Мирские, мирские мысли

Это я про книгу «Несвятые святые» архимандрита Тихона, изданную в прошедшем году.
Она - про быт и нравы внутри монастыря и, вообще, внутри церковной братии.
Книга несколько раз переиздавалась, больше миллиона экземпляров уже издано. Читают и молодые, и старые. Молодые, понятно, «примеривают» на себя, а все – от любопытства: как там у них. Мы ж, кроме Алёши Карамазова, примеров монашества, описанных в литературе, почти и не знаем.
 
Такое сложное чувство от этой книги!
 
Когда только начала читать, то уже после нескольких первых глав возникло недоумение:  что им такое дано, чтобы оправдывать этот уход из жизни с её повседневными заботами и ответственностью за себя и окружающих? Я не говорю о суетной заботе: как бы день (месяц, отпуск) провести, купить жене дорогую шубу, а себе покруче машинку… Я о насущных для существоания всего рода человеческого мужских заботах – как жить, чтобы «удержаться-удержаться на плаву», не потерять работу, сохранить детей, не рассориться с друзьями, плохо тебя понимающими, не разочароваться в людях, и родители чтобы не чувствовали себя кинутыми. Этим живут все близкие и родные мне мужчины.
(Я не говорю и женщинах – у нас свои дела).

А эти "молитвенники за нас" – что их в монастырях держит?
Нежелание в миру нести на себе груз забот?
Или им что-то такое открывается, что они всю земную жизнь от себя отринивают и трудятся (в поддержание своего быта), и молятся, и молятся.

Ищу в тексте привлекательные моменты для выбора той жизни.
Желание чуда?
Автор несколько раз к этому явлению обращается. Например, он видит чудо в способности у особых молитвенников читать чужие мысли .
Но это ведь могут и психологи.
Вот первый случай «чуда» у тогда ещё только-только примеривающегося к этой жизни автора книги: он обратился с внутренней молитвой – вот сию секунду послать ему встречу с одним приятелем, и молитва исполнилась, а они с этим знакомым купили бутылку водки, закуски и пошли беседовать.
Ну, ладно, небеса его услышали. Но последствия-то! Обыденность, а автор описывает её исполнение, как чудо.
Профанация это, а не свидетельство!

Морщась и поглядывая на толщину книги, продолжила чтение.
Подробное описание образа жизни при монастыре. Послушание: уборка коровника, работа при кухне, стояние на страже у ворот...
Но что в этом особенного! Мирская вполне жизнь. Где духовные подвиги?
И что вообще это такое – духовное подвижничество?
Ладно старцы! Молятся-молятся-молятся. Человек, отошедший уж от мирских страстей и забот, ушедший головой, телом и душой в свою идею и ей усердно служащий, и благодарный Богу за то, что вывел Он своё чадо на эту дорогу - веры и молитвы.
Но молодёжь!
По книге впечатление, что это  люди, выбравшие стезю беззаботного существования.
Якобы они тоже участвуют в "духовных борениях".
«Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!» 
Так ты не греши – Он и помилует!

Люди к ним идут. Так они и к психологам идут. Человеку нужно время от времени высказываться, потому что вдруг подступает какая-то полоса: невезения или душевного непокоя. И вот идут к ним люди, и они с ним и беседуют, «крепят» душевно.
Но чтобы не иметь внутри волнений, надо вот так тоже – сбросить земные заботы, уйти из мира и попивать чай в кругу таких же бездельников да оправдывать своё существование осуществлением «духовного борения».
 
Не убедила меня книга Шевкунова в подвижничестве монахов. У меня масса примеров, когда и не воцерквлённые люди имели те же опыты в жизни без молитв и монастырского существования. Вот недавно – пожар в доме славной женщины, всё сгорело, а уж она ли не радовалась миру и не любила всё вокруг живое. И в церковь, и причащаться... Что это? И она молилась, когда металась от страха, а пожар не потушили, только что сама не сгорела, только это и хорошо.

Но порою интересно читать было по причине: точка зрения – изнутри, от церковника, - про их быт.
В книге встречается такое наивно-бесхитростное. Например, воспоминания, как о самом счастливом периоде жизни, - дежурства на «Нижних воротах. Причём – не только автор это вспоминает, как самую беззаботную пору в жизни, но и ссылается на подобные воспоминания (именно о дежурстве на воротах) какого-то подвижника и молитвенника. Прямо, воспоминания о пионерском детстве!
Беззаботность – не эта ли одна из желанных мечт выбравших тот путь людей. Из-за неумения или нежелания принимать решения, брать на себя ответственность по жизни. То есть остаться в детстве, инфантом. Это не то, о чём призывает Библия - "оставаться детьми", то есть добрым, прекраснодушным, незлобливым, всех любить, всем прощать. Да, и такое поведение встречается, и о них есть в книге. Но это такое редкое явление!..
 
