Прыжок в пустоту - Гл. 4 - Небесное и человеческое

                НЕБЕСНОЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ


                Только это я нашёл, что Бог сотворил человека правым,
                а он пустился во многие помыслы.

                Екклесиаст. Гл. 7, ст. 29


   Взору Лугина и Дналова явился образ благородного старца, как бы сотканный из облаков, на фоне сияния, и Лугин подумал, что Николай ещё и прекрасный художник. Во всяком случае его воображение таково, что если бы он мог воплотить воображение на холсте, то превзошёл бы всех Рафаэлей, Рубенсов, Рембрандтов, Чюрлёнисов, Малевичей и Кандинских вместе взятых.
   Появилась ещё троица в белых одеждах и послышался стройный хор их голосов:

          Творец, как в первый день созданья,
          Твои творенья велики,
          И крепнет сила упованья
          При виде творческой руки!

   - Это архангелы Гавриил, Рафаил и Михаил, - пояснил Дналов. - Всё, что ты видишь и слышишь, - "Пролог на Небесах" из "Фауста". Николай перечитывал Гёте незадолго до случившегося. Видимо, размышлял, искал аналогии между собой и Фаустом, ибо, как ты понимаешь, для этого в его жизни возникли определённые основания. Естественно, что это закрепилось в памяти, с вамых верхних её слоях. И таково его образное представление.
   - Где же твоя обещанная мистика? - спросил Лугин. - Это всё естественно и понятно!
   - Мистика есть ни что иное, как "скрытое знание", вот и весь сказ! А до "скрытого знания" пока далеко. Запомни, наконец, что всему своё время!
   
   Тем временем архангелы продолжали:

          Но Мефистофель на свиданье
          К тебе явился, как тогда.
          Принять его без колебанья
          Ты обещал ему всегда!

          Тогда вы в вашем вечном споре
          Решились на эксперимент.
          И вот, на радость иль на горе,
          Настал ответственный момент.

          Он чем-то сильно озабочен,
          Серьёзен так, как никогда.
          Он мрачен и сосредоточен,
          От прежней спеси нет следа...

   - Этого в "Прологе" нет, там как-то по-другому, - сказал Лугин. - Это уже его собственные мысли? Но на этом уровне включения коры он ещё не может, не должен так формулировать мысли... Тут что-то не вяжется... Или это уже из твоей "мозготеки"? Но тогда в чём смысл всей затеи? Если, с одной стороны, это память, а с другой - навязанное извне, то как родится в голове что-то собственное?
   - Верно мыслишь! В "мозготеке" не может и не должно быть никакой "отсебятины". Да, он ещё не может сам чётко формулировать на базе собственной памяти, в его сознание начинает входить нечто стимулирующее, и он начинает лучше соображать. Идут некие импульсы извне, некие первые, пробные знаки алгоритма Озарения.
   - Что-то я ничего не понял: нечто, некие, знаки, Озарение...
   - Терпение, мой мальчик! Чтобы ты понял, почему он не должен был, но начал связно соображать, напомню тебе всё тот же пример с тобой самим: после моего предупреждения, что с Николаем случится несчастье, ты начал лихорадочно, но продуктивно соображать, организовав ему тем самым и несчастье, и спасение. Если бы я тебя не простимулировал, не взволновал, то и ты бы не смог связно соображать и ничего бы у тебя не получилось. Что касается пробных знаков Озарения - это как бы обучение грамоте Озарения. Даже гений начинает с заучивания букв, букваря, цифр и таблицы умножения. Все вначале читают по слогам "ма-ма мы-ла ра-му".
   - Уяснил... Но с Озарением непонятно.
   - А вот это, мой милый, никому не понятно и никому никогда не будет понятно! Вот в этом-то и "проклятый вопрос": "что человеческое, а что небесное"... Если говорить современным языком, то можно рассудить так: законы природы универсальны, явления повторяются независимо от того, существуют ли между ними явные, прослеживаемые причинно-следственные связи, или нет. Они, эти связи, может и есть, но ещё неизвестны, то есть пока что в области "скрытого знания". Может, они не такие, какими могут представляться, хотя бы гипотетически, как случай с релятивистской физикой, или их вообще нет. И спорить не о чем, ибо нет предмета спора, он в области "незнания". Отсюда лишь один неоспоримый вывод: в природе происходят явления и идут процессы, объединяемые единой информационной системой, единым алгоритмом мироздания. Алфавит этого вселенского алгритма бесконечен. Но сам по себе он не знаковый, а ситуационный. Знаки же рождаются в человеческом сознании при повторении той или иной ситуации, в результате её интроспектирования и занесения в бездонную коллекцию памяти. Совокупность нескольких таких знаков может быть временной и несущественной, даже ничтожной, или же перевернуть все прежние представления о мире. Именно так и познаёт человек универсальные законы природы, открывает их, как, например, был открыт столь любимый Николаем Периодический закон. Причём закон может быть открыт, но до конца так и не познан, как тот самый Периодический закон! Но тот, кому повезёт, то есть в чьей голове соединятся, совместятся при определённой ситуации такие знаки Озарения, познает, можно сказать, высшее блаженство!
   - Да-а-а... Даже у тебя туманно получается... Но логика есть!

   Тем временем раздался громоподобный, раскатистый Божий Глас:
   - Зовите!
   И появился некто в чёрном, преклонил колени. То был Мефистофель, но черты его физиономии поразили Лугина явным сходством с дядюшкой - она была лишь темнее и нижняя челюсть переходила в козлиную бородку.
   - А вот и я! - сказал дядюшка.

   Лугин, вернувшийся было в привычную калею атеизма, хотя и обвешанного "проклятыми вопросами" как рождественская ёлка, или, на худой конец, пантеизма, с которым его сознание тоже вроде бы уживалось, и он даже постепенно стал к нему склоняться, вновь оторопел, ошалел, обалдел или что-то в этом роде, а то и всё вместе взятое... Он потрогал  Дналова - на месте, живой... Ему стало жутковато, сознание начало спасительно барахтаться и ухватилось за единственную соломинку: если исходить из того, что это всё, в том числе и Мефистофель-дядюшка, продукты интроспекции Николая, а это должно быть именно так, то в сознании Николая образ Мефистофеля вполне может ассоциироваться с внешностью дядюшки. И Лугин несколько успокоился. Мефистофель же продекламировал дядюшкиным голосом начало той речи, что в "Прологе". Но только начало:

          Опять, о Господи, явился ты средь нас
          За справкой о земле, - что делается с нею!
          Ты с благосклонностью встречал меня не раз,
          Ну а теперь я и начать не смею...

