Парадокс

                Парадокс
                рассказ

Психотерапевт не должен слишком привязываться к пациенту.  Это же аксиома. Все знают. Можно и навредить больному.  Он воспримет врача как человека, который обязан вникать во все его внутренние противоречия, отсюда – один шаг до психологической зависимости, влюбленности, психоза уже на новой почве.  И надо же, чтобы именно так и случилось со мной, несмотря на все мои правильные, так тщательно выстроенные и выстраданные теоретические установки…               
- Вы говорите, я не могу пережить, что всем на меня наплевать, я никому не нужен, ни для кого не важен и не интересен… меня убивает моя незначительность… в глазах окружающих. А в иные минуты и в собственных глазах.
- Да, я так сказала.
- Но почему же тогда… я так мучаюсь? Готов на стенку лезть при одной мысли, что кто-то следит за мной…
- Есть такое высказывание: мания преследования – это не болезнь, это мечта тех, кто никому не нужен.
- И как это понимать? – он смотрел на меня как потерянный ребенок. – По-вашему, я наслаждаюсь всей этой ситуацией… да я должен быть в эйфории, кайфовать, а мне так плохо… мне просто невыносимо.
Я вздохнула.
- Давайте вдумаемся в то, что я вам сказала. Оглянитесь назад, вспомните: вам всегда было плохо, вы уверены в том, что каждое мгновение вашей болезни было так уж невыносимо для вас?
Он задумался. Выражение его лица просветлело. Он стал говорить тихо-тихо, и я поняла, что в голове у него как будто зажглась какая-то нужная лампочка.
- Нет, я… порой я чувствовал в себе исполинскую силу, отвагу, мужество, храбрость… казалось, мне все нипочем. Во время болезни я стал сильнее. Собак перестал бояться! Плавал как никогда. Прыгал с парашютом. Думаете, я плохо спал по ночам? Да прекрасно. Мне казалось, что жизнь приобрела смысл, стала куда интересней, чем раньше, она превратилась…
- В шпионский роман? В детектив? – осторожно подсказала ему я.
- Вот именно! – тут же откликнулся он. – Какой-то враг или недоброжелатель или… в общем, не знаю, кто следит за мной, пытаясь превратить мою жизнь в ад, а я ему назло живу, радуюсь, даже готов рассмеяться ему в лицо…
- Вы говорите, он пытался превратить вашу жизнь в ад… а каким образом?
- Я же не знал, кто он. И с какой целью…
- Ну, это понятно. Это вы мне уже говорили. Но что он конкретно пытался сделать? Нанять каких-то людей, которые будут говорить или делать… что?
- Слова. Разные фразы. Нарочно. Чтобы вывести меня из себя, спровоцировать… но я ему не поддавался… ему… то есть… им. Да, всем им. Но потом я устал, стал мечтать, чтобы он… то есть, все они… все… от меня отвязались.
- Оставили вас в покое? Ну, это естественно. Все устают. Вам казалось, что вы живете в ситуации повышенного внимания окружающих, и всем им от вас что-то нужно.
- Я долго терпел-терпел… почти год молчал, а потом стал взрываться, кричать им: отстаньте… да вот так вот – прямо.
- Ну, это уже стадия обострения, психоза. Что – посторонним?
- Нет, только домашним. Племяннику, брату…
- Вы говорили, что понятия не имеете, кто ваш так называемый враг или преследователь, но предположения у вас были?
- Были.
- И кто это?
- Из интернета…
- Хороший ответ. А вне интернета вы с ним знакомы?
- Нет, не знакомы. Я начал думать, что это чуть ли не президент или… ну, в общем, кто-то очень известный, с кем я случайно столкнулся в Сети…
- Ну, допустим, это президент. Или патриарх. И зачем вы ему так понадобились?
- Все эти фразы. Слова. Люди их говорили, и это напоминало тексты, которые тот человек писал в интернете.
- Долго вы в интернете с ним просидели?
- Полтора года.
- Одна из разновидностей болезненного поведения – мужественное сражение со своим врагом, когда человек думает, что кто-то испытывает его на прочность. Или даже все окружающие, сговорившись, с какой-то целью… в общем, понятно. И за всем этим стоит – тот самый преследователь… или враг.
- У меня было какое-то мутное непонятное ощущение… я не мог найти точные слова, чтобы выразить то, что я чувствую, но я жил в состоянии повышенной тревоги, когда пугает каждое слово, которое говорят окружающие, все, что читаешь в газетах, видишь по телевизору… Сначала я не мог понять, почему меня это приводит в состояние ужаса.
- Это просто объясняется. Так начинается заболевание. А до этого человек успел надорваться, устать, истощить свою нервную систему, перегрузить ее.
- Так начинается… бред?
- Да. Именно. Страхи на пустом месте, и вместе с тем желание доказать кому-то или самому себе: нет, нет, нет, я не боюсь.
- Я всех боялся. В любой улыбке мне мерещилось двуличие, все казались обманщиками, я замкнулся в молчании, я перестал доверять…
- Но, самое главное… обратите внимание!  В таком состоянии любое, самое невинное слово, пугает. Кажется многозначительным. Страшным. И вы лихорадочно ищете объяснение… ведь это не может быть просто так? Значит, люди, которые эти слова произносят, адресуют их вам, в их словах есть намек, и у них какая-то цель… 
- Вывести меня из равновесия, заставить кричать…
- А зачем?
- То-то и оно, я не знаю, представить себе не могу, кому и зачем это нужно. Эти люди мерещились мне на улице, в автобусе или метро, по телевизору, радио… Хотелось уже зажмуриться и заткнуть уши – не видеть, не слышать…
- Но, признайтесь, ведь вас это и развлекало!
