Самоубийца

Вступление к рассказу.

Ты исчезаешь из этого мира, распадаешься на крупицы нечленораздельных мыслей, желаний и чувств - последнее, что задерживает в тебе жизнь. Боль. Боль физическая, боль душевная, агония внутри и во вне поглощает тебя  целиком. И всё-таки именно боль кричит, стонет  режущим сигналом, что ты ещё находишься  в  умозрительной вселенной, и именно боль прибавляет нам сил. Почему при рождении ребёнка первой реакцией на этот мир, как ни странно является боль от шлепка по спине? Парадокс в том, что после этого чувства, мы начинаем жить.
А также есть испытание - прохождения через мучительные страдания, закаляющие наш характер и очищающие духовное начало. Как серьёзная прививка в дальнейшее будущее, штамп силы и мужества, боль диктует свои законы. Но почему-то всё простое и лёгкое на первый взгляд, всегда оказывается самым непостижимым явлением на свете. И эта история об этом. Эта история о боли.

Птенчик синеглазенький.
 
Солнце уже осталось за горизонтом, когда тёмно-лиловое небо, из-за всех сил старалось замаскировать в облаках  красные следы уходящего лета. Пётр Иванович Червяков стоял у родной калитки, тоскливо вглядываясь в глубину старой деревенской улицы. Он не походил на обычных стариков: слишком рано было задумываться о заслуженном отдыхе, его многодетное семейство с целым комплексом почасовых проблем не давало ни одной секунды свободного времени, чтобы почувствовать усталость, вспомнить о постоянно-колющей боковой боли и пожалеть свой шестидесятилетний, заезженный организм.
Внезапно его  близорукие глаза  нащупали знакомую фигуру, так привычно идущую  спешно-торопливой, летящей вперёд походкой - озорной пыл юности и желание скорее вернуться домой жгли исстрадавшееся по теплу сердце Витали. Отец не смог устоять перед искушением и выбежал навстречу только что прибывшему после армии сыну.
-          Виталька! Птенчик ты мой синеглазенький! - И двое мужчин крепко обнялись, ровно как год назад, предчувствуя скорую, неминуемую разлуку.
-           -Пап, я..я..
-Да ты посмотри на себя, как возмужал, как изменился! Теперь всё у нас пойдёт по-другому, слышишь?! Я с дядей Борей разговаривал, он и тебя готов на завод взять! Ох, а, сколько мы с тобой нового тут построим, я балкон на втором этаже решил сделать, как думаешь? Ничего без тебя пока не начинал! Мать, ругается, что зря материал простаивает, а ей в ответ: «Вот Виталя приедет и будет у тебя всё на высшем уровне!» Вот так, значит, я ей говорю. Лена рожает через месяц, я настоящим дедом стану, погляди на меня, похож? Ой, да чего это я разболтался, проходи скорее в дом, тебя там все ждут! - Виталя ласково улыбнулся в ответ и пожал Петру Ивановичу руку.
-          -Ну, совсем взрослый стал! Горячая слеза скатилась по щеке старика, торопливо запрятавшись между двумя недавно проступившими морщинами.
-          -Чего это рука у тебя, сынок, такая ледяная?
-           -Замёрз, пап.
-          -Скорей, скорей домой! Виталь, мы тебя уж три дня как ждём, Павел Фёдорович заходил, спрашивал, а я говорю...

Человек без прошлого.
 
