не проваливаясь в пустоту…
Звон в ушах усилился до невозможности, достиг тонких и высоких нот, превратился в вой. И он заставлял бежать вперед. И я бежал… Бежал в окружении толпы мутантов… Бежал среди тех, кто еще недавно был мне опасным противником, кого убивал я и кто охотился на меня…
Мы под выстрелы монолитовца промчались по дороге мимо вагончика, преодолели знакомую будку со шлагбаумом, и направились дальше. Пятеро фанатиков, дежуривших возле шлагбаума, не стали стрелять, благоразумно удалились за будку, не рискнув становиться на пути лавины мутантов.
И лавина мутантов неслась дальше. Прямо по дороге. По дороге, ведущей на Барьер. На живых людей…
Выстрелы, грохот взрывов, визг раненых мутантов, вопли людей – все у меня слилось воедино… Бойцы Свободы, хоть и были беспечными анархистами в жизни, которым на все до одного места, бойцами оказались неплохими. Они не стали паниковать перед лавиной мутантов, дружно ударили по ним из всех стволов. Били короткими очередями, после каждой на земле оставалась неподвижная тварь. Несколько бойцов закрепились позади основных позиций, добивая тех мутантов, которым удалось прорваться. В считанные минуты от лавины мутантов осталась лишь горстка.
Возможно, что свободовцы вышли бы победителями из схватки с малыми потерями, если бы не подоспела вторая волна мутантов. Огромные чернобыльские кабаны – матерые секачи метра полтора в холке – раскидали нехитрые укрепления бойцов Свободы, топча людей и разрывая их тела своими огромными клыками. К людям пришло подкрепление – с десяток бойцов резерва, прикрывавшие тылы и добивавшие прорвавшихся мутантов. Несмотря на потери, свободовцы бились насмерть, пытаясь сдержать мутантов на Барьере, не давая им разбежаться. На базе Свободы, скорее всего, уже были в курсе прорыва мутантами Барьера, и оттуда спешило подкрепление.
Чудом я остался жив под шквальным огнем свободовцев и под копытами кабанов. Несколько раз, правда, меня что-то сильно ударяло по телу, пару раз даже опрокинуло на землю. Но повреждений я не получил – даже боли не было. А от огнестрельного ранения боль, уж поверьте, не слабая. Я сам в этом убедился как-то, получив пулю в перестрелке с мародерами. Но что значат простые удары по сравнению, скажем, с сильным ударом чернобыльского кабана и с ударом его клыков? Я осторожно начал пробираться среди мертвых тел людей и мутантов, пытаясь уйти в сторону от боя. Я мог, конечно, забрать у убитого оружие и тоже присоединиться к свободовцам, но не сделал этого…
Причин в оправдание можно было найти кучу. Например, я среди толпы мечущихся мутантов едва бы смог помочь людям – мутанты разорвали бы и затоптали меня быстрее, чем я смог бы завалить кого-нибудь из них. Или же, тоже к примеру, еще уцелевшие бойцы Свободы, едва слегка отбив прорвавшихся и нападавших на них мутантов, перенесли бы огонь на меня. И неудивительно – я вышел со стороны Выжигателя и находился еще на передовых позициях Барьера. А если я вышел со стороны Барьера, то я кто? Правильно, враг. Приняли бы меня за зомби и завалили бы за милую душу. Или же посчитали бы, что это Монолит, воспользовавшись нападением мутантов, пошел в атаку… Так или иначе, я не стал строить из себя героя и поспешил убраться подальше от побоища. К тому же вой в ушах почти полностью стих, давая возможность сознанию управлять телом.
Спустя несколько минут, я был уже в стороне от затихавшего боя. Армейские Склады я знал неплохо, не раз здесь приходилось бывать раньше. Плохо, что я все же не подобрал оружия – на Армейских Складах было отнюдь небезопасно. Но ладно, прорвемся, как говорится, где наша не пропадала… Вон откуда иду, почти с самой ЧАЭС, а тут всего-то несколько километров осталось до базы Долга. До них дойду, оклемаюсь чуток, а там и оружие будет с патронами, и снаряга – имеется у меня пара схронов на их базе.
