3. 6. Китой и Байкальская кругосветка

Осваивали мы не только родную Новосибирскую область и не менее родную Хакасию. Участие в съезде АВоРС открыло для меня целый неизведанный Архипелаг – я увидел, что в России, в том числе и тут, за Уралом, находится немало людей, похожих на меня. Нет, конечно, они были совсем другими, и путь их в скаутинг был иным, чем у меня, но то, что мы делали, было очень близко, мы говорили на одном языке. Наши отряды – вот что нас объединяло. Томский «Странник» и омские «Агидель» и «Дискавери», тюменский «Ветер странствий» и иркутские «Сарма», «Рысь» и «Урсус» - мы ощущали себя одной семьей, говорю об этом без всякого пафоса и стариковской ностальгии. И если на «взрослом уровне» бывало всякое – и споры и разделение власти (во что я, к счастью, вникал мало), то на уровне «горизонтальном», особенно – на достижимом географически, мы дышали одной атмосферой и понимали друг друга. Может, это и есть то, что называется «скаутским духом»? ;
Мы открывали друг друга в лагерях. Когда к нам, начиная с 91 года стали приезжать гости. Когда мы поехали в гости сами.

Я уже и не помню, как мы оказались в лагере у иркутян, на речке Китой. Это было даже еще до нашего знакового «Сталкера», куда иркутская «Рысь» приехала с ответным визитом. Да, точно, это было за два месяца до лагеря «Сталкер-92», о котором я уже все поведал выше. Все та же Таня Авдеева, что возьмет в руки тетрадь хронометриста в «Сталкере», окажется летописцем и этого нашего восточного вояжа. А началось все, кажется, с того, что мы обнаружили, что не мы одни называемся скаутами-спелеологами! Знаете, это как обнаружить  родственника среди близких друзей, ведь какого только «профилирования» не встретишь среди скаутов 90-ых! И «классические» образца 1907 года «орюровцы», и «морские скауты», строящие яхты и ходящие на них, и «скауты-радиолюбители». А вот любителей пещер мы пока не находили... Пока не познакомились с иркутянами, среди которых и обнаружился «Урсус» - этакие «пещерные медвежата», как и мы, любители «закинуться в минус». Более того, они еще и занимались поиском и копкой пещер, что нас совсем покорило. Видимо, это и сподвигло нас собрать небольшую группу, и, накануне самого нашего ответственного лагеря, поехать в Иркутск.
Ну, и еще – Байкал. Мы собирались провести несколько дней на Байкале, который никогда до этого не видели.

Что ж, передаю слово летописцам: Тане и Яше. Благодаря им, наша «китойско-байкальская эпопея» сохранилась, и дошла до вас, друзья. Мне остается только немного комментировать дневники, а в конце главы – предаться воспоминаниям о следующей, 1993 года «байкальской кругосветке»...

Дневник поездки на Байкал, лето 1992 год, май-июнь

Тетрадь 1, Река Китой – оз. Байкал, 26 мая...

Я – Авдеева Таня – хронограф (или хронометрист, не знаю, как правильнее) Попала на эту должность, так как ни на что другое, кроме писанины не пригодна. Обязанности остальных участников распределились так:
М. Моисеев – фотограф, трансагент
П. Заякин – врач, «массовик-затейник»
Саша Мясников – завхоз
Я. Гордеев – завснар.
Так что у меня занятие самое халявное, да еще и Мишка мне помогает (так и быть, буду уделять ему в дневнике странички, пусть пишет свои комментарии)