Вот о. Тихон описывает, как после долгого и очень сурового поста ему представился случай духовного прозрения – он «услышал» внутренним слухом не только, какой вопрос ему сейчас задаст проситель, но и всю последующую беседу, а через минуту всё это осуществилось в реале. А потом автор вернулся к своему любимому «гороховому супу» (ну, чисто ветхозаветный эпизод с чечевичной похлёбкой!), и эту способность – предслышать вопрос и всё, что последует, - утратил.
Чтобы эту способность в себе сохранить, монахи-затворники уходят от людей, молчат, постятся. Таким образом, якобы, они «подходят» близко к Богу, и им открываются невиданные другим возможности. И чем аскетичнее ты в быту, тем больше этих возможностей внутри тебя.
Пишет о. Тихон про сверхчувствительность высших иерархов церкви к «внутренности» человека: с одного взгляда могут отличить прохиндея от порядочного. Например, в новелле про Августина описано, как его «вычислил» с одного взгляда отец Гавриил – наместник Псково-Печорского монастыря.
Но тут, сдаётся, кстати будет цитата из последней книги М. Ходорковского: «Человек в тюрьме, несомненно, меняется. Тюрьма сходна с инвалидностью, когда одни, неработающие, системы восприятия восполняются обострением других. Взамен сократившемуся количеству внешних раздражителей приходит большая чувствительность к остающимся. Те, кто долго находится в тюрьме, любят смотреть мультфильмы, острее реагируют на события во внешнем мире, гораздо тоньше ощущают окружающих. Выходившие после долгой отсидки на волю рассказывают, что первые несколько месяцев читают людей как открытую книгу. Потом «сверхвосприимчивость» проходит».
Может быть, эти люди - истовые деятели церкви и преступники в тюрьмах - находятся в схожих условиях?
 
Но в книге про таких аскетов мало, а в основном портреты церковных иерархов, послушников и других обитателей и деятелей церковного быта. То есть людей, на сверхчувствительность не способных, и чрез "гороховый суп" её утратившие.

Вообще, такое двойственное ощущение от этой книги.
В чудеса, что там приводятся, пока не очень верится – такие чудеса я и сама наблюдала; и когда сильно постишься, то сны начинают хорошие сниться, и сам порою предвидишь и разговоры, и характер человека, и вдруг тебе начинает очень «везти» в каком-то поиске (как у меня было с Аллой Андреевой, Пантелеевым и всей это эпопеей моего участия в издании собрания сочинений Даниила Андреева).
 
Недавний случай: на праздновании нового год невестке подарили серёжки. Она, надевая подарок, вынула из ушей прежние (золотые тоненькие колечки) и забыла, куда их дела. Звонит мне через день: «Посмотрите у себя, может, найдёте». Кинулись искать. Все полки, диваны и ковры оглядели - нет серёжек. Соображаю: видно, когда стол убирали, не заметили их и смели с мусором в ведро. Натягиваю фартук, стелю газетку и намереваюсь содержимое мусорного ведра перебрать по «ниточке», усиленно при этом молясь Богородице: «Помоги!» И радость – бархатная розеточка, в которой преподносился подарок, лежит сверху, а в нём золотые колечки! Конечно, я пребывала в полной благодарности и вере, что молитва подействовала.
Но кто я и кто те, кто при Боге состоит? Подобными ли чудесами им нас удивлять?
И думается: ерунда это, что только усердным монахам по молитве подобное даётся.
 
А вот что там встречаются довольно дрянные характеры, властолюбцы (наместник Гавриил тот же), ущемители воли другого человека, соглядатаи и наушники…
В общем, как и миру – праведников мало.
Не исправляет сан несовершенства человеческого. Люди там, те же обыкновенные люди.
 
