Ложный вызов

                I         

         Азиро Одалат оказался без очков, когда, отсчитывая на ходу деньги, чтобы отправиться в магазин за телевизором, машинально выглянул в окно, поэтому не мог с полной уверенностью утверждать, что именно он увидел. Предшествующие события остались от него скрытыми. Перед ним предстал лишь конечный результат. Всё произошло слишком быстро, плюс фактор неожиданности напрочь лишили его здравости в оценке ситуации. Он выглянул в тот самый момент, когда на улице некий светловолосый мужчина, обращённый к нему спиной, подобно столбу рухнул перед его домом на тротуар. И даже руками не подстраховался. Их разделяли не более десяти метров и отделяли друг от друга окно и кирпичные стены.
         По ближайшему к дому краю тротуара торчали по колено высотой металлические в виде угольника штыри сломанного много лет назад ограждения. Вполне естественно, что Азиро показалось, что при столь не контролируемом падении мужчину насквозь проткнул один из таких штырей.
Этому способствовало и место, где тот сейчас лежал и бугорок на спинной стороне его спортивной куртки. К тому же, что не разглядели близорукие глаза, то как бы корректируя их с лёгкостью достроило воображение, сложившее воедино все детали. Азиро похолодел от ужаса. Смесь разнокалиберных купюр так и застыла веером в его руке. Потом у бедолаги на улице с неуклонно снижающейся амплитудой задёргалась правая нога.
         Сколько раз Азиро наблюдал подобное в боевиках! Сомнений не оставалось – воображение нарисовало не недопустимый в свете увиденного вариант, а сложившийся страшный факт. Тип на улице убился.   
          Азиро отпрянул от окна, не зная, что предпринять. Он настолько растерялся, что утратил всякую способность соображать. Только страшная картина увиденного продолжала стоять у него в глазах. Делать, безусловно, что-то требовалось и несмотря на весьма ощутимое желание укрыться в дальней комнате, отгородившись от не посильных для него проблем, он выглянул снова в окно. Там над мужчиной уже возвышались несколько женщин, случайно проходивших мимо: две порядочно пожилые, одна предпенсионного возраста. Их присутствие сняло груз ответственности, возложенный лишь на него одного, и в нём забурлили почти прежнего качества силы. Не глядя швырнув деньги на бывший подле журнальный столик, он рывком сгрёб в сторону тюль и распахнул настеж окно.
       – Что с ним?– замирая выдохнул он.– Он жив?
       – Плохо человеку,– отозвалась старушка с палочкой.– Вона как головой тюкнулся. Кровищи-то натекло.
       – Пьяный может?– подумала вслух другая.
       Предположение было весьма резонным. Непосредственно напротив окон Азиро распологался круглосуточный пивной бар. Желающих заправляли в нём питьём и многоградусным. Большинству пиво служило либо для разгона перед грандиозной попойкой, либо после попойки в качестве опохмеляющего средства. Ограничение на употребление спиртного клиент накладывал на себя сам, и то не ранее, чем оно, перестав идти вовнутрь, вытекало наружу. На людей, подвыпивших на радостях или в доску спившихся, для кого кутёж стал единственным смыслом жизни, можно было натыкаться все двадцать четыре часа. Пьяный, валяющийся под стеной многоэтажки или того хуже – посередь улицы, делом было совершенно привычным. Добропорядочные граждане проходили мимо таких как минимум презрительно морщась, как максимум презрительно о них вслух отзываясь. Пьяньчуг подбирали только их собутыльники. А к этому никто не подходил. К тому же он свалился на весьма приличном от бара расстоянии, чем и привлекал к себе интерес.
        – На пьяного не похож. Не пахнет от него. И одет так ничего, чистенько,–  сказала будущая пенсионерка.– Может эпилепсия? 
        – Скорую надо бы вызвать,– заметила старушка с палочкой.
        – Да-да, надо,– засуетились на улице.– А как вызвать? У вас телефон есть?
        – Да, есть,– волнительно засуетился Азиро.– А что говорить-то? Я никогда раньше… Ладно, что-нибудь придумаю.
        Он стремительно бросился в переднюю и буквально спустя четверть минуты говорил с диспедчерицей неотложки:
       – Мне срочно нужна скорая помощь. Нет, не мне лично. Тут человек прямо перед моими окнами упал. Трясётся. Мы не знаем, что делать.