Походу предшествовала тренировка для всех участников – надо было залезть вверх по стене «в распоре» (так, кажется). Паше это раз плюнуть, Яша с Сашкой тоже привычные, а вот мы с Мишкой... Яша устал показывать всем (а кроме нас там еще была куча народа), как надо лезть. Первым попробовал инструктор Моисеев – то ли Яша плохой педагог, то ли Миша плохой ученик, но последнего никакими силами нельзя было затащить наверх. Печальный опыт Миши не произвел впечатления на Пашу (скажем так: должного впечатления), и он погнал на стену меня. А я что – я человек обязательный, сказали лезть, я и полезла. Больше всего боялась не высоты (хотя не переношу с детства), а того, что штаны измажу.
26 мая в 17-00 мы были в клубе (а наш поезд около 11 вечера!) У нас с Мишкой были совсем не собраны рюкзаки, а у остальных – не сложено снаряжение. Упаковка рюкзака – одно из самых забавных занятий, которые я когда-либо наблюдала, сопоставимо с погрузкой студентов в 12-й автобус: полный уже, а туда все набивают(ся) и набивают...
Не без помощи Паши мы упаковались. Вышли из клуба около 20-00. Нас провожали Ирина и Юля, на которых, естественно, были сразу же навьючены сумки. Я в первый раз в жизни иду со станковым рюкзаком (да можно сказать, что и вообще с рюкзаком, и вообще в поход...)Смотреть на нас страшно, особенно на Пашу – его не видно из-за поклажи. Движется что-то странное и непонятное – кепка, рюкзак и ноги. Ног тоже почти не видно, потому то они согнуты, и еще Паша ими очень быстро перебирал.  (...)
На выходе из лесочка мы заметили электричку, стоящую на платформе и намеревавшуюся ехать в сторону города. Все рванули к ней... Сердобольный машинист, увидев катящиеся в его сторону мешки и рюкзаки, подождал нас. Мы загрузились в первый вагон, на ходу попрощавшись с девчонками.
20-32. Нижняя Ельцовка. Едем! Урааа! Нам сказочно везет!
Шлеп! Только успела до половины написать эту фразу, упал рюкзак и треснула рама. (Рюкзак Мишин, несу его я, рюкзак, а не Мишу). Посудили – поряди что делать с рамой. Паша озадачил завснара – ремонт его забота. Так ничего толком и не решили. (...)
К Яше в электричке должна была подсесть мама, но она не пришла (и не принесла жареную рыбу!) Яша утверждает, что все несчастья из-за того, что его мама вовремя не пришла.
21-26. Мы на вокзале, около табло. Яша ждет маму. Светлана Парфеновна вскорости все же приехала (не могла же она отпустить Яшу в Иркутск без жареной рыбы!)
Наш поезд – «Челябинск – Чита», пока ждали, разговаривали, по очереди слонялись по вокзалу. Яша заказал маме пельменей по приезде.
23-00, наш поезд на первом пути! Заползаем, устраиваемся, едим, спим. Спим как-то мало, с двух до семи. Паша спал в соседнем купе. Поели опять. Паша настроил гитару и поет. На свою голову Паша спел песенку «a-la blatnoy», нам она очень понравилась, особенно Саше, который назвал ее «Журавлики», и теперь не отстает от Паши, просит спеть ее на бис. (...) На бритого Сашу думают, что он возвращается из армии.
11-20. Мишка спит, я пытаюсь учить грамматику, Паша читает песенник, Сашка учится бренчать на гитаре, Яшка тормозит на ходу.
Играли в карты. В «Тысячу» выиграл Паша, а мы с Мишкой зависли в районе «бочки». Затем нас с Яшей обучали игре в покер. Яшка оказался очень талантливым учеником и неоднократно потом обыгрывал своего учителя Моисеева.
Скудный ужин: много хлеба и чая и мало всего остального. Впереди ночь, я чувствую, что мы «змерзнем, как Маугли».
Вечером Паша поиграл на гитаре, и мы легли спать. Яша улегся на Мишину полку и не проявлял никакого желания с нее вставать. Мишка не нашел лучшего варианта, чем прийти ко мне на полку. Так и спали вдвоем, зато почти не замерзли. Сашка устроился на верхней боковушке, предусмотрительно прикрутив себя ремнем к раме. Паша спал у нас в купе на второй полке на двух матрасах, укрывшись третьим. (Постельное белье и одеяла мы, разумеется, не брали)
28 мая. Где-то в 13-30 приехали в Иркутск. Нас встречали 4 человека, двое из которых избавили меня и Мишку от приятной обязанности нести свои рюкзаки. Паша никак не мог выбраться из поезда – сначала он помог залезть одной женщине и ее поклаже, потом второй, третьей и так без конца. Самое интересное, что все воспринимали это как должное и кажется даже не благодарили. Итак, Паша предстал в глазах иркутян настоящим джентльменом. Затем, около 14-00, дождавшись девушку Катю, мы сели в машину и поехали. Вначале мы были очень бодры, смеялись и шутили. Мы еще не знали, что нам предстоят 2,5 часа жуткой  тряски...Часа через полтора кто-то уже не улыбался, кто-то улыбался резиновой улыбкой, а меня так просто тошнило...
Ок. 17-00. Мы в лагере у иркутян. Первая новость, которую мне сообщили – каждые два часа осматриваться от клещей. Иркутяне уже расположились, поставили палатки, обживаются. Нам отдали самую лучшую палатку, так что свою нам ставить не пришлось.
Решили, что питаться будем вместе с иркутянами, нас мало – 22 человека (...) Мы с Сашкой долго и упорно делили продукты, потому что надо оставить еще для Байкала.
Все участвуют в заготовке дров (дрова отменные – сосна). Паша и Саша пилят, а Яша и Миша рубят, причем у Яши получается в 2-3 раза продуктивнее.
Потом был очень вкусный ужин – суп-кулеш с тушенкой, картошкой и др. Я в первый раз ела пищу, приготовленную на костре (если не считать каши «Московской», которую я пробовала в походах выходного дня), и мне очень понравилось. Вот только пить из железной кружки горячо. Кстати, о посуде. Выяснилось (еще в поезде), что мишкина посуда напоминает ночные горшочки. Яшкина и Сашкина миски скорее не миски, а тазики. А наши с Пашей – воплощение скромности, «миски для нежадных».  Но если у меня симпатичная эмалированная мисочка с цветочками, то у Паши старая алюминиевая посудина, в честном бою отвоеванная у кошки.
PS: Посуда у иркутян общая, каждый ест, из чего придется. Больше всех от этого страдал Паша.

После ужина я, Саша, Яша и Миша ходили в пещеру. Как потом выяснилось, она называется Долгой – аж 56 метров. В ней можно идти, пригнувшись – это нам с Мишкой по зубам. У пещеры очень красивый вход – пролом в середине скалы, весьма живописно!

