Глоток воздуха

Адам улыбался, не переставая, последние пятнадцать минут, и этот факт не то чтобы его пугал, но был по меньшей мере странен. Он ехал по тесным улочкам Бербанка, запруженным машинами и трейлерами, то и дело нарушая правила – иначе тут не проедешь – почти не убирая руку с клаксона, морщась от пронзительных сигналов ближайших авто, и все это время он улыбался, как… ну да, как самый настоящий идиот.
 
А все началось с полуденного смс от Томми.

«Хэй-хэй, мистер поп-звезда! Если тебе так же скучно как мне – приезжай…» - и дальше шел адрес небольшой забегаловки, в паре кварталов от квартиры Томми и Майка, кажется, Адам был там один раз, два года назад, на заре его знакомства с друзьями своего тогда еще басиста.

На самом деле, Адаму сегодня совсем не было скучно. Подготовка к завтрашним интервью, утверждение расписания промо на ближайшую неделю, одно из нескончаемых «заключительных» прослушиваний альбома, переговоры с каким-то модным музыкальным журналом – Адаму было настолько «не скучно» последнее время, что иногда хотелось отключить телефон, выставить охрану вокруг особняка, накрыть голову подушкой и проспать суток трое… Но оказалось, что все его проблемы, если таковые у него имелись, могло решить всего одно смс!

Адам снова с наслаждением нажал на клаксон, выслушал из ближайшего трейлера про «всяких богатеньких придурков на своих шикарных тачках», лихо припарковался около мизерного по привычным меркам Лос-Анджелеса кафе, заняв чуть не пол тротуара, и, поигрывая ключами, вошел внутрь. В затемненном помещении пахло пивом, свежевымытым полом, жареным мясом – и Адам сглотнул слюну, тут же зверски проголодавшись, но сперва стоило найти того, кто так бесцеремонно нарушил все его планы…

Несмотря на обеденное время, в кафе было мало посетителей. Томми выбрал самый дальний столик, неприметный за барной стойкой, поэтому Адам увидел его не сразу. А увидев, не спешил подходить, присев на высокий табурет и рассеянно взяв в руки замусоленное меню.
Они с Томми стали видеться… реже? Если сравнивать с «их золотым годом». Но чаще, если вспомнить «черный год Адама». В любом случае, он часто скучал по Томми, испытывал необходимость в обычном общении, дружеских подколках, совместных вылазках в кинотеатры и бары. Да, им обоим было теперь с кем проводить время, но Томми всегда останется… особенным?

Адам беззастенчиво разглядывал друга, пользуясь тем, что Томми не смотрит в его сторону. На самом деле они виделись последний раз не так давно – на той неделе, если хорошенько припомнить, когда играли в Вэйле, но Адаму сейчас казалось, что он сто лет не видел своего гитариста, вот просто так – тет-а-тет, почти интимно, без суматохи перелетов и саундчеков, без лишних людей рядом.

Томми изменился, и Адам не мог не испытывать определенную гордость, замечая в этих изменениях «свою руку». Ухоженная кожа, аккуратно подведенные глаза, стильный и модный шарф, даже футболка, джинсы и худи не старые, заношенные, оставшиеся с бедных времен, а новенькие, да еще и идеально подходят друг другу по оттенку. Томми изменился, и Адам иногда не мог себя понять: он рад этим изменениям, несомненно делающим Томми еще привлекательнее и даже моложе, или он скучает по тому хмурому уличному хулигану с суточной щетиной и обгрызенными ногтями, шмыгающему носом на интервью и сплевывающему на голливудские тротуары, никого и ничего не стесняясь? «Тот» Томми был его – принадлежал ему, не как вещь, но как «его человек», «того» Томми Адам мог запросто обнять за шею, завалить на ближайший диван или шлепнуть по заду на глазах у своих друзей, зная, что ему все позволено. Этот новый незнакомый Томми был утонченно прекрасен до помутнения рассудка, настолько, что Адам искренне опасался брать его в промо слишком часто, предпочитая нейтрального Кевина, «никакого» с точки зрения гейдара Адама, безопасного для его выступлений и для его психического спокойствия. Адам не хотел думать, что это новый Томми – «чужой» для него.