   Господь строго на него взглянул и изрёк:

          Нет, не за справкой я на этот раз.
          Что делается здесь - я разумею
          И не намерен слушать твой рассказ.
          Я к вам, чертям, претензию имею!
         
          Как допустили вы, чтоб человек,
          Над коим вы так любите глумиться,
          Сумел лишь за один двадцатый век
          Таких высот познания добиться?

          Он из-за вас к познанью не созрел,
          Ведь злоба ваша только развращает!
          И то, что он познать уже посмел,
          Себе ж во зло он тут же обращает!

          Мефисто, ты, я помню, говорил,
          Что разум человеку дан напрасно,
          Что без него он мог бы жить прекрасно,
          А с ним он из скотов скотиной был!

          Ты душу Фауста просил для развлеченья,
          Но ты тогда был мной предупреждён:
          Блуждает человек, пока в нём есть стремленья,
          Но Истины лучом он будет озарён!

          Ты бился об заклад: "Он будет мой!"-
          И ты тогда чего хотел - добился.
          Твой Фауст сгинул. Ты же, как герой,
          С победной вестью предо мной явился!

          Что ж ныне ты не весел, мой хитрец,
          Один из главных духов отрицанья?
          Потупя очи, мямлишь, как юнец.
          Неужто ты пришёл для покаянья?

   Мефистофель-Дналов глухо бубнил, смиренно опустив голову:

          Ты прав всегда. Тебя не проведёшь.
          Да, Фауст - мой. Цена душонке - грош!
          Да, он ослеп, забыл свои "амуры".
          Ему могилу вырыли лемуры.

          Но перед смертью грудью всей дышал
          И говорил, что "высший миг вкушал"!
          Душой он в пропасть адскую сорвался,
          Но прежде разумом в эфир прорвался!

          И этот разум много натворил,
          Мозги он людям сильно засорил!

   Но Господь не смягчался и продолжал отчитывать:

          Как выпустили вы из-под контроля
          То, что и Землю может погубить?
          Где были вы - Мефисто, бесы, тролли,
          Кто должен был за разумом следить?

          Я, понимаешь, души сортирую,
          Сужу-ряжу... А ныне негодую:
          Кого из них мне в рай определять?
          Они ж готовы даже там стрелять!

          Плоть, разум и душа - в своём единстве,
          Вот то, к чему стремился Я - Творец!
          Вы ж, разум направляя лишь на свинство,
          Приблизили трудов моих конец!

          Уже однажды Я, путём Потопа,
          Остановил грехопаденья век.
          Теперь опять несётся грех галопом.
          И чем закончится сей дикий бег?

          Клонированье, атомные взрывы,
          Компьютер, лазер, космос, интернет...
          Уже и в Небесах покоя нет!
          И как же до сих пор ещё все живы?!

   Мефистофель-Дналов терпеливо выслушал и, видимо, почувствовав, что Господь выговорился и уже готов сменить гнев на милость, начал вымаливать его благосклонность:

          Господь! Твоё Всевидящее Око
          И воля вездесущего Творца
          Должны нас всех спасти от злого рока,
          Не допустить ужасного конца.

          Добро в тебе останется навечно,
          А зло же с человеком пропадёт.
          Мы сгинем вместе с ним и уж конечно
          Твоё же Слово в пустоту уйдёт...

          Опасен человек на грани века,
          Коль посягает на права Творца:
          Клонирована ныне лишь овца,
          А завтра воссоздаст и человека!

          Он воссоздаст себя от "А" до "Я",
          Клонируя телесное подобье.
          Забудет про могилы и надгробья
          В бессмертии земного бытия!

          Умея обновлять своё же тело,
          Имея параллельный мозг - компьютер,
          Хранящий в памяти любое дело,
          Любые мысли, чувства, стал он смелым.

          Компьютер может стать его душою,
          Когда он в виртуальную реальность
          Себя погрузит вместе с головою,
          Уже толкуя про свою астральность.

          Он про Тебя всё чаще забывает,
          Сам чёрт ему не брат, а так, "дружище"!
          Рай не прельщает, ад уж не пугает,
          Лишь был бы "кайф", да повкуснее пища.

          Он всё охотнее стал заряжаться
          Энергией компьютерной души,
          А за свою не станет торговаться -
          Готов продать уж даже за гроши!

          Его душа не требует питанья,
          Коль ею он готов пренебрегать.
          Твой страх он исключил из воспитанья,
          Так чем же от греха остерегать?

          Тогда, при сотворенье первой пары,
          Чтоб для потомства в ней была утроба,
          Ты взял ребро несчастного Адама,
          А человек же вынул кость из гроба.

          Он, выделив из кости ДНК,
          Сам воссоздаст любого чудака!
          К его мозгам компьютеры подключит,
          За пять секунд наукам всем научит!

          Каким тогда предстанет гость из гроба,
          Что жил аж до Великого Потопа?
          И сколько будет их, таких гостей?
          Чего у нас в избытке - так костей!

          Меня всё это крайне беспокоит...
          Теряет смысл моё существованье...
          Сам Сатана находится в смятенье...
          Да и тебя, Господь, видать, тревожит
          Такая человеческая наглость...

   Господь, великодушно выслушав слезливые излияния, задумчиво-успокоительно молвил:

          Ты озабочен не напрасно.
          И хоть ты с ритма сбился вдруг,
          Не бойся, всё не так ужасно,
          Не завершён Вселенский Круг!

          У нас с тобой одна тревога:
          Всё тот же грешный человек.
          Душой не ведат он Бога
          И поумнел за прошлый век...