Вечером был общий сбор, обсуждали распорядок дня, правила, которым должен был подчиняться каждый, проживающий в лагере. В вопросе о наказаниях мы очень круто разошлись с иркутянами: мы предложили «вибрование», но его прокатили, и решили, что наказанием за нарушение правил будет ограничение свободы – тюрьма. Длительность заключения зависит от тяжести проступка. Маразм! Я была против (но говорила об этом шепотом, и только Мишке). Перед сном Паша завел серьезный разговор и велел не спорить с хозяевами, а просто мотать на ус. Что ж, пожалуйста, но тюрьма – это гадкое слово. (...)
Первая ночь в палатке. Стоило Яше по особо важным делам отлучиться из палатки, как пришел хитрый Паша (до того беседовавший с иркутянами) и лег на Яшино место, в серединку. Яша вернулся и в праведном гневе спросил: «Это что, борзеж?» (еще одно ключевое слово в нашем походе), на что Заякин ответил утвердительно, принял ряд воспитательных мер, в частности, надавив Яше на глаз, улегся поудобнее и захрапел.
(А что касается «борзежа», то у меня это словечко прилипло к языку, представляю, как будут хихикать наши филологи, когда я его ляпну)
Меня записали дежурной на 29 мая, т.е. на завтра. Вредный Заякин не захотел ставить нас по двое, но сказал, что дежурить можете и вдвоем, ваше дело. Я взяла у Паши часы, чтобы не проспать. В шесть утра проснулась от шума в соседней палатке (разбудив, естественно, остальных) и решила, что уже семь и Паша не перевел часы. Но Паша опроверг это предположение, я прислушалась и поняла, что галдеж подняли рыбаки (так ничего и не поймавшие в течение недели) Через десять секунд все снова спали.
29 мая.
Когда мы с Мишкой поднялись (естественно, решив, что дежурить будем вместе), у костра уже хлопотала Катя, в ведрах что-то булькало, и у огня грелись несколько пацанов, горе-рыболовов. Вскоре Сережа устроил подъем и погнал  народ на зарядку, а мне ее удалось избежать, т.к. я дежурю.
Дежурить с Катей здорово – готовит она, ты только размешиваешь, чистишь овощи, дегустируешь варево на соль и сахар. А вот мыть жирную от неимоверного количества тушенки посуду в холодной реке Китоя совсем не здорово. Такое впечатление, что весь жир и грязь переходят с посуды на руки. Нам очень здорово помогал Юра, мальчишка лет 12-и из «Урсуса», очень общительный и симпатичный пацан.
Я понемногу начинаю запоминать имена иркутян, надо было быть повнимательнее при вчерашней игре на знакомство – человек называет свое имя, следующий в круге – его и свое имя и так далее. Имена нарастают, как снежный ком. Паше пришлось повторить имен больше всех, и он, несмотря на склероз, о котором что-то говорил перед игрой, справился с задачей.
Всем кагалом ходили в грот под названием «Козий двор». Огромная пещера, очень впечатляет. Интересна и сама дорога к гроту – с горы очень красивый вид на Китой, его противоположный берег (который, говорят, еще не исследован спелеологами) А еще Саша сказал, что в хорошую погоду отсюда видны Саяны, в чем мы потом убедились. Кругом так красиво, а фотограф Моисеев, разумеется, не взял фотоаппарат. Но мы решили обязательно прийти как-нибудь к Козьему и пофотографировать.
На Китое замечательно красиво, особенно когда светит солнышко, а то ведь в день приезда мы привезли за собой дождь (тучи шли за нами от Новосибирска), и общий сбор был под протекающим тентом, я замерзла и немедленно захлюпала носом. А вот сегодня – ясно, солнечно и жарко, хоть загорай!
После обеда мы впятером и Саша Осинцев пошли в пещеру Большого Медведя (хотя лично у меня для одного дня впечатлений было достаточно и хотелось просто погреться на солнышке)
Мы с Мишкой, как путние, надели каски (ужасное приспособление которое постоянно съезжает набок, иногда вместе с головой), нацепили шмотки поплоше и полезли в дыру. По бревнышкам спустились  (точнее, скатились) на 2,5 метра вниз и обнаружили, что там очень холодно, грязно и снег лежит, вперемежку с костями животных. Этих костей еще полно и в ходе – туда надо залезть, собрать все косточки в транспортники, а иркутяне отдадут их археологам. Справа – узкий, но не очень крутой ход вниз. Мы с Мишкой с ужасом наблюдали, как в нем скрывались наши товарищи и решили, что это развлечение не для слабонервных (а мы – слабонервные), и мы туда не полезем, о чем тут же радостно сообщили Паше, который что-то пробурчал в ответ, едва разжимая замерзшие челюсти. Мишка кинулся к лежащим в углах грязным костям (археолог-самоучка!), а я срезу же решила выбираться из этой морозилки на солнышко, но это оказалось не так просто – бревнышки были скользкие и почти без сучков. Минут пять я безрезультатно прыгала, напоминая лисицу из басни Крылова. Да, «видит око, да  зуб неймет...». Моисеев решил, что пора мне помочь, причем помочь непременно нерешительными подталкиваниями в мягкое место. Я ему сказала все, что думаю о нем и его помощи и снова стала самостоятельно карабкаться наверх. Наконец, мне пришло в голову применить мой небольшой опыт зачетной тренировки перед поездкой, и я в распоре забралась наверх. Мишка выполз следом. Довольные, мы отогревались на солнышке, Мишка фотографировал, а я с тоской думала, что сейчас вылезут злые, мокрые грязные и замерзшие мужики и зададут нам, халявщикам несчастным (а мы выглядели, действительно, очень несчастными).
Вылезли Сашка с Яшкой. Как я и думала: мокрые, усталые и злые на нас. Какая же там грязь! Сашка не выдерживает и снимает свои галифе и фигуряет в трусах. Через несколько минут ему напекло лысую башку и в его «вечернем туалете» появился подшлемник. В таком виде Мишка снимает его на слайдовскую пленку. Бедная Ирина! От такого кадра можно получить разрыв сердца (пленка Иринкина)
Так как мы с Мишкой дежурные, то в 18-00 мы взяли свои шмотки, по транспортнику костей и попёхали в лагерь.