       Его сбивчивый от волнения говор выглядел несуразно в сравнении с безразличной интонацией на другом конце провода.
       – Он, что, пьяный?
       – Говорю же вам, я не знаю. Упал, трясётся, головой здорово ударился об асфальт. Женщины возле него говорят, на эпилепсию похоже.
      – Хорошо, диктуйте ваш адрес.
      За адресом диспедчерица попросила продиктовать номер его телефона и наконец после её слов «Ждите, бригада выезжает» Азиро немедленно поспешил к окну.
     – Если у него эпилепсия, его нужно перевернуть с живота на бок,– высказывал он информацию, всплывшую в его памяти ещё при телефонном разговоре.– Что-то ещё, не помню. Это самое главное. И оставить в покое. Пусть он лежит до приезда врачей.
     Эти сведения были последним, что ему удалось почерпнуть из медицинской передачи, на которой от нечего делать, переключая каналы, он задержался на пару-тройку минут ровно неделю тому назад до того как в телевизоре произошла поломка, при которой дешевле было бы купить новый, чем тратиться на ремонт. Теперь никогда не занимавшие его правила поведения окружающих при эпилепсии представляли для него весомую ценность. Казалось, что его ставшими очень важными знания обязательно должны помочь, если не вообще, то до приезда медработников точно. Азиро рад был чем мог посодействовать.
      – Вот как он весь в крови,– говорили на улице.– Его бы обтереть не мешало. У вас может какая тряпочка есть? Дайте, если найдётся.
      – Да, сейчас что-нибудь поищу.– отозвался Азиро.
      Бегло обсмотрев спальню, он ничего подходящего там не обнаружил. То же самое повторилось и в зале. На кухне ему, совсем растерявшемуся от того, что ничего подходящего не находится, на глаза попалось беленькое свежестиранное полотенце. Не думая ни секунды, едва не сорвав его с крючка, он схватил его и вскоре подал через окно женщине с палочкой. Первый этаж, на котором он жил способствовал этому, как и лёгкости общения с бывшими возле мужчины.
     – Его бы смочить наверное,– сказала она.
     – Хорошо, давайте.  Я мигом.
     Женщина подбросила ему полотенце, и снова он подал его уже влажным.
     Они на его взгляд обращались с потерпевшим крайне не умело. Толком перевернуть его не могли: то ли боялись ему повредить, то ли брезговали.
     –Аккуратней, аккуратней, не торопитесь,– комментировал он, представляя как обращался бы сам.– Чёрт, да не так!– не стерпел он наконец и вышел во двор.
     Только теперь, помогая перевернуть мужчину на бок, он разглядел мужчину в полной мере. Это был молодой человек приблизительно одного с ним возраста, единственно с куда более грубыми, лишёнными глубокого интеллекта чертами. Кровь действительно сочилась из рассечённого лба, залив половину лица непосредственно под раной. Придерживая голову мужчины, который медленно как в сонливом состоянии моргал глазами, подавая признаки жизни, он содействовал тому, что женщина оттёрла кровяные разводы. Тот шамкал губами, пытаясь что-то сказать, вроде как улыбнулся, промычал как немой.
     – Ну чего ты тут разлёгся?– сказала молодая женщина, появившись из-за их спин.– Вставай давай. Пойдём.
     Поддерживая мужчину подмышки, она помогла ему подняться, после чего оба, даже не поблагодарив, медленно поплелись прочь.    
    – Значит всё-таки пьяный,– вздохнула женщина предпенсионного возраста.
    – На вот, сынок, возьми,– протянула окровавленное полотенце старушка с палочкой.
    – А?– спохватился Азиро, провожавший взглядом парочку.– Да, конечно, спасибо.
    Долее не задерживаясь, женщины стали расходится. Глядя на это, Азиро словно окончательно очнулся от забытья.
    – Эй, гражданочки, погодите пожалуйста. Останьтесь кто-нибудь со мной. Сейчас же скорая должна подойти. Что я им скажу? Так хоть подтвердите мои слова.
    – Я, собственно, из-за этого алкаша и задержалась, а так давно бы в центре была. Мне некогда,– сказала предпенсионерка.
    – А что ты им скажешь?– говорили другие две.– Как было, так и говори.