Вот глава про пресловутого Августина. Мне это имя давно знакомо по поэме «Августин» Олеси Николаевой, одной из любимых моих поэтесс. И, встретив эту историю в книге, я полезла в сеть - найти и ещё раз перечитать поэму. Наткнулась ещё и на прозаический рассказ Николаевой об этом же самом. Ну, что там расхождения в деталях с Шевкуновской версией – это ладно. Главное – это фабула: дезертировавший из армии парень (не из-за дедовщины, а из боязни разоблачения каких-то махинаций с имуществом), слоняется по стране, без паспорта и с одной целью – уйти от ответственности. Ложью и лицедейством выходит на монахов и служителей церкви. Те, поверив в его легенду, (мол, он монах, никогда паспорта не имел, жил в горах Грузии, да там стало опасно), начинают принимать в нём участие.
И в рассказе про Августина у Олеси Николаевой деталь, чтобы Августину паспорт добыть, эти верующие начали искать способы подделки документа или даже кражи его у кого-нибудь. Ничего себе! Уголовное дело затевают. Да так, между прочим, об этом говорят, что закрадывается подозрение – по накатанной дорожке эти праведники идут. И благословление получают на помощь, вообще-то, преступнику. «Неисповедимы пути…».
Тут-то точно благословение если и было, то какое-то… Не от той стороны.
С этим благословением тоже, оказывается, надо быть аккуратным – не каждое и принимать. Например, один высший иеромонах благословил послушника наподдать совершенно ни в чём не повинному старику-монаху,  а когда тот исполнил, так благословивший, оторопев от такого послушания,  потом благословлённого ещё и дураком обозвал.

Много эпизодов с моралью: «Не осуждайте! Богу предоставьте».
Так под этот лозунг можно и суды распустить – пусть бесчинствуют сатана и бесы, вселившиеся в людей.
 
Или описание предсмертных дней Сергея Бондарчука, исповедь и причащение, вынесение из спальни портрета Льва Толстого и замена его иконой. А позже стая ворон, улетавшая от госпиталя, в котором тот, причастившийся, умирал в мучениях: «От Сергея бесы отлетели».
Ничего не отрицаю – всё возможно, и бесы в воронах – тоже. Но как же это всё нанизано на гниловатую нитку – чуть где поковыряй да сопоставь, и всё тут же рассыплется.
 
И довольно много в книге персонажей в погонах: то высший милицейский чин через силу попросил чудотворную икону об исцелении сестры, и молитва исполнилась, то какой-то генерал из ГБ едет к наместнику Гавриилу, который «выше его по званию», то тот же наместник одаривает расхулиганившихся солдат, рвущихся в Лавру спьяну на экскурсию, - деньгами, которые суть подаяния в церкви.
 
Там, в церкви, идёт своя жизнь, как на любом производстве и фирме. Там свои уставы, а в мир эти люди выходят за материальным. 
И сами церковные деятели – очень даже земные: и поесть, и поспать, и полениться, и повластвовать, и выпить – вовсе не дураки.
И материальных благ – основная их масса – очень даже не избегает и алчет.
 
И как это всё сочетать?
 
И всё своё поведение они оправдывают аргументом: мы храним духовность, вас спасаем.
Хорошо один гибебедеишник ответил церковнику, гнавшему на повышенной скорости машину (и упрекнувшему иронично стража порядка на дорогах: «Вы нас наказываете, а мы вас милуем»): «Наказываем не мы, а закон, и милует не вы, а Бог».

Общение у самого о.Тихона (он сейчас наместник Сретенского монастыря), в основном, с верхами, гламурным миром: артисты, журналисты. У них он освещает хоромы, машины. Соборовал дряхлую (в Альцгеймере) тёщу маршала Жукова.

Случаи из жизни с примерами исполнения молитв какие-то двойственные. Например, решили издать (и, понятно, заработать) Библию с рисунками Доре. Но в России таких книг единицы. Добыли с большим трудом редчайший экземпляр, хозяину ещё дорогой, как семейная память. Вручили одному участнику проекта для копирования, а он её тут же продал и деньги пропил. Так Шевкунов с молитвой за помощью обратился (прочитал псалом, дескать, 50-ый – я нарочно посмотрела: ни слова в псалме про возврат утраченного имущества), чтобы книгу вернуть. И вернулась, только вот пути совершенно земные – третий кто-то через криминальные связи вышел на покупателя.
Это Господни пути?

У нас был случай с ДТП: разбили нам только что купленную машину, а виновник – вроде вовсе неимущий, и грузовик, на котором в нас въехал, – арендованный. А нам машину надо ремонтировать, а ущерб в два раза больше, чем могут выплатить по страховке. Что делать? Один приятель нам «советует» – мол, обратитесь к криминалам, они любого «раскрутят». Отвечаем: «Во-первых, нет у нас таких связей, да и потом – с ними свяжись, ещё и им должен останешься».
Так и тут – как можно, придерживаясь доктрины делать добро, пользоваться помощью преступников? Я уж не говорю про моральную сторону, но ведь и опасно – ты им себя в заложники отдаёшь. Они же (почему нет?) могут и к тебе обратиться, если им, в их делах тёмных, помощь понадобится.
 