После ужина иркутяне затеяли игры (Катя – «массовик-затейник»), из наших играли Сашка и Яшка, а мы просто смотрели и веселились. Затем Паша вспомнил, что он как-никак тоже игры знает, и решил продемонстрировать коронный номер – «домбайский бокс»
Срочно освободили транспортники, Яша вытащил веревку, из которой сделали ограждение – ринг, который держали зрители. Двое, в течение трех минут, с завязанными глазами отоваривают друг друга набитыми тряпьем транспортниками. Победа – если противник коснется земли локтем или коленом.
Всем очень понравилось – визжали и пищали от восторга. Причем, мешками доставалось не только «спортсменам», но и зрителям. Кто-то из старших иркутян так удачно съездил Пашу транспортником по уху, что тот отлетел на три метра и несколько секунд напоминал бешеного таракана в стакане.
А совсем вечером был «Огонек» - вечер знакомств. Сначала ребятишки из «Урсуса» показали сценку «Зарядка», очень весело, такие артистичные и с чувством юмора, молодцы! «Арабика» тоже показала сценку полурекламного характера, было забавно. А мы выступили в конце – спели «гимн обо всем» на мотив «Сулико» («а, б, в, г, д, ё, ж, з...») Когда Паша сказал, что сейчас мы исполним гимн, вежливая Катя спросила, не встать ли им; Паша учтиво позволил слушать гимн сидя.
Паша с Мишей прочитали Кодекс отряда, а еще всем подврили книжки «Где истина?» Отбой запоздал, потому что еще пили чай, Катя и Серега играли на гитаре и пели.
Наконец-то легли (теперь в серединке Яша)

