Четыре сна из прошлой жизни. Часть 2

2. Медицинский диагноз.
      
      Игон Горски – успешный американский бизнесмен, ловко припарковался на стоянке делового центра в Лос-Анжелесе. Здесь, на 28 этаже, у него был свой офис, с сотрудниками и секретаршей.  Он с уверенностью, проверенной временем, знал, что все они уже на месте и ждут его указаний, а Леночка  налила воду для утреннего кофе. Он не признавал никаких кофемашин и требовал себе кофе, приготовленного в турке. Подъем на скоростном лифте занимал чуть больше минуты. За это время он успевал оглядеть себя в зеркале, поправить галстук, стряхнуть микроскопические соринки с пиджака, и с бодрым видом ждать остановки.
       Леночка,  дочка его российского компаньона Антона, работала секретарем всего лишь три месяца, но проявила себя очень и очень. Ему нравилась её расторопность, острый ум, хорошее знание английского и внешность.  Двадцатитрехлетняя красавица, окончившая престижный московский ВУЗ, знала свое дело безупречно. Игон сразу же положил на неё глаз, но не торопил события. Всему своё время, да и с компаньоном портить отношения из-за неё не хотелось пока.
       Он прошел в свой кабинет, на ходу бросив: «Я занят для всех, никаких звонков, никого не пускать до 11 часов». Ему предстояло, как следует, изучить и проштудировать очередной контракт. У него было много помощников и юристов, которые вылизывали документы, прежде чем они попадали к нему.  Но Игон неукоснительно действовал по принципу «Доверяй, но проверяй!». Поэтому и держался на плаву уже много лет, больше тридцати, наверное, с тех пор, как приехал в США из Союза.  Приехал -это мягко сказано! Каких мытарств он натерпелся, сколько стран пересек, месяцами работая то поденщиком, то санитаром, знает только он. Он порвал со своей матерью, потому что она не хотела его отпускать, порвал со своей девушкой, которая любила его, как никто после.  Он 5 лет работал врачом на крайнем севере, чтобы заработать денег на отъезд, и всеми правдами и неправдами доставал западную валюту, но потерял всё, когда выезжал. В конце концов, он выстрадал это место под солнцем и никому его не хотел уступать, поэтому не доверял никому.
     Он не отягощал себя личной жизнью, считая семью помехой для деловых отношений.  Женщины его обожали, и он открыто использовал их.  Больше одного-двух раз  не встречался ни с кем. Лос-Анджелес – огромный город, и женщин ему хватит.  Хотя ему было 62 года, считал себя молодым человеком, был бодр и здоров. Одевался, всегда следуя веяниям моды.  Имел шикарный дом и несколько автомашин. О, автомашины он любил,  как ничего более.
     Углубившись в чтение контракта, он не заметил, когда Леночка принесла ему кофе. «Лена, кофе остыл, принесите другую чашку!» - проговорил он во встроенный микрофон переговорного устройства.  Через минуту свежий кофе был на столе и источал непередаваемый аромат. С наслаждением отпив глоток, снова углубился в бумаги. Но, вдруг отворилась дверь, и Леночка взволнованно, перейдя на русский, с порога шепотом проговорила: «Игорь Иванович! Извините, там международный звонок из России, что-то очень срочное. Связь плохая, я почти ничего не поняла. Вы возьмёте трубку?»   Недовольно вскинув глаза, Игон хотел отчитать секретаршу за это её обращение – Игорь Иванович!  Он уже давно был Игоном, просто Игоном, без отчества. Отца своего он отродясь не знал, мать никогда ничего о нем не рассказывала. Да и что  хорошего могла рассказать молодая деревенская девчонка, приехавшая в Москву лимитчицей.  Растерянное выражение лица секретарши нехотя заставило его взять трубку. Лена скрылась за дверью, чтобы переключить линию.  «Я слушаю!»  В трубке стоял какой-то треск, хрип и завывания, сквозь которые угадывались обрывки слов.  Пытаясь хоть что-то понять, он лихорадочно думал, кто бы это мог ему звонить?  Наконец, он четко услышал одно единственное слово: «Прощаю…». Все смолкло, связь разъединилась.  Неужели не могли позвонить по мобильной связи? В век электроники звонить по обычному проводному телефону через межгород, наговорить бог знает что, мог только один человек – его мать, которую он не видел и не слышал больше тридцати лет.  Она была неинтересна ему с тех пор, как запретила уезжать из СССР.  Он иногда вспоминал о ней с раздражением и надеялся, что её уже давно нет в живых. Однако, даже если она и жива, то не знает его координат.  Кто же тогда звонил?
       Размышлять над звонком ему было некогда. В 12 должны подъехать представители второй стороны, чтобы подписать контракт.  Контракт его в целом устроил, только отдельные нюансы он заставил переделать. Компаньоны  явились вовремя, контракт был подписан без сучка и задоринки за пять минут.  Игон радовался удачной сделке, обеспечившей ему дальнейшее безбедное существование, и решил пораньше уехать из офиса, чтобы посидеть в ресторанчике на берегу.  С дороги он позвонил симпатичной брюнеточке, жене своего помощника, с которой у него ещё не было никаких отношений.  Та сразу же согласилась встретиться, узнав, что Игон отослал супруга по делам в соседний штат. Игон сидел за столиком, потягивал любимый джин в ожидании Тэри. Вечер обещал быть томным.
     Вдруг, его взгляд приметил за дальним столиком хорошенькую девушку, с белокурыми вьющимися  волосами чуть ниже плеч. Она была одета как-то непривычно даже для Лос-Анджелеса, тихонечко сидела, отпивала из чашки кофе и глядела на него огромными темно-серыми глазищами.  Она была без макияжа, взгляд завораживал и притягивал, как магнит.  Что- то знакомое проглядывалось в чертах её лица, но он никак не мог вспомнить, где же он с ней мог пересечься раньше.  Девушка подозвала официантку и заказала еще кофе.  В это время в  зал вошла Тэри, и Игон отвлек свое внимание от незнакомки.  Пока он здоровался и усаживал Тэри, а потом они вместе заказывали себе ужин и напитки, девушка сидела и глядела на Игона с полуулыбкой на губах, как будто знала о нем что-то тайное, неизвестное даже ему самому, и чем-то напоминала Джоконду.   
      Когда Игону и Тэри принесли закуски, незнакомка подошла к нему и тихим голосом, почти шепотом, на русском произнесла: «Извините, не могли бы Вы мне помочь? Отойдемте к моему столику».  Игон  не отказался, хотя не мог предположить,  какая же помощь нужна этой девушке.  Тэри недовольно надула губки, она не понимала, что хочет незнакомка, потому что не знала русского.   Девушка остановилась возле своего столика и попросила, чтобы Игон оплатил выпитый ей кофе. «Видите-ли, у меня совершенно нет денег, ни цента! А кофе так хотелось! Не откажите в любезности, нужно-то всего ничего, я думаю, Вы не обедняете от такой суммы?».  Она улыбнулась открытой завораживающей улыбкой, в которой не было никакого кокетства и жеманства.  Игон без слов положил на стол купюру, удивляясь самому себе. Раньше он никогда бы себе такого не позволил.  Копейка рубль бережет.  На столе он заметил небольшую фотографию: «Это Ваши дети?»- спросил он. «Это Ваши внуки, Игон! Ханечка и Артик!»   «Послушайте, Вы какая-то странная, у меня нет ни детей, ни внуков!  А откуда Вы знаете мое имя?» - он, как врач начинал понимать, что девушка больна, живет своими фантазиями. «Извините, меня ждут!». Он повернулся и пошел к своему столику, на ходу чуть не столкнувшиь с разносчиком всякой мелочи. На его лотке он увидел костяной гребешок причудливой формы и не задумываясь купил его, бросив в коробку десятку. Вновь вернулся к девушке: «Вот, заколите волосы!  Они у Вас роскошные!». «Благодарю! А завтра Вы  увидите их, своих внуков!» - тихо сказала она,  и Игон услышал, несмотря на шум прибоя и голосов ресторанных завсегдатаев.
    Вечер прошел чудесно. Он пригласил Тэри к себе, правда, ненадолго. Рано утром он должен был лететь в соседний штат, туда, где подготавливал почву для очередной сделки муж Тэри. Новейшее медицинское оборудование требовалось одной частной клинике. Все-таки правильный путь выбрал Игон – спекуляция таким оборудованием -  хвалил он себя.   Проводив Тэри до такси, он со спокойной совестью улегся в удобную постель и заснул сном праведника.
          Самолет опаздывал с вылетом и Игон позвонил своему помощнику, что, вероятно, задержится.  Вылет не давали по причине плохих погодных условий аэропорта назначения.  Наконец-то, объявили посадку, и Игон уселся в удобное кресло. Когда самолет поднялся в воздух,  Игон задремал и проснулся от звуков тревожной кнопки и голоса стюардессы.  Еще не совсем очнувшись от сна, он всё-таки понял, что нужно пристегнуть ремни, самолет идет на снижение, какая-то не штатная ситуация.  В салоне началась легкая паника.  Затем все стихло. Все замерли с тревоге и ужасе от предстоящего.
       Игон чувствовал, как страх  мурашками расползается по спине и ногам, как зашевелились волосы на голове, а сердце куда-то проваливалось.  Белая пелена замелькала за иллюминатором. Толи облака, толи туман? Раздался какой-то скрежет,  треск, затем удар и сильный толчок, с силой выбивший Игона из кресла. Ремни впились в тело и пригвоздили его назад, к сиденью. От боли сознание его отключилось.  Очнувшись через какое-то время, Игон ощупал ноги и руки, вроде бы всё цело.  На коленях осколки стекла и пластика.  Поручни кресла оторвало, багажная полка нависала козырьком над его головой, готовая оторваться окончательно и свалить на него  кейсы и сумочки.  «Надо выбираться!» - подсказывало сознание.  Желание жить придало сил, и он начал выбираться из потерпевшего крушение самолета. Он не понимал и не осознавал, есть ли рядом живые люди, нужна ли им помощь? Он упорно полз к зияющей в обшивке самолета дыре.  Зажмурив глаза,  вывалился наружу, почувствовал жуткий холод и боль.  «Почему же так холодно?» - думал он.  Он барахтался, пытаясь подняться на ноги в чём-то белом и колючем.  Наконец-то понял, что это снег.  Куда же их занесло, что так много снега вокруг? Вероятно, высоко в горы.  В кожаных туфлях и костюмчике, разодранном в нескольких местах, он пробирался на четвереньках по снегу подальше от места крушения.  Выбившись из сил, оглянулся назад, отполз уже далеко, самолет казался  стрекозой, уткнувшейся  носом в снег.  Игон полз всё дальше и дальше, боясь взрыва. Дополз до первой сосны, опершись на её шершавый ствол, с натугой поднялся на ноги.  Холод сковал его руки, пальцы не разгибались, он дул на них, пытаясь согреть.  В кармане пиджака должна быть золотая зажигалка, которую он носил с собой всегда. Игон не курил, но зажигалка всегда была при нем. Это был его талисман, привезенный из далекой родины.  С трудом достав её из кармана, он чиркнул, слабый огонек загорелся в его руке. Но что от него толку?  Чтобы развести костер, нужно набрать веток, а их не было, кругом только снег и снег.
      С трудом передвигая окоченевшие ноги, он брел по просвету среди сосен.  Ему казалось, что это занесенная снегом дорога, и он упорно двигался, затуманенным сознанием надеясь встретить хоть одно живое существо.  Ему почудился запах дыма.  Как дикий волк, он остановился и, водя посиневшим носом, принюхивался, вглядывался в просветы, стараясь увидеть,  с какой стороны тянет этот спасительный дым.  Показалось? Галлюцинации? Дым действительно тянулся с той стороны, куда он шел. Ему казалось, что он побежал со всех ног, почти полетел туда, но, как в страшном сне, ноги не слушались его, проскальзывали в глубоком снегу и никак не хотели гнуться.  Через несколько труднейших шагов он увидел в просвете хижину, какое-то подобие шалаша, из отверстия в крыше которого шел дымок.  У шалаша стояла худенькая пожилая женщина, из-под ладони вглядывалась в его сторону. «Мама?».   Женщина манила его к себе руками, как манят маленьких детей: «Иди ко мне, сынок, иди!».  Игон  смутно понимал, что это уж точно галлюцинация. Он усилием воли ущипнул себя за руку, но женщина не исчезла, а продолжала его манить к себе. Собрав остатки сил, Игон, рванулся и упал ей под ноги, нырнув в снег окоченевшим лицом.  Она поднимала его, но получалось плохо.  Какое-то время они барахтались в снегу, и, наконец, она волоком затащила его в свою хижину.
      Игон очнулся от тепла. Тело болело и ломило невозможно. Женщина растирала его и приговаривала что-то, бормотала какие-то забытые Игоном словечки. По тону он понял, что она ворчит и журит его. Наверное, за легкий костюмчик и туфли. Она всегда ворчала и журила его, всю жизнь.  «Как ты здесь оказалась? Что ты здесь делаешь?» - спросил он, едва раздвигая потрескавшиеся губы. «Обитаю я здесь теперь!».  «Но как же Москва, квартира? Ты продала её?».   «Там теперь другие люди».  Она поднесла ему ко рту кружку с теплой водой.  «Почему ты не спрашиваешь, как я здесь оказался?».  «А зачем? Главное, что ты здесь оказался! А ты говоришь с сильным акцентом, Игорь!» - она отвернулась к печке, и Игорь заметил, что к ноге её прикована тонкая цепочка. «Что за цепью ты прикована? Ты что здесь, в рабстве?». «Я отбываю наказание…за совершенный когда-то грех. Я простила тебя, сынок, за то, что ты покинул меня и много лет не подавал никаких вестей. Я разыскивала тебя. А потом мне дали твой рабочий телефон, и я позвонила тебе вчера, чтобы сказать об этом».  «Да у тебя же здесь нет ни телефона, ничего у тебя здесь нет!  Как ты могла позвонить? И кто тебе мог дать мой номер?» - Игон почти кричал от раздражения.  «Я звонила тебе по метле. Вон по той метле, что стоит в углу. Она у меня на все случаи, как палочка-выручалочка. Вот так, сынок! А ты и думать не думал, что такое-то возможно?»- она засмеялась тихонько, и Игон тоже хохотнул гомерическим смешком. «В чем же состоит твое наказание?» -спросил он мать.  «Я присматриваю за двумя маленькими сорванцами: девчонкой и мальчиком. А знаешь, как их зовут? Ханечка и Артик!  Вот имечки! Это ж надо такие придумать! Ханечка и Артик!  Как неразлей – вода. Скоро сам увидишь их, пойдут на санках кататься. Они каждый день на санках по лесу катаются.»
       Игон вспомнил о разбившемся самолете: «Там самолет с людьми. Надо как-то сообщить о крушении, чтобы прислали помощь! Позвони по своей метле… Господи, что я такое несу?» 
      Но мать никак не прореагировала на слова Игона, она глядела в малюсенькое окошечко и ждала. Через её влечо Игон увидел большой крсивый дом с резной верандой. Дом утопал в бело-голубом снегу, сиявшем на свету, как алмазы. Снег шапкой сползал с крыши, почти касаясь сугробов. «Как красиво!» - подумал он со щемящей тоской понимая, что такой красоты он ещё никогда не видел, хотя много лет провел в снегах на крайнем севере. На крыльце появилась женщина в теплой легкой шубке, с рапущенными белокурыми волосами, заколотыми причудливым гребешком. Следом выбежали дети   и мир зазвучал их веселыми голосами.  «Это их мать, Ласуня… Красавица…А имечко похлеще, чем у детей!  Вот Шурка, выдумщица, как только додумалалсь до такого!»- мать оглянулась на Игоря, но тот неотрывно глядел в окошечко. Поправив шарфы детям, Ласуня подтолкнула детей с крыльца: «Ну, бегите, катайтесь. Да не забудьте по пути карамбучу покропить песенкой, а то ей без песенок холодно!».  «Что за карамбуча такая?»- подумал Игон.  Дети, смеясь и толкаясь, побежали извилистой тропинкой, поднимая клубы снежной пыли.  Подбежали к скамейке под раскидистым деревом, тоже покрытом снежной шапкой. Взобравшись на скамейку, они прислонили ладони к заснеженной кроне и запели веселую песенку: «Карамбуча, карамбуча, ты белее снежной тучи. Ты, смотри, не замерзай, нас на ветках покачай!»  Дерево тряхнуло кроной и снег искристым фонтаном ссыпался на детей.  Они завизжали от восторга и начали скакать вокруг оголенного деревца, теребя его веточки.  Игон не заметил, как они оказались посреди кроны.  Подпрыгивая и взлетая, как на батуте, они смеялись и смеялись, пока их шапочки и шарфы не слетели в сугроб. Тогда и они спрыгнули, вслед за своими шапками, утонув в сугробе почти по шейку. Дерево пригнулось и, распоторошив сугроб, вернуло снег себе на ветки.  Дети выбрались, надели шапки и шарфы и побежали к хижине. Через секунду их головы уже торчали из дверного проема: «Зина, Зина, дай нам санки! Мы идем кататься!»   «Вот оглашенные, и мороз их не берет!  Санки в углу, катайтесь досыта!». 
      Дети давно убежали, а Игон с матерью всё глядели в открытую дверцу, не замечая холода.  «Это твои внуки, Игорь!» - наконец промолвила мать.  «Не говори  глупостей! Откуда могут взяться внуки, если у меня нет и никогда не было детей?»- Игон чувствовал, как раздражение поднимается волной в его груди.  Это от недопонимания ситуации, так всегда с ним было.  «Шурка твоя беременной была, когда ты её приводил к нам домой знакомиться… А я подумала тогда, из-за квартиры она, и московской прописки хочет тебя привязать ребенком.  Поговорила я с ней и всё по местам расставила. Дескать не нужна мне сноха с приплодом, не для того я квартиру своим горбом зарабатывала, чтобы какая-то вертишейка здесь поселилась. В общем велела ей на аборт идти…  Прости меня, Игорь!»   Игон, как в тумане прошептал: «Так их что, не существует? Этих веселых малышей и красавицы -Ласуни не существует?». Сердце рвалось из груди и готово было лопнуть от боли и непоправимости произошедшего.  «А-а-а!» - Игон захлебнулся безголосым криком и никак не мог остановиться…
      Он проснулся в холодном поту от рвавшего душу собственного крика, дрожащей рукой нащупал кнопку ночника, сел на кровати и отдышался.  На часах 3.25, до самолета 5 часов.   Он сидел и раздумывал над случившимся, о детях, Ласуне, матери, крушении самолета. Сон перепутался с явью. Но всё -же он принял решение. Достал мобильный телефон и набрал номер своего помощника: «Я не смогу быть сегодня на встрече, наделяю тебя всеми полномочиями для ведения переговоров. Всё. Извини, что разбудил». 
     Немного подумав, набрал домашний номер секретарши и дал ей указание купить один билет на его имя  до Москвы.  Однако, через минуту передумал и вновь позвонил ей.  Говорил с ней на русском: «Лена, у Вас загранпаспорт в порядке?».  Услышав утвердительный ответ, сказал: «Я прошу Вас вылететь сегодня же вместо меня в Москву и сделать для меня два очень важных дела.  Во-первых, нужно наведаться по адресу, пишите: Москва, улица Красина, 12. Квартира 87. Узнайте, проживает ли там Горшкова Зинаида Борисовна, 1932 года рождения. Второе, попытайтесь разыскать любыми способами и средствами, повторяю: любыми средствами, Сапожникову Александру Георгиевну. Мне нужен ее адрес.  Возможно фамилия у нее другая. Не жалейте денег на поиски. Вам на карточку сегодня же переведут 50 тысяч долларов. О результатах поиска сообщите мне немедленно на мобильный. Вылетайте ближайшим рейсом.  И ещё, Лена, ответьте мне, только честно, очень честно: каким Вы меня считаете человеком?». В трубке несколько секунд стояла тишина: «Вы эгоист высшей пробы, Игорь Иванович!  Только без обид, Вы же просили честно. Так получите. А просьбу я Вашу выполню, не беспокойтесь!».  Игон отключил трубку.  «Вот так! Дожил! Эгоист высшей пробы! Это, пожалуй, медицинский диагноз…»
     В привычное время он появился в офисе и вызвал к себе системного администратора. Спросил его, можно ли узнать из какой страны и с какого номера поступил ему вчера непонятный звонок? 
    Пока Игон давал указания о переводе денег на карточку Лены, администратор уже выполнил задание и с каким-то недоумением появился в его кабинете.  Игон узнал, что невозможно определить место исходящего звонка, и такое с администратором случилось впервые.  На вопрос, чтобы это могло означать, тот пожал плечами. «Возможно, звонок засекреченный какими-то службами… Но больше похоже на мистику! Я смог определить только то, что звонок действительно был. И всё. На большее моих знаний не хватило».
      Когда дверь за ним захлопнулась, Игон, встал и нервно заходил по кабинету.  Он нервничал, потому что его жизнь сбилась с размеренного и выверенного годами ритма. Этот явственный сон, как наваждение преследовал его всё утро, тревожил и не давал покоя. Как будто почва ушла из-под ног и лишила Игона уверенности.  Он, вдруг, вспомнил вчерашние ресторанные посиделки и ту девушку с белокурыми распущенными волосами и ее странные слова о внуках. Вероятно, ее слова и спровоцировали этот таинственный сон. Игон напрасно  уверял себя, что девушка явно ненормальная, наговорила ему небылиц. Но память упорно возвращала его в тот миг, когда он увидел ее в дальнем углу за столиком. Прекрасное, чистое, одухотворенное лицо! Он хотел бы иметь такую дочь!
Черт побери, он действительно хотел бы иметь такую дочь! Разум подсказывал, что она нормальная красивая, молодая женщина. Только какая-то неземная, в странной одежде, без единого цента в кармане… А имена, которые он услышал от нее, а потом - во сне. Ханечка, Артик! Таких же имен он нигде больше не слышал!  И гребешок этот… Как связующая ниточка между  явью и сном… 
    Кофе сегодня Игону никто не принес, и он решил пройтись до ближайшего ресторанчика, немного развеяться и выпить чашку любимого напитка. В ресторанчике его застал звонок Лены.  Она уже летела в Москву.  Игон немного успокоился и попросил ее позвонить по прилету.  «А потом, Лена, звони каждый час, поняла? Каждый час! Рассказывай обо всех результатах, даже самых мелких и, на твой взгляд, не значительных. Для меня это очень важно!»  Услышав Ленино: «Хорошо, Игон!» он немного успокоился, теперь всё зависело от неё, от её поисков.  Игон не хотел думать о том, что будет дальше, потому что не мог смоделировать свое поведение. Отпустив ситуацию на самотёк, он вернулся в офис и принялся за дела.
  Декабрь 2012.