Глава 9. Гранит наук

«Реактор Большой Мощности Канальный».

Вся группа с любопытством смотрела на меня. Как мне не нравятся такие моменты! Помню, в седьмом классе, я сидел на последней парте и тихонько читал на коленях «Последнего из могикан». Ровный гул голосов отражал напряженность поиска очередной истины. И тут общий гомон учебного процесса стал стихать, стихать и - наступило молчание. Тишина. Нехорошая такая тишина. Я поднял голову и увидел, что учитель физики, не моргая, пристально смотрит на меня. И все мои друья-оболтусы, один за другим, все девочки-отличницы мелкокоситчатые, все:  повернули головы, чтобы взглянуть – а на что физик смотрит? (Мы, кстати, его очень любили. Его звали Генгав, ну – Геннадий Гаврилович, если развернуто).
Короче - уставились. И тишина. И живые с косами – сидят. И без кос – пацаны то есть – тоже. Тридцать пар внимательных глаз. Это много.
Я испугался и принял единственно верное решение – тоже развернулся и вперил взгляд в стенку. Мол: «Что это вы там такое интересное узрели?». Смех. «Выйди из класса!» Занавес.

- Так чем же отличается РБМК от ВВЭР?
Черт! А вот ведь - фигня вопрос. Если б только знать ответ. Вроде, брезжило что-то в пустой черепной коробке, но в каком углу? Так, спокойно. Один из них, вроде, имеет защиту вокруг всего корпуса. А другой – что, только возле трубок? Вроде бы так…
- Так что, молодой человек, вспоминаем? Думаем, напрягаемся…
Ох, я уже и «молодой человек». Нехорошо. Но сам-то ты – недалеко по тропе старения утопал, очкастенький … Аспирантик, поди.
- Не слышу, вы сказали что-то?
 Это – введение в специальность. «Атомные станции и установки». На первом курсе - единственный предмет про будущую профессию. Но это же – цикл сказок с трибуны. Кто ж на «Введение» ходит? А вот будет мне сейчас введение – как говорят официальные мичуринцы в этой стране - по самые помидоры. В особо циничной форме и на виду у всей группы.
Я посмотрел на одногруппников. Ни одного сочувствующего. Только Саша, периодически закатывая глаза в мимической композиции «о, ты дурак!», пытался донести до меня крупицы знаний. Он что-то отчаянно шептал, вытягивая губы дудочкой - я с грехом пополам разобрал часть слов, но это были маты, которые я и так знал.

- Вы не попробуете что-нибудь произнести?
Действительно, надо что-то сказать. Зацепиться, вступить в беседу. Иначе эта моя попытка №5 сдать зачет накроется - медным или железным, или металлическим? - тазом.
- И? Напрягаемся… – продолжал он мною, остолопом, веселить аудиторию. Песталлоци фигов!
Так, это – аббревиатура. Плясать надо от этой печки. А печка у нас кто, печка у нас что? Ну, понятно теперь, первая буква какая.
- Это «Реактор»…..
- Звук, пошел звук!
Вот падла юморная! Райкин хренов!
А группа наша, надо сказать, наполовину состояла из ребят не левых. Они выросли в поселках при атомных станциях и для них эти названия были знакомые, обыкновенные, как кислотные дожди. Дети полураспада. Они ж с горшка к реактору привычные. Куличики из плутония, поди, лепили.
Корпус, понятно, что последняя буква – «корпус». Они отличаются по типу защиты! Точно. По конструкции? По составу защиты? Что-то я все же знал, чем-то я все же это слушал разок…
Саша руками показывал что-то вертикально ориентированное и цилиндрическое – видать, изображал реакторы. А как по мне, так  – одну толстую тетку и еще много-много худых.
- …металлический корпус…
- РБМК?
- Да. Реактор. Металлический корпус.
- А «бэ»?
- Бэ?
- Да, «бэ».
- …«Без».
- Без бэ?
- Просто – «без».
- Что – «без»?
- «Б» - «без».
- Без реактора?
- Без корпуса.
- Совсем?
- Без металлического…
Группа уже практически лежала, повизгивая от хохота. Но очкарик, надутый удерживаемым смехом, как котел перегретым паром, все пробовал докопаться до сути открытия:
- Что же... без металлического… ппррр…совсем… Точно, без «бэ»? Ну, хоть там деревянный… ппррр… оловянный - стеклянный… может, он хоть глиной обмазан?

