Танцы во сне - Глава 4

4

Лана обзвонила всех знакомых, кто вообще мог бы иметь хоть какую-нибудь информацию об Аслане. Никто ничего не знал. В филармонии он не появлялся, никому не звонил, нигде его не видели. В тот же день, дождавшись послеобеденного часа на случай, если Аслан появится или кто-нибудь позвонит с известиями, она подала заявление в Райотдел милиции. Нашла самые свежие из имевшихся фотографий Аслана и приложила их к заявлению. Через два часа после подачи заявления, ей позвонили из Райотдела и попросили явиться для беседы.

Молодой, но ленивый на вид следователь, проводил ее в кабинет, усадил за стол, достал из лежавшей на столе пачки сигарету «Карабах», прикурил от спички, выпустил перед собой облако термоядерного дыма и приступил к своим обязанностям. Сначала он полистал паспорт, внимательно проверил регистрацию, просмотрел фотографии и затем в течение сорока пяти минут задавал всякие, порой нелепые, вопросы. Были ли у него враги, кто, по мнению Ланы, мог быть заинтересован в исчезновении ее мужа, не замечала ли она в последнее время странностей в его поведении, мог ли он быть связан с криминальным миром, имелись ли у них на стороне друг от друга внебрачные отношения, как относились родственники Ланы к их браку, часто ли у них случались ссоры, какие у них были отношения с соседями, был ли он ранее женат, и могли бы у него быть дети от другого брака, не мог ли он уехать из Баку к другой женщине, почему у них нет детей, и всякую подобную дребедень. Лана сильно устала, но на вопросы старалась отвечать четко, исчерпывающе и не спеша. Все усугублялось еще и тем, что следователь непрерывно курил свои вонючие сигареты, прикуривая одну от другой. В тесном, непроветриваемом помещении дышать было нечем. Лане хотелось поскорее уйти, а вдруг Аслан уже дома. Но следователь не унимался. Когда же он узнал, что Лана балерина, то не преминул еще раз спросить, нет ли у нее каких-нибудь интимных связей на стороне. Причем, сделал он это с нескрываемым интересом. Потом, он спросил, была ли у нее половая связь до брака, и это положило конец ее терпению. Лана резко встала, решительно взяла сумку, висевшую на спинке стула, и заявила, что устала и хочет идти домой, намекнув заодно, чем могут обернуться для следователя милиции его некорректные вопросы. Только после этого, следователь затушил в грязной, полной до краев пепельнице свой окурок, выписал пропуск и обещал в кратчайшие сроки вплотную заняться поисками пропавшего мужа.

***

Предзакатное солнце окрасило верхушки деревьев и домов в оранжево-желтые тона. В течение часа Руад бродил по набережной, вслушиваясь в шелест волн вечернего Каспия. На обратном пути зашел в кафе на углу и заказал себе омлет с сосисками и салатом, а также бутылку холодного пива. Ожидая омлет, он одним махом осушил стакан пива, закурил сигарету и уставился на жирную муху, гуляющую по краю стоящей посреди стола пепельницы. В голову, как в открытые ворота, полезли разные мысли, по большей части темные и скользкие, как слизняки. «Что же будет? Как быть дальше? Смогу ли я справиться в одиночку?». Раньше, когда были тяжелые, нестабильные пациенты, Руад всегда мог опереться на РБ. Вместе с ним он чувствовал себя как у Христа за пазухой. А что теперь? Руад кожей почувствовал всю серьезность сложившихся обстоятельств, он понял, что взвалил на себя непосильную ношу. Перед глазами всплыло серое, искаженное яростью лицо профессора: «...расхлебывай все дерьмо сам. Но помни, если с ним что-нибудь случится, хоть что-нибудь…, я отдам тебя под суд, я сгною тебя в тюрьме. Я уничтожу тебя. Ты еще пожалеешь об этом».
Муха потерла передними лапками, будто предвкушая вкусную трапезу, потом перелетела на соседний столик.

Принесли омлет. Руад выдул второй стакан пива. Есть не хотелось, кусок в горло не лез. Поковыряв вилкой в тарелке и кое как протолкнув в желудок немного салата, он встал, подошел к стойке, заказал полстакана холодной водки, опрокинул ее внутрь, закусил кусочком сыра, расплатился и вышел.

