Алиса. Старый Художник I. Сказки Лаффа

   Красивая сказка, как сон, имеет дурную привычку заканчиваться, а любовь умирать... И порой нет ничего сильнее, чем любовь к умирающему герою и только лишь она могла бы жить вечно, оставаясь непрожитой, непрочувствованной до конца, не высказанной и не выплаканной ручьями слез... Почему только последний миг хочется сделать вечным? Почему не предыдущий и не каждый или любой до этого самого последнего?

   Но и так бывает не всегда... Алисе было почти все равно, хотя, в этой белоснежной сказке она теперь почувствовала себя лишней - никому более здесь не нужной. Не этого ли она хотела, как когда-то - среди серых игл, вонзающихся в пыль серых задымленных облаков и туч, низвергающихся и обжигающих щелочью ядовитых слез... А здесь все так же царствовало неведомое светило, отправлявшееся, когда устанет, в покой своего озера, все так же кружилась сияющая пыльца. Почти так же. Алисе почудилась неуловимая враждебность и она поняла, что мечты её начинают, по-видимому, сбываться... И, как это случается, совсем не тогда, когда ждешь и молишься об этом, а в самый неподходящий для того момент. Почувствовав сильный озноб и неприятное ощущение чьих-то злых, устремленных на неё невидимых глаз, она обернулась... Обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на Ворона, вспоминая его торжественную и тихую неспешность, легкое покачивание белоснежных перьев и длинные пряди белых волос. С ним было скучно и невозможно спорить, невозможно было найти причину для драки с ним - только странная и непонятная ей боль, вырывающаяся тайком с его словами и лишенными привычного ритма и гармонии, песнями. Белый, ледяной огонь сковывал  и ограждал его сердце, охраняя от боли и страданий, лишая равновесия, оставляя его совсем-совсем белым, отчего он страдал не меньше...  Казалось, всем, что бы он ни делал, он пытался либо растопить этот лед и холод неведения и безразличия, которым его одарили, как и прекрасной сказочной клеткой, либо пронзить свое сердце словами и стихами, которые он не решался прочесть Алисе...
Но невозможно быть совсем белым, если рядом нет черного, невозможно быть приговоренным к жизни без боли...

  Алиса вздохнула, не увидев даже тающего очертания его головы, плеч и болезненно тонких пальцев, утонувших в белоснежной пыльце... Ей вдруг подумалось, что, вероятно, неведомые ей душевные и сердечные муки куда страшнее и болезненнее, чем физические, чем ненависть и наслаждение увечьем слабой и безвольной плоти - ведь она до сих пор жива и невредима, а её друг и теперь Ворон - нет... Что же такое есть у неё, чего не было у них? Или наоборот - чего же не хватает ей такого, что терзало их больнее всего на свете? Задумавшись, она машинально сунула руку в карман совсем почти побелевшего её пальто и достала оттуда черное перо... Такое же как и перо Белого Ворона, но иссиня-черное. Она вздрогнула, будто проснувшись ото сна и её охватил почти панический страх, словно пробудившись нашла, что к горлу её прижато лезвие кинжала и стоит ей только вздохнуть поглубже... Видимых причин паниковать она не видела,  но бросив последний взгляд на алую розу в обрамлении белых перьев на мосту, она все же поспешила туда, откуда и началось её путешествие по Заколдованному Саду...   
 
   Приближаясь к дому сдержанно-торопливо, чтобы не показать свою неуверенность и беспокойство, Алиса не могла не заметить, как всё вокруг начало меняться... Начали исчезать цветы - просто растворяться, а сверкающие пылинки уносились быстро-быстро ввысь, развивая призрачно её волосы, а хрустально-прозрачные стволы деревьев начали темнеть, как лед над темной рекой и медленно растекаться, уплывая струйками вверх, как потекшая на картине краска... Алиса, перепрыгнув на ступени возле дома, смогла подойти к самой его двери и обернулась, поражаясь, насколько пугающей стала картина по сравнению с прежней. И все заволакивало густым темно-серым туманом... Алисе вдруг безотчетно захотелось пойти ему и всему этому исчезающему великолепию навстречу, протянуть им руки и, возможно, исчезнуть там, так же как и всё здесь, но спиной она почувствовала дверь дома и толкнула её - та подалась к немало её удивлению. Оказавшись внутри, она её захлопнула, не желая знать, что же происходит с картиной и её сном или галлюцинацией.