Внезапно розмарин воспоминаний обнял Виталино сердце и, ласково улыбнувшись, повёл мальчика в его на год опустевшую комнату. Тридцать две ступеньки по винтовой лестнице, уличная пыль и детская одежда на полу, опрокинутые корзины со старыми игрушками и вот перед ним его собственный мир грёз и мечтаний, одиночества среди толпы людей и секундное счастье маленьких детских побед. Осталось только открыть его снова, на этот раз совсем другим человеком…
 -Виталь, постой! Куда ты так торопишься? Может лучше пока сходим куда-нибудь? - За спиной раздался знакомый голос брата. Оказывается, Паша всё это время стоял позади него. Единственный человек, кто непрестанно поддерживал Виталю на протяжении восемнадцати лет, не побоявшись однажды даже подраться с уличной компанией, защищая своего младшего брата. Тогда Паша почувствовал, что сделал всё правильно.
-Конечно, сходим, но сначала дай мне хотя бы передохнуть с дороги. - Весело засмеялся Виталька.
-          Пора вернуться в родные края! - И он повернул ручку выцветшей, пластиковой двери, скрывавшей самое дорогое, что у него когда-либо было.
-          Дверь, словно старуха, недовольно взвыла, пророча зловеще неопровержимое событие.
Комната была абсолютно пустой. Только гуляющий по коже Витали сквозняк, и учащённый пульс предательски выдавал реальность, происходящих событий.
  Люди любят перекладывать частички своей души в предметы, которые нас окружают. В такие моменты мы думаем, что они играют для нас особую ценность, они становятся частью наших воспоминаний. За всю жизнь мы накапливаем фотографии, подарочные открытки, не можем избавиться от предметов, которые утратили своё предназначение: поломанные очки или дырявый, выцветший прошлогодний шарфик. Таким образом, мы сооружаем домик для нашей души, который согревает нас в старости и прибавляет сил, чтобы мы с высоко поднятой головой пережили  нелёгкие дни.
 У Витали больше не было чудесного домика, словно никогда не было и самого Витали. Он никогда не обнимал огромного плюшевого медведя перед сном, чтобы не чувствовать себя одиноким, в странной большой тёмной комнате; никогда не получал грамот в школе за активное участие в жизни класса; никогда не занимал призовые места по спортивному плаванию. Теперь он был человек без прошлого. А существовал ли сам Виталя? Жил ли он когда-нибудь вообще?
В глазах застыл единственный вопрос
-          -Зачем? - Паша виновато склонил голову
-          -У нас были финансовые трудности, пришлось многое продать, но денег всё равно не хватало, поэтому...
 -Вы решили продать меня... - Тихо произнес опустошенный голос Витали. Сквозняк продувал его насквозь.

 Сдувшейся шарик.
 
А ещё у Витали была она. Любовь. Он познакомился с ней в шестнадцать лет, и с тех пор они были неразлучны, словно какой-то мастер сшил их души невидимыми, потайными, прочными стежками. Когда нити начинали рваться - они чествовали медленно подступавшую боль, а когда расстояние между ними превратилось в сотни тысяч километров - им снились одинаковые сны. Потому что наша душа всегда рядом с тем, кого мы искренне любим. Ей не страшен ни один метр, пытающий разлучить две половины одного сердца.
 Только этот роковой год почему-то не верил мыслям Витали по одной простой причине, она пропала. Её голос ,смех ,улыбка растворились между боевыми построениями и показательными боями на танках ,перемешав всё это в кровавой глине- единственном армейском воспоминании парня. А ещё была её фотография, безответные звонки и слёзы в подушку после отбоя. Но такое нельзя вспоминать и он забыл бы, забыл всё это, ради Любы.
  По пути к её дому Виталя охапкой нарвал августовских одуванчиков, ромашек, васильков, колокольчиков только бы заполнить пустоту, принести ей больше красок, быть с ней, быстрее к ней! Её дом глядел привычными прищуренными окнами, словно ухмылялся незвано прибывшему путешественнику.
 -Тук..тук, тук-тук – туктукТУКТУКТУК! - Удары о деревянную дверь совпадали с ударами его внезапно ожившего сердца.
-          Кто там? - Сонно пролепетал знакомый голос.
-          -Люба, это я, открывай! - Закричал Виталя - Ну же! - Ему натерпелось обнять любимую, снова почувствовать, как пахнут фиалками густые русые волосы и расцеловать  наивные ямочки на щеках.
-           -Виталя, это ты? - Люба медленно открыла дверь и упилась недоверчивыми глазами в человека, которого называла самым родным и любимым несколько лет подряд.
-           -Конечно, я, милая моя Любочка, не узнала? Я сам себя не узнаю! - Виталя сделал шаг навстречу, но внезапно остановился - Почему молчишь, разве ты не рада?
Неожиданно его милая Любочка захлопнула дверь и по - бабски спешившись, повернула все замки, чтобы никогда больше не видеть этого человека из своего прошлого.
-           -Уходи немедленно или пожалеешь - Зашипела она - Я тебя никогда не любила, забудь меня, забудь этот дом, всё забудь!
-          -Что ты такое говоришь, это не смешно, открывай! Я хочу тебя видеть! Что ты делаешь?
-           -Я изменила тебе, понял!? А ха-ха, изменила, потому что ты ничтожество! Убирайся!
Последнее что он услышал - это быстрые шаги по лестнице, стремительно уносящие его милую девочку как можно дальше от него. Вот каков из себя человек без прошлого!
Невидимые стежки нитей оказались перерубленными верёвками ложных надежд. Виталя не чествовал ни обиды и не ощущал злости на этот несправедливый во всех отношениях к нему мир. Его душа превратилась в воздушный шар, который с каждой секундой становился всё меньше. Две дырки постепенно высасывали из него воздух, и он не помнил, как вернулся домой.