Часы показывали четверть десятого. Он прошагал метров тридцать, зашел в гастроном. Только что завезли свежие слоеные пирожки, молоденькая продавщица принимала товар. Купив на вечер четыре пирожка и бутылку «Дюшеса», Руад вышел из магазина, перешел дорогу и присел на скамейку в сквере Вургуна. Уже стемнело. Мимо сквера, по улице туда-сюда, деловито или бесцельно сновали пешеходы. Из открытого окна напротив, звучала «Atlantis is calling» в исполнении Modern Talking. Руад откинулся на спинку скамейки, закинул ногу на ногу и посмотрел по сторонам. Первые этажи зданий светились огнями витрин и вывесок: «Гастроном» с погасшей первой буквой, «Галантерея и трикотаж», «Турагентство «Дениз» - летайте самолетами Аэрофлота!», «Ремонт часов, пылесосов и холодильников», «Ресторан-бар «Гала» (14)  - каждый день хаш (15)  и свежее пиво», «Ателье мод «Джыртдан» (16)  - индпошив модной одежды»... Руад вдруг вспомнил название ресторана, который располагался неподалеку, на набережной в подвальном помещении. Называлось это заведение - «Вышка». Несуразица какая-то. «Вышка» в подвале.

Кто придумывает эти названия? Ведь кто-то же их придумывает, кто-то в «Азторгрекламе» утверждает. Потом оформляется договор, перечисляются деньги. После этого принимается заказ на изготовление неоновой или обычной, наборно-типовой, пластмассовой вывески с подсветкой в какой-нибудь из многочисленных мастерских Художественного фонда. Там вносятся «ценные» дизайнерские коррективы и, пройдя многочисленные инстанции и перипетии, световая вывеска типа «Вышка» через множество рук возносится на отведенное ей место над входом в подвал. И никто за это время не задаст вопрос: «Дорогие товарищи, а никакого другого названия кроме как «Вышка» для подвала или «Кондор» (17) для мясной лавки придумать нельзя было? Это что, шутка такая или фантазия идиота? Куда же смотрели товарищи из Баксовета?». Но всем на это наплевать. И Баксовету тоже. У них дела поважнее. А вывески висят, как висели, и по вечерам непрезентабельно моргают прохожим блеклым от многолетней пыли и старости голубоватым светом и перегоревшими сегментами газосветных трубок, что часто влечет за собой смысловой провал в надписях. Вот, как сейчас, с перегоревшей первой буквы в надписи «Гастроном».

Об этом-то и размышлял Руад, когда недалеко раздался душераздирающий визг тормозов. На пересечении улиц 28 апреля и Пушкина, старый «Жигуль» въехал в зад новенькой Газ 24. Из «Волги» вылез коротконогий лысый толстопуз с иссиня черными кирпичевидными усами и, размахивая рукой стал двухэтажно материть отца и деда водителя «копейки» (18). Тот, худой и небритый дядечка, высунувшись по пояс из окна своей машины и не желая оставаться в долгу, тоже недвусмысленно поминал родителей хозяина «Волги», правда, с меньшим энтузиазмом, но в более изощренной форме. Сразу же вокруг обеих машин собралась толпа, которой могла бы позавидовать даже прошлогодняя первомайская демонстрация на площади Ленина. Народная масса всегда проявляла живой интерес к подобным вопросам, тем более, если других развлечений не было.
Шум от столкновения и галдеж вернули Руада в реальность. «Блин, что я тут делаю?» - Он взглянул на часы - 9.50. - «Пора в больницу».

14) Крепость – азерб.
15) Национальная еда, приготовленная из говяжьих ножек.
16) Аналогично «Мальчик с пальчик» - персонаж азербайджанской народной сказки.
17) Птица из семейства грифов. Питается исключительно тушами падших животных (падалью). Как и у других грифов, у кондоров имеется необычная для других птиц привычка испражняться на собственные ноги — попавшая на кожу моча испаряется и тем самым способствует охлаждению организма.
18) Простонародное прозвище автомобиля ВАЗ 2101 «Жигули».

