Елена Премудрая и серая жизнь

- Какого лешего!! Какого лешего я только не имела, нет же, хочется царевича, - Подумала Елена, прекрасно разбирающаяся в знаках внимания и знаках денежных. Она сидела в городской библиотЭке зеленая от тоски, как лягушка.
Ее неодолимо тянуло в сон. Делать в библиотеке реально было нечего. Непонятно из каких соображений библиотека называлась публичной? Из публики было всего лишь два участника первой гражданской, один выдавал книги,  второй -  непристойные звуки.
Все последние журналы мод  она уже пролистала, а книгу начинать читать не хотела, у нее итак был имидж пре-мудрой. Дело в том, что Елена подрабатывала в библиотеке, но вместо длинных рублей, складывала в копилку знания и длинные, одинокие вечера.
А вот ее подружка-чистоплюйка Золушкина отказывалась  переворачивать  листы  в книгах  из-за  соображений гигиены. Как, никак библиотека была из числа общественных мест,  а из слов, связанных с прилагательным  *общественный*,   в ее чистых для принятия заморских принцев мозгах, всплывало  только существительное *туалет*.
Может потренироваться делать глупое лицо? Или хотя бы грустное? Брать пример с подруг?
Вон,  Несмиянова, та вообще уже не помнит, когда последний раз смеялась бесплатно. Настоящий бизнес построила на слезах. А начинала еще в детстве. Она даже есть бесплатно отказывалась. Бедные родичи поначалу скупали целые магазины. Но поняли: ни за маму, ни за папу она есть не собиралась.. хотя бы за деньги согласилась..
Так и мужиков подбирает. Те сначала чувствуют себя рыцарями, подарившими женщине радость, а потом сволочами, когда дарить уже было не на что. И только Несмиянова себя чувствовала отлично от других. Чем не терапия для обеих сторон?
Третья ее подруга спала днями по целым  дням, а по ночам четко по часам. За ночь по 7 мужиков принимала, и все равно в глазах других была Белоснежкой.  Вот это школа очищения, Тайд отдыхает.
Она и сама могла уже давно жить с Ойли-гафреном из семьи Ойли-гархов. Нефти и денег как грязи. Так нет же,  мы гордые, забыли из какого болота вышли...
А родилась она в тридевятом царстве,  тридесятом от кольцевой дороги государстве. В городе Челядинск. В семье деда и его бабы. Баба была красавицей, крепкой, славной, сладкой. Родилась Елена благодаря недоразумению. Недоразумение в течение пары месяцев снимало комнату у деда, и трусы у его бабы.
Никто не знает,  как воспринял эту новость дед, потому что вместе с  вестью об отцовстве, на него свалился паралич. Поэтому образ отца-деда у Елены всегда ассоциировался с неподвижной куклой в кровати. Кстати, из-за безденежья, эта кукла была единственной в жизни девочки.
На счастье бабы, дед недолго промучал себя и ее, и отошел в мир иной, предоставив иной мир для бабы. Мир этот заливался с вечера в стаканы, и несся со скоростью одноразовых партнеров. Неизменным оставались лишь грязные стены, посуда и шутки гостей. Для девочки же, вместе с кроватью отца-деда опустел и  мир.
В то время, пока на бабе отдыхала природа, только на природе и  отдыхала душой девочка, благо дом  стоял на окраине окраин и до ближайшего леса,  было подать рукой. Здесь деревья были ее могучими братьями, сестрами пели песни травы, теплый ветер и солнце ласкали за мать и отца. Здесь же она познакомилась со своим первым рыцарем, С.Разбойниковым. Кличка у него была *Свистун*, потому как любил свиснуть,  что плохо лежало, принося дары своей маленькой принцессе. Идиллия эта закончилась вместе с летом, и определением Свистуна в исправительное заведение, а маленькой Елены в очередной класс школы. С тех пор они никогда не виделись.
По правде сказать, школа в жизни девочки началась гораздо раньше поступления в общеобразовательное заведение. И в то время, когда другие дети жили, маленькая Елена училась выживать.
Сначала среди одноклассников, а потом, когда немного подросла, выжила и приходящих ухажеров матери. Мать выжила из ума сама, перекочевав сначала в больницу, а потом на погост. Одиночество как лекарство, светлый образ матери из прошлого фотографией в кошельке, как диплом о самостоятельности.
Школа жизни преподавала жесткой рукой, покрывая нежное тело непробиваемой броней. Только так можно было сохранить в сердце  аленький цветочек.
Внешностью бог Елену не обидел: роскошные белые волосы, большими кудрями могли бы струиться по спине, белоснежная  улыбка могла освещать мостовые и переулки, красивые ноги могли бы сводить с ума студентов, если бы у маленькой девочки не было дешевой стрижки, сжатых губ, заношенных вещей из *элитного секонд -хэнда*, и стоптанных сапог жалостливой соседки с первого этажа. Благо участковый Барбосов не сильно утруждался обходом жильцов на вверенной ему территории, что позволило Елене достичь совершеннолетия и войти в права наследования квартиры без проживания в детском доме и опеки чужими людьми.
Однажды соседка снизу, та, которая иногда подкидывала Елене одежду, которую жалко было просто выкинуть, попросила ее об услуге. Работала она в известном в городе Ресторане Баркас-Карабаса.  Владел заведением Карл Кларов.
Карл Кларов – владелец ресторана и варьете. Характер снисходительно-общительный – иногда снисходит до общения. Поговаривают, что состояние свое построил на брильянтах и кораллах своей умершей жены. О жене его было известно мало, но то, что она когда-то присутствовала в его жизни,  подтверждало наличие дочери. К сожалению, девочка пережила сильный стресс, в связи со смертью матери, и возненавидела отца, обвинив его во всех существующих и несуществующих грехах. Устраивала постоянные истерики, измываясь над всеми вокруг.  Так и жила она как экзотическое дерево, красивое и жестокое. Звали девочку Василиса,  но слуги  прозвали ее Буратино, за то, что во все дыры совала свой *длинный нос*.
Так вот, соседка снизу, работала в ресторане уборщицей. Заработок был хороший  и держалась она  хорошем счету  за счет всегда чистых углов.  Поэтому именно к ней обратился Кларов с просьбой прибирать и у него дома. Соседка вскоре приболела и  попросила Елену заменить ее.
Елена прибыла в назначенное время. Встретила ее экономка, та еще крыса. Быстро объяснила круг обязанностей и круг, за который заходить было нельзя: комната, в которой жила дочь хозяина. Маленькая Елена быстро справилась с большим количеством дел, и, скучая, сидела во дворе со старым садовником Сверчковым. Он то и рассказал девочке о дочери Карла. Елена обошла дом, и заглянула в большое французское окно. Там, в полутьме, в кровати сидела кукла, с огромными пустыми глазами и плакала.
Елена случайно надавила на окно, оно поддалось, и девочка оказалась внутри.  Любопытство боролось со страхом, и победило.
Елена подошла к кровати, села на стул рядом с ней, заглянула ребенку в глаза, и боль, глубиной в океан, и длиной в тысячи детских секунд, вырвалась из детских глаз. Так и сидели они два маленьких разбитых сердца, когда вошел Кларов. Первый раз он видел свою дочь, полную эмоций. Елена стала навещать Василису, став ей старшей сестрой, а Кларов иногда помогал Елене. Именно он и взял ее на работу в свой ресторан. По сути, он заменил ей отца, она так и звала его *Папа Карл*. 
Вот так чистые стекла поддатливой двери и свои-чужие слезы круто изменили жизнь бедной девушки и теперь серые будни библиотекарши засияли новыми красками.
Василису вскоре отправили учиться заграницу премудростям бизнеса, а Елена прекрасно совмещала учебу и работу администратором в ресторане Кларова, постигая мудрости и хитрости бытия.
Долго ли, коротко ли была одета Елена, прекрасно знала, какую власть имела над мужчинами.
Выбирала ухажеров придирчиво, устраивая им испытания. То пошлет принести то, сама не знает что,  то желает отвезти туда, сама не знает куда. То появится жар-птицей, обожжет взглядом как горящим крылом, то придет одета нищенкой, резанет словом, как бритвою. Многие нрав ее знали, да не многие отваживались растопить ее ледяное сердце.

