Не время для кредита

Натужно хрипит гудок – рабочий день подошел к концу. Ночная мгла озаряется ослепительными вспышками, слышатся редкие хлопки: начальство спешит домой.
Амулет, висевший на груди мистера Джонсона, щелкает – и в воздухе возникает арка портала. Мужчина шагает вперед, провожаемый кислыми взглядами подчиненных: роскошь магического транспорта – не для простых смертных.
Молниеносный рывок из ниоткуда в никуда, громкий хлопок – и мистер Джонсон у двери шикарного загородного домика в стиле Гауди. Мужчина входит, не торопясь снимает новенькие, слегка жмущие, туфли, вешает ключи на крючок. Дом встречает хозяина полумраком и прохладной тишиной, в воздухе витает едва уловимый запах сирени; темноту несмело рассекает изумрудный свет магического календаря, что висит у входа. Мистер Джонсон стоит посреди прихожей, неподвижно, чуть дыша, словно боясь вспугнуть нахлынувшее чувство домашнего уюта. «17 лет, - немалый срок, - думает мужчина. - Достаточно, чтобы дом стал родным, даже здесь».
Усталость и жгучая боль не утихают, и ноги мистера Джонсона сдаются; он мешком падает на мраморный, отделанный мозаикой, пол. Пол, обычно холодный и неумолимо твердый, неожиданно принимает его с непривычной мягкостью и ворсистостью. Недолгое замешательство, и мужчину озаряет – ковер!
«Доставили... - думает мистер Джонсон, чувствуя радостное возбуждение. – В день заказа, надо же... Может, привезли и главный подарок?»
Быстрый взгляд на календарь – и разочарованный вздох: не привезли.
Мужчина торопливо, борясь со слабостью и болью, переворачивается на живот: запачкать подарок горячо любимой супруге, да еще и в день покупки, да еще и кровью – где это видано!
Едва мистер Джонсон вспоминает о своей второй половинке, как у порога раздается хлопок, резная дверь из черного дуба отворяется, и рядом, успев выдохнуть лишь «здравствуй, милый...», бессильно падает миссис Джонсон.
Глава семьи не без удовольствия следит за выражением лица своей благоверной. Несколько секунд миссис Джонсон растерянно ощупывает место падения, после чего с восторгом произносит:
- Солнышко, неужели это то, о чем... О чем я просила так долго?..
- Именно, - гордо отвечает мистер Джонсон, галантно, насколько позволяет поза, целуя руку возлюбленной. – Женщина пожелала ковер в прихожую - мужчина добыл  ковер в прихожую! – смеется он. Уже деловым тоном уточняет: - Как и просила: шкура белого медведя, два на три метра. Уникальная вещь... Представляешь, доставили, пока нас не было!
- Ты просто душка! – восклицает миссис Джонсон, любовно поглаживая мужа по плечу. На женском лице вдруг проступает выражение озабоченности, сопровождаемое резким кувырком на живот. На спине миссис Джонсон, как и у мужа, красуются кровоточащие следы от кнута.
Убедившись, что на ковре ни капли, миссис Джонсон успокаивается.
– Стивенсоны с Маккартурами обзавидуются! – мечтательно продолжает она, запуская пальцы в пушистую гладь ковра - Боже, от него будто веет прохладой Южного Полюса!..
Мистер Джонсон лишь небрежно отмахивается.
- Сущие пустяки, рыбка моя, - скромно заявляет мужчина; он не хочет портить главный сюрприз. – В конце концов, я – не последний человек на моем золотодобывающем карьере. Надсмотрщики – и те прислушиваются к моему мнению. Послаблений от них, конечно, не дождешься... но один признался по секрету, что без моих навыков руководителя им пришлось бы несладко.
Речь мистера Джонсона прерывает дверной звонок.
- А вот и главный презент! – уверенно объявляет мистер Джонсон, – Войдите!
Дверь отворяется, и на пороге возникает троица чертей-грузчиков. Их униформа, как и подобает, идеально чиста и опрятна, рожки и копыта отполированы до блеска, а радушным белозубым улыбкам позавидовала бы любая фотомодель.
«А ведь могли бы и не звонить, - отмечает мистер Джонсон, – ключ от любой двери в Аду у них есть. Но нам звонят. Что значит – положение в обществе!..».
Старший из чертей, почтенный пожилой господин, едва поздоровавшись, без лишних вопросов отправляется на кухню, оставив дела младшим коллегам.
Перед грузчиками тут же встала досадная проблема: в проходе, постанывая от боли, лежали чуть живые мистер и миссис Джонсон, что существенно затрудняло разгрузку. Пришлось со всей деликатностью, рассыпаясь в извинениях, за руки и за ноги растаскивать супругов к стенам прихожей.
И вот, наконец, вносят долгожданный подарок! С восхищением миссис Джонсон взирает на семиместный кожаный диван с ножками из красного дерева, горящими белым золотом и кроваво-красными рубинами размером с грецкий орех. Женские щеки румянит благоговейный трепет; потокам благодарности в адрес мистера Джонсона нет конца: такой прелести нет ни то что у соседей – в целом городе!
Оставив покупку в зале и забрав ненужный теперь старый диван (пятиместный, без рубинов), молодежь выходит. Старший, чей комбинезон после визита на кухню подозрительно топорщился и пах элитной салями, задерживается в прихожей. На лице его читается недоуменный вопрос, сдерживаемый лишь должностной инструкцией. Черт подходит к календарю, достает из нагрудного кармана карандаш и, послюнявив, ставит росчерк. Календарь вспыхивает зеленым, подтверждая платеж.
- Позвольте спросить, - чертова природная пытливость все же берет верх над осторожностью. - Если это не слишком личный вопрос... на сколько лет вас... ну, сослали к нам?
- Ну что вы, старина, какие уж тут секреты, - панибратски усмехается мистер Джонсон, взирая на рабочего снизу вверх. – Три года – ни больше ни меньше. 
Лицо черта приобретает несколько виноватое выражение, глаза нервно забегали. Старичок, невольно сняв рабочую кепку, раскланивается и выскакивает наружу. Слышен щелчок запираемой двери.
- Какие милые работники, - сонно произносит миссис Джонсон.
Мистер Джонсон молчит. Он всматривается в сияющие зеленые буквы календаря: «Благодарим за покупку! Время пребывания у нас увеличивается на 8 месяцев». Чуть ниже виднеется девиз торговой федерации Ада: «Мы ценим Вас и ваши потребности!» В самом низу, тусклыми, едва различимыми в темноте крохотными буквами сияет надпись: «Путешествие в Рай - через 10 месяцев и 4 дня».
- Смотри-ка, насчет 15% скидки не соврали, - шепчет мистер Джонсон удовлетворенно, - Всего два месяца за ковер и шесть за диван. Весьма удачно, не правда ли?
Миссис Джонсон не отвечает – милосердный Морфей под шумок унес ее прочь. Всматриваясь в улыбающееся сквозь сон, ангельски невинное лицо любимой, нетронутое временем, Мистер Джонсон ощущал то же чувство, что и двадцать пять лет назад, стоя у алтаря. Мужчине нестерпимо захотелось встать, с трепетом взять любимую на руки, словно бесценное сокровище, и отнести в спальню. Лечь рядом, просто лечь, и, упиваясь ароматом ее волос - чарующим запахом сирени, - лежать, не решаясь потревожить ее хрупкий сон, целую вечность.
После трех минут безуспешных попыток подняться, мистер Джонсон подползает к супруге, и, приобняв, засыпает рядом.
Новая рабочая смена – через три часа тридцать восемь минут.