Один.
 
   Двухэтажное незаконченное построение с пристроенной наспех мансардой было почти до конца заполнено людьми, словно состояло из них. Маленькие и большие, красивые и уродливые, сытые и истощавшие человеческие тела как монетки в забитой копилке сдавливали её стенки. В доме Червяковых каждый день появлялось много незнакомых людей, под окнами стояли машины всех цветов и марок, никто и никогда даже не пытался сосчитать их - в этом месте ничего не имело смысла. Пятнадцать детей как пятнадцать мало взаимно пересекающихся миров, наполненных исключительными мыслями, мечтами, поступками, даже вкусы у них были различны, различно было и их окружение. Любой случайно или неслучайно зашедший в этот скромный уголок человек, не медля, растерялся бы, семейное гнёздышко больше походило на птичий двор, в котором никак нельзя было различить настоящих хозяев.
-Детей должно воспитывать общество. Весь мир познаётся в общении, так пускай же они познают все его части самостоятельно - рассуждала Ольга Ивановна Червякова, начитанная до коры головного мозга женщина, признающая только демократический режим во всех сферах социальной системы, неизменно привыкшая следовать ему. Именно так она и поступила, увидев поникшего сына, кое-как передвигающего ноги от мучительной ноши, жестоко давящей его к земле. На его лице совсем не осталось эмоций, а внутри утихли все чувства, кроме одного, крохотного фитилька надежды, не желающего так легко и быстро подарить покой.
-Пусть сами разбираются. Детская проблема - всего лишь способ обратить на себя внимание. А я должна уделять время всем без исключения, поговорю с ним как-нибудь, потом, и  мудрая домохозяйка понеслась выполнять свои домашние обязанности, все без исключения. Огород больше походил на лесную лужайку, а холодильник на арктическую пустыню.
-Как жаль, что в сутках лишь 24 часа, ну, когда, скажи, мне всё успеть - раздался из гостиной её многолетний разговор с подругой.


У Витали больше не было комнаты, не стало тёплого одеяла, в которое без труда можно было бы спрятаться от всех напастей и, недолго побродив среди человеческой массы, в итоге, он нашёл самое безлюдное, показавшееся ему полностью безопасным - туалет. Но даже там мысли не желали приходить в его голову, а сердце зациклилось лишь на одном – вернуться, исправить положение, извиниться или понять, что ему все показалось, он ошибся. Как будто всё зависело от него.
-Ну, и долго ты ещё будешь там сидеть? Тебе пора сменить резиденцию иначе у нас произойдёт глобальный коллапс! - постучал в дверь Паша.
-Паша! Заходи!  - Виталя затащил внутрь не ожидавшего от него такой реакции брата.
-Мне так нужно с тобой поговорить! - лицо мальчика перелилось красным цветом, и на ресницах выступило несколько капель детских слёз.
-Ну что ты ревёшь! А ещё в армии был! Что за мужик? Тебе не стыдно? - нахмурился Павел.
И тут Виталя рассказал ему всё, что случилось этим утром, про цветы и плотно захлопнутую перед его носом дверь.
-Что мне делать? Я хочу прийти к ней сегодня вечером и спокойно обо всём поговорить! Я люблю её! Она просто не понимает, что творит! Но мы поговорим, и всё наладится…
-Дурак что ли? Ты её нового парня видел? А его банду? На твоём месте я бы не стал туда соваться. Побьют же! Забудь эту девчонку, в конце концов, она тебя предала. Прекрати, совсем уже слюни распустил! Стыдно! - нравоучительно произнёс старший брат. Знал ли он, что именно эти слова ,послужили окончательным аргументом к решению Витали.


-Так ты всё знал! Знал и молчал?! - Виталя не скрывал своего негодования. - Почему, Паша, за что ты так меня?
-Не хотел огорчать. Да ты успокойся, не надо так нервничать.
-Хорошо, тогда ты пойдёшь вместе со мной. Ты и я, разберёмся с этой бандой.
-Больной что ли? Совсем крыша после армии съехала? Вдвоём против целой толпы. Даже не думай об этом! – испуганно ответил Паша.
-Ты со мной или нет? - надежда переполняла слова Витали.


-Нет.
-Тогда я иду один.
И он пошёл один.