Тетрадь 2
30 мая. Утром – зарядка. Побежали до березы, ок. полутора км, хотя на мой глазомер полагаться рискованно. Хуже всего бежать туда – дорога идет в горку. (...)
Завтрак был с запозданием. Я вылила на себя миску ухи, настроение испортилось, и недаром – оказывается, мы опять идем в пещеру Большого Медведя и на целый день. А я так хотела просто побродить вдоль реки...
9-56, Мишка берет продукты на обед, мы с ним, видимо, будем кашеварить и выполнять подсобные работы.
У иркутян до обеда запланирована разведческая игра.
10-32, дошли до пещеры за 35 минут, значит, до нее где-то три км.  Яшка и Сашка полезли в холодную грязную дыру, Паша разрывает ход, Мишка выносит камни и глину, я переписываю у иркутян данные по биолокации. Надо еще перечертить карты, но эта работа не по мне.
12-26, я переписала все, что могла. Поменялись с Мишкой – он пошел перечерчивать, а я – помогать Паше.
Пора готовить обед, мы приступаем и... соли нет, заварки нет, картошка немытая, а воды мало, только для питья и еды. Мисок нет, ложек тоже. Ну кому мы доверили взять продукты?! На Моисеева надейся, а сам не плошай.
Паша принялся делать ложки из бересты и палочек, две ложки – из крышки от консервных банок. (Яша от ложки отказался и ел банкой от тушенки). Я бродила по лесу в поисках хоть какого-то заменителя заварки. Что-то нарвала, предложила богатый выбор – листья шиповника или костяники. Паша долго не думал: «Лучше шиповник!»
Закончили нашу трапезу и увидели, что на нас идут тучи. Паша утверждал, что они пройдут стороной, что однажды ливень прошел стеной в пяти метрах от него, а Паша остался сухим. Лично меня эти рассказы не вдохновили, слишком уж близко были тучи и уже упало несколько капель дождя. Сначала решили, что все полезут в пещеру и там, работая, переждут дождь. Но я решила, что уж лучше промокнуть под дождем, но на пути в лагерь, чем замерзнуть в пещере, а потом под дождем, опять же, идти в лагерь. И в самый последний момент мы с Мишкой пошли в лагерь, а через пять минут начался сильнейший дождь, по дороге он еще усилился, да еще повалил град. Разумеется, дождь кончился ровнехонько тогда, когда мы мокрые, замерзшие и усталые подошли к лагерю. Попили холодного чаю, переоделись и, стуча зубами, полезли в спальник.
Сегодня у Дюши Вараксина день рождения – 12 лет. Его просто замечательно поздравили: было два торта (вафли со сгущенкой), амулет (зуб «доисторического» животного), ожерелье, индейский головной убор из перьев, переходящий медвежий клык, который решили давать носить герою дня (сегодня, конечно, герой дня – Дюша). И еще камень с берега Китоя, весом килограмма в четыре, на котором написано «С днем рождения!» и который Дюша привез с собой в Иркутск, согласно пожеланиям поздравлявших. Ира и Катюша сочинили замечательную песенку про и для Андрея («Мы пришли сюда поздравить Дюшу, ну и, конечно, тортик скушать») Поздравили и меня (мне через неделю 19) – ожерелье из шишек, индейские серьги из перьев, цветы и, кнечно, теплые слова.
Паша снова воспитывал Яшу, в итоге Яшин кусок торта слопал Шурик, а Яша обиженно надулся, но пытался всем видом показывать, что тортика ему вовсе и не хотелось.
Кстати, о Пашиных методах воспитания:
1. Интенсивное физическое воздействие путем надавливания на глаз
2. тычки
3. пинки
4. лишение лакомого кусочка
Все эти методы Паша в течение всей поездки опробовал на Яше, мотивируя это тем, что Яшина мама сама просила его об этом. Причем, если Заякин – прирожденный садист, то Яшка – мазохист, потому что особо против не был. (Ну, Таня преуменьшает тут мои педагогические таланты. ; Кроме столь запомнившихся ей физических методов воспитания, я практиковал еще и морально-вербальное воздействие на объекты воспитание, убеждая последних воспитываться самостоятельно, как того требуют законы отряда. Вы не поверите, но это помогало больше, чем лишение лакомого кусочка! – ПД)
Готовится «Большая игра» - в индейцев. Паша, Яша и Саша решили, что они будут «метисами», т.е. против всех (хотя, решил, наверное, любящий оригинальничать Паша). Мы с Мишкой за индейцев – коль скоро у меня уже есть предметы «индейского туалета». Все младшие – индейцы, разрисованы углем и пастой. Правил игры, в сущности, нет. Выходишь из игры, если у тебя сорвали:
- повязку с головы, если ты индеец,
- головной убор, если ты метис,
- повязку с рукава, если ты бледнолицый.
Игра началась с большим запозданием, после 10-и вечера. Сначала было очень весело – вождем краснокожих был Дюша Вараксин, у него было довольно обширное племя. Все придумали себе индейские имена, например, Катюша – Одинокая Лошадь, Мишка – Правый Сапог Вождя и т.п. Племя пыталось выявить, кто в нем самый меткий. Сережа Левашов с довольно приличного расстояния пытался шишкой сбить консервную банку. В конце концов банка упала, но Мишка утверждал, что банку сбил он. Затем – перетягивание каната с метисами, от индейцев тянули Катя, Ксюша и, кажется, Сергей. Победили, разумеется, индейцы – к дикому восторгу ребятишек. Во время ночного боя на берегу Китоя (смотри-ка, стихами уже пишу!), бледнолицые предательски похитили вождя. Индейцы побегали-побегали, ли и стянулись все к костру (в лесу холодно, мокро и противно). Игра затянулась за полночь, старшие поняли, что пора «завязывать», и «бледнолицые» объединились с «краснокожими» против «метисов», что было совершенно неожиданно для последних, и они долго не могли смириться с таким вероломством. Сначала изловили Пашу, потом – Сашу. Яшка остался неуловимым, все уже испугались, что он так и останется ночевать в лесу. Но по призывному крику Паши, Яша, наконец, вышел из лесу.
Потом Паша, Сережа и Катя пели песни под гитару. Мы их слушали, подпевали, но так хотелось спать, что мы с Мишкой ушли пораньше, впрочем, из палатки было слышно все песни.

31 мая.
Подъем был значительно позже — часов в 10. Зарядки не было — идет дождь. Паша, Яша и Саша после завтрака собираются тренироваться на трассе перед походом в Иконниковскую. Я и Мишка остаемся перечерчивать карту пещеры Большого Медведя.
Старшие ходили за дровами, т. к. заготовленные в первый день дрова кончаются.
11-53. Дождик все накрапывает.  Я очень удобно сижу возле костра и пишу все это, посматривая на Мишу и Пашу, пилящих дрова.
Из ребятишек сделали две группы, одна идет в поисковку, другая — на копку пещеры. Нас с Мишкой попросили остаться в лагере, мы сказали, что хотели погулять. Тогда нас попросили гулять через лагерь время от времени.
Уехали Катя и Серега (не Левашов, другой) Очень хорошо попрощались, замечательные ребята они.
Мы с Мишкой пошли в сторону Долгой — побродили по берегу, повыбирали на память камни. Мне больше всего нравятся зеленые с черными прожилками, а Мишке — красные с белыми вкраплениями. Мишка фотографирует окрестности.