***

В коридоре отделения не было ни души. Руад прошел в ординаторскую. Там тоже было пусто, на рабочем столе Бахадура горела настольная лампа и лежала открытая история болезни с шариковой ручкой на ней, как будто тот спешно вышел.
Руад быстро облачился в рабочий костюм и отправился в палату №10. Сбылись худшие его ожидания. Бахадур и Сона были там и стояли у кровати Аслана.
Когда Руад зашел, Бахадур сказал, что у Аслана поднялась температура и его знобит.

- Наверно нагноение в ране, - предположил Бахадур, - 38.5.

- Для нагноения еще рано, - возразил Руад, - раны так скоро не нагнаиваются.
На всякий случай, Руад проверил дренажные трубки, торчащие из-под гипса. Выделений было не много – небольшое количество прозрачной, розовой жидкости с темными прожилками, как и должно быть. Аслан был сильно заторможен, тяжело дышал, с трудом открывал глаза, но конкретно ни на что не жаловался, его бил озноб. После осмотра выяснилось, что в легких имеются хрипы. Ничего другого обнаружить не удалось.

- РБ не появлялся? – спросил Руад.

- Нет, - ответила Сона. – И никто в палату, кроме меня не заходил.

Руад попросил, чтобы она приготовила литическую смесь, а сам еще раз внимательно осмотрел грудную клетку, послушал легкие и сердце. Хотя на туловище и руках были ссадины и кровоподтеки, первичных рентгенологических и клинических данных говорящих о переломах ребер или других серьезных повреждениях, обнаружено не было.

- Что там слышно? – спросил Бахадур.

- На, послушай. – Руад вытер наконечники марлевой салфеткой и передал фонендоскоп коллеге. Тот долго слушал, морщил лоб и часто моргал. – Застойная пневмония.

- Похоже на то, с учетом травмы. Но температура слишком высока. И странно, что так внезапно, тем более что мы активно стимулируем вентиляцию легких. Вошла Сона со шприцем. Руад внес дополнения в лист назначений и пошел договариваться о мобильной рентгенографии.
Экстренная лаборатория, конечно, показала наличие острого воспалительного процесса, да и только. Ни локализацию, ни характер воспаления, лаборатория указать не может, а развернутые данные будут готовы только утром.

На рентгенограмме подтвердилась пневмония, характерная после подобных операций, признаков плеврита или гемоторакса (19) нет, умеренное расширение границ сердца, но дежурный рентгенолог заключил, что такое сердце есть у всех спортсменов, а пациент – профессиональный танцор, так что все нормально. Никаких повреждений выявлено не было.

Через полчаса после укола температура упала до 37,5 градусов. Все это время Руад сидел рядом с пациентом, так как Сона занималась назначениями других больных хирургического отделения. Аслан уснул, но дышал тяжело. Периодически он вздрагивал во сне и пытался открыть глаза, но веки, как будто были склеены и не хотели открываться. В такие моменты Руад брал Аслана за руку, тот немного успокаивался и опять проваливался в тяжелый сон.

После полуночи, Руад пошел в ординаторскую. Бахадур уже спал и похрапывал во сне, так что Руаду пришлось выйти на балкон. Ночь стояла теплая и влажная. Воздух никак не перемещался подобно воде в омуте. Сверчки устроили шумный концерт во дворе. Перрон почти пустовал. На дальнем пути, стоял состав, все двери вагонов были заперты и только в одном окне горел тусклый свет. Руад достал сигарету и прикурил. На балкон вышла Сона с чашкой кофе.

- Вот, доктор, выпейте кофе, - и протянула ему чашку. – Вы совсем никакой в последние два дня. Мне сказали, что вы не спите уже вторые сутки.

- Спасибо, Сонечка, ты очень внимательна. – Соня - так называл ее только Руад.

- Для вас всегда рада.

- Приятно слышать, - Руад улыбнулся. - Я утром вздремнул часок, сидя в кресле.

- Этого мало... Можно с вами тут покурить? – Сона достала из кармана халатика «Салем».

- Конечно, Соня. - Руад поднес, подаренную ему на день рождения, позолоченную «Ронсон» и щелкнул.