   Задумчиво посмотрев на архангелов, скрестивших за спиной крылья и устремивших на него неморгающие взгляды в ожидании указаний, Господь напутствовал их:

          А вы, сыны Небес и Рая, -
          С Небес на Землю опустясь,
          Не дайте, на людей взирая,
          Им забывать про смертный час!

          Стремленье к тайнам мирозданья
          Вам в них не надо подавлять.
          Но только их самосознанье
          Не должно Бога подменять!

          Оно лишь для самозащиты,
          Лишь "умственный иммунитет".
          Их разум Мной на то рассчитан,
          Чтоб дух имел с ним "паритет".

          Засим всех вас я покидаю,
          А вы трудитесь - в добрый путь!
          И вы, сыны Небес и Рая,
          И ты, лукавый: в вас вся суть!

          С людьми вам надо разобраться,
          Глумленьем души не травить,
          И с человеком постараться
          Дела по-божески развить!

   Мефистофель-Дналов, почувствовав, что Господь готов тотчас растрвориться в пространстве и тогда его ищи-свищи, ринулся к нему со словами:

          Господь, я рад был слышать Божий Глас
          На рубеже ужаснейшего века!
          Но, удаляясь, дай нам Человека,
          Чтоб жил среди живых, но ведал нас!

   Господь приостановился и недовольно спросил:

          Чего ещё вам нужно от меня?
          То дыма всё вам мало, то огня...

   Архангелы вместе с Мефистофелем-Дналовым обступили Господа и дружным хором заголосили:

          Мы одного тут подыскали -
          Вполне понятливый доцент!
          Другого подберём едва ли..
          За этого ж - большой процент,
          Что дело может получиться.
          Над ним, несчастным, уж сполна
          Судьба успела поглумиться.
          И мы, и даже Сатана
          За всё готовы поручиться.

          Он ждёт Твой Судный Приговор,
          И, если б Ты распорядился,
          Он нам бы очень пригодился!
          Он жив немного до сих пор,
          Да мозг на разрушенье скор...

          И если Ты сейчас прикажешь
          Его на Землю опустить,
          А за него хоть нас накажешь -
          Мы рады делу послужить!

   Господь раздумывать не стал:

          Что ж, будь по-вашему... Видать,
          Такие времена настали...
          Вы, черти, и меня "достали"!
          Но право дать на благодать
          Я не могу. Вы - зло, уродство,
          И не играйте в благородство!
          И хоть вам нечем оправдать
          Столь необычное стремленье,
          Я всё ж, себе на удивленье,
          Доцента вам готов отдать!
          Пусть поживёт для пользы дела,
          Творя добро и зная зло.
          Пусть в Небеса взлетает смело,
          Коль так ему уж повезло.
          Про ваши споры и сомненья
          Я знаю. Выбор ваш таков,
          Что человек для Озаренья
          Мне явится меж облаков.
          Я с вашим выбором согласен
          и если он - тот человек,
          Что духом и умом столь красен,
          Ему земной продолжу век!

   Дналов выключил экран и сказал:
   - Вот так мы и утвердили Николая Понырева на должность Настоящего Человека. А ты мне не верил!
   - Но это же та самая интроспекция в мозгу Николая, реальность вперемешку с его фантазией. Получился вполне приличный спектакль. И твой образ ему удался, ведь ты ему часто твердил, что ты - Воланд! Был бы он глупее - неизвестно, что бы мы сейчас увидели на экране. Так что тысячу раз прав Вильгельм Вундт...
   - Кстати, он жил и работал в Лейпциге, мы часто общались...
   - Так ты завтракал не только с Иммануилом Кантом? - спросил Лугин.
   - Конечно же нет, я со всеми знаком, - невозмутимо отвечал академик, - но к Вундту я отношусь с большой симпатией, уважаю всей душой.
   - У Вас, мессир, и симпатии есть, и душа? - не унимался Лугин.
   - Странные вы, однако, люди! Даже ты, хоть и получеловек.
   - Всё-то ты знаешь, всё умеешь, и стихами с Господом говорил! Но стихи-то не твои, они родились в голове Николая. Вот докажи, что можешь, выдай экспромт о своей душе!
   - Пожалуйста, - спокойно ответил дядюшка:

            Как всё-таки наивен человек!
            Как он запуган чертовским кошмаром!
            Влюбился ж демон в некую Тамару!
            Но чувства наши - прошлогодний снег...

            Они для нас не двидущая сила,
            Нам их пришлось в себе замуровать.
            Душа-то есть, но чтоб она не ныла,
            Стараемся её не открывать.

            А посему того тебе ж желаю:
            Чтоб разум чувствами руководил.
            А коль наоборот - всё будет лаем
            В чужих ушах, что б ты ни говорил!

   И, не дождавшись реакции Лугина, продолжил:
   - Так я о Вундте: он был ректором Лейпцигского университета, с него началась экспериментальная психология, хотя он непоколебимо стоял на идеалистических позициях. Мы в нашем Центре Вездесущности лишь продолжаем его дело на новом техническом уровне. Он первым в мире организовал Институт экспериментальной психологии в Лейпциге. Умнейший человек! Его научные работы содержат пятьдесят три тысячи семьсот тридцать пять страниц, тогда как Дарвина - двенадцать тысяч, Гегеля - одиннадцать тысяч, а Канта - всего четыре тысячи четыреста. Но дело не в этом. Ты вообще слабоват в истории психологии. Тебе следует постигнуть хотя бы основы, чтобы дальше работать с Поныревым, взаимно обогащая друг друга. Так что наберись терпения и послушай, что я тебе скажу. На первых порах тебе этого хватит.
   Первую попытку систематизировать знания о душе сделал Аристотель. Замечу сразу, что некоторые с этим не согласны, и считают, что о душе говорили задолго до него древние мудрецы Востока, особенно Китая. Но они именно говорили, а не систематизировали, как это принято в науке, в её логике и методологии, чем и занимается Николай.
   Итак, Аристотель, создавший знаменитый трактат "О душе". Его научная позиция оставалась основой аж до восемнадцатого века, когда предметом психологии стала психика.
   Вскоре психология, бывшая составной частью философии, выделилась в самостоятельную науку, и её предметом стало сознание. Ещё позднее место сознания заняло поведение и бессознательные процессы. Хорошо сказано в Британской энциклопедии: "Бедная, бедная психология, сперва она утратила душу, затем психику, затем сознание и теперь испытывает тревогу по поводу поведения".
   - Хорошо, мессир, я почитаю книгу Ярошевского по истории психологии повнимательнее. Слушать это скучновато... Вот если бы мне пообщаться, как ты общаешься со всеми, хотя бы с Аристотелем...
   - Как говорит ваш Динамит - нет проблем! - сказал Дналов, надевая стереоочки. Включив тумблер, он распорядился:
   - Пригласите-ка Аристотеля!
   Тотчас на экране, вернее, в стереопространстве, явилась взору картина рафаэля "Афинская школа", где уже несколько веков в молчаливом споре замерли Платон, указующий на небеса, и Аристотель, указующий на землю. Аристотель сошёл с полотна, обрёл объём и заговорил по-русски:

          Знакомству повод превосходный!
          Я рад: вновь стали понимать -
          Нельзя в позиции исходной
          От тела душу отнимать!

          Плоть - лишь рабочая система.
          Душою жизнь привнесена.
          Она главенствует в тандеме:
          Что толку в чаше без вина?

          Представьте глаз, отдельно взятый,
          Способный сам существовать,
          Ведь без такого аппарата,
          Бесспорно, зренью не бывать!

          Покуда жив он, то способен
          Узреть, презреть, запечатлеть.
          Так человек ему подобен:
          Жить - значит то же, что смотреть.

          А "насмотревшись", иль "нажившись",
          Чтоб впечатленье передать,
          Душа от плоти "отслужившей"
          Сама не может улетать.

          А это так несправедливо!
          Где ж в этом Божья благодать?
          Но дал Господь спасенья силу:
          Бессмертье в творчестве искать!

          Творения не умирают
          И "рукописи не горят".
          И если предки что-то знают -
          Потомки их благодарят.

          И предки в памяти потомков
          Живут, как мы живём, в веках.
          Ведь Чаша жизни - из обломков,
          Обломки ж - а наших "черепках"!

          Душа есть разум вместе с чувством,
          Чтоб жить, не только выживать:
          Наукой, логикой, искусством
          Премудрость жизни познавать.

          Для жизни калакаготичной
          Всё, что по силам, - соверши,
          Стремясь, чтоб жизнь была этичной
          И эстетичной для души!

          А кто лишён такого дара,
          Того катарсис посетит
          И его душу от удара
          Трагедией освободит.

          Так поприветствуем друг друга!
          Добро пожаловать, друзья
          Эзотерического Круга
          И Вечной Мысли сыновья!

   Произнеся сие приветствие, Аристотель вновь занял своё место на полотне Рафаэля. Лугин смотрел на дядюшку с явным восхищением. Ему нравилась эта странная и увлекательная игра. Если такова вся "мозготека", если в уста виртуального Аристотеля удалось вложить всю суть его философии, с его же собственными примерами, как пример с глазом, то было бы неплохо начать выпуск подобных кассет или дисков для компьютерных игр взамен тех, которые делают из детей идиотов!
   Академик тоже был непрочь позабавиться, и они стали поочерёдно вызывать всех тех, благодаря кому психология стала "бедной".
   Следующим явился Декарт со своими трудами "Правила для руководства ума", "Начала философии", "Страсти души" и трактатом "О человеке". Он поведал, что под телом он понимает автоматизированную механическую систему, а под душой - совокупность мыслей, к которым относит и чувства, и эмоции.Он однозначно заявил: "Под словом "мышление" я разумею всё то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить". Мышление он признаёт единственным свойством души, но делит его на деятельное и страдательное состояния. "Я мыслю - следовательно, я существую", - гордо заявил он и откланялся.
   Лугин заметил:
   - Можно считать его позицию наивной, но именно его деление мышления на "думающую" и "страдающую" составляющие теперь используется при психоанализе и тестировании, определении преобладания логического или художественного типов мышления. Уже доказано, что люди делятся на "левополушарных" - мыслителей и "правополушарных" - художников.
   - Да,- сказал Дналов,- и именно Декарт вытеснил Аристотеля, заменив "душу" на "психику", а психику приравнял к понятию "сознание", понимая под этим, что в теле человека живут мысли и "руководят" им. По его понятию, если не будет мысли - не будет жизни. Так он приблизился к одному из "проклятых вопросов" - о жизни и смерти.
   - Вот тут он не прав, хотя для первой половины семнадцатого века это естественно. Совершенно очевидно, что жизнь в человеке может долго искусственно поддерживаться при бессознательном состоянии, чему наш пример с Поныревым. А по Декарту неосознанная мысль - уже не мысль, и, следовательно, нет жизни, - заключил Лугин.
   - Верно, - сказал Дналов, - простим ему это, ибо всему своё время и его заблуждение было своевременным и не напрасным, потому что именно благодаря этому противоречию позднее и возникло понятие о бессознательной психике, рефлекторном мышлении, в чём преуспели Гоббс и Спиноза!
   - Позовём? - задорно предложил Лугин.
   - Позовём, а то ведь скучают, поговорить не с кем...
   Они незамедлительно явились и охотно стали делиться своими идеями, которые и стали методологической основой всего дальнейшего развития психологии. Они, как и Аристотель, считали, что душа неотделима от тела и не может быть по отношению к нему неким самостоятельным "началом"; что предметом изучения в психологии должны быть конкретные психические явления. Они были убеждены, что психические явления полностью объяснимы на основе универсальных законов природы и учение о психике всего лишь часть общего учения о материальном мире. Они стояли на позиции причинно-следственных взаимосвязей во всех проявлениях природы, следовательно и в проявлениях человеческой психики.