1 июля.
После завтрака наши пошли тренироваться на трассу, Мишка решил их наконец сфотографировать, да и вообще, пощелкать природу возле Козьего грота. Идти к гроту мы решили берегом, т. к. у Мишки болит колено, которое он непонятно где и когда ушиб, и ему трудно спускаться с горы. Идти по берегу так занятно — кругом красиво, погода прекрасная, настроение тоже. Мы шли, шли, шли, прошли мимо каких-то рыболовов, через рощицу (Мишка боялся, как бы я не нацепляла клещей, я была в шортиках и в футболке). Миша фотографировал скалы, Китой. Иногда у меня возникали опасения, и я спрашивала, скоро ли Козий. На что Мишка отвечал, что напротив во-он того островка, потом напротив во-он той скалы, и т.д. В конце концов, это становилось уже не смешным, т.к. Паша просил вместо него начать  готовить обед (он дежурный). Мы решили подняться вверх по склону, в надежде, что сверху мы увидим Козий грот. И вот мы лезем наверх, ужасно жарко, и мне ужасно жалко собственные ноги, которые покрываются несметным количеством царапин (кругом растет шиповник). Забравшись, наконец, на вершину горы, мы поняли, что прошли зря 2-3 км. И вот, мы продираемся сквозь заросли то ли березняка, то ли осинника в сторону Козьего (о клещах уже никто не думает). Быстрее бы выбраться на более-менее знакомое место. Из кустов вылетают какие-то довольно большие птицы (как  нам потом сказали — рябчики). Когда я была исцарапана с ног до головы, Мишка додумался снять с себя штормовку и отдать мне. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Наконец мы вышли на какое-то подобие тропинки, откуда-то взялись силы, и через 5-10 минут мы были у Козьего. Нас заинтересованно спросили, где мы шлялись все это время, на что мы честно ответили  тоненькими слабенькими голосочками: «А мы заблудились...» Как ни странно, над нами почти не ржали.
После беда мы отдыхали от нашего похода и искали клещей. Хорошо, что несколько дней назад кто-то из мальчишек нашел клеща, и я посмотрела, как он выглядит. Одно насекомое  я изловила на Мишкиной футболке, а второе так просто нахально ползло по его щеке. Ой, как я испугалась! А Мишка спрашивает: «Может это не клещ?» На мне клещей не оказалось — зараза к заразе не пристает.

2 июня
Я совсем заболела: последние 2-3 дня у меня жутко болит горло и я безрезультатно жру оказавшийся в аптечке стрептоцид. Еще у меня насморк, губы все обметало лихорадкой и вообще мне хреново. Так что я никуда не иду и остаюсь в лагере. А Паша, Яша, Саша и Миша с кем-то из «Арабики» идут в Иконниковскую (Мишка, разумеется, туда не лезет, а просто фотографирует и мешается под ногами). Мальчишки из «Урсуса» идут в Большого Медведя, а потом тоже к Иконниковке – посмотреть. На лагере остаюсь я (но я больная и как бы не в счет) и девочки из Тынды (Таня, сестра Сереги Левашова, Таня и Света).
Как только все ушли, я залилась спать. Девчонки терзали гитары, а потом решили позагорать. С утра и часов до 3-х была жуткая жара, в палатке духота, девчонки даже купались. А потом поднялся очень сильный ветер, ураган, и стало холодно. Малыши (а с ними Ксюша и Миша) вернулись раньше, так как боялись, что может начаться дождь. И он действительно начался, и даже, говорят, со снегом.
После ужина все, кроме меня, Паши, Миши и Ксюши ходили в Долгую. Паша выпытывал у Оксаны секреты биолокации, но оказалось, что она не так уж много знает.
Вот что я запомнила:
- к биолокации способны не все, а только те, у кого сильны биологические импульсы,
- надо верить в то, что ты найдешь то, что ищешь (так ищут не только пещеры, но и клады, например),
- никто толком не знает, какого диаметра должна быть проволока для рамки, все решается экспериментальным путем,
- при помощи проволоки можно узнать, сильная ли у тебя энергия. Если да, то проволочки начинают скрещиваться за 2-3 метра от тебя,
- над головой у женщин рамки скрещиваются (особи мужского пола мотивируют это наличием пустоты в женской голове, но эта гипотеза не получила научного признания)
Да, о пещере Иконниковской. Начинается она с глубокого провала – колодец 64 м (чуть больше двух девятиэтажек)...

3 июня.
Вот и наступил день отъезда. Встали рано. Зарядку отменили – силы надо экономить, ведь нам предстоит с рюкзаками идти до дороги, где нас в 13-00 будет ждать автобус. Лагерь сворачивается. Упаковка рюкзаков. Сашка и Яшка пошли к Большому Медведю за забытыми там мешком и ведром. Сняли флаги. Наш флаг гораздо больше и красивее флага «Арабики».
Приятный сюрприз – вместо автобуса пришла машина и пришла прямо в лагерь, так что не надо никуда ничего тащить. Водителя угощают супом и чаем.Ждем Яшку и Сашку. Часов в 12 все разместились и поехали. Я проспала почти всю дорогу – плохо себя чувствую.
К обеду доехали до Иркутска, подъехали к клубу. «Урсусы» разбежались. Девчонок (Оксану, Таню, Валю, Свету) подбросили до общежития, а мы с Серегой держим путь дальше, в Скаутский центр.
Приехали! Осматриваемся. Мне кажется, что у иркутян довольно-таки уютно, а Мишке не нравится. Изучаем клуб, пьем чай. Паша, Яша и Саша собрались посетить местную баню, а мы с Мишей – побродить по городу – мы болеем, какая нам баня... Часов в 5 разбегаемся по разным направлениям. Ира нарисовала нам карту, по которой мы за 3 часа увидим центр Иркутска. Едем на трамвае до ул. Ленина (все те же улицы!), естественно, проехали остановку, вышли на Горького, возвращаемся обратно вдоль трамвайных рельсов.
В Иркутске очень красивая набережная, идем вдоль нее. Мишка все фотографирует. Увидели несколько старых красивых домов, получили представление о городе и не без труда вернулись «домой» – трамваи вечером ходят плохо. Когда мы вернулись, Сашка с Яшкой дочищали картошку (а я клялась и божилась, что приготовлю ужин к их приходу из бани) Как это ни странно, в баню им удалось попасть. Поужинали. Я сказала Паше, что мы с Мишкой на Байкал не едем, слишком уж разболелись. Паша не имел ничего против, а если и мел, то не сказал. Я и Мишка пошли ночевать в общагу к Ане, взяв с собой фонарики – у Ани уже целый день нет света. Вообще, такое впечатление, что Иркутск в блокаде – света нет, воды тоже, народ с бидонами курсирует от колонки к колонке, хлеба не купить – очередь за два часа до открытия магазина. Паша, Яша и Саша остались ночевать в клубе, принципиально решив до конца испытать все тяготы походной жизни.