- Девушка затянулась, потом вскинула голову, вытянула в трубочку пухлые губки и выпустила вверх струйку голубого дыма.

- Ты куришь естественно, не принужденно, не так как многие женщины. – Заметил Руад.

- А как курят многие женщины?

- Напряженно как-то. Больше ради моды, для показухи, чем для удовольствия. Это сразу заметно. Хотя курить сейчас уже не модно.

- А я ведь тоже предпочитаю удовольствие от других вещей, нежели от сигарет. В них удовольствия мало. - Она улыбнулась и посмотрела на свою сигарету.

Из предоперационной комнаты на балкон, где они стояли, падал мягкий свет. С неба беспристрастно светила Луна.  В свете Луны ее карие глаза казались серыми. Вообще, Сона была довольно привлекательной девушкой, но не броской, на каких с присвистом оборачиваются мужчины. Невысокого роста, с хорошо сложенным телом, которое нельзя было назвать ни худым, ни упитанным, скорее – гармонично-компактным. Ни одной выпирающей косточки. Все гладко. Под тоненьким, коротким, чуть выше колен, халатиком, проглядывались округлые формы бедер, плавно переходящие в тонкую талию. Аккуратно подстриженная челка, слегка прикрывающая толстые, грациозно расходящиеся брови. Тяжелые каштановые волосы кокетливо собраны на затылке, обнажая гладкую, длинную шею. Все черты лица так же, как и фигура, построены на плавных, мягких линиях. На симпатичном личике вообще никакой косметики, впрочем, она и не нужна. Взгляд  чуть узковатых глаз - прямой и чистый, но без тени наивности. Что-то во всем ее облике выдавало дворянское благородство. Руад какое-то время наблюдал за ее лицом. Она почувствовала его взгляд, мельком посмотрела на него, затем зардевшись, отвела глаза и уставилась на перрон. Было заметно, что ей нравится, когда он смотрит на нее.

- Доктор, наверно я не имею права об этом с вами говорить, но мне это не дает покоя. Прошу меня простить, но я все-таки спрошу, а вы не отвечайте, если не хотите.

- Если это не дает тебе покоя, спрашивай, Соня. Отвечу, если только смогу.

- О чем вы тоскуете? - чуть погодя, спросила Сона. – В ваших глазах я всегда вижу скрытую печаль. Даже когда вы шутите или веселитесь, она там есть. Она уходит только тогда, когда вы работаете. А потом опять возвращается. Она вас не портит, даже наоборот... Но не в этом дело. Мне просто хочется понять, в чем причина. Вроде бы, у вас все есть: друзья, девочки, машина, квартира, любимая профессия...

- Ну, насчет девочек ты перегнула.

- Вовсе нет. Среди женского коллектива нашей больницы, вы человек довольно популярный. – Она негромко рассмеялась и опять посмотрела на перрон. Смущения ей скрыть не удалось. И потом, извините, конечно... – она чуть помолчала, - я вас как-то видела с интересной девушкой, она смотрела на вас влюбленными глазами... – Руад громко и от души рассмеялся.

- Ой, Соня, Соня. Какие же вы, женщины, непредсказуемые. Ты что, приревновала?

- Я? С чего бы? И вообще, простите, это и правда, не мое дело.

- Да нет, все нормально. Не обижайся, просто, все так неожиданно. Я сам-то никогда не задумывался о том, что слыву ловеласом и сердцеедом. К тому же, с грустными глазами. – И Руад опять рассмеялся.

- Я не говорила, что вы ловелас. Лично мне нравится, ваш стиль жизни, если я вообще могу об этом судить. Нет, правда. Я не шучу. Это и есть полноценная жизнь. Я так считаю.

- Но у меня не самая хорошая репутация. Ведь есть люди, которые считают, что я веду беспечный, не Советский образ жизни.

- А в чем, по их мнению, выражается ваша беспечность? В том, как вы выкладываетесь на каждой операции или как вы относитесь к простым людям?

- Почему же? В моих идеологических взглядах, не конформистских поступках, в моей не врачебной манере одеваться, пить, курить, гулять и еще во многом другом.

- Доктор, вам просто завидуют, и это видно невооруженным взглядом.

- Сонечка, вот поэтому-то у меня и глаза грустные.