- Хэй, брат, ты будешь что-то заказывать, или тебе посидеть негде? – хрипловатый насмешливый голос вывел певца из раздумий.

- Да, я закажу… «Микс»-салат, овсяную лепешку и… - сегодня хотелось делать глупости. - … ваш фирменный биф. И два темных пива за тот столик. С сырными чипсами!

Посмеиваясь над самим собой – рот наполнился слюной уже только от произнесения таких прекрасных «вкусных» слов – Адам подошел к столику, за которым Томми увлеченно чатился с кем-то, уткнувшись носом в айфон.

- Хэй-хэй, мистер «почти-лучший-бассист-всех-времен-и-народов», - Адам с улыбкой хлопнул приятеля по плечу и уселся напротив.

В этом кафе такие маленькие столики, что огромные ноги Адама поместились под столешницей с трудом, заняв все пространство, и теперь их с Томми колени оказались плотно прижаты друг к другу.

- Да пошел ты! – расплылся в радостной улыбке «утонченно прекрасный» блондин. – Какого черта ты так долго ехал?! Да еще не отвечаешь на смс… Я уже успел поесть и напиться кофе. Рад тебя видеть, чувак!

Адаму вдруг стало так потрясающе легко, как будто он оставил за дверью этого богом забытого кафе не только свой Мустанг, но и последний год, и дикое напряжение труднейшего промо, и все свои дурацкие сомнения насчет их с Томми отношений. Никакой он не «чужой», несмотря на заметные изменения в имидже и приобретенную «звездную дипломатичность». Для него – для Адама – Томми всегда будет все тем же уличным хулиганом, подбивающим своих друзей на мелкие и не всегда законные шалости от скуки ради, засыпающего с блаженной улыбкой под стенания Мэнсона в наушниках и готового набить морду каждому, кто посмеет оскорбительно посмотреть на его приятелей-геев.

«Уникальный. Только у меня такой есть» - глупая, почти детская гордость. Тем более что насколько у него Томми «есть» - вопрос спорный… Но об этом уже передумано десятки тысяч километров мыслей, что толку…

- Ваш биф, мистер. О, вот теперь я вас узнал! – здоровый бритый детина с татуировками на мощных бицепсах, очевидно, и владелец, и повар, и официант в одном лице, радостно осклабился, показывая пальцем попеременно то на Томми, то на Адама. – Без обид, мужик, я просто такую музыку не слушаю, но по телеку как-то видал, а вы уж больно колоритная парочка, чтобы вас не запомнить, ага. Пиво за счет заведения!

- Вот! – Адам наставительно поднял палец, не удостаивая взглядом откровенно ржущего друга и с наслаждением принюхиваясь к большому дымящемуся куску хорошо прожаренного мяса. – Раньше тебя «по мне» узнавали, а теперь – меня «по тебе». Мир сошел с ума!

- Приятное чувство, правда? – Томми довольно развалился на своем крошечном диванчике, с почти отеческой нежностью наблюдая, как Адам вгрызается в вожделенный биф. – Этакая причастность к звезде… ощущение, что вот, ты уже почти так же знаменит!..

- Засранец! – Адам рассмеялся и бросил в нахала длинную картофелину-фри, традиционно бесплатно прилагающуюся к мясу.

- Тебя мама не учила, что бросаться едой, это грех? – с самым серьезным и осуждающим видом вопросил Томми, беззастенчиво протягивая руку к тарелке друга за очередным трофеем.
Адам на секунду перестал жевать, изобразив глубокую задумчивость, затем энергично покачал головой и шлепнул вилкой по холеным изящным пальцам с идеальным маникюром.

- Неа, не припомню.