Так я прославился на кафедре.

 


На глазном дне

Вот вы скажите – а почему? Причем здесь этот мирный атом? Почему «Атомные станции и установки»? Почему, почему – по качану!

Я, вообще-то, моряком быть хотел. По морям, по волнам, нынче здесь… Ну, короче, улыбка – это флаг корабля. Но в Новороссийской мореходке меня раскусили быстро. Слепого капитана представить себе было сложно (хотя… эдакий гомеровский одиссей, который перед тем, как заступить на мостик, ощупывает матросов – чтобы знать, с кем стоять вахту предстоит…). Поэтому зрение проверяли при поступлении основательно. А я, имея 0,9 на правый глаз и наглость на всю морду – выучил все буковки. И сейчас, пожалуйста: энкаибе, эмшаыбе. А? Написал все палочки и не устал нисколечки!

- Да вы что? Да вы куда? Претесь сослепу в капитаны!
- А что?
- Да вы знаете, что у вас на глазном дне делается?

И  меня завалили на «кружочках» и выперли из любимого флота без пенсии и адмиральских нашивок. Пришлось ехать в Севастопольский приборостроительный. Там со специальности «механизмы морских буровых установок» брали на каботажный флот. Но тут я, как классический Петька – кровь сдал, мочу сдал, математику – не сдал. Оставался Одесский гидромед – поговаривали, что там выпускникам вместе с дипломом вручали белую войлочную шляпу, шлепанцы, сигару и направление на корабль науки «Академик Пупкин» - изучать погоду у экватора. Ах, из этой страны – да дорогами морских открытий! Оп, и капитан встал на мостик! Но, правда, встав не без труда в эту волнующую гимнастов позу, будущий капитан выяснил, что почти все суда науки служат делу защиты Родины. То есть играют в боевые космические звездные войны, и всяким-разным, типа меня, на них места нет. 
Так я и оказался в политехе. Ничего - это еще классный выбор – это я хоть читал «справочник поступающего аборигена», мусолил с надеждой серые страницы...
Вот такая профориентация. Да она вообще какая-то однобокая тогда была, женская в основном: мамы разные нужны, мамы всякие важны... Все профессии, перечисленные в стишках – служили для формирования картины мира четырехлетних детей – маляр, водолаз, моряк, гончар, обязательно хлебороб-комбайнер, лесничий, и даже – оленевод!
А если я не хочу быть оленеводом или водолазом, а в космонавты не берут? Ведь ни я, ни мои друзья на вопрос декана: «Почему вы решили поступать именно в этот ВУЗ и на этот факультет?» не могли ответить: «Что за странный вопрос, папа!»
А, впрочем - куда не поступай, - работать все равно будешь сторублевым инженером. Но только позже, позже, не сейчас.

 


Тонкий нюх.

