Несвободная свобода-8

В самолёте Правитель и Келейник, разумеется, размещались в разных салонах. Вокруг Правителя всегда царила деловая суета. То он был кому-то необходим, то у него возникала в ком-то необходимость. Непрерывно кипела работа, за исключением тех "передышек", когда Правитель знакомился с документами. Как правило, думать о себе Правителю просто не хватало времени. И если бы не случай с Келейником, то неизвестно, когда бы он ещё раз задумался о себе, внутреннем.
Наконец, он выкроил для себя небольшой отрезок времени, когда самолёт пошёл на посадку и все расселись по местам и пристегнули ремни.

«Так что же, что же во мне заставило так струхнуть, и перед кем... перед Келейником, перед этим ограниченным бараном?!»

Правитель никогда не прятался от себя самого и всегда имел мужество взглянуть на себя не припудренного, он не имел привычки замазывать елеем неприглядные места. Лишь изредка вздыхал: "Ну надо же было родиться такой сволочью..."

Келейник же не имел привычки изучать своё человеческое нутро. Он брезгливо называл это самокопанием и считал уделом истеричных баб. Если бы только на минуту он узнал, что этим занимается Правитель и, более того, что тот считает это важным делом, то Правитель в его глазах утратил бы не только весь свой уже и так пошатнувшийся авторитет, а, вообще перестал для Келейника существовать как личность. Если кто-то подумает, что после этого, как честный человек (каковым себя Келейник, несомненно, считал), он бы немедленно уволился, то, конечно, ошибся бы. Ведь он служил вовсе не Правителю, он служил своему делу, потому, нужно заметить, в Келейнике и не было ни грамма чинопочитания. Хорошо ещё, что, вдобавок к отсутствующему качеству, он был воспитан и не хамоват.

Многочисленных ходатаев, которые через его близость к Правителю пытались решить какие-то личные вопросы, он отшивал решительно своим: "Это не входит в мои должностные обязанности". К подкупу и всяческим видам "умасливания" Келейник относился резко отрицательно, до непритворного гнева. Впрочем, он умел и с первого раза отказать так, что со вторым разом к нему редко кто подходил.

Одним словом, наш Келейник был натурой цельной. Если что-то и вызывало у него сомнений, то только то, какая будет в месте прибытия погода, правильный ли он взял плащ, не забыл ли зонт, ну и всё такое прочее, что относилось только к его делу.

Свою девушку, которая осталась в его далёком городе, он давно уже забыл, матери писал редко, но никогда не забывал поздравлять с праздниками. Завести новый роман, жениться у него не хватало времени. Да и как с такими разъездами заведёшь. Работа съедала почти всё его время, оставляя редкие часы для чтения. Читать он любил, большей частью исторические романы. И всегда возил с собой уже начатую книжку. Наряду с сюжетом ему всегда нравилось описание обстановки тех времён, архитектуры, внутреннего убранства, предметов обихода. И чем ярче и многочисленней это присутствовало в романе, тем талантливей он считал автора.

А у Правителя сомнения являлись частью его работы. Он бывал редко уверен в успехе начинаемых проектов, потому что хорошо знал мир, и понимал, сколько самых непредвиденных ситуаций может возникнуть при любом, даже очень просчитанном деле. Может быть, от этого его сознание находилось в постоянном стрессе. Он желал успеха в начинаниях, но вместе с тем не полагался на этот успех.

(Продолжение следует.)