    В одиночестве Азиро ещё с минуту постоял, оглядев полотенце и придя к выводу, что оно безвозвратно испорчено, выбросил его в мусорный бак и на обратном пути увидел как из-за угла его дома выруливает белый микроавтобус с красным крестом и полумесяцем на бортах. Остановив машину, водитель выглянул в открытое окно.
    – Ну где тут кому плохо?
    – Его какая-то женщина забрала,– ответил Азиро.– Жена наверное. Он вот здесь лежал, где кровяное пятно. Только напугали всех зря.
    Водитель взглянул на указанное место на тротуаре, что-то сказал врачам, сидевшим в салоне, после чего микроавтобус развернулся и скрылся в прежнем направлении.



                II

     В тот день за телевизором Азиро так и не отправился. После происшествия под его окном у него не было настроения, потои пришёл его приятель, они заболтались и он отложил покупку на другой раз. Не кспеху в конце концов. Главное – есть нужная сумма.
    Азиро уже забыл о бывшем под его окном присшествии, когда спустя неделю зайдя в свой подъезд, он увидел белеющую сквозь дырочки почтового ящика бумагу. Выписанная им газета должна была прийти только через три дня, переписка ни с кем не велась, поэтому он с любопытством открыл металлическую дверцу. Типографский текст бланка на белой с жёлтым отливом бумаге гласил:

        «Муниципальный отдел по налогам уведомляет вас о наложении на вас штрафа в размере 500 таллеров. Сумма должна быть выплачена до 20-ог июля текущего года. В случае не уплаты до назначенного срока на неё автоматически будет производиться надбавка в размере 10% за каждый просроченый день».

      Азиро осталбенел от прочитанного. Просто недоразумение какое-то. Чья-то недобрая шутка. Во-первых, он ни в чём себя не мог упрекнуть, закона никакого не нарушал. Во-вторых, 500 таллеров – это треть его месячного зароботка, сумма неподъёмная при том, что жалование выдадут только через  неделю. Сколько же это накрутится сверх того? И, собственно, за что?
     Спасительной мыслью Азиро было то, что возможно почтальён ошибся адресом, и уведомление пришло восе не ему. Ухватившись за это, он с предвкушением радости перевернул на лицевую сторону конверт и рыкнул с досады на весь подъезд: ошибки никакой не было, на конверте значились его  имя и адрес. Вопрос «За что?» занозой впился в его мозг, испортив в конец настроение. Как ни копался в своей памяти, он не мог припомнить ничего что оправдывало бы наложение на него щтрафа. Последняя здравая догадка, дающая возможное объяснение случившемуся заключалась в том, что некто, избегая личной ответственности за какое-то правонарушение, выдал себя за него. В таком случае это был вдвойне бессовестный шаг, так как наверняка обставлен человеком, знакомым с ним. Надо было во всём разобраться. Безропотно расплачиваться за не совершённую им вину было в конце концов не справедливо.
     Дома, найдя по телефонному справочнику, нужный номер телефона, Азиро позвонил в муниципалитет. Человек, с которым он говорил, выслушав его ответил, что штраф наложен на него за ложный вызов скорой медицинской помощи. Ища поддержки, Азиро обрисовал сложившуюся ситуацию, на что получил совет найти свидетеля тех событий, в таком случае все претензии с него могут быть сняты. Совету он решил последовать незамедлительно. На память он не жаловался и был убеждён, что женщин, с которыми они тогда спасали пьянчужку, запомнил в лицо неплохо. Жили они, по видимому, в одном с ним квартале. Оставалось только разыскать кого-нибудь из них. Делать это получалось бы после работы, но впереди была ещё целая неделя, что не позволяло ему отчаиваться раньше срока. С мыслью «Вот тебе расплата за твоё добро» Азиро вышел на поиски.
      В первый вечер он обходил вдоль и поперёк весь квартал, заглянул в каждый мало-мальский магазинчик и двор. Нигде и близко не было того, кого он искал. По возвращении домой, за ужином ему стало ясно, что необходим какой-то действенный план поисковой кампании. Простое хождение с надеждой авось повезёт не годилось. Он хлопнул себя по лбу, когда обнаружил как очевидное таилось от него за плотной пеленой желания найти необходимое без чёткого представления как это осуществить. Всего-то и нужно расспросить людей, пользуясь известными ему приметами. Наверняка кто-нибудь догадается о ком идёт речь. Ведь в его намерения не входит ничего предосудительного. Вполне естественное желание себя оправдать. Так бы любой поступил.