Проблемы у меня были по химии. Еще со школьной скамьи не сложилось. Химия любви не перешла в любовь к химии. А в политехе я разок не выучил и не пошел на пару. На следующий раз мне стало стыдно за прогул – и я опять не пошел. И совсем стало стыдно. Ну, и - понеслось. Короче, накопилось и перед первой сессией на голову мою рухнуло все это счастье. Надо отрабатывать лабы, показывать переписанный конспект. Я обложился справочниками, как трусливый солдат гранатами и усердно пыхтел, срисовывая непонятные закорючки в тетрадь. Саша валялся на кровати и листал принесенную мной методичку по лабораторкам, замусоленную ветхую ротапринтную книжечку.
- Что это за мучебник химических истин? – пытал он меня. – Это что, дневник слепого алхимика?
- По-моему она еще с войны, - все попробовал растормошить он меня. – Последние страницы оборваны – на самокрутки, что ли?
- Показать бы ее тому чуваку, который изобрел книгопечатанье, он бы со стыда повесился, - зевнул он.
- «Если на кожу попало едкое вещество, тут же смой его струей воды и еще раз промой это место с мылом. Если же вещество попало в глаза, их надо промыть специальной промывалкой или опустить лицо в тазик с чистой водой» - тебе дать тазик или ты возьмешь свой? - попытался отвлечь он меня еще раз, - слушай дальше: «и много раз поморгать для удаления попавшего вещества, а потом идти к врачу - это обязательно».
- Тебя спасет - техника безопасности, - решительно хлопнул он о стол методичкой.
- Ну? – поднял я на него взгляд, измученный валентностями.
- Я этого препода знаю. Ему главное – чтобы все по инструкции было. Особенно – по технике безопасности. А мы так и сделаем. Чики-пики. Комар вопроса не подточит.
Мое лицо осветила робкая улыбка. Я очень хотел, чтобы все было чики-пики.

- Вот, например, ты знаешь, как правильно нюхать пробирку? – Саша резко сел на кровати.
- Зачем ее нюхать? – почуял я подвох.
- О невежество! И с этой молодежью мы строим БАМ?! – и он закатил гневную тираду про неблагодарных потомков великого Менделеева, который ночей не спал, а все старался смешивать спирт с водой, чтобы ты, невежа, мог пить правильную водку. Тысячи опытов, сотни бессонных ночей, одних соленых огурцов – два тонны!
В таком объеме химию я знал, поэтому слушал вскользь. И тем временем пролистнул методичку. Техника безопасности была в конце.
«Если требуется определить запах вещества, делай это осторожно. Ни в коем случае нельзя нюхать просто из пробирки. Надо, держа сосуд с веществом в 15-20 см от лица, осторожно….». Дальше было оборвано.
- Вот, - подскочив на кровати, Саша скомкал одеяло и сунул его себе под живот, соорудив эдакую трибуну, - слушай внимательно. Ты веришь мне?
- Нет, - автоматически вырвалось у меня.
- Тогда запоминай, - пропустил он ответ, - протянутую правую ладонь подносишь к носу… Смотри - запястьем открытым, вот так прижимаешь к ноздрям, а пальцами – касаешься пробирки. Видишь? Понял? И – нюх, нюх! Получается как бы мостик, по которому он идет в нос.
- Кто?
- Что?
- Идет кто?
- Запах!
- Да как это он идет по мостику? – с сомнение глянул я на его позу.
- Как бычок, качаясь! – разозлился Саша. – Мы будем химию учить или глазки строить?
- А откуда ты это знаешь? – все еще сомневался я.
- Да всем известно, всем. И плакат висит. Ну – мне не веришь, ему-то ты хоть поверишь?
Да, действительно, вспомнил я - перед аудиторией был нарисован плоский юноша с чубчиком, протягивающий ладонь к пробирке. С другой стороны, у меня во втором классе был случай – в новой школе я хотел сразу в умные отличники выбиться и решил вести себя образцово-показательно. А пару дней назад я услышал, что для нормальной осанки правильно так надо сидеть: чтобы между животом и партой было два кулака, один на другом. Ну, я и просидел таким макаром, сжав кулаки, три урока, пока училка не вникла и, со слезами на глазах, отдышавшись, не сняла с меня этот обет образцовости. Так что тут тоже – плакат плакатом, а свою голову на плечах иметь надо…