Черт возьми, как же он соскучился по этим шутливым перепалкам на любую тему, понятным только им одним! Они могли зацепиться за одно случайное слово и раздуть из него целый спектакль, так что их общие друзья начинали тревожно переглядываться, пытаясь понять: это ссора или очередной «прикол на двоих»?! Адаму этого не хватало - не хватает в его новой чересчур показательно положительной жизни. Ни с кем больше он не чувствует себя настолько естественным, живым.

- Так зачем ты меня выдернул, чувак? – Адам прожевал последний кусок мяса, отодвинул от себя нетронутый «микс»-салат и, не скрывая удовольствия, потянулся за пивом.

- Нуу… как тебе сказать… - Томми потер переносицу с наигранным смущением. – Вообще-то я хотел занять у тебя пару-тройку миллионов баксов, ну знаешь – до зарплаты – но посмотрел, какой ты несчастный, затр… замученный, голодный…

- Рэтлифф, ты нарываешься! – Адам от смеха чуть не поперхнулся пивом. Черт, он теряет квалификацию, раньше его не так просто можно было лишить невозмутимости.

- Пф!

Лукавый взгляд из под ресниц и знаменитое фырканье, которое остро захотелось привычно заткнуть собственническим поцелуем. А подтекстом: «Кишка тонка!» - или Адаму уже ударило в голову пиво? Сделав еще один лениво медленный глоток, певец чуть приподнялся, перегнувшись через столик, притянул Томми к себе за ворот худи и припечатал его губы коротким но смачным поцелуем. Всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы сбилось дыхание и защекотало под кожей лопаток, и чтобы заметить, как повело Томми Джо. Что ж, хороший знак!

- Нечестно, - буркнул Томми, опуская взгляд с пляшущими в нем искорками смеха или возбуждения, Адам так и не научился различать.

Томми безотчетно облизнул губы, заставив Адама почувствовать себя победителем. Настроение неуклонно поднималось, несмотря на то, что певец до сих пор так и не выяснил, ради чего он похерил сегодня собственное рабочее расписание.

- Так значит, дело не в деньгах. А в чем же?

Честно говоря, Адаму было все равно, какой бы не оказалась причина, он уже был ей благодарен за этот спонтанный выходной в самой приятной кампании из всех возможных. Просто нужно было как-то поддерживать разговор, говорить о чем-то… Когда-то они умели молчать рядом друг с другом, испытывая от этого кайф. Сейчас… он боялся рисковать.

- Хочешь еще пива? – не слишком тонкий уход от темы. Ну и ладно! Захочет – сам скажет.
- Нет, давай лучше пройдемся.

Адам положил на барную стойку нужную сумму, присовокупив еще одну сотенную купюру и ключи от машины.

- Послушай, брат, не в службу, а в дружбу, отгони мою девочку…

Стоящий рядом Томми с внимательной улыбкой слушал произнесенный по памяти без запинки собственный адрес, и было совершенно не понятно, о чем он сейчас думает.

Они вышли из кафе, спустились на пару кварталов по боковой улочке и оказались в небольшом заросшем парке с редкими скамейками. По выходным и праздникам почтенные бербанковцы выгуливают здесь своих детей, а вечерами местные «сорви-головы», вроде одного такого, вышагивающего сейчас рядом с Адамом, назначают свидания своим девочкам. Но сегодня, в разгар рабочего дня, в парке не было ни души, и даже звуки бурлящей городской жизни остались где-то за мощными стволами тропических деревьев.