- Доктор, вечно вы все в шутку переводите. Так нечестно.

- Чрезмерная честность, Сонечка, ни к чему хорошему не приводит. Я это по жизни знаю. – Руад поднял указательный палец вверх, подмигнул и сделал серьезное лицо. - Ты все назначения выполнила?

- Да. Следующие уколы в 6 утра.

- Хочешь коньячку с шоколадом?

- Если чуть-чуть, не откажусь.

- Тогда пошли к тебе.

Руад бесшумно открыл ящик своего стола, достал бутылку коньяка, банку «Пеле» и плитку шоколада, захватил купленные пирожки с лимонадом и прошмыгнул в соседнюю медсестерскую комнату. Сона уже включила чайник и застелила журнальный столик чистой мини-скатертью.

- Ты пока разложи, а я посмотрю, как там Аслан.
Аслан по-прежнему спал, тяжело дыша. На ощупь, температура вроде как не изменилась. Пульс был частым и слабым. «Нужно измерять температуру каждые два часа, - подумал Руад. - А утром обязательно созвать консилиум». Постояв минуту, Руад вернулся в медсестерскую. Пирожки и шоколад были аккуратно разложены по тарелочкам, в чашках дымился горячий кофе. За отсутствием рюмок, на столе стояли два стакана и бутылка лимонада. Пузырь с коньяком стоял на полу, сбоку от дивана так, чтобы ее не было видно от входа. Все, как полагается.
Руад сел, откупорил бутылку и разлил коньяк по стаканам на два пальца.

- Ну, садись, - сказал Руад. Сона села на стул напротив. Молча глотнули коньяку, и оба закурили.

Руад вспомнил. Держа сигарету в губах, он пошел в ординаторскую и через минуту вернулся со своим маленьким, величиной с ладонь, радиоприемником. Из миниатюрного черного динамика послышалась музыка. Передавали «Серенаду солнечной долины» Глена Миллера. Поставив приемник на столик, он выключил верхний свет, оставив только торшер. Комната, как по мановению волшебной палочки, превратилась в уютный барик. Руад сел на диван и разлил по несколько бульков коньяка в два стакана.

- Даа, - протянула Сона, - вы мастер, ничего не скажешь. Остается только устроить стриптиз. Вместо шеста можно использовать штатив для системы...

- Заходите, присаживайтесь, развязывайте рубашку. Мастер-психиатр избавит вас от любого недуга, - с серьезным лицом пошутил Руад.

- Вот так вы и похищаете неискушенные женские сердца.

- Это комплимент? Мое зрение начинает принимать розоватый оттенок.
Сона взяла свой стакан, перелила из него почти весь коньяк в стакан Руада, оставив себе один глоток. – Я это выпью, и все. Затем слегка приподняла стакан в руке... – За вас, доктор. Я рада, что работаю с вами.

- Ты меня балуешь своей лестью, Соня. – Он протянул ей тарелочку с шоколадом и взял со стола свой стакан. - Спасибо. А я пью за тебя. Ты – очаровательная девушка и если бы я был чуть нахальнее, то непременно приударил бы за тобой. - Они выпили. Потом стали разговаривать о том, о сем и слушать музыку. Минут через сорок, Руад почувствовал, что засыпает сидя.

- Пожалуй, мне надо немного поспать, - прикрыв зевок ладонью, буркнул он.

- Согласна, вам надо поспать. Дайте мне вашу постель, я застелю во второй палате. Там никого нет. За Аслана не беспокойтесь, я присмотрю. Все равно ложиться не буду.

- Спасибо, Соня. – Он передал ей постельное белье, а сам пошел чистить зубы.

Перед тем, как лечь, он напомнил, чтобы она не забывала измерять температуру каждые два часа. Руад лег, не раздеваясь, только снял халат, подложил руку под голову и стал обдумывать план действий на утро. А до того времени ему надо было ослабить болты, стягивающие мозг и расслабиться. И он расслабился - сон пришел незаметно.

19) Воспаление плевральных листков (плеврит) или скопление в плевральной полости экссудата (жидкости), а также крови (гемоторакс). Среди  причин — инфекции, травмы грудной клетки, переломы ребер, опухоли.