   Покончив с этой забавой, они решили передохнуть, и Лугин пустился в рассуждения о создании "душеспасительных" компьютерных программ. Фантазия увела его достаточно далеко, но Дналов  слушал очень внимательно, не перебивая. Лугин рассуждал о том, как человек переживает утрату родных и близких, как постепенно использует прогресс в познании для улучшения памяти о них. Ведь ещё чуть больше века назад от ушедших оставались лишь памятные вещи, письма, написанные их рукой, да миниатюры или портреты, и то если они были написаны талантливыми художниками, способными передать внешнее сходство. Затем появилась фотография, сохраняющая реальное изображение. Затем звукозапись, затем кино, видео, стерео, галография. Так что если человек при жизни запечатлён дотсаточно много, его образ продолжает жить в неискажённом виде, не изменяясь и не стираясь в памяти. Однако, пропасть между "есть" и "был" при этом не исчезает. А в наше время новая и совершенно реальная возможность позволяет перекинуть мост через эту пропасть! Обладая всеми документирующими личность материалами, соотнеся всё это с рассказами и впечатлениями людей, знавшмх эту личность, при содействии психолога, способного профессионально составить психологический портрет с психоанализом всей жизни и условно-прогностической поведенческой перспективой как бы на случай его воскрешения, можно создать по принципу компьютерной игры виртуальную личность, некий живой образ, живой в том смысле, что он будет с вами разговаривать, будет вести себя сообразно своему характеру, личному жизненному опыту, своим знаниям, убеждениям и принципам! Он будет способен здраво и полноценно рассуждать! С ним можно будет общаться как и при его биологической жизни! Более того, эта виртуальная личность может продолжать накопление своего личного опыта за счёт такого общения, получать новую информацию  и  интроспектировать её, так как создание интроспектирующей программы и будет основой этой своеобразной компьютерной игры! И в этой игре, благодаря виртуальной интроспекции, основанной на запрограммированных осбенностях реальной личности, произойдёт некое слияние бывшей реальной и новой виртуальной личности, начнёт формироваться реально-виртуальная личность. Проще говоря, реальная личность продолжит своё существование и развитие и обретёт бессмертие! Но и это не всё! Если свести в виртуальном общении двух или несколько "реально-виртуальных личностей", то они смогут общаться как между собой, так и с живыми участниками общения, если последние не будут простыми наблюдателями!
   Наконец, Дналов его первал:
   - Молодец! Ты просто-напросто рассказал принцип работы Центра Вездесущности! Кое-что мы с тобой только что видели!
   
   Однако, Дналов почувствовал, что его племянник, как, впрочем, и каждый человек, что-то поняв, осмыслив, осознав, постигнув, начинает терять к этому интерес. В таких случаях нужен новый импульс, новый толчок. Видя, что Лугин вновь уверенно поехал на своём "атеистическом мерине",хотя и с тяжёлым "прицепом", Дналов решил его спешить - пусть "мерин" отдохнёт, пожуёт овёс... И Дналов начал свою психологическую атаку:
   - А скажите, уважаемый профессор, Вы согласны с Гоббсом и Спинозой, с их сугубо материалистическими воззрениями?
   - По сути - абсолютно! - ответил Лугин, ничего не подозревая и не чувствуя никакого подвоха.
   - Позвольте тогда положить Вас на лопатки Вашими же материалистическими методами.
   - Попробуйте, уважаемый мессир!
   - Начнём?
   - Начнём, пожалуй...
   - Итак, душа или психика, мышление, сознание, чувства, эмоции, память от тела неотделимы. Так считают они, так считаете и Вы, сударь. Верно?
   - Верно.
   - Согласитесь ли Вы весь этот перечень понятий, сугубо условно, для удобства, объединить в одно, скажем, "психика" или "душа". И выберите, какое Вам больше по душе.
   - Ну, "душа" и по душе!
   - Договорились! А теперь послушайте. Я, собственно, продолжу Вашу же мысль о виртуальном аналоге реально существовавшей личности, сознание которой вполне реально и объяснимо именно с материалистических позиций, на радость всем атеистам, особенно воинствующим. Ох, какими были папаша Николая и Берлиоз!.. Итак, я разовью Вашу мысль в той же логической последовательности.
   - Оч-чень интересно!
   - Теперь представьте: рождается человек со "стерильными мозгами", содержащими лишь генетически закреплённый избыточный набор поведенческих комплексов, ещё не пробудившихся, кроме громкого крика - требования материнского молока. И заметьте: такой маленький - а так орёт!.. А далее представьте, что он так бы и орал всю жизнь, как только проголодается, но толко с возрастом и ростом всё громче и громче!
   Но я отвлёкся... Вы, профессор, вкалываете в эти "стерильные мозги" свои штыри, или, быть может, к тому времени всего один штырь. Или же вшиваете под кожу микродатчик, - это дело техники. Я же подключаю свою записывающую и преобразующую аппаратуру, которая также со временем не будет такой громоздкой, как сейчас. Это позволит на протяжении всей жизни записывать биоэлектрические процессы в центральной, периферической и вегетативной нервной системе. Все эти "мозговые алгоритмизированные знаки", посредством которых анализируется внешняя и внутренняя информация, синтезируются в образ реальности, подвергающейся интроспекции. Так будет записана вся его "Книга жизни", подобно "чёрному ящику" - бортовому самописцу, за весь период жизни как полёта лайнера. Будет записано как сознательное, так и бессознательное, то есть даже всё то, чего не сохранит живая человеческая память. Ведь так?
   - Теперь я должен сделать Вам, мессир, комплемент: вы сформулировали комплексную идею совмещения достижений нейропсихологии и психофизиологии! Я ею воспользуюсь, этой Вашей формулировкой, не надо будет ломать над ней голову! А то с Вашими делами Вы меня как раз от этого этапа и оторвали!
   - Вот я и не хочу остаться в долгу! Очевидно, Вы согласны с тем, что анализ этой информации по линии нейропсихологии и психофизиологии, а также ситуационный анализ конкретного поведения человека на протяжении всей его жизни, особенно тех ситуаций, которые повторялись, дадут возможность обобщить и прогнозировать человеческое поведение, его реакции, эмоции и даже смыслообразующие мыслительные реакции на случай, если бы он продолжал жить?
   - Разумеется! Я об этом же и говорил!
   - Так что же получается? Человека уже нет, но есть "светлый образ его", с полным эффектом присутствия в виде стереоскопического бесплотного существа, говорящего и двигающегося. Этот бестелесный двойник будет действовать не по записи, не по запечатлённым мгновениям. Это будет не кино! Этот бесплотный двойник будет жить, реагировать на ситуации, причём сообразно своему прежнему биологическрму естеству, уму, характеру, привычкам. С ним можно будет общаться, но уж как он себя поведёт...
   К сему добавлю: это всё - достижения человеческого разума. Основа технического воплощения этих достижений уже существует. Кроме того, клонирование позволяет продвинуться дальше: воссоздать полное телесное подобие кого угодно, воткнуть, условно говоря, в его мозг штырь и закачать в него информацию из мозга его прежнего "хозяина", его предка. Вот Вам, профессор, и полный двойник, и человеческое бессмертие!
   - Так что же в этом такого, что не укладывается в материалистические рассуждения? Вы, мессир, вроде бы всё сказали... Где же Ваше обещание при помощи этого самого материализма положить меня на лопатки?
   - Сейчас ляжете, профессор! Весь ход рассуждений запомнили?
   - Весь!
   - Отлично! Тогда не сможете возразить, что произошло так называемое "расщепление души и тела". "Душу", как мы с Вами договорились обозначить всё то, что можно было бы обозначить и "психикой", оказалось возможным продублировать, создав виртуального бестелесного двойника, способного к полноценной духовно-интеллектуальной жизни и самосовершенствованию. В принципе, это ни что иное как компьютерная программа, хотя и чрезвычайно сложная. Тело также оказывается возможным продублировать путём клонирования и делать это можно сколько угодно раз, по мере, так сказать, износа. А то и сразу "настрогать" сколько угодно одинаковых тел-близнецов. Остаётся лишь эти две составляющие - душевную и телесную - соединить.
   Таким образом, именно вы, материалисты, атеисты, доказали на деле, что душа и плоть могут существовать отдельно, могут разделяться, сливаться, переселяться, сколько угодно дублироваться. Вы опровергли самих себя в вашем главном постулате - неразделимости, "нерасщепимости" по удачному выражению физилога Сеченова, телесного и духовного в человеке. И второй ваш материалистический постулат вы тоже сами опровергли - утверждение о конечности жизни индивидуума с гибелью "души", ибо дублирование индивидуума путём клонирования с "закачкой" индивидуальной программы личности может быть беспрерывным!
   Так что же вы всё спорите и спорите с так называемыми идеалистами? Чего вы всё воюете? Почему вы, материалисты, совершив великое - опровергнув самих себя - отказываете в праве Творца самому Господу Богу? Да, вы докопались до ДНК, до генов, хромосом, но ведь их-то не вы сделали! А кто?
   - Не знаю...
   - Слава Богу, сознался! Так как же знать, что небесное, а что человеческое?
   - Единственная возможность - пытаться узнать это через Настоящего Человека...
   - Ну вот и приплыли...
   - Всё, сдаюсь...