Позади, на Барьере, загрохотали взрывы. Лишь мгновение спустя слух различил слабое и глухое ухание, предшествующее взрывам. Из минометов лупят. Молодцы, анархисты, так им, мутантам хреновым! Задайте им, тварям, чтобы неповадно было, сравняйте их всех с землей! Спустя минут десять, взрывы затихли. Зато снова разгорелась стрельба. После артподготовки на Барьер пришло подкрепление с базы Свободы. И теперь добивали мутантов, которые живы оставались. Мстили за погибших товарищей, за прорыв Барьера, просто вымещали злобу…
Я остановился, размышляя, куда лучше направиться, чтобы быстрее и без лишних «приключений» выйти на дорогу к базе Долга. Если идти прямо по дороге, что виднеется невдалеке, то выйдешь прямиком к блокпосту наемников. Просто дорога перегорожена самодельным шлагбаумом, чуть дальше виднеется старая бетонная остановка, стоявшая здесь еще со времен Первой Катастрофы. Возле нее стоит такой же старый автобус. По бокам от шлагбаума – самодельные укрепления. В основном это сложенные мешки с песком, огромные, непонятного назначения, металлические ящики. И с десяток наймов. Едва завидев кого-нибудь или что-нибудь, они открывают шквальный огонь. Непонятно, что они там охраняют – за блокпостом дорога была завалена. Рухнувшие деревья, вывороченные и чуть ли не окаменевшие от времени огромные пласты земли – все создало непроходимое препятствие. И не только для людей, но и бронетехника навряд ли там прошла бы.
Слева от блокпоста находился заброшенный хутор. Но направляться к нему тоже смысла нет. Аномалий там много, радиация местами просто зашкаливает, и, вдобавок, кровососы облюбовали этот хутор как свое логово. Встретиться с кровососом один на один – самоубийство, а если лезть к ним в логово, в котором, к тому же, не один кровосос… Даже не знаю, как это назвать.
Можно пройти на базу Свободы. Туда два пути – сначала назад, почти до Барьера, а затем по прямой почти дороге, мимо радиоактивного озера, до базы всего с километр - полтора. Или же сейчас вперед, а потом повернуть налево, мимо какого-то брошенного строительного склада выйти до стены базы, а потом уже прямо, до самых ворот. Свободовцы примут, конечно, но что-то не хочется к ним в гости – предъявят потом за спасение. И придется на них какое-то время работать, долг отрабатывать.
Значит, иду до строительного склада, а там на старую дорогу выйду. Или на складе заночую. Глядишь, может кого из знакомых сталкеров встречу, продуктами хоть немного разживусь. Сталкеры, которых ночь застигла под открытым небом, часто устраивали там ночлег. В принципе, это никакой и не склад даже. Среди двух невысоких холмов образовалось что-то типа неширокой прогалины, на которой были складированы бетонные плиты, бетонные трубы различной длины и диаметра, чуть в стороне стояли проржавевшие останки нескольких подъемных кранов. Может, это было каким-то временным хранилищем. Или же сюда складировали все лишнее, что осталось от постройки армейских складов – нынешней базы группировки Свобода. Вероятно, раньше здесь даже сторож был – чуть в стороне стоял строительный вагончик удлиненной формы. Не один сталкер, забредший сюда и решивший, что заночевать лучше в нем, чем под открытым небом, поплатился за это решение жизнью. Вагончик этот облюбовали аномалии, буквально облепив его со всех сторон. Чем бы это ни являлось раньше, сталкеры прозвали это место строительным складом.

…К складу я вышел, когда уже начинало темнеть. Еще издали я понял, что группа бродяг осталась здесь на ночлег. Хотя людей не было видно, я ощутил запах дыма и заметил отблески небольшого костерка. Не подходя совсем близко, я остановился возле груды каких-то булыжников, окаменевшего угля и еще чего-то, теперь уже непонятного. Прежде чем неожиданно вываливаться из темноты, нужно бы предупредить о себе – привычка стрелять во все неожиданное в Зоне вырабатывается очень быстро. Но еще лучше – узнать, что за люди на ночлег устроились. А то и не рад им будешь.