4 июня
Мы встали очень рано (у мужиков в 8-45 электричка) В общаге дали свет, мы очень плотно позавтракали и отправились в клуб, будить Сашу, Яшу и Пашу. Быстро собрались, попили чаю и поехали на вокзал (мы тоже,  нам надо менять билеты на ближайший поезд и ехать домой). В трамвае доломалась рама у моего рюкзака, и его стало возможно носить только вдвоем, как мешок.
Приехали на вокзал. Я сижу в зале ожидания, Паша, Саша и Яша через 5-10 минут сядут в электричку и через 3 часа доедут до Темной Пади, потом минут 40 пешком и – Байкал...
Миша разбирается с билетами. Если возьмет на московский поезд, то мы часа через 3 уедем, еще 36 часов, и мы дома, в Н-ске...

Тетрадь 3, часть дневника, дописанная Яшкой Гордеевым

4 июня
7-00. Проснулись в Иркутском Скаутском Центре, попили чаю и поехали на ж/д вокзал. Моисеев с теткой болеют и уезжают в Новосибирск, а мы едем на скалы Байкала.
8-40 Мы на вокзале, купили билеты до Темной Пади.
8-56 Сели в электрон, и вот, мы едем.
12-00 Приехали в Темную Падь и долго спускались: запинались, спотыкались, прыгали через камни и речушки.
13-10 Пришли в деревню и дедуля-лесник взял с нас по 8 руб.
Сидим на старой железке, всем кажется, что она игрушечная. Вокруг красота и туннели.
14-00 Пришли на место и пошли за дровами. Дрова находились на сопке, за ними приходилось лезть высоко и искать в зарослях, а сухих дров было очень мало.
Сашка потерял бумажник, и они с Пашей искали его очень долго, а я это время лазил в зарослях берез и собирал дрова. Потом они его, конечно, нашли (бумажник)
15-50 Начали ставить палатку и искали среди принесенных дров ровные палки для больших кольев.
16-15 Поставили палатку и начали готовить костровище, а затем жорчик.
18-12 Поели сечки с тушенкой и напились чаю. После еды все находятся в рабочем состоянии, рубим дрова, распаковываем рюкзаки и занимаемся постелью в палатке.
Байкал довольно-таки большой, на другом берегу от нас видны горы с ледниками и ЦБК (печально известный целлюлозо-бумажный комбинат, сливающий отходы в Байкал. – ПД)
Навесили трассы, немного полазали, попили чай и в 22-35 легли спать.

5 июня.
Проснулись в 9-00. Паша почти здоров, но еще скрипит. Мы будем готовить жорчик, а потом лазать по скалам.
10-55 Завтрак. Покушали и начали осваивать трассы и делать «самоспас двоек».
18-10 Закончили заниматься скалолазанием. Паша поет, мы готовим ужин, по железке ездиют «мотаня» и дрезина, приветствуя нас гудками.
19-30 Поели. На Байкале все спокойно. Штиль. Можно спокойно умыться. «Байкал в тумане. Жалко, что не взяли рыболовные снасти» - диктует Паша.
У Шурика шиза, потому что над нами очень низко провода электропередачи, и у него поднялось давление.
Завтра хотим отработать гонку связок и переход через узел.
Паша размышляет над замыслом картины «Переход Суворова через узел»: «Горы. Армия Суворов наверху, все одеты в СРТ. Для коней специальное снаряжение. Суворов на коне переходит узел переворотом». Навеяно названием узла – «австрийский проводник».
У Паши тоже шиза, только лирическая.
Вокруг туннели и из них дует. Мы с Шуриком сидим на рельсах, я пишу. Паша ходит вокруг, диктует и ждет, пока мы нагреем рельсу, чтобы попросить нас подвинуться. Слева от нас скалы высотой метров до 60
20-55 Посмотрев скалы, мы с Пашей пошли вдоль железки считать туннели, оставив в лагере Шурика. В итоге мы прошли 2, 5 км и насчитали 5 туннелей. Полюбовались безбрежным Байкалом и скалами. ЛЕПОТА (красота)
22-20 Пришли, будем пить чай и спать

6 июня
8-00 Подъем. Пошли умываться в покрытый ледком Байкал. Обломав ледяную корку у берега, умылись и стали готовить завтрак.
Мы с Шуриком ловим в Байкале креветок, и в это время Паша зовет нас завтракать. Мне придется заниматься чудо-голоданием, т.к. на завтрак молочная каша. После завтрака пошли лазать по скалам.
13-00 Мы все лазаем и лазаем. Повторяем «самоспас двоек».
14-00 Начинаем есть обед, та же каша, но Паша пожертвовал мне банку ветчины. Поев, пошли лазать опять. Переход через узел.
После лазания стали собираться, нам выходить рано утром.
Собрали палатку, собрали рюкзаки и готовим праздничную еду. Нам всю ночь не спать.
20-23 Ужин готов. Поели и, спрятав рюкзаки, все втроем пошли гулять по железке. Вернувшись, увидели, что на нашей стоянке горел костер.