   - Кофе, бутерброды, сигары и коньяк! - скомандовал академик Дналов.
   Тотчас появился сервированный столик. Они молча приступили к не менее увлекательному делу, чем то, которым только что занимались...
   По мере наполнения желудка избыточный, генетически закреплённый, энергетически-пищевой комплекс у Лугина стал ослабевать, и его вновь повело на размышления. Пока он жевал и глотал - он думал, а как наглотался - начал рассуждать вслух:
   - Да... Причём у клонированных субъектов поведенческие комплексы будут закладываться при клонировании, так что привнесённой будет только информационная составляющая... Так есть всё-таки Бог, или нет?..
   - Как знать, как знать... - столь же задумчиво отвечал ему Дналов, попыхивая сигарой. - Не переживай, всё нормально. Это только первый наш шаг к постижению того, что небесное, а что человеческое, как говорит китаец...
   - Вот его-то и надо клонировать...
   - Кости его сначала надо найти...
   - Да... Устал я что-то...
   - Я тоже... Всё время с людьми... - говорил задумчиво Дналов. - Ну да ладно... Мы Гоббса и Спинозу отпустили, но есть смысл обсудить кое-что из того, что они тут наговорили. Конечно, их понимание механики человеческого тела не позволяло связать её с сознанием, но породило понятие сенсорно-ассоциативных процессов. Вспомни, что сказал Спиноза:"Если человеческое тело подверглось однажды действию одновременно со стороны двух или нескольких тел, то душа, воображая впоследствии одно из них, тотчас будет вспоминать о других".
   - Да... - продолжал Лугин своё сытое суемудрие. - Кто женится на многоопытной женщине, тому нечего обольщаться, что он стал единственным в её душе. Даже если она не будет изменять...
   - И заметь, что речь идёт об одновременном, подчёркиваю, о-дно-вре-мен-ном воздействии двух или нескольких тел! А это значит, что в моменты вожделенной близости она будет вспоминать и испытывать все ощущения со всеми прежними партнёрами о-дно-вре-мен-но! - И ехидно напомнил Лугину: - Тем-то и замечателен твой подсознательный выбор старой девы! Если, конечно, не учитывать, что ты всегда заставляешь её работать о-дно-вре-мен-но с обоими твоими "твердогрызами", или как их там...
   - Я же тебя просил - не томи душу! - огрызнулся Лугин.
   - Что, проснулся?! Вот и хорошо! А то совсем меня перестал слышать. Вернёмся к делу: всё это ещё не объясняло высших познавательных процессов, которые естественным образом должны быть включены в обобщающее понятие "сознание". Здесь появляется следующий мостик в будущее: сознание связывается с побудительно-аффективными силами поведения. В своём естественном состоянии, которое следует считать нормальным, человек находится  в "постоянной боевой готовности", и именно отсюда утверждение Гоббса, что нормальное поведение человека - это "война всех против всех".
   К побудительной силе относится и воля, которая по мнению Гоббса порождается чувственными мотивами - стремлением или отвращением. Гоббс  и Спиноза считают, что существуют лишь три побудительные силы, от которых берут своё начало остальные.Это желание, или влечение, удовольствие и неудовольствие.
   - Да-а-а... - протянул всё ещё не до конца заведённый и несколько разморённый коньяком Лугин. - Это-то как раз и переросло в психофизиологию, именно она занимается поведенческими комплексами, делающими человека "из скотов скотиной"...
   - Хвалю! Цитата к месту! Это говорит о твоём глубоком проникновении в суть одного из "проклятых вопросов" - почему человек, будучи разумным существом, не ведает, что творит, а если и ведает - всё равно творит то же самое, что и неведающий! Я склонен рассудить так: поведенческие, природные комплексы - основа природного "закона силы". А разумные, генетически ещё не закреплённые комплексы - основа порождённой человеческим сознанием "силы закона". Между первым и вторым - вечный конфликт, причём как в каждом человеке, так и между всеми людьми в отдельностями и любыми их совокупностями. Если человек подавляет страсти разумом - дело кончается психическими срывами, инфарктами, инсультами. Если же он выключает разум - дело кончается сумой, тюрьмой или даже "вышкой". А тот, кто разум направляет на приумножение возможностей своих природных поведенческих комплексов, на изощрённое удовлетворение своих страстей - и есть самый страшный зверь, воистину "из скотов скотина". И такие люди обладают сильнейшими лидерскими качествами. Такие становятся разного рода предводителями и вождями, ибо обладают магической способностью влиять на толпу и вести её за собой.
   Ладно, вижу, ты устал, но давай, доведём наши рассуждения до логического завершения. Нам следует выработать единую позицию по всему, что будет происходить после окончательного пробуждения Николая.
   Мы уже с тобой договорились, что твоё дело - врачебное, а моё - психологическое, чтобы Николай не свихнулся. Он должен быть совершенно нормальным человеком, совершенно сознательно погружаться в "контактные сны", но и спать своим физиологическим сном. Так что у нас лёгкой жизни не будет, и на медовый месяц не рассчитывай!
   - Да привык я... Ты же знаешь - сутками не вылезаю из клиники... Но хоть на интим-то оставь время!
   - Для этого у тебя за кабинетом есть комната отдыха. И верный страж есть - твоя Мотя.
   - Но не подглядывай! Если замечу - всех мух уж точно перебью!
   - А клопов?.. Не волнуйся, до такой мерзости я не опускаюсь...