Оформление книги оставляет желать...
Заголовки глав - на полстраницы (это для чего? для увеличения количества страниц?); много фотографий по делу и не по делу. Например, фотография мальчика, который был якобы одержим бесами: в его присутствии воспламенялись предметы; много фотографий друзей молодости автора - того же о. Рафаила, разбившегося на приобретённой мечте - "Мерседесе".
Фото не цветные, часто детали не различимы – тогда зачем они?

Читая книгу и всё более недоумевая на её содержание, я даже молилась: разреши сомнения – почему у меня к этой книге такое негативное отношение? Не нравится то, что в ней написано.
Или не надо всё это раскрывать в этой вот обыденности, или что-то там должно быть более духовное – откровения, действительно потрясающие, люди невиданного духовного богатства и силы, их духовные подвиги…
 
(Хотя что это такое - духовный подвиг человека - я до сих пор для себя не очень хорошо представляю. В неимоверных условиях сохранивший доброту и веру - это духовный герой? Или что-то ещё, общественно полезное, - нужно?)

Кроме о.Иоанна (Крестьянкина), больше ни один не показался даже просто симпатичным персонажем. Только что крестятся да Бога вспоминают к месту и не к месту. Если какая удача, то, мол, по молитве, а как что-то не заладилось – «Бог попустил». И заинтересованность материальным – очень внушительная: что поесть, что выпить, что время в лени провести.

Закрадывается в процессе чтения образ такого служителя церкви: закоренелый холостяк, выбрал себе карьерную стезю, как-то со своим естеством справляется (уточнять не станем)… И очень, вообще-то, неплохо устроился!
 
И вот какой-то высшей духовности я в книжке не разглядела.
Но (на что невольно обращаешь внимание) -  слишком много из персонажей «работников силовых ведомств». Это что – у нас самая взыскующая Бога часть общества?

И вот книга дочитана. Подводишь итог.
С одной стороны – там защита того образа жизни, каким они живут.
По мне – так бездельники самые настоящие. Ладно старцы! Но молодёжь – разгильдяи, больше ничего. Люди, выбравшие стезю беззаботного существования, осуществляющие якобы "духовные борения". В чём они, кроме молитв, - не вижу.
 
Искала я в книге святости, а нашла подтверждения своим сомнениям – люди они, эти священники, и по-людски себя ведут, по-людски рассуждают, а что с ними чудеса по молитвам случаются – так они и со всяким случаются…
А вот проскальзывающие примеры стяжательства, и мирских поступков и слабостей - этого в книге довольно много.
А сколько ДТП по вине сидящих за рулём священников! Так и вспоминается о. Рафаил с его чёрным «Запорожцем», летающий на огромной скорости по дорогам: «От всего мог отказаться, кроме быстрой езды».
И они нас учат!..

(Последние дни, вслед за «Несвятыми святыми»,  читаю «Дневники» Александра Шмемана. Совершенно другая тональность! Как автор переживает именно за существование Православной Церкви, как мучительно ощущает силы, старающиеся Церковь разрушить, как приветствует каждое свидетельство «живой Церкви». А там годы 1974-75. И эмиграция, Америка).

А сейчас – что объединяет людей вокруг нашей церкви?
Как будто - лозунг: «Православие и Россия».
Чего же более, кажется.
Только это двусловие под собою имеет ТАКУЮ тёмную базу – "только русское".
Национализм и мракобесие, заключающееся в запрете всего, что идёт с Запада. (Кроме шмоток, конечно). Особенно – западной культуры. Догмы и каноны – вот что выступает на первый план. Причём желательно выполнение этих догм всеми кругом, только не теми, кто с пеной у рта их отстаивает.
«Вставай, Святая Русь!»
Где она – эта Святая Русь? Когда даже в церкви святость – только в словах.

И никак во мне книга не укрепила убеждение, (а скорее скепсис подтвердила), что церковники всегда от Бога наущены, что делать и что говорить – там столько фактов приводится совершенно мирского поведения и говорения.

И почему эта книга такой популярностью пользуется? Чуть «Большую книгу» не получила. Написана она складно, хорошим русским языком. Но тут филологическое образование автора, полученное на сценарном факультете, могло сказаться. И корректор хорошо поработал: сейчас такая редкость – публикация без грамматических ошибок!
Но содержание!..
Суета – и «там» - та же!