7 июля
23-55 Едем в поезде в Новосибирск. Сегодня был тяжелый день. Ночью мы не спали. Часов до 3 разговаривали с иркутянами и в 5 часов вышли с Байкала на станцию. Поднявшись на верхнюю стоянку и посмотрев на часы, мы поняли, что до электрона еще 2 часа. Мы решили отдохнуть, переодеться и попить чаю. Я и Шурик пошли на станцию за водой, но там ее привозят с Байкала и пришлось спускаться к речке за водой. Через 30 минут, вернувшись, увидели, что Паша уже с трудом привел себя в нормальный вид и упаковал рюкзак.
Мы оделись, вскипятили чай, разогрели перловку с говядиной и открыли банку сгущенки.
8-40 Сели в электрон и тут же уснули.
11-30 Чудом проснувшись в Иркутске, я разбудил всех, но все тормозили, т.к. думали, что это конечная. И очнулись только когда сказали: «Осторожно, двери закрываются», стали резко выскакивать. В Иркутске, сдав багаж, поехали в Скаутский центр. Там мы поговорили с Сашей Верхозиным, и мы с Пашей пошли гулять по городу, а Шурик остался спать. Выйдя на центральный рынок, прошлись по нему и пошли к набережной, по пути зашли в краеведческий музей. Прогулялись по набережной и пошли в кино. Посмотрели фильм «Красота порока», про нудистов и вернулись в Скаутский центр. По пути покушали в пельменной (цены кусаются)
Паша спал, а мы с Шуриком отдыхали и пили чай. После этого поехали на ж/д вокал на трамвае №1
Приехав, чуть не опоздали на поезд. Не успели купить продуктов, теперь будем дожидаться крупной станции, грызя сухари.
Ну а сейчас спокойной ночи.

8 июня
Проснулись, попили чай с сухарями и стали читать книги. Паша сходил в вагон-ресторан и купил там булочек к обеду. Пообедали и далее продолжаем читать книженции.
В Красноярске Паша с Шуриком сходили на станцию и купили яйца, пирожки и булочки, мы поели и опять спать

9 июня
Проснулись уже подъезжая к Новосибирску. Собирались выходить на Сеятеле, а Паша в Бердске, но на Сеятеле поезд не остановился.
11-00 - приехал из Бердска домой.

Люди и места – вот два фактора, которые оказывают на нас наибольшее влияние, которые заставляют нас вновь и вновь сниматься с места и возвращаться. Приезжать в гости к новым друзьям, с которыми просто хорошо рядом, которые тебя понимают, и – приходить туда, где тебе было хорошо, где новые ландшафты впечатались в тебя, как впервые увиденные гениальные картины, впервые прочитанные великие книги...Где ты открыл новую часть родины и сделал ее часть себя.

Байкал нас околдовал.
Тогда, в 91-ом, только прикоснувшись к нему на станции Темная Падь, только пожив там несколько дней на его берегу, мы уже ощутили, что на эту планету мы еще вернемся. Мы не хотели уезжать, не пройдясь по узкоколейке, и, в последний день нашего пребывания на берегу, мы пошли. Собрали рюкзаки, бросили их в палатку, где нам предстояло провести последнюю ночь, и вышли – за первый тоннель, который уже облазили раньше. Мы шли и шли, пока ночь не накрыла нас, пока мы не поняли, что нам нужно еще и возвращаться. Не помню, сколько тоннелей мы миновали, помню только блеск воды, закатное солнце, резкие тени прибрежных скал, и мы – маленькая группа «сталкеров», словно последние люди на Земле, идущие по шпалам вдоль пустынного Байкала...

Потом, спустя два года, когда в Бердске появился отряд «Зимородок», мы вновь вернулись сюда, вернулись с друзьями, чтобы подарить и им этот новый мир, где скалы, вода и туннели сплетаются воедино, где вода так холодна, что купание занимает пять минут максимум, где можно на закате подсмотреть, как нерпа грациозно выползает на камушек возле берега и жмурится под лучами уже не жгучего солнца. Речки, впадающие в Байкал, даже небольшие водопады, заброшенные деревни, прорубленные в скалах ступени, ведущие в никуда. И туннели – более 80-и туннелей...
Мы прошли тогда от Темной Пади до порта Байкал и Листвянки, откуда уехали потом автобусом в Иркутск. Чуть больше ста километров. Пять дней пути. Пять ночей у костров на берегу. Целая жизнь, не оставившая ни строчки дневниковой записи, но навсегда впечатанная в нас...