КРЕН

               
                Нам с тобою, Королева, не ужиться, право,
                Любишь ты ходить налево, ну, а я – направо.

                Все слова твои  - подвох. Обещанья – ложные.
                Я люблю горячий грог, ну, а ты - пирожные.

                Мы с тобою, Королева, антиподы – право,
                Даже крен ты любишь, левый. Я же – только правый.

 Стихотворение это написано мной очень давно. Я тогда не понимал того, что понимаю теперь. Сказать по правде, я и сейчас толком ничего не понимаю. Как щенок в тумане. Мятусь и маюсь. Не до хорошего. То, что я пишу, никому не интересно и как говорится, до глубокой, редко встречающейся в повседневном обиходе, синей лампады, и происходит эта петрушка по причине потрясающей неуклюжести мира, но пишу я,   всё же, более для себя, чем, для  кого - то. Читатель мне, скорее не нужен, чем нужен.  С некоторого момента, по не вполне понятным причинам, жизнь моя дала трещину и покатилась под невообразимый откос. Таких откосов сейчас уже нету. Сказать честно, они, и раньше не очень встречались, и рассказываю я об этом,  как бы это сказать, из принципа, что ли. Принцип мой разумен и в высшей степени справедлив. Сей семена, а не плевелы.  Разумеется, понимать это нужно только в переносном смысле. Из расчёта, один к семи. Расчёты такого рода, сейчас изрядно подзабыты, они не в моде, их унижают, им треплют нервы, обвиняют  во всевозможных смертоубийственных грехах, а расчёты, надо сказать, были знатные. К слову сказать, таких расчетов сейчас, тоже нету. Кончились. Вышли все. Душно. Нечто неуловимое, до боли схожее с недотыкомкой, щедрой рукой,  не создателя ли? - обильно рассеяно в смертном воздухе. Бесполое, оно важно гримасничает, напевает отвратительные песенки из числа тех, что были и будут всегда, и довольно ловко прыгает по гравию того самого сада, вокруг его серых клумб и настурций, а также их жен и детей. Смотри в Интернете. Андрей Товмасян Акрибист. «Настурции, их жены и дети». 2012. Ластится, подличает, и тихо томит, и, наверное, именно поэтому, мне  никак не удаётся плавно подрулить к той заветной остановке, откуда собственно и начнётся рассказ об антиподах. Если, конечно, начнётся. Уверяю  Вас, Господа, рассказ  не только начнётся, Вы можете поздравить себя и своих родных и близких, он уже начался. Когда – то давно – предавно,  так и хочется приписать,  при царе Горохе, хочется,  возьми и – припиши,  живёшь - один раз, и опять  с ужасающей силой,  хочется спросить, извините, а, почему, не 2,  или скажем, не 8, чем плохое число, и чем оно не угодило Вам?  Но спросить не у кого. Тайм – аут.  Существовала некогда, на ТВ передача - Неведомое рядом, или что – то, в этом духе, но по сравнению с тем, что Вы услышите от меня, это детские игрушки. Есть вещи сравнимые и несравнимые. Речь пойдёт о несравнимых вещах. Ну, и ещё кое о чем. Ладно. Там видно будет. Кстати. Интересно, что представляет из себя, это - там, и где эта непостижимая штукенция находится? С чем её едят и каков  её чудный пол? Думается, располагается она вдали от золотых тюлёликов, и прочих необъяснимых пролегоменов природы. Да и природы ли? Всё спутано некоей кощунственной рукой и спутано прочно и давно. Задолго до печального умственного заката и радостного обнищания рабских нечитаемых столбцов СМИ. Я обещал рассказать о некоторых деликатных проблемах, но поскольку я сам себе хозяин и никому ничем не обязан, я его отменяю. Что мне Гекуба? Дивная представительница низменной конторы,  видите ли, будет распивать соки – лимонады, извиваться  и прохлаждаться, а я отдувайся. И всё это во времена великого крена. Нет, сестрёнка, шалишь. Жизнь невозмутимых народов возмутилась, и дала необратимый крен в сторону обувных магазинов блаженного запада и наполнилась карликовым шелестом.  Навряд ли сыщется занятие, более глупое, чем объяснять разницу между шелестом и дрожью. Всё настолько запуталось и искривилось, что нет никакого конца и краю подобному крену и путанице. Как нет дна и нет покрышки. Стоп! Излагать материал, таким образом, пользоваться избитыми представлениями и затёртыми словесами, значит, идти на поводу у надменных величин. Надменные величины отдохнут. Марш вперед, труба зовёт. Ещё раз стоп! Никакая труба никуда не зовёт. Молчит музыка боевая. А ведь я опять потихоньку скатываюсь в ров, наполненный грязью неизвестного происхождения. Крен креном, а нужно приниматься   за дело. За старинное дело своё. Опять вылезла чудная грязь. Нарисовалась. Здрасьте, мол. Как живёте? Не отмоешься, не очистишься. Скверна липкая, грязца жгучая. И откуда она только берётся?  Душно. А дело стоит, между прочим. Простаивают бриллиантовые маховики. Не журчат весёлые ручьи. Предзимье крепнет. В похоронной гуще серых ноябрьских садов не слышны ни подмосковные шорохи, ни звонкие хоры детей. Замолкли звуки чудных песен. Не цветут даже вербы. Каждый знает, - вербы в ноябре не цветут, но ведь хочется, чтоб цвели. Мы ведь и  живём – то, отчасти для того, чтоб сказку сделать былью. Хотя и не только для этого. Не так давно,  одной  кошмарной московской ночью, я, поразмышляв,  пришёл  к неутешительному выводу, мол, раз не цветут даже вербы, значит, дело - дрянь, запахло концом света,  но такого  просто быть не может. Конец света я отменял столько раз, что и сосчитать трудно. Спору нет, крен страшен, особенно крен извилистой души, но разум пересилит тиски любого крена. Конец повествования должен быть светел. Ещё раз повторяю. Успокойтесь!  Никакого конца света не будет. Если уже и это не светло, тогда я не знаю, что такое свет.   

                Андрей Товмасян Акрибист

                29 Ноября 2012 года