   Дналов встал, размялся, потрещал суставами пальцев, помахал руками, залпом выпил очередную рюмку коньяку, аппетитно съел ещё несколько бутербродов и затянулся сигарой, прихлёбывая кофе.
   - Как-то ты ешь, дядюшка, не по человечески! Такой изысканный стол, а ты как в поезде!
   - Весь век спешу! А настоящий стол ты увидишь в Лейпциге!
   - Опять будешь дырки в столешнице сверлить? Хоть бы на свадьбе не издевался...
   - Будь спокоен! Вот там будет стол - так стол! Ты такого и представить не можешь. Кстати, не забудь про список гостей, паспорта и так далее. Помнишь наш разговор?
   - Помню... - ответил Лугин, в очередной раз запутавшийся в своих снах наяву и яви во сне. Но всё это его уже не тревожило как раньше. Он больше не пытался распутывать этот сознательно-подсознательно-бессознательный клубок. Он только подумал, что пора "завязывать" с беспорядочным режимом работы, спать как нормальные люди.
   Академик закончил второй этап своей трапезы и продолжал:
   - Психофизиологи, в отличие от психофизиков, связали психические процессы с нервными. Тем самым они как бы сузили представления о психике как о связи мышления со всем организмом и общим порядком вещей в природе, но связали психику с функцией мозга. Когда в результате этого "психопаровоз" как бы встал на "нервные рельсы", все обрадовались: показалось, что ехать стало легче, чем по ухабам познания прошлых веков.
   Лугин слушал. Он уже не относился к дядюшкиному "ликбезу" столь пренебрежительно, как ранее. Конечно, он и сам всё это изучал, но теперь он чувствовал хотя и знакомую, но какую-то особую логику, как бы пронизывающую общей нитью целые слои развития человеческой мысли.
   Дналов продолжал:
   - Но когда в девятнадцатом веке психофизиологические воззрения совместились с естественнонаучными, психология вдруг "взбрыкнула". Возникла так называемая ассоциативная психология. Дело в том, что реальная умственная деятельность, эмоции, поведение и другие признаки психики не увязывались с понятием "вибрации нервов", якобы создающей "симфонию психической жизни". Проще говоря, там, где следовало бы плакать, человек мог смеяться, и наоборот. Вновь началось суемудрие, пока наконец шотландец Томас Браун не додумался, что первичные ассоциативные законы, построенные на учении о рефлексе, следует дополнить вторичными, например, законом частоты, новизны и длительности первичного ощущения. Эти законы формируют привычки, специфику индивидуальной реакции на однородные воздействия. Вот ты - доктор. Когда ты учился и пропадал в анатомичке, у тебя неизбежно возникало чувство голода, и спустя некоторое время ты сразу же после выхода из этого специфического заведения, в котором слабонервный мог бы просто умереть от ужаса и отвращения, смачно жевал пирожки с ливером. Но при этом ты до сих пор боишься пауков!
   О! Идея! Я теперь буду превращаться не в муху, а в паука, особенно в твой медовый месяц!
   - Не-на-до-дя-дя! - затрепетал, как в детстве, Лугин.
   - Вот не будешь слушаться - буду превращаться!... Шутка! Просто этот пример делает очевидным то, что душевная деятельность подчиняется особенным закономерностям, не идентичным ни физическим, ни сугубо физиологическим. Чтобы понять, как сформировалась дурная привычка, патологический комплекс, противоестественная реакция, какая-либо фобия и тому подобное, необходимо тщательно и последовательно анализировать конкретные обстоятельства в их повторяемости, сочетания конкретных обстоятельств, и так далее. Кстати, у Чехова есть хороший пример: один молодой человек собрался признаться в любви предмету своего обожания, но в это время, совершенно неожиданно, у него заурчало в животе и он отложил признание. Случилось это и повторно, а затем стало повторяться каждый раз, как только он намеревался это сделать. Так и лишился своего счастья...
   А вот ты молодец! Ты сразу, не мешкая, выпалил своё признание, и дело сделано! Пусть теперь урчит, свербит, мутит, тошнит - на судьбу уже не повлияет! Вывод: если что-то задумал - не мешкай!
   Вот так, мой милый. Психологи радовались недолго, катясь по рельсам теории нервизма. Они - живые люди, и, несмотря на такую благодать в науке, у них самих тоже что-то свербило, что-то урчало, и они не могли понять, кто же дирижирует этой "симфонией психики". "Проклятые вопросы" настолько одолели психологов, столько шишек набили они об углы философии и естествознания, что решили вырваться из плена этих наук. Так в середине девятнадцатого века психология превращается в совершенно самостоятельную науку и рассыпается на течения. Герман Гельмгольц развивает психофизиологию оранов чувств, Густав Фехнер - психофизику. Но мы не будем распыляться. Лично я склонен опереться на мнение Герберта Спенсера. Не будем его вызывать, я и так его процитирую: "Жизнь есть непрерывное приспособление внутренних отношений к внешним... Психологию отличает от других наук, на которых она базируется, то, что каждое из её положений охватывает в одно и то же время как связанные между собой внутренние явления, так и связанные между собой внешние явления... предмет психологии не есть отношение между внутренними явлениями, не есть также отношение между внешними явлениями, но есть отношение между этими двумя отношениями". Вот так мудрёно он пишет в своих "Основах психологии". Вызывать я его не хочу, потому что он зануда, начнёт всё это объяснять ещё мудренее, быстро не отделаешься, а не выслушать - невежливо. Впрочем, если хочешь...