Вот однажды в ресторане праздновали день рождения мэра Романова.
Мэр города, Роман Романов, имел власть, которая периодически имела  самого мэра,  и деньги, которые постоянно имели его  сын и жена. И только сильный радикулит безраздельно принадлежал мэру.
На празднование славного дня такого собралось все высшее общество со подругами.
Безусловно, высшим обществом это общество низших интересов, назвать можно было только условно. Но редко кому везет родиться с серебряной ложкой во рту, находящимся в золотой голове. Вот и наши герои, с серебром встречались редко.. только в качестве столовых приборов. А головы не сияли золотом, чаще золото било в голову.
Раньше всех приехал владелец городской помойки Базиль с супругой Алисой.  Каких только чудес не рассказывали об этом поле отходов и производства. Великое множество крестьян и рабочих там трудилось. Собственно трудились только рабочие, крестьянами же называли надсмотрщиков, отличительным знаком которых были огромные кресты на цепях. Как только рабочий зазевался.. тут его на цепь и сажали.. ну, а для тех, кому и это не помогало, тем и крестов не ставили.
За соседним столиком распложился владелец сети аптек Дуремаров. Яркая, надо сказать личность. Неординарная. Вот только со сложным квартирным вопросом в голове. В ней давно поселилась дурь.. и никак не хотела выезжать.

Три брата Нуфнафовы, владельцы банка, как всегда в сопровождении главы охраны по кликухе Волчара, растеклись по креслам. Они хоть еще и не нажрались как свиньи.. но уже похохатывали, похрюкивали от предстоящего удовольствия.
Директор морга Чичиков, везде проникающим, как формальдегид, взглядом осматривал посетителей. Как будто выбирал новых гостей для своего заведения. Торговля мертвыми его уже не возбуждала, а вот живыми… это другой вопрос. Постоянная конкуренция с Бюро Ритуальных услуг Фаустова, вынуждала искать дружбу в среде сильных мира сего еще при их жизни, чтобы использовать эту дружбу уже посмертно.