   За дверью оказалось большое просторное помещение, с развешенными повсюду разнообразными занавесами и шторами, заставленное довольно хаотично невообразимой мебелью, тут и там были разбросаны какие-то книги, посуда стояла на полу и в маленьких чашечках под ароматным облаком слабо мерцал чай. В небольшой нише на скате крыши было маленькое окно, через которое светило солнце на миниатюрный пруд, похожий на оазис - настоящее солнце! Было видно как в его лучах играет обычная пыль! В центре его росли миниатюрные вишня и сосна...  Внезапно солнце потускнело и из окна на них полился дождь, который хлестко сбил с вишни хрупкие лепесточки, сменившийся за несколько минут крупными хлопьями снега - ветви сосны потемнели и потяжелели, укрывшись густой ватой снега.  Алиса приблизилась к окну и, выглянув в него, увидела обычное зимнее небо, получив свою порцию снега в виде маленького сугроба, упавшего ей на нос: "Черт!, - сказала Алиса, отходя от окна. - Дверь... Ворон говорил, что есть здесь какая-то дверь, через которую я могу попасть к Художнику. Я должна найти её!!". И оставив удивительный оазис под волшебным окошком, она отправилась осматривать дом в поисках таинственной двери. На стенах она заметила в натуральный рост портреты и нарисованные сцены, которые и правда можно было бы принять за раскрытые двери в другие миры. Иногда на портретах попадались ей и красивые в её понимании лица и сцены, в которых бы и она не отказалась принять участие - один раз она даже дотронулась рукой до полотна - точнее хотела дотронуться, но не почувствовала никакого сопротивления или шероховатости покрытого краской холста - она отдернула руку, подумав, что сейчас не самое подходящее время заигрывать с очередной картиной. А картин было очень и очень много... Очень разных, будто нарисованных разными людьми, но объединяло их что-то неуловимое и неподдающееся описанию, кроме воздушной легкости и изящества линий, отчего лица казались неземными и едва ли человеческими. На одной из картин был изображен сидящий в кресле человек, освещенный слабым алым светом стены за его спиной и бледно-голубым светом чего-то за пределами картины, что создавало контраст, бросающийся в глаза. Но лица и глаз его видно почти не было, кроме синеватых отсветов на густой черной челке и плотно сжатых губах. Закинув ногу на ногу, он почти царственно восседал в кресле, держа в руке розу и, по видимости, обрывая её лепестки  - у его ног на полу как алая роза на белоснежном мосту собралась стайка белоснежных как перья Белого Ворона лепестков розы, поймавших слабый голубой отблеск... Алиса несколько секунд смотрела на него, а когда двинулась вперед, то краешком глаза она заметила какое-то движение на картине, будто молодой человек немного поднял голову, прервав свои размышления и будто бы ещё один лепесток скользнул вниз, вдоль складки его широкого одеяния. Алиса не стала выяснять, действительно ли там что-то изменилось и поспешила прочь, только поймав себя на мысли, что эта картина показалась ей самой живой из всех - она была повешена как раз в темном, лишенном света, узком переходе из одной части большого зала в другой и кто-либо кроме Алисы вполне бы принял её за реальность или зеркало, тревожно обернувшись к противоположной стене... Но Алиса решила пройти этот коридор как можно быстрее. Особенно после того, как ей почудился, раздавшийся за спиной грозный шелест. "Что-то ты, демоническое сокровище, совсем раскисла тут с этим Белым Вороном - уже и темноты боишься и всяких темных типов на картинах - прямо как будто и в самом деле изменилась до неузнаваемости. Ну чего пугаться то и куда спешить? Да поглотит меня эта тьма! И пусть заберут меня к себе хоть все эти картины!" - воскликнула Алиса. "Поглотит..." - эхом ответил ей глухой шепот. "Поди прочь!" - подумала про себе Алиса, гордо запрокинув назад голову и придав твердость своей поступи, намеренно громко хмыкнула.