Несколько минут в наступившей темноте я не видел никого. И лишь после щелкнула зажигалка, слабо осветив лицо прикуривавшего. Разумеется, рассмотреть лицо за несколько секунд я не успел. Часовой. Ну а как же без этого – Зона любит устраивать сюрпризы. Докурив, человек бросил окурок в сторону – тот, прочертив в темноте дугу, исчез. Стоящий развернулся, подошел к большой бочке, в которой горел несильный костер, подбросил дровишек. Огонь, словно благодаря за новую пищу, разгорелся сильнее, чуть поярче осветив стоящего возле него человека. Комбез вроде обычный, сталкерский. Автомат Калашникова – самое распространенное среди сталкеров оружие. Обычный бродяга, свой брат-сталкер. Ну что ж, можно выходить. Сталкер тем временем развернулся и сделал несколько шагов прочь от костра, словно мне навстречу. Я, выдвигаясь от плит, решил предупредить его о своем присутствии.
- Здорово, сталкер! Не стреляй, я свой! - Но распухший, едва помещавшийся во рту язык с трудом ворочался. И вместо окрика у меня вышел лишь какой-то громкий и хриплый стон. Но сталкер и без него заметил меня. Неожиданно заорав, он вдруг сдернул автомат и, не целясь, выпустил в мою сторону целую очередь. Пули засвистели вокруг меня, с визгом вгрызаясь в бетон плит, некоторые рикошетили. Такая агрессия была мне непонятна.
- Идиот! Свои, говорю! – выкрикнул я. Но снова лишь громкий хриплый стон. И снова очередь. В этот раз он попал. По крайней мере, я так подумал, когда получил сильный удар в грудь, опрокинувший меня на землю. Но нет, вроде обошлось все – боли не было, я цел и невредим.
К сталкеру же подбежали еще двое. Спрятавшись за обломками плит, он выставили автоматы и вглядывались в темноту. Меня, лежавшего на земле в нескольких метрах от них, не заметили. Одного из прибывших я вроде узнал.
- Чего орешь? – рявкнул тот тем временем на часового. Теперь, услышав голос, у меня не было никакого сомнения в том, кто передо мной.
- Сыч, здоров! – прежде, чем часовой успел ответить, выкрикнул я, пытаясь подняться с земли. Честно говоря, у меня это плохо получилось. И снова вместо слов у меня вышел тот же хриплый стон. – Че твои уроды по своим…
Договорить я успел – три ствола одновременно отозвались выстрелами. Били на мой голос. Пули легли практически вокруг меня. Успей я встать, меня бы уже нашпиговали свинцом. Сыч, урод, ты чего творишь?! Своих товарищей не признаешь, что ли?! Или же… Шальная мысль мелькнула у меня в голове. Не признает? Или же не хочет признать? Ну ладно, Сыч, не хочешь, значит, разговаривать. Тогда на базе Долга поговорим. Тогда и ответишь, почему по своим лупишь… И за прошлое у меня к тебе вопросы есть. И на них тоже ответишь. Почему ты предложил работы именно мне? Уж не подослал ли тебя кто? И почему группа Барса так и не вышла на нас? Кстати, с ним тоже поговорить нужно будет. Обязательно поговорю! На все вопросы они ответят! Думали, я слился? Хрен вот вам!
Стараясь не шуметь, я с трудом поднялся. К костру меня не пустят – расстреляют сразу же, едва я приближусь. Ну что ж, значит, придется другое укрытие искать. Я по большой дуге обошел сталкеров на складе. Выбрался на дорогу. Налево – к базе Свободы, направо – к базе Долга. Туда мне и надо. Но опасна дорога – аномалий полно, ночью не пройти. Да и псевдопсы, бывает, захаживают. Укрыться нужно где-то до утра. И я уже знал, где. Через дорогу, метрах в ста, был заброшенный дом. Разумеется, ныне заброшенный. Добротный, крепкий, большой. С пристройками и сараем. Часто там Долг убежище устраивал себе, когда рейды против Свободы проводил. Можно и туда наведаться. Главное, чтобы там никого не оказалось.