Наконец-то приехали мэр с женой. Роман Романов с супругою и сыном.
Елена вышла привечать  гостей.  Подвела их к столам, велела накрыть их явствами изысканными, украсить ужин музыкой заморской. Мэр и сын его, бросали на Елену откровенные взгляды, жена с удовольствием забросала бы камнями. Жена у мэра, надо сказать, была необычайно красива, настоящая беллуччи.. Чувственности поразительной, муж еще только взгляд на чьи-то ноги бросил, а она уже чувствует… Впрочем, качеством своим она охотно делилась, каждая обладательница завидных ног  чувствовала ледяную угрозу, исходящую из голубых  как небо в мороз, глаз. От взгляда такого замерзало сердце. Настоящая королева, в нашем случае, Царица. Ведь именно Царем за глазами величали мэра.
На сына, кстати, его погоняло Царевич приклеилось, только из-за родовой принадлежности. Потому как реально был дурак, и род свой позорил, так что погонял бы его всяк ленивый, да гнева папы с мамой боялись. Что говорить, дурость была не самым главным недостатком. Проблема в том, что достоинство свое он употреблял не традиционно, но все, кто хоть немного ориентировался в лесах высшего эшелона, об ориентации этой молчали. Ростом он удался высокого, стать молодецкая  из толпы выделяла, а ему помогала выделять из толпы молодцев.
Надо сказать, что замашки у мэра были царские. Сила его была в богатстве, а богатство свое держал он в яйцах. Фаберже. Яйца хранил в сейфе, а сейф тот охранялся денно и нощно замками Зингера. Если, значит, нажмешь цифру неправильно, игла швейная в палец вонзалась жалом с ядом. И все. Зингер тебе.
 
Ну да вернемся к празднику.  Народу набралось всякого. Репортеры, осветители, так сказать, праздненства, ночные бабочки и другое зверье бомонда, лизоблюды и прихлебатели. Всем хватило место и всяк свое место знал.
Гости званые поднимали тосты, а незваные – тарелки с бутербродами из под носа у  званых.  Музыкально сопровождал этот вертеп квартет из Бремена. Пением своим больше напоминал стоны мартовских котов, одеждой – раскрашенных петухов, ну а лицами – ослов. Но что поделаешь, были известны широко и далеко. Солировала у них девушка в розовой кофточке, неважно, надо сказать солировала. Но это действительно было не важным, потому как грудь ее взымалась высоко и часто, а с нею и интерес публики. А те, кого не убедили ее большие как дыни груди, тех дожимали крепкие ягодицы в леапердовых трусах и  додавливали высокие каблуки.
Когда праздник был в самом разгаре,  появился Кларов. Уверенной походкой он направлялся к Елене и, взяв ее под руку, повел к столу именинника. Представил спутницу, как дочь названую, и велел принести дар свой мэру. Смердячие одеколоном официантки, в дольчиках и габанах из последней коллекции известного модельера Кроля, поднесли большую коробку.  В  ней, на дорогом бархате  лежал золотой ключ от города.
Не успел из уст присутствующих вылететь вздох изумления, да успела вылететь пуля из ствола, стоящей на сцене голосистой солистки. Да так неудачно вылетела, что пролетев мимо мэра, ворвалась в молодую плоть Елены. Девушка упала бы навзничь, да успела упасть прямо на мэра. Первым сориентировался человек с нетрадиционной ориентацией, а именно Иван, сын мэра. Благо сил было немеряно, подхватил он Елену и понес в свой автомобиль. За ним проследовали мэр с супругой и Кларов.  Иван вогнал педаль мерина в пол, педаль отозвалась рычанием мотора в 100 лошадиных сердец. В больнице доктор А.Й.Болитов осмотрел больную, и нашел ее привлекательной, и больше ничего не нашел, кроме дыры в плече. Пуля прошла навылет. Елене срочно нужна была кровь. Как ни странно, схожая с ее группой кровь оказалась у мэра. И он смело, предложил свое тело. Романова положили на соседнюю с Еленой кровать. На самом деле, мэр страшно боялся крови, его трясло как осиновый лист, но только до того момента, пока медсестра не стала выкладывать на тумбочку вещи Елены из карманов. Кошелек Елены раскрылся и на фото, уложенном в нем, Романов узнал женщину, комнату в доме которой снимал много лет назад. Узнав, кем приходится женщина с фото Елене, он внезапно понял, что перед ним на кровати лежала его внебрачная дочь, о которой он ничего не знал.
Вот так вызов на сдачу крови оказался зовом этой самой крови. А недоразумение сыграло свою огромную роль в жизни мэра и его Елены.
Всем тем, кто захочет узнать: что разозлило солистку в розовой кофточке, смогла ли Елена стать равной в семье мэра и что случилось с жабой, которая поселилась в сердце ее красавицы-мачехи.. ждите, и вам откроется.