       На этом со спокойной душой Азиро отошёл ко сну. Верное решение того, как действовать обещало ему запланированный результат способом более надёжным и скорым.
      О том, что желаемое в отличие от действительного никогда не бывает невозможным ему пришлрсь узнать несколько позже. Распросы следующего вечера не приблизили его к цели поиска ни на шаг. Всякий новый человек, к которому он подходил, вызывал у него надежду, а после бесплодной беседы – разочарование. К концу дня все маленькие досадности, сложившись воедино, вылились в одну большую погрузившую его в мрачную задумчивость тоску. Ужин казался безвкусным, радиопередача – неинтересной, работал бы телевизор, и с кинофильмом, наверняка, было бы тоже самое. Удивительным оказалось то, что несмотря на то, что засыпал он подавленным, утром Азиро встал с полной решимостью не опускать рук.
      В таком приподнятом настроении он пребывал в течение нескольких дней. Это при том, что поиски продолжали оставаться бесплодными. Что-то не уставало твердить ему, что новый день неприменно будет удачным. Под воздействием этого досада от поражений только разъяряла его рвение. Поражения вообще превратились в противника, над которым стопроцентно будет одержана победа.
       Перед фактом плачевного положения дел он предстал совершенно к такому не подготовленным. Случилось это когда он с теми же распросами подошёл к какому-то мужчине.
     – Так ты вчера или позавчера уже спрашивал меня,– ответил тот, улыбаясь.
     – Да? Не узнал. Извините.
     «По кругу пошёл,– напряжённо размышлял Азиро.– Всё равно что в лесу заблудился. Кружусь вокруг одного места, а сдвига не на шаг. А сроки-то уже поджимают. Разбегаться больше некуда».
      «Кто ищет, тот всегда найдёт!»– ликовал он следующим утром, когда по дороге на работу издали на автобусной остановке заприметил знакомую спину женщины предпенсионного возраста.
      – Здравствуйте. Вы меня помните?– сказал он, став перед ней.– Мы с вами одног выпивоху таскали у меня под окном недели две назад.
      – Нет, молодой человек. Я вас не знаю. Вы, наверное, обознались.
      – Да, пожалуй, так.
      Вот до чего он сжился с этим только и занимавшим его поиском: любого готов был с радостью принять за того, в ком нуждался. Он напомнил себе утопающего, который хватается за соломинку. Каким-то жалким он себе показался. Прямо-таки противно. Как слизняк.
      Вечером Азиро отказался куда-либо выходить. Это был канун дня уплаты штрафных санкций. Он просто устал. Разочарования, медленно накапливаясь в его душе, привели к тому, что ему вдруг всё стало безразлично. Но странная штука: смирение с безвыходным моментом своей судьбы, вместо свойственного в таком случае умиротворения, вылилось в насмешливую над собой тоску. Продолжать, как он теперь полагал, было совершенно бессмысленно. Хотя бы потому что за все изнурявшие его вечера он не встретил даже того пропойцу или его жену. Отдохнуть – это единственное, что после всего ему казалось правильным. Тем более что к нему на огонёк вновь заглянул приятель. За пивом он, выслушав историю Азиро, без долгих раздумий предложил оптимальный вариант востановления справедливости.
    – Слушай, а чего тут мудрить?– сказал он.– Завтра я пойду вместе с тобой и подтвержу твои слова. Кто там знает присутствовал я при этом или нет.
    – Спасибо, конечно,– ответил Азиро.– Но я из принципа на это не пойду. Не хотят верить на слово – ладно. Сколько требуется, столько и заплачу. Может от моих денег муниципалитет богаче станет. В следующий раз не буду таким доверчивым.


                III

    Покупку нового телевизора в очередной раз пришлось отложить. Именно из накопленной для этой цели суммы Азиро уплатил штраф. В муниципальном отделе по налогам с большой с большой готовностью взяли у него деньги, в противовес всякому желанию поверить в его невиновность. Он уже достаточно подготовился к тому, что его не станут выслушивать, поэтому расстройство испытал только из-за того, что его худшие ожидания подтвердились. В тайне он очень хотел ошибиться, хотя и сознавал, что это практически нереально. Теперь же, когда двойственность сознания по данному вопросу утрачена, когда на ицо не желательный для него факт, он особенно остро столкнулся с чёрной не благодарностью мира за его бескорыстную доброту.             