На подходе я почувствовал запах пороха и гари. Удача это или что, но ни в доме, ни в сарае никого не было. Возле дома густо были рассыпаны стрелянные гильзы. Вероятно, здесь побывал отряд Долга, у которого произошла стычка с бойцами Свободы. Забравшись в какую-то пристройку, я впал в уже привычное оцепенение. Можно было сказать, что в эту ночь я просто лежал в оцепенении, но и поспал. Ночь разразилась гроза. Грозы в Зоне – дело привычное, но эта была особой. Гром гремел, казалось, над самой головой, словно пытаясь развалить стены моего убежища. Дождь лил, как из ведра. Надо мной чудом уцелел большой кусок крыши, поэтому меня не заливало.
Из своего убежища я вылез, когда закончился дождь. Было уже светло. Не успевшие высохнуть, на земле блестели большие лужи. Я обошел дом и пристройки, надеясь обнаружить хоть какое-нибудь оружие, оставленное после боя. Все безрезультатно. Даже пистолета не валялось нигде. Либо бойцы с обеих сторон подобрали, либо тут после боя сталкеры побывали. А для них оружие самое главное. Лишний ствол совсем не помешает.
Остановившись возле большого дерева, росшего возле сарая, я, как мог, задрал голову. Обходя окрестности, я заметил что-то висящее на нем. И теперь вот пытался рассмотреть, что это. Нечто висящее оказалось повешенным человеком. Нечто подобное практиковали бойцы Долга, но вешали они исключительно зомби и бандюков, за которыми числились многочисленные преступления. Я вспомнил заставу перед Баром – там, на нескольких деревьях висело несколько зомби. Периодически они воскрешали, дергались, дрыгались, пытаясь освободиться и умирали снова. Умирали, если так можно сказать в отношении уже мертвых. Умирали, чтобы через какое-то время снова ожить.
Труп на дереве, покручиваясь, слегка раскачивался на усиливающимся ветру. В какой-то момент, из-за резкого порыва ветра, повешенный повернулся лицом ко мне. И я неожиданно узнал в нем… Монаха. Того самого, с кем дошли до стройки в Припяти; с которым мы пробивались через отряды Монолита; которого я знал уже давно. За что же тебя, Монах, вздернули, как преступника какого; как мутанта сраного, словно ты зомби был, а не сталкером…
Понятно, что долговцы его повесили – вольные сталкеры-бродяги даже тех же зомби просто отстреливали, словно отдавая дань уважения к их прошлой жизни, когда те были еще людьми. А вот долговцы словно напоказ выставляли – смотрите, что мы делаем с мутантами, мы очищаем от них Зону, а скоро вообще ее вычистим под чистую.
Судя по виду, Монах висел уже давно – пустые глазницы; кожа на голове местами полопалась, кость черепа была оголена; одна нога почти полностью сгнила, оголяя кости; живот у Монаха был разворочен, внутренностей не было… Эх, Монах, Монах! Не заслуживал ты такой смерти! В бою с противником полечь, собой ради других пожертвовать, мутантом, наконец, разорванным быть – да, но быть повешенным… Эх, снять бы тебя, Монах, да похоронить по-человечески, да не смогу я до веревки, тебя удерживавшей, дотянуться…
Не знаю, сколько я стоял, погруженный в воспоминания. С каждым днем они давались все труднее и труднее. Наконец, очнувшись, я решил отправляться на базу Долга. Здесь осталось уже недалеко – всего-то пару часов каких-то. Уже тронувшись в путь, я, проходя мимо огромной лужи, решил умыться. Не знаю, что двигало тогда мною, пить вроде не хотел. А голод… К нему я уже начал привыкать. К постоянному, изматывавшему, не покидавшему ни на минуту. Это как боль – сначала она мучает тебя, изводит, а потом привыкаешь к ней, не обращая на нее особого внимания.
Опустившись на землю перед лужей, я протянул к воде руки. И, словно увидев их впервые, поднес к лицу. Отвердевшие, больше похожие на восковые; черные, словно на них обосновалась гангрена; на нескольких пальцах отсутствовали ногти. Правую руку с тыльной стороны ладони рассекал большой разрез, почерневшие края которого раздулись, а в самом разрезе шевелились какие-то мелкие червячки…
Я наклонился и глянул в лужу. Спокойная гладь воды, как зеркало, немедленно выдала мне отражение. Из воды на меня смотрел… мертвец. Обычный зомби, каких немеряно бродит по всей Зоне.