Просто потрясающе – вот так бездумно гулять, не поглядывая каждую минуту на часы, не ожидая звонка, улыбаться, поднимать голову к небу, по весеннему пронзительному, чувствовать плечом идущего рядом невероятно близкого человека. Немножко – другая реальность, жизнь, повернутая на один градус, глоток свежего воздуха. С Томми так же уютно, как наедине с самим собой, даже когда от излишнего внимания и количества людей одолевают приступы социофобии. Адаму, как правило, достаточно провести пару часов в полном одиночестве и тишине или с любимой музыкой в «глухих» наушниках, но Томми он мог бы оставлять рядом – он вполне вписывается в категорию «естественных нераздражающих факторов». Адам знает, что Томми не будет задавать вопросов и выпытывать о его состоянии и самочувствии, он не станет заглядывать в глаза с участливым: «Ты устал? Чем я могу помочь?» - чему Адам всегда благодарен, но не всегда рад. С Томми можно не опасаться навязчивой заботы, неуместной жалости, претензий, советов наставлений… И в то же время, это молчаливое присутствие и спокойный взгляд оказывают куда большую поддержку, чем об этом думает сам Томми Джо.

- Я слышал ваше последнее демо, - они расположились на скамейке, как раньше: Адам сел, развалившись и расставив ноги, а Томми лег на спину, головой на одном бедре певца. – Передай Майку мои поздравления, чудная вещица, я, пожалуй, куплю альбом.

- Не покупай, я тебе подарю… - Томми поерзал затылком, пытаясь изобразить кивок. – Ребята тянут с выходом, шлифуют… Все вокалисты такие же чертовы перфекционисты как ты, или это только мне так везет?

- Кто рисует обложку - Крис? – пальцы Адама привычно потянулись убрать с лица Томми челку, да так и остались, запутавшись в мелированных волосах, массируя кожу головы, заставляя Томми Джо жмуриться от удовольствия.

- Ага. Обещает что-то прекрасное и жуткое! Ты видел его февральский фотосет?

Казалось, всего пара часов прошло, но небо начало темнеть, а парковые заросли приобрели некоторую таинственно-манящую зловещесть. Адам чувствовал себя одновременно отдохнувшим и переполненным эмоциями, впечатлениями. Он подумывал о горячей ванне, каком-нибудь старом любимом фильме и двенадцати часах сна, и все это было очень близко к понятию «абсолютное счастье», за исключением…

От Томми пахло этим старым парком, нагретой за день скамейкой и его, Адама, парфюмом. Прижатый к мощному серому стволу ближайшего дерева, широко расставив ноги для устойчивости, запрокинув голову навстречу поцелую – это был «его» Томми, утонченно прекрасный уличный хулиган, каких больше ни у кого нет… Он беззастенчиво прятал вечно мерзнущие пальцы в карманы куртки Адама, он открывал рот, впуская язык Адама, охотно выгибался, позволяя гладить свою поясницу сквозь футболку. И понимающе усмехался, слушая жаркий сбивчивый шепот о том, какие откровенные желания он вызывает в своем боссе, и как ему должно быть стыдно за свою убийственную соблазнительность.

Уже затемно Адам забрал ключи от машины все в том же кафе, удивившись, что оно может при желании вмещать в себя СТОЛЬКО народу, затем они с Томми, не торопясь, дошли до дома последнего.

- И все-таки, зачем ты меня позвал сегодня? – стоять в обнимку, прислонившись к капоту машины, и гладить друг друга по спине хотелось вечно, но действительность уже тормошила, напоминала о себе легким чувством вины перед близкими, которые наверняка потеряли и волнуются, вибрацией айфона в заднем кармане джинсов.

- Да так, не зачем, правда, - Томми потерся носом о плечо Адама и обезоруживающе улыбнулся. – Просто мне показалось, что ты соскучился…

Вечером на въезде в Лос-Анджелес машин в три раза больше, чем днем. Но пробка в кои-то веки не раздражала, скорее наоборот, дарила дополнительную возможность перебрать в памяти мельчайшие подробности прошедшего дня. Адам снова поймал себя на том, что улыбается, и покачал головой, сдаваясь. Он так и не нашелся, что ответить там, около дома Томми, просто благодарно прижался губами к наголо выбритому виску, зная, что от него и не ждут никаких слов. И все же на душе стало чуть теплее, и завтра будет легче снова с головой окунуться в бешеный ритм промо.