     Не без того, он, конечно, и сам прикладывался к спиртному. Есть приятели, случаются праздники. Но ему страшно ненавистны стали люди, живущие ради ежедневной попойки. Для него алкоголь служил законным дополнением к отдыху после многотрудных трудов; можно сказать, он ведёт вполне здоровый образ жизни; во всяком случае не ходит, как оборванец, не попрашайничает на дешёвое вино. Хорошее образование обеспечило ему соответствующий круг общения, в котором случается тоже одурманивают себе сознание горячительным, и всё же это слой не опускающийся ниже занимаемого положения. В такой среде даже возлияние наполненно более высоким смыслом, есть с кем о чём-то поговорить, что-то для себя полезное вынести. Деградация здесь не возможна, если только не связываться с вульгарным обществом алкоголиков.азиро и раньше их не долюбливал. Теперь же у него скществовала веская причина иметь на них зуб: ведь он не от кого-то, а именно от их представителя так безжалостно поплатился. Его стало просто воротить при виде ему подобных. 
      С такой жизненной позицией к не лучшей с его точки зрения части человечества Азиро, получив зарплату, из которой пополнил взятую на штраф сумму, отправился наконец-таки за телевизором. Ближайший радиотехнический магазин распологался через квартал, не более двадцати пяти минут пешего хода. Если же ехать на автобусе, то с пересадкой, делая огромный крюк, он затратил бы времени в два раза больше. Напрямик, минуя малоэтажный район приватных котеджей, ему показалось удобней. Это на обратном пути, гружённый громоздкой покупкой, он воспользуется общественным транспортом. Всё равно выходит неплохая экономия времени. Полуденный зной укреплял его уверенность в правильности выбранного пути. В раскалённом на солнце автобусе было бы не продохнуть. А так хоть кое-где он может идти спрятавшись в тени придорожных деревьев.
      Улица была пустынна, только раз, тяжело дыша, её перебежала бездомная собака. Даже мухи не сновали туда-сюда в воздухе. «И дихлофоса не надо»,– вздохнул Азиро, оттягивая липнущую к телу рубашку.
      На углу переулка, отмеченного каменным ограждением дома, лежал лицом в небо какой-то небритый в затасканной одежонке мужчина. Сначала Азиро заметил несуразно подогнутые ноги, потом по мере приближения из-за ограждения вырисовалась вся его фигура. Азиро не стал переходить на другую сторону. Он продолжал идти, ощущая всколыхнувшуюся в нём неприязнь к подобным типам, которая, он был убеждён, уляжется как только пьянчуга останется за его спиной. Ему очень захотелось, чтобы так это поскорее и произошло. От этого нетерпения каждые четыре-пять шагов казались одним, секунда словно растягивалась до минуты. Азиро нервничал, даже поймал себя на непроизвольном желании пнуть этого субъекта, выместив всё зло, накопленное на таких как он. Так сказать, швань не стоит лучшего к себе обращения.
      Повернув не здоровую голову, мужчина с трудом размежил веки и, приподняв не твёрдую руку, произвёл непонятный соответственно своему шаткому положению жест.
      - Привет-привет,- злорадно сказал Азиро, помахав ему в ответ одними пальцами.- Ничтожество. Пьянь чёртова,- в полголоса ругался он, миновав мужчину.- Связался я уже с одним на свою голову. Хватит.
       Вечером расположившись на удобном своей мягкостью диване, Азиро наконец наслаждался просмотром приключенческого кинофильма по своему новому телевизору. Что же до типа, который валяющимся под каменной оградой попался ему на пути, то его просто не стало. Неладное заподозрили только на следующее утро, когда обнаружили его лежащим в той же застывшей позе, в которой он оставался на закате дня. Худшее оправдалось. Жители близлежайших домов, выяснив что с ним произошло, больше испугались столь неприятной находке, нежели обвинили себя в том, что не пришли ему на помощь накануне. Потом правоохранители долго ещё не могли выяснить чьим он был родственником.
      Азиро ни очём таком так никогда и не узнал. Это избавило его от неизбежных угрызений совести, позволив ему чувствовать себя полноценным человеком, во многом благодаря твёрдой уверенности в собственной правоте, ни чем не подвергнутой сомнению.