Нос свернут набок, один глаз подернут какой-то серовато-желтой пленкой, другой, вывалившись из глазницы, болтался по лицу на тонком черном нерве. Левое ухо отсутствует – на его месте голый череп, с комьями налипшей грязи. Разорванные черные губы раздуты. На облезшем черепе местами торчали клочья волос, кроме того, его рассекали гниющие язвы…
Сознание словно помутнело. Не помню, сколько я так смотрел на свое отражение. Помню, что, поднявшись, я завыл нечеловеческим голосом и побежал куда-то. Побежал, насколько мне позволяли мои мертвые ноги. Куда? Я не знал… Лишь бы куда подальше от этого места. Куда-нибудь, где я не увижу этого мертвого лица. МОЕГО лица… 

Я, брел по низине, что за заброшенным домом. Даже отсюда я видел то дерево и висящего на нем Монаха…
Впереди расположилась «Электра». Довольно не маленькая – метров в тридцать. Не раздумывая, я вошел в нее – по мне сразу же начали бить ее разряды. Оказавшиеся, впрочем, безвредными для меня. Через какое-то время я вышел из аномалии и снова побрел куда-то. Самое простое решение – выйти к базе Свободы или просто к лагерю сталкеров – не приходило мне в голову.
Я рухнул в радиоактивное пятно, замеченное недалеко от сарая. Бросился в него, словно пловец в воду. Я знал, что уровень радиации в пятне такой, что от нее не спасет ни один костюм. Не знаю, на что я надеялся тогда… Я просто хотел умереть… Не понимая, что я уже мертв… Пролежав около суток в пятне, я все время находился в прострации. Словно очнувшись, я поднялся. Странно, но тело обрело какую-то подвижность и гибкость, которых мне не хватало раньше. Если б я был живой и умел бы плакать, я бы непременно заревел. Даже зарыдал бы от тоски и безысходности… Я снова опустился в пятно. Вскоре мной снова овладело оцепенение…
Лежа в пятне, я неожиданно понял многое из того, что произошло со мной в последнее время. На что я не обращал внимания или чего я просто не замечал…
После того боя на стройке в Припяти фанатики что-то сделали со мной. Боль, приходящая ко мне сквозь тьму – это результат их действий. И голоса, которые я слышал сквозь тьму – вовсе не галлюцинация, как я сначала решил. Возможно, они решили, что со мной ничего не получилось… Поэтому меня выбросили на свалку. В одну яму с теми, опыты над которыми не удались. Но я встал вопреки им… В образе зомби…
Понял, как я смог живым пройти через Барьер. Понял, что за удары были во время его прорыва. Это были попадания в меня бойцов Свободы. Понял, почему мутанты не трогали меня – во мне они видели СВОЕГО. Такого мутанта, такую же тварь Зоны, как и они сами… Понял, почему в меня стрелял Сыч и его напарники. Теперь я не держал на него зла – на его месте я поступил бы также. Понял, что за голод терзал меня… Почему один лишь вид крови вызывал у меня приступы дикого голода…
Все правильно, я – зомби, мертвяк, питающийся плотью и кровью людей. Неужели я тоже буду нападать на людей, убивая, съедать их? И в меня, как и я раньше, будут стрелять все сталкеры? Только почему я все еще думаю как человек? Почему я не утратил человеческое мышление? Что это – побочный эффект опытов фанатиков, или же все зомби ощущают себя так же? Ответа на это я не знал… 

…Вблизи раздались выстрелы. Автоматные очереди. В ответ стрельбы не было, значит, это не перестрелка. Просто кто-то кого-то догоняет, а кто-то пытается от кого-то уйти. Обычное дело в Зоне.
Вскоре я почувствовал их. Не знаю как, просто ощутил. Их было около десяти. И они шли за добычей. Раньше их было больше, но теперь остался лишь десяток. Они бы давно уже разбежались, если бы не их предводитель. Здоровенный, лоснящийся красавец-чернобылец. Пес-телепат прочно держал под своим контролем десяток слепых псов. Почувствовав меня, он протянул ко мне свои ментальные щупальца. Но, едва коснувшись ими меня, он сразу же потерял ко мне интерес. Я для него был собратом, таким же, как и он, дитем Зоны. Чернобыльца больше интересовала добыча, которую он преследовал. Добычей были трое двуногих, напуганных и слабых, один из которых истекал кровью. Я даже отсюда почувствовал ее запах, ее аромат. Такой сладкий и манящий.
