Шесть явлений Ленина под аккомпанемент рояля

Мороз сковал ледяным спокойствием сердца собравшихся. Пойманная в клетку величественного безмолвия, траурная процессия металась по площади, преодолевая немое сопротивление скорбящих. По нестройным аккордам материализованной музыки, в нескольких метрах от земли, покачиваясь, проплывал фосфорецирующий саркофаг с телом вождя. Прощаясь, Ильич покидал сознание людей и отправлялся в их подсознание - мыслью рожденный и мысль сам.

                Мечта сплеталась из сомнений,
В том, что оставил их кумир
И людям начал снится Ленин,
Лоснящийся, как уссурийский тигр.

В ожидании знамений партийцы галлюцинировали толпами, на площадях, размахивая транспарантами, призывая к коллективизации разума. Взращенные в небытии, на периферии предметного мира, осознавали они свою новую роль и новый миропорядок, где каждый сам себе Будда, сам себе абсолют. Рабочие брали на себя повышенные обязательства по производству надреальности и, перекрывая по сто норм за смену, достигали рубежей пространственно-временного континуума.

Так рушились законы мирозданья.
Реальность ускользала в пустоту
И исчезала, колыхаясь плавно,
Как тень вождя, гулявшего в саду.

Когда графики показателей вышли за пределы чисел, и их нельзя было более помыслить, и даже время встало на колени, сомкнувшись в кольце пятилетки, - нарушились все физические законы и природа перестала существовать. Люди в праздничных одеждах высыпали на улицы, но улиц уже не было, впрочем, как и людей; и тогда старый дворник понял, что такое социализм.

Вечность густеет над миром,
                Когда же встреча с кумиром?
Уж гаснет солнце начал -
Человек за стеной молчал...
Только понял дворник седой,
Понял я, человек за стеной -
Что, возможно сейчас, на Уолл-Стрит,
Ленин, в новом костюме стоит.

Репродукторы тихо играли танго, комиссары медленно танцевали. Города опускались в ночь, лился мерный свет газовых фонарей, комсомолки, блуждая по лесным чащобам, собирали в плетеные корзинки продукты распада мира, хмельные хлеборобы бороздили на тракторах шершавые поверхности неузнаваемой планеты. И только стахановцы проводили время в праздных разговорах о принципе неопределенности, в невесомости витая над производственными агрегатами. Они спокойно смотрели вдаль, ибо обрели вечность.

Там, вдали от мирских забот,
От ветров, дождей и невзгод,
Отплывает в моря пароход.
Ленин в булочную идет.

Следующее явление носило поистине космические масштабы. Оптические приборы констатировали: Ленин структурировал межзвездное пространство, атомарно преображаясь в кольце огненных медуз. Коллапсы захлестнули истерзанную плоть вселенной и только Ленин несся в безвременье, оседлав спутник, могучими движениями иллюзорных рук обрубая ядовитые метастазы реальности. Смертоносные кометы таяли, уклоняясь от роковой встречи, голубые гиганты безропотно сжимались до размеров белых карликов, черные дыры покорно извергали похищенные сгустки материи. Космонавты рукоплескали орбитальным экзерсисам вождя, не подозревая, что являются свидетелями межмировой революции!

"Фатум" -
Шепчет лес присмиревший,
Падает лист золотистый неспешно
                К подножиям статуй,
Блещет волна отражением рыб,
                Ильич лелеет меж ладоней гриб
                (атомный).

Это было первым шагом на пути долгожданного воссоединения Грезивших и
Великого Мнимого, деяниями посмертной проекции, превзошедшим себя живого.

Тусклый свет в помещении мерк,
Космонавты теснились на пьедестале,
А стахановцы мирно спали,
Раскачиваясь под куполом завода.
Сны уходили в прошлое.
Скользили невиданных размеров тени,
Взошла Луна и тихо вошел Ленин.
Он плакал и дарил гвоздики всем,
Он гладил головы рабочих спящих
И космонавтов всех поцеловал.