Ребёнок, из рассказов О Вовочке

   
   Моего сына зовут Володя, Владимир, а теперь уже гораздо чаще – и с отчеством, но в раннем детстве все звали его Вовочка. Был он крепеньким, как только вылезший из-под листьев боровичок, очень общительным, весёлым и забавным.
    Пока он был совсем маленьким, я не работала, занималась домашними делами, много времени посвящала сыну: играла с ним, рассказывала сказки, рассматривала с ним вместе новые книжки, гуляла в Миусском сквере. Когда Вовочка подрос (ему исполнилось два с половиной года), решила: пора выходить на работу, и так засиделась дома. Но мест в детском саду не было. Тогда, будучи преподавателем, я устроилась воспитателем в детский сад – и моего сына взяли в тот же  сад в младшую группу.
    Но Вовочке в саду не понравилось. Он привык к домашней свободе и к тому, что мама всегда рядом, а здесь было много чужих, незнакомых ему детей и взрослых, а к маме – вот она, совсем рядом, только коридор перебежать! – нельзя: она работает, у неё другие дети. Это было неправильно, непонятно и очень страшно. Вовочка так переживал, что даже заболел.
    И тогда заведующая детским садом перевела меня в младшую группу, благо одна из воспитательниц  получила новую квартиру и уехала в другой район Москвы. Я очень боялась, что сын будет мне помехой в работе, порой излишне строжила его. Но,  как ни странно, маленький Вовочка мне совсем не мешал, он как бы принял условия взрослой игры: дома я для него обычная мама, а в саду – воспитательница Людмила Леоновна. И он стал в группе звать меня по имени и отчеству.
    Вовочка очень любил, когда я работала в первую смену. Мы вставали очень рано и вместе ехали на работу 116-ым автобусом от Белорусского вокзала, выходили на своей остановке – и вот он, детский сад, почти напротив Тимирязевского музея. Нам открывала сторожиха тётя Зина, и Вовочка говорил гордо: «Мы пришли на работу!» Учитывая, что звук «Р» он не произносил, получалось «на яботу». И тётя Зина всегда серьёзно приветствовала его как маленького труженика.
    Зато, когда кончалась моя рабочая смена, после обеда, можно было не спать. Я передавала дела сменщице, и мы с Вовочкой шли домой. Шли не спеша. Заходили на Красную Пресню в книжный или в магазин игрушек (хотя бы полюбоваться на красивые витрины), а потом ехали на трамвае от Зоопарка к себе на Лесную. И можно было сколько угодно говорить с мамой, и называть её ,как нравится, хоть мамой, хоть мамулечкой, и сидеть у неё на коленях, глядя в окно. Да мало ли что ещё можно было делать!
   Но иногда Вовочка по детсадовской привычке оговаривался и называл меня Людмила Леоновна. Так было и в этот раз: то «мама», то «Людмила Леоновна».  Строгая немолодая дама, сидевшая недалеко от нас, неодобрительно поглядывала всякий раз, как сын называл меня по имени и отчеству, и наконец не выдержала. «Кем приходится вам этот мальчик?» - с прокурорской суровостью обратилась она ко мне.
    Ответить я не успела. «Ребёнком!» - очень громко и с гордостью заявил мой сын. Учитывая, что «Р» он не произносил, получилось довольно экзотически. Весь вагон так и грохнул хохотом. А строгая дама сошла на ближней остановке.