  Она обошла весь этаж по кругу,  не найдя вообще каких-либо дверей, окон или лестниц, кроме нарисованных и снова пришла к оазису в бассейне, который так и стоял замерзший и покрывшийся льдом - почти как Околдованный Сад... Пока Алиса в задумчивости разглядывала его, что-то внутри хрустнуло, треснуло и все в бассейне со звоном раскололось как от взрыва, разлетевшись на мелкие осколки. Алиса отступила и подумала вдруг, что если уж здесь нет дверей реальных, она войдет в нарисованную - терять то ей все равно, кажется, уже нечего...
    
  Она поспешила вновь по кругу в поисках дверей и, ускорив шаг в коридоре со встревожившей её картиной, она всё-таки успела заметить, что кресло опустело, а лепестки роз лежали смятые тяжелым шагом... Почти тут же взгляд её упал на пустую раму недалеко от неё - она подошла и повинуясь какому-то наитию, толкнула вперед, упершись руками и головой и, - вот уж действительно сказочный фокус - рама провалилась в темноту, куда чуть не исчезла следом и Алиса, завороженно глядя вслед последнему мелькнувшему блику, утонувшей во тьме рамы... Она отпрянула, теряя всякую волю и медленно пошла вперед, отстраненно глядя по сторонам и думая, выбрать ли ей какую-нибудь из картин и какую, или остаться в этом загадочном доме?

   Раздумывая так, она плюхнулась на уходящие в стену ступени и замерла... Резко оглянувшись, она увидела высокую и узкую картину на стене в скромной раме, изображавшую ту самую скалу, которую она видела, идя по обрыву в Волшебном Саду. Она встала и начала медленно подниматься по всего нескольким ступеням...

   Дойдя до порога, она просто переступила через раму, откуда повеяло морозным ветром, и оказалась снова на обрыве, едва не сбитая с ног сильным порывом жестокого ветра, который хлестал по лицу, как пощечина... И кроме узкого уступа ничего здесь больше не было - всего лишь шаг влево, шаг вправо и вперед - вперед, где в тумане можно было различить паутинку веревочного моста, которой, возможно вел к той далекой скале, возвышающейся над туманной долиной и где теперь можно было разглядеть и маленький, покосившийся домишко... Волшебные перспективы, как ни крути, правда ведь? Особенно если предположить, что обратно в дом ей дороги нет - только остаться пригвожденной к скале и ждать пока ветер измучает её и развеет на миллиарды мельчайших частиц в великое небытие или, не видя пути, двинуться вперед по тонкому веревочному мосту, жестоко раскачиваемому ветром, в надежде добраться до домика на скале, который казался отсюда таким безмолвным и слепым, почти мертвым маяком... И так, и этак конец был бы именно таким, какой и хотелось бы встретить Алисе - мучительным и, возможно, даже не безболезненным - она могла оказаться где-то там внизу и кто знает, что там её ждало бы?  В любом случае конец был бы символично-философским - растерзанная в ловушке, не смея сделать шаг в сторону, либо погибшая на пути к заветной цели и освобождению, с огромным риском переступившая через свой страх и набравшаяся мужества и терпения... Думала или нет Алиса о том, какой конец для неё в данном случае был бы более предпочтительным, но она некоторое время колебалась, прежде чем начать осторожно двигаться к мосту и вцепившись в него в конце-концов обеими руками...