У меня снова проснулся голод. Дикий, неудержимый, который я едва сдерживал все это время. Выстрелы раздавались уже из сарая – единственного укрытия, докуда успели добежать «двуногие». Псы кружили вокруг, не рискуя соваться внутрь. Чернобылец сидел чуть в стороне и понемногу подгонял своих марионеток. Вот один из слепых псов не выдержал, и сунулся было вовнутрь, но короткая очередь, и он вывалился уже остывающим трупом.
Я подошел к углу сарая. В нескольких метрах от меня находился вход. Засевшие в нем сталкеры экономили патроны, стреляя только в тех, кто совался внутрь. Патроны были на исходе. Еще немного, и псы возьмут их голыми руками. То есть клыками и зубами. И будут пить их кровь. Теплую. Сладкую. Манящую…

…Чернобылец не выдержал ожидания. Он так долго шел за этими двуногими, что не намерен был теперь отступать. Он был уже довольно взрослым и опытным, и понимал, что добыча в ловушке, из которой ей не выбраться. Стоит разом всем уцелевшим из его своры навалиться, и добыча его. Чернобылец поднялся и отдал псам ментальный приказ на атаку. Восемь псов рванулись внутрь сарая почти одновременно. Оттуда застучали короткие очереди. Почти одновременно чернобылец потерял контакт сразу с двумя псами. Но на потери своры ему было безразлично. Найдет новую, возьмет их под свой контроль. Предвкушая быструю развязку, пес-телепат направился ко входу в сарай.
Чернобылец остановился возле вертевшегося на земле у входа в сарай раненого слепого пса. Пуля перебила ему хребет, и теперь тот сучил ногами, скуля от боли и пытаясь встать. Небрежно, словно оказывая одолжение, чернобылец сомкнул мощные челюсти на горле слепого пса. Хруст, и слепой пес затих. Стоявшего рядом зомби он заметил давно, еще по приходу. Зомби не представлял для них угрозы, скорее всего, приковылял на запах крови, который оставлял один из двуногих. Чернобылец отряхнулся и вошел в сарай. По его приказу трое оставшихся псов разом кинулись на одного из людей, вцепились в него. Тот пытался устоять, но псы пригибали его к земле. Чернобылец, красуясь перед человеком подошел к жертве и, впившись в его горло, резко и сильно рванул, вырывая большой кусок шеи. В него ударила струя крови. Выронив вырванный кусок горла, пес приоткрыл пасть и наслаждался бьющей кровью.
Чернобылец отвлекся от псов, оставшихся от его своры. Позади раздался скулеж, но он не обратил на него внимания. Подождут, пока он сам не наестся, только потом он разрешит слугам утолить голод.
И потеря ментального контакта с одним из его псов стала неожиданностью. Чернобылец начал разворачиваться, когда на его голову обрушился удар. Отскочив, он ощерился и бросился на обидчика.

Из сарая, едва псы ворвались в него, раздались дружные выстрелы, оборвавшие жизнь сразу двух тварей. Но остальные накинулись на людей. Те, отбросив автоматы, с ножами в руках сцепились с псами.
Я видел, как их вожак подошел к раненому псу. Как он небрежно оборвал его жизнь. И как потом вошел внутрь.
Запах крови сводил с ума. В животе урчало, сводило, едва не сгибая в судорогах. Услышав истошный вопль, полный мучения и боли, я тоже вошел в сарай.
Один из сталкеров, заливая земляной пол кровью, лежал с развороченным туловищем. На втором повисли сразу трое псов, дергая его из стороны в сторону и пригибая к земле. Не выдержав их тяжести, он опустился на колени. Третий, пока еще стоящий на ногах, дернулся было на помощь к товарищу, но вошедший чернобыльский пес оказался быстрее. Сомкнув челюсти на горле человека, он с силой рванул, вырывая кусок гортани. В его пасть ударила струя крови. Чернобылец словно наслаждался моментом – он, выронив вырванный кусок, стоял, ловя кровь приоткрытой пастью. Человек побледнел. Я снова узнал его – Сыч. Только вот он меня навряд ли узнал – для него я был одной из тварей, из дьявольских порождений Зоны.
Я остановился. Во мне шла борьба. Зверь, которым я был сейчас, требовал еды, требовал крови. Все это было в двух шагах от меня. Всего два шага, и я утолю, наконец-то, терзавший меня голод.
Но и человек во мне еще окончательно не умер. Я не был просто трупом. И снова, как и в тот раз, на стройке в Припяти, передо мной встал выбор. Вернее, его не было…
На ближайшего ко мне слепого пса я обрушил полено – наверняка запас сталкеров для костра. Полено ударило в загривок, сломав псу шею. Без звука пес уткнулся мордой в земляной пол. Проигнорировав двух других, я шагнул к чернобыльцу. Тот, почувствовав что-то, начал разворачиваться, когда я ударил его поленом со всей силы, на которую было способно мое мертвое тело…
Зверь бросился на меня, уронив на землю. Мои мертвые конечности не могли соперничать в подвижности с чернобыльцем. Я чувствовал, как пес погружает свои клыки в мое разлагающееся тело, как рвет его на куски. Отвлекшись на меня, пес-телепат потерял контроль над слепыми псами, и те поспешили удрать прочь. Их давно трясло от страха, и, если бы не чернобылец, они бы уже давно убрались прочь.
Неожиданно перед моим лицом оказалась шея чернобыльца. Меня уже мутилось сознание от аромата близкой крови, ее запах мутил мне сознание. Теряя рассудок, я впился в шею мутанта. Тот взвизгнул от боли и неожиданности, рванулся с невероятной силой, вырывая мне зубы, намертво сомкнутые на его шее. Перед глазами мелькнуло лезвие ножа, вошедшее в бок пса. Сыч, похоже, опомнился от шока от увиденного.
Чернобылец снова бросился на меня, разрывая мое мертвое тело в клочья. Видимо, он не ожидал такого предательства от своего собрата. И, несмотря на раны, наносимые Сычом, решил расквитаться со мной.
…Я лежал на спине. Вцепившись в меня мертвой хваткой, рядом лежал труп чернобыльца. Сыч, лицом белее простыни, дрожащими руками пытался разжать его пасть. Словно хотел вытащить меня из-под него. Не понимая, что я труп. Всего-навсего труп. Мерзкий, гниющий, разлагающийся зомби. Я не мог остановить его – левая рука, отгрызенная чернобыльцем, лежала возле меня. Правая была под мертвым псом, вытащить ее я не мог. И еще - я знал это – у меня перегрызено горла, голова чудом держится на тонких жилах. На меня снова начало наваливаться оцепенение. В этот раз я знал, что это означает. И не противился этому. Сыч сумел сдвинуть чернобыльца чуть в сторону, склонился надо мной, глядя в мое истерзанное, полусгнившее лицо. Словно пытался внимательно рассмотреть меня.
На меня начала опускаться тьма. Она наступала пока неспешно, но уже уверенно обволакивала меня. И впервые я был рад ей. Я с нетерпением ждал, когда полностью поглотит меня. Но она не торопилась…
- Кто ты? – вдруг негромко спросил Сыч, внимательно смотря на меня.
Тьма уже добралась до моей головы. Словно засасывая в трясину, тьма накрыла ее полностью. Я перестал видеть Сыча. Звуки тоже быстро затихали. Вспомнилась та тьма, в которой я пребывал после боя в Припяти. Эта тьма, которая сейчас обволокла меня, была немного другой. Она нежно обняла меня, в ней не было вспышек света и не раздавались голоса, в ней отсутствовали вспышки боли… Просто тьма… Просто тьма и вечный покой…
- Кто ты?! – неожиданно закричал Сыч. Его голос, всегда ровный и спокойный, сорвался на истошный крик, - Кто?!
Сделав последнее неимоверное усилие над собой, я с огромным трудом ответил ему. По крайней мере, постарался ответить, ведь мертвые не умеют разговаривать. Прежде, чем тьма полностью поглотила меня и я растворился в ней, я ответил на вопрос сталкера по прозвищу Сыч. Только навряд ли он понял мой хриплый стон…
- Я – человек!