- Ну что ты мнешься?
- Да как-то по-дебильному… - неуверенно протянул я.
- Ой, а мы Лавуазье, наверное! Корчим тут гея с люссаком, бойля с мариоттом… На, это тебе пробирка, - подскочив, он сунул мне бутылку пива.
Я занял позицию.
- Руку прямей, локоть, локоть выше. Как будто целишься. Так, подожди...
- Ну, долго еще?
- Палец большой зачем оттопырил? Ты что, Ильич? Путь в коммунизм показываешь?
- Нет, в Колизее таким, как ты, жизнь выпрашиваю. Так, что ли? – свел я пальцы.
- Сейчас, сейчас… Живот втяни!
- Ну?
- Гну! Давай, изобрази.
- Что?
- Нюх-нюх изобрази. Ну!
Я нехотя шмыгнул носом.
- Что за стыдливое движение ноздрями? И этим томным полувздохом кокаиниста ты хочешь добиться зачета?
- Да нормально я вдохнул!
- А дуться не надо. Я же для тебя стараюсь! Давай, давай – по-настоящему! Нюхни нормально! Ты же Покоритель ветров, знаменитый Исследователь ароматов! Великий Нюхач!
Я выдвинул нижнюю челюсть и втянул полкомнаты воздуха.
- Не хрюкай,- сказала Саша строго, как Алиса. – И глаз не прищуривай, это перебор уже. Не надо. А вот голову наклони, - он обошел вокруг меня, рассматривая свое ваяние.
- Да. Все. Хорошо. Так - хорошо.
- Правда?
- Да. Ты готов.

Назавтра мы стояли под дверью химкабинета, ожидая своей очереди.
- Так. Как только он на тебя глянет, ты – нюхай пробирку. Он посмотрел – ты нюхнул. Посмотрел – нюхнул. По-правильному, по-научному. Усек?
- Усек, не нагнетай!
- Вот плакат, вот конспект. Ты все знаешь!
- Да не гони!
- Давай! Пошел, поросенок Нюх-Нюх! – подтолкнул он меня в спину.
Через десять минут я вылетел из аудитории. Химик выдержал шесть связок «посмотрел – нюхнул». И взорвался: «Вон! Издеваться? Дебил! Насмехаться? Дебил!! ВОН!!!»

 


 С рабочим визитом

- Вот, видишь?
- Ну?
- Это Королев.
- И что?
- И то.
- Не может быть!
- Да.
- И этот наш?
- Да. А что ты удивляешься? Он два года отучился в этом политехе.
Мы стояли перед мемориальной доской рядом с парадными дверями главного корпуса Киевского политехнического института. Передвижники, наверное, плохо помнят уже, где они учились и поэтому им такие доски вешают..
- И этот Саша, и Эйнштейн еще. Да многие, многие... все они – Передвижники.

В тот первый мой приезд в Киев, кроме мемориальной доски Куприна на углу Сагайдачного и этой доски Королева, мы почти ничего и не обозревали - сразу поехали к Сашиным друзьям в общагу. Да, вы угадали – он перед Одессой учился в Киевском политехническом. Конечно, по закону гор, полей и рек, гостеприимство нам было оказано в полном объеме...
Утром, проснувшись, я быстро сообразил, что отошел ко сну не в своей комнате. Из утренних гигиенических процедур мне надо было только подняться с пола, благо спать я как-то предусмотрительно лег в одежде. Люди в комнате храпели незнакомые, но это было абсолютно не важно, пока я не смог напиться.
Восстановив водный баланс, я спустился к пустой вахте и вышел из общежития. Первая попавшаяся девушка была хороша и несказанно обрадовала меня – оказывается, я находился в студгородке политеха. Правда, в какой-то незнакомой его части - я не узнавал зданий. Но вторая девушка подсказала мне, как  пройти к пятерке, где мы еще недавно так безмятежно проживали с Сашей.
А вот остальные девушки уже не радовали, а огорчали раз за разом. Все они, сговорившись, утверждали, что незнакомое кирпичное пятиэтажное коричневое здание – это пятое общежитие политехнического института. Которое на самом деле – должно быть бетонным девятиэтажным белым.
Что за 3-я улица Строителей?

Когда прояснилось, что это студгородок не одесского политеха, а киевского, я уже и сам стал подозревать неладное.
Дорогу назад я даже не стал искать, до того это было нереально. Я добрался до вокзала, купил билет до Одессы, где мы с Сашей и воссоединились в правильном пятом общежитии.


Рецензии
:) !!!
Браво!

Евгений Самойлов   19.03.2013 12:00     Заявить о нарушении
Евгений, спасибо!

Александр Голушков   20.03.2013 10:47   Заявить о нарушении