- Я мучился, я так страдал, вы не понимаете потому, что не пережили этого, а это ад… Никогда не верьте писателям, которые романтизируют психические заболевания, они не представляют, что это такое.
- Но вам стало вдруг интересно жить! А до этого было что? Скука… так хорошо нам всем знакомое состояние… один день похож на другой, час на час, минута на минуту… и никакого просвета, и никакой новизны. Рутина, рутина, рутина, рутина…
- Все верно… - он неожиданно улыбнулся. – А тут… такие эмоции, страсти…
- Что было самым тяжелым в больнице?
- Отказ от телевизора. Вы запретили мне подходить к нему. В то время как другие больные…
- Ваш случай – особый. Ведь вы интересовались телепередачами только по одной причине – вылавливать там слова или фразы… которые вам казались зловещими намеками, имеющими отношение лично к вам? Это называется «бред отношения».
- А как вы догадались?
- По вашим глазам. Они лихорадочно блестели, у вас было такое выражение лица, когда включали телевизор, – ищущее, напряженно ожидающее чего-то…
- Вот-вот, - он сразу сник. – И тогда пришла эта…
- Скука.
- Да, она самая. Мне стало невыносимо скучно, до тошноты… Потянулись долгие-долгие часы сна или бодрствования… я стал понимать, что никому до меня дела нет. 
- Не думаю, что вы поняли это сразу. Такие прозрения быстро не происходят. Месяца два как минимум…
- Вы точны как в аптеке, - он усмехнулся.
- Но вы начали выздоравливать. А теперь ответьте мне на такой вопрос: что для вас лучше – жить «интересно» в болезненном состоянии или же «скучно» в здоровом?
- Честно? Если бы не больница с этой отвратительной кормешкой манной кашей три раза в день, то… первое. Люди начинают бояться не столько болезни, сколько больницы.
Я улыбнулась. Ну, как было не привязаться к нему? Единицы ответили бы и мне (и себе самим) так откровенно и точно. Но таким больным часто кажется, что с болезнью они могут справиться сами, вылечиться «усилием воли», а не благодаря препаратам.
Психозу предшествуют годы пустоты, бессмысленного существования, провала в депрессию. И многочисленные жизненные неудачи.  Так было с Костей – одна жена бросила, другая умерла при родах, он потерял работу, друг «кинул» его на огромную сумму денег, которую не вернул, потом закрылась фирма его брата – она обанкротилась, его «затянуло» в интернет-зависимость. И он сутки напролет стал проводить в Сети.
Познакомился с агрессивными злобными, ненавидящими все человечество, типами и будто от них «заразился» болезненной подозрительностью, стал сам на себя не похож. Количество стрессов по накоплению приводит к качественному изменению психики.
- Если люди не вылезают из интернета, значит, в реале с ними никто не стремится общаться, - сказала я ему. – Это уже некий «знак», что с человеком не все благополучно. Я не говорю о тех, кто заглядывает туда на пять минут, но ваши друзья там дневали и ночевали и злились, что  вы вообще отрываетесь от монитора, выходите на улицу, ищете работу…
- Да, это затягивает… это как наркомания. Я пытался бороться. Даже решил перестать платить за интернет, иначе втянусь опять. Брат стал грозиться, что выбросит мой компьютер. Он видел, что со мной что-то не то…
- Вам не хватало друзей из интернета?
- Да, не хватало, - признался он. – Мне казалось, я им интересен – со всеми своими мыслями, воспоминаниями, сожалениями, сомнениями… со всем, что во мне есть. В современном мире никто никому не интересен, если только не платит за это наличными. В детстве нам кажется, мы интересны учителям, в институте – иллюзия: мы так нужны педагогам… А потом… Интересно, а у детей возникает мания преследования?
- Ну… не так часто, как у взрослых. Но я понимаю, почему вы спросили. Даже самые заброшенные и не избалованные вниманием дети еще не осознали, что значит «не нужность» или «не востребованность»… не осознали по-настоящему. Они еще живут сказкой, мечтой. Иллюзиями о «взрослом будущем». Но ставшие звездами и как бы «супервостребованные» заболевают тоже… У них это называется: всем от нас что-то нужно (какая-то выгода), но никому не нужны мы сами.  Так что суть-то от этого не меняется. Все та же самая паранойя и свои индивидуальные мании…
Костя дотронулся до моей руки, я сразу же встала.
- Если и появилось у вас желание все рассказать о себе, излить душу… подумайте, стоит ли. Все же я – человек посторонний.
- Я понял, - он смотрел прямо перед собой в одну точку, непроизвольно нахмурившись. – Я рассказал достаточно для того… чтобы вы сделали выводы, большего вам как врачу знать не надо. 
- Тяжелее всего СМИРИТЬСЯ…
- С ненужностью? Да… я смирился.
- Уверены?
- Что я должен сказать, чтобы вы убедились?
- Дать другой вариант ответа на тот мой вопрос… вы помните?
- Помню.
- Вы мне сказали, болезнь придает вашей жизни смысл, здоровье же несет скуку… так тяготившее вас чувство ненужности людям, миру. Так вот… ваш ответ говорит о чем угодно, но только не о СМИРЕНИИ. Когда вы созреете для другого ответа…
- Да, доктор… я понял. Но будет ли это?
Я пожала плечами. Он вышел из кабинета. Это был наш последний сеанс.  Я подошла к окну и долго смотрела ему вслед. Разве в силах врачи менять мир, человеческую природу? Помочь смириться – вот все, что мы можем.