   - Нет, не надо! Я, кажется, понял. Это "отношение между отношениями" и есть, по сути, интроспекция Вундта.
   - Молодец, мой мальчик! Но ты, я вижу, засыпаешь! Надо закрепить в твоём сознании эту мысль, чтобы двигаться дальше!
   - Дядюшка, а тебе не кажется, что ты меня уже измотал, что, если следовать твоей логике, у меня может возникнуть от всей этой частоты, новизны и длительности первоначальных ощущений совсем другая реакция, вопреки той, которую ты ожидаешь?
   - Ты хочешь сказать, что твоя интроспекция "отношений между отношениями" приведёт тебя к апатии?
   - Вот именно!
   - Нет, дорогой! Апатия не есть "отношение между отношениями", а "отношение к сношению после сношения"! Мы же с тобой ещё не закончили! А прерывать наше занятие - значит начинать всё с начала.
   - Долго ещё?
   - Успокойся, скоро закончу. Так вот: австрийский философ Франц Брентане, вызывать которого мы тоже не будем, считал, что в психологическом процессе всегда существует его объект и отношение к нему. Это отношение он называет "идеация", то есть представление объекта в виде образа, а также суждение о нём как об истинном или ложном и его эмоциональная оценка как желаемого или отвергаемого. Ну, например, если женщина в очереди говорит: "Мужчина! Вас здесь не стояло!", то образ этого мужчины для неё истинный только в смысле некоей персоны, мешающей ей жить, так как он нагло впёрся и встал к ней задом. Эмоциональная оценка негативная и отвергаемая. Она о нём забудет, как только подойдёт её очередь и она переключится на споры с продавцом. Но если этот же мужчина при других обстоятельствах скажет ей комплимент, или, более того, подарит цветы, то даже если он крокодил, она его не забудет и при случае вспомнит: "Настоящий мужчина!" Оценка уже позитивная, и объект может стать желаемым. Тебе, кстати, тоже следует подумать о цветах! От одного твоего мата восторг недолгий!
   Брентане также считает, что психический процесс - это не сами по себе ощущения или представления, а те акты, действия, которые производит субъект, когда он превращает нечто в объект сознания. Вне акта объект не существует. Акт в свою очередь означает неизбежную направленность на ту самую интенцию.
   - Поясни на примере, хорошо получается! Что там у тебя заготовлено про акт?
   - Сам акт.
   - Тогда не надо... Я, в общем-то, и так понял.
   - Как хочешь... Именно эту идею интенции и оседлал Зигмунд Фрейд, преобразовав её в идею направленности психической энергии на внешние объекты, включая собственное тело субъекта. Но о Фрейде, его либидо, я говорить не буду. Тут лучше делать, чем говорить. Это сам освоишь за медовый месяц. Это тебе "домашнее задание". Потом напишешь реферат. Я же хотел бы закончить свой экскурс в историю психологии суждением Сеченова, выдвинувшего постулат "рождественности" психического и физиологического "по способу происхождения", то есть по механизму совершения. Он считает, что психический акт триедин и принципиально нерасщепим, что эти три составляющие психического акта как процесса, движения, имеют начало, течение и конец. Вижу, что пришёл конец и Вашему терпению, дорогой профессор!
   
   В этот момент откуда-то раздался писк электронного зуммера и Дналов спросил прямо в пространство:
   - В чём дело?
   Послышался чей-то ответ, также из пространства:
   - На контакт с вами желает выйти китайский мудрец, уважаемый Чжуан Цзы.
   - Да, да, конечно, - с готовностью ответил Дналов.
   Они надели стереоочки и перед ними предстала желтолицая фигура с проницательными раскосыми глазами в древнем китайском наряде. Отвесив ритуальный поклон, мудрец промолвил:
   - Понимание идёт от разума. Но то, что делает возможным понимание, - это порыв бытия, а не разум.
   - Что же из этого следует? - спросил Дналов, и мудрец ответил:
   - Рано будить Настоящего Человека. Ему прежде следует погостить у нас на Небесах и постигнуть нечто важное.
   Поклонившись ещё вежливее, мудрец попятился и исчез.
   - Не было печали... - задумчиво произнёс академик. По его физиономии было видно, что это шло вразрез с его планами. - Снова разгадывать китайские загадки...
   - Да, не легче, чем разгадывать загадку Сфинкса... - сочувственно проговорил Лугин, ибо понял, что их ожидают неожиданности и затруднения.