Лечим ОРЗ и не только...

Вечер, сидим у меня.

Мое только с утра зародившееся ОРЗ подружка решает пресечь сразу на корню, а потому – бутылочку коньяка, обеих дочек  (Ангелину - 10 лет и Соню - 5 лет) под мышку – и ко мне.
Тем более повод подходящий.  Лилькин муж в вечернюю смену, в общем, сам Бог велел…
Сообразили незатейливую закуску, Илюху моего (8 лет) с девчатами прогнали в комнату, и.. поехали «За нас, красивых!»

В общем, все как обычно.. Мы на кухне, из комнаты раздаются детские голоса, писки, смех, вечное Сонечкино: «Ааааааа! Мамаська! Они меня обижаюююют! «Делегация» старших на кухню: «А она сама первая начинает!..» Звук оборвавшихся штор, вопли «говорящего» робота и прочей пластмассовой нечисти, жалобное «мяу» вконец замученного кота. В общем, все как обычно…

Сидим, позевываем, косточки «своим» мы уже перемыли, подумываем теперь, чем одарить детей на Новый год, если, конечно, наши бандерложки заслужат…
Сонечка опять издает своё тоненькое  «Аааа!», но тут к нему добавляется другое «Аааа!», но какое-то грубое и, вроде, мужское.

Мы притихаем и теперь уже отчетливо слышим дикий ор какого-то мужика. Причем, где-то рядом. Идем к двери, из комнаты выглядывают три испуганные моськи..
И тишина… И только мужик с периодичностью где-то секунд в пятнадцать – двадцать издает своё душещипательное «Аааа!» А так – тишина…

В «глазок», естественно, ничего не вижу. Ухо обжигает Лилькино: «Пошли выйдем, а?!...» Тихонечко отодвигаю засов, слушаю…  Заорет, зараза, и молчит, потом опять.
Приоткрываю дверь и.. нос к носу с соседом Лехой.

- Ну, Надюх! Выходи уже, мне же не выйти, пока ты не откроешь..

Двери у нас, и правда, не по-человечески сделаны..
Леха, трус! Ладно, открываю дверь, выхожу, Лильку выпускаю, детей заталкиваю обратно, дверь закрываю, отхожу, давая соседу свободу выхода.

Леха высовывает голову и половину плеча и спрашивает: «Ну чё там?»
Храбрый Данко …

Итак…  Между этажами, восьмым и нашим девятым, у мусоропровода лежит тело. Мужчина, молодой, в джинсах, с голым тощим торсом и какой-то белой тряпкой на шее, видимо, майкой. Лежит, спит, во сне орет своё «Ааа!», при этом взмахивает руками, аки соколик.

- Обдолбанный! – дает заключение Лиля.

- Точно! – поддакивает Леха, - накурятся вечно, а люди страдай..

- Да нет, - говорю, -  «куревом» здесь и не пахнет…

- Это «водяной», - говорит Лиля, - я пять лет в суде проработала, еще и не таких видела, насмотрелась..  Как же эта зараза называется, которую они пьют?

Леха из-за двери вытягивает шею еще больше и произносит:

- Я этого пацана уже видел! Они с Сашкой из 362 сегодня весь день пили.. Ты это.. Спустись к Сашке-то, спроси..

- Ага! Метнулась! И Сашка этот с распростертыми объятиями – нашелся, родненький!... Леш, ну раз здесь валяется, значит, собутыльники и выкинули. Только почему сюда-то? На улицу не дотащили что ли?...

- Да холодно же на улице, пожалели, - вздыхает Лиля. – Ой, смотрите, у него кровь на руках!

- А нас они не пожалели? - негодует Леха, равнодушно пропуская мимо ушей фразу про кровь. – Время девять, детей спать укладывать надо, а он орет благим матом!

Тут из-за Лехиной спины выглядывает Алеся, смотрит на «тело» и выдает:

- Ментов надо вызывать! Ща телефон принесу!

- А, может, все же к Сашке оттащить?

Во взгляде жены Леха прочитал точную формировку своему умственному развитию и рекомендацию последовать её совету.

- Звони! – рявкнула Алеся.

Леха набрал номер, описал ситуацию, назвал адрес. «Тело», чуя неладное, орать перестало и зашлось громким храпом. Мы вздохнули и с чувством выполненного долга разошлись по квартирам.

Дети налетели с вопросами, мы отмахнулись: «Нечего вам лезть, куда не надо!» И вернулись на кухню. Настроение, конечно же, испортилось. Действительно, ну чего людям нормально не живется? Зачем жрать всякую гадость, а потом лежать вот так на бетонном полу..

Ладно! За здоровье! Чокнуться мы не успели, звонок в дверь и Лехин крик:

- Надь, выходи, показания давать будем!

Ну, выходим.. Молодой милиционер носком ботинка  осматривает «тело». Второй, постарше, с голубыми глазами выжидающе смотрит на нас. Леха с Лилей наперебой начинают «давать показания». Парень внимательно слушает, переводя взгляд то на Леху, то на Лилино декольте, то на мои голые коленки…

- Забирать будете? – спрашиваю.

- Да нет, пока «скорую» вызвали.

- Ой, да! – вспоминает Лиля, - у него же кровь на руках!

Слышу смех «молодого»:

- Да не кровь это..  Помада! Видно, с девушкой поссорился…

«Голубоглазый», глядя прямо в глаза:

 - А может с вами и поссорился?

Молча улыбаюсь в ответ, парень тоже, превращаясь при этом из злобного мента в обаяшку.

- Несите, девчонки, свои помады: будем опознание делать…

Минут пять мы еще прикалывались. Дольше оставаться было неудобно, коленки мерзли, «голубоглазый» нравился все больше и больше. Лилю, которая опять начала про свои «пять лет в суде», тащу обратно в квартиру.

Открываем дверь и видим: стоят детишки наши в ряд, от мала до велика. Суровые личики, горящие глазки, ручки на груди крестиком.

Первая: «Мамаська! Дяденька съел плохую конфетку и отлавился, да?

Второй: «Ну чё, менты его замочили?»

Третья: «Лично я настаиваю на том, чтобы немедленно вызвать «скорую»

Минут десять ушло на то, чтобы объяснить каждому на «его же» языке, что произошло, и как, теперь уже не мы, а стражи порядка будут эту проблему решать.

Коньяк выдохся, закуска остыла, но ничего – настроение поднялось: дети успокоились, «тело» по-прежнему молчало. Слово за слово, про него вскоре забыли. Общаемся дальше, выпили, закусили. Пошли курить, как обычно – на площадку.

Выходим..

«Тело» благополучно» похрапывает, «молодой» режется в телефон, «голубоглазый» с радостью:

- Девчонки, наконец-то вы вышли! А то нам с «этим» скучно.. В общем, если «скорая» понадобится, вы лучше нас вызывайте, быстрее будет.

Посмеялись... Потом говорит:

- А знаете, девчонки, что самое страшное? Ведь ему же за это ничего не будет… Ну пошел парень, ну купил наркотики за углом, ну принял, это его личное дело, наше законодательство не волнует, как его «хотение» отразится на других людях… Я ведь ему даже пятнадцать суток дать не могу, как раньше… Он же никого не убил, не ограбил… А придут сейчас дяденьки врачи, вылечат его, а он пойдет завтра и опять «примет», и никто ему не запретит…

Мы подавленно молчим …

Наконец срабатывает лифт, из него выходят вальяжно и неторопливо врачи «скорейшей»
 помощи..  Тоже молодые парни, видя, что компания «спелась», начинают перебрасываться фразочками «ваш клиент –наш клиент». А вообще, девчонки, смотрите, який гарный хлопец-то лежит – забирайте!

«Голубоглазый» наклоняется ко мне и шепчет: «А знаешь, у врача фамилия Злобин» Улыбаюсь застенчиво и продолжаю наблюдать…

Злобин неторопливо надевает перчатки, подмигивая Лиле, подходит к «телу» и.. хрясь ему где-то в районе грудины!
 В общем, оправдал свою фамилию…

«Тело» как подскочит, и давай прыгать, и плеваться: тьфу, *ля, тьфу, *ля.." во весь голос…

Злобин:

- Бутират! В общем, ребят, клиента забирайте на лифте, а мы по лестнице пешком.. Девчонки! Извините, жениха заберём…

С облегчением вздыхаем и заходим домой…

Ангелина задумчиво:

- Он кричал «Оля»… Наверно, его девушку звали Оля, они поссорились...

Илюха:

- Да нет! не «Оля» он кричал...

И Сонечка своей детской непосредственностью подняла нам настроение:

- Мамаська! Он кричал: *ля! Я слысала!

Коньяк убрали с глаз долой, обняли своих смышленых лапочек и по домам, каждая с думкою о своем...